— Понимаю, сестра. В прошлый Жирный вторник Бетти говорила мне то же самое.
— Вот как? Что ж, мадам Маруа — женщина добропорядочная. Постарайся не забыть о наших предупреждениях.
Эрмин взяла из шкафчика четыре суповые тарелки, выдвинула ящик и достала салфетки. В кухню вошли сестра Элалия и сестра Адель. Монахини сели за стол. Учеников в школе стало меньше, поэтому в сентябре из Шикутими вернулось всего три монахини вместо четырех. За едой они говорили мало. Девушка ела, но мысли ее кружились вокруг красивого незнакомца.
«Если он найдет работу в Валь-Жальбере, мы будем часто видеться. Но мне бы хотелось, чтобы мы встретились летом. Там, на катке, я была закутана в три слоя одежек, не понять, мальчик или девочка. Нет, лучше будет, если он уйдет в другие края, потому что местные ни за что не будут относиться хорошо к метису… И, наверное, он намного старше меня. Поэтому и назвал меня маленькой девочкой…»
Мать-настоятельница тихонько кашлянула. Эрмин посмотрела на нее.
— Дитя мое, сегодня вечером вы не слишком-то говорливы. Я бы хотела услышать, как себя чувствует мадам Дунэ.
— Мадам Мелани чувствует себя хорошо, матушка. Она просила передать вам благодарность за суп.
— Это хорошо. Должна вам сообщить, что я считаю справедливым замечание месье Маруа и отныне запрещаю вам ходить по деревне после четырех пополудни. Этот господин проявляет отеческую заботу о вас. Еще он сказал, что по Валь-Жальберу шатаются бродяги, от которых хорошего ждать не приходится. В поселке много пустых домов, и нехорошие люди хотят разжиться вещами, которые хозяева могли забыть или оставить.
Девушка внимательно выслушала настоятельницу. Сердце ее сжалось.
«Неужели мой незнакомец — вор? Нет! Он ищет работу, чтобы посылать деньги своей матери!» — сказала себе девушка.
— По-моему, Эрмин забыла не только о вдове Дунэ, — прозвучал над столом гнусавый голос сестры Адели. — Что это у нас горит?
— Пирог! — простонала сестра-хозяйка.
Эрмин птицей подлетела к печи и открыла дверцу. Из чугунной формы валил густой дым. Смесь сливок и кленового сиропа разлилась по плите, распространяя едкую вонь. Сестра Викторианна не смогла удержаться от упрека:
— Ну о чем ты только думаешь, Эрмин? Ты положила чересчур много сливок. И теперь орехи будут слишком сухими. Ты ведь знаешь рецепт!
Глядя на последствия этой маленькой катастрофы, девушка расплакалась. Все шло наперекосяк с момента их встречи с тем юношей. Еще немного, и она поверила бы, что это сам дьявол управляет ею, заставляя доставлять другим огорчения. Девушка выбежала из кухни. Когда монахинь в монастырской школе осталось только три, у нее появилась своя комнатка. Задыхаясь от рыданий, Эрмин присела на край кровати. Слезы застилали глаза, поэтому она ощупью нашла на ночном столике драгоценный портрет.
— Сестра Мария Магдалина, мамочка, моя дорогая Анжелика, помоги мне! — прошептала она.
Настоящее, мирское имя красавицы монахини, умершей от испанского гриппа, Эрмин узнала от сестры-хозяйки. И это показалось ей добрым знамением.
— Ты была моим ангелом-хранителем, — запинаясь, пробормотала девушка. — Как бы я хотела, чтобы ты вернулась ко мне! Что со мной будет?
В душе девушки постоянно жил страх перед будущим. Маруа так ее и не удочерили. Официальной опекуншей была мать-настоятельница монастыря Валь-Жальбер, то есть не конкретное лицо, а монахиня, которая занимала этот пост. Неудивительно, что они относились к своей воспитаннице по-разному — кто-то с большей теплотой, кто-то — с меньшей.
— Я не хочу уезжать с ними в Шикутими! — сказал Эрмин в темноту.
Девушка легла в кровать. Несколько минут спустя она уже удивлялась тому, что расстроилась, не имея на то никакой серьезной причины. Пирог вышел не таким вкусным, как хотелось бы, но Маруа все же не откажутся его отведать, даже если и посмеются над ее рассеянностью… Отныне ей запрещено вечером гулять по поселку? Ну и ладно! Было бы о чем плакать!
«Во всем виноват незнакомец! — думала она. — Но мне так понравилось, как он насвистывает! И как он быстро скользит по льду! Мне бы хотелось подольше с ним поговорить. Хотя сегодня я говорила только глупости…»
Не прошло и нескольких минут, как девушка пришла к выводу, что влюбилась. Легко, без усилия перед ее мысленным взором появлялось его лицо, его матовая кожа, черные глаза, взгляд которых был куда мягче его слов.
«Он сказал, что в будущем году вернется, — утешила она себя. — И я уже не буду маленькой девочкой. Я и сейчас уже не маленькая. Если он вернется летом, мне понадобится новое платье длиной до середины икры, как у Бетти…»
Мысли о встрече прогнали грусть. Девушка заблудилась в самых приятных мечтах. Она пыталась подобрать своему незнакомцу имя. Перебрав несколько десятков, она не нашла ни одного, которое могло бы ему подойти.
Эрмин уснула, убаюканная влюбленностью, мечтая только о том, чтобы месяцы и недели пролетели как можно скорее.
* * *Валь-Жальбер, на следующий день
Утро выдалось прекрасное: в прозрачном небе сияло яркое солнце, серебром переливался снег и покрытые коркой льда ветви деревьев. Настроение у Жозефа Маруа было превосходное. Он забрался в сани, где уже сидел его старший сын, Симон.
— Прошу вас, дамы, садитесь! — приветливо сказал он.
Элизабет и Эрмин устроились тут же и закутались в теплые одеяла. На коленях у девушки оказался маленький Эдмон. Четырехлетний мальчуган трепетал от радости, предвкушая обещанную родителями долгую поездку.
— Папа, а можно сесть с тобой? — спросил Арман, средний сын.
— Нет, — отрезал отец. — Здесь помещаются только двое. И не вздумай испортить мне день своими жалобами! Погода замечательная, мы взяли с собой прекрасный обед, поэтому хоть раз веди себя хорошо!
Рабочий знал, как добиться послушания. Разочарованный Арман сел рядом с матерью.
— В путь! — крикнул Жозеф. — За работу, ребята!
Он обращался к двум лошадкам, которых ему одолжил крестьянин. С помощью своего соседа Амеде четыре года назад Жозеф снял колеса со старой повозки, заменив их парой деревянных полозьев, и получились сани. На этих санях он в ездил в сахароварню, которую завещал ему дядя Бонифаций тремя годами ранее.
Под санями заскрипел снег. К Эрмин вернулось хорошее настроение. Она была счастлива, что Маруа взяли ее с собой в эту поездку. До этого дня девушка ни разу не выходила за пределы поселка. Не помня себя от радости, она рассматривала зимний лес, подмечая, однако, верные приметы приближающейся весны.
— Время кленового сиропа — лучшее время года! — воскликнул Жозеф.
Он с удовольствием вернулся к работе, которой занимался еще будучи подростком, в компании с отцом и дядьями. Многие семьи каждый год запасались кленовым сиропом, купив или изготовив необходимое для этого примитивное оборудование. Дядя Бонифаций часто призывал на помощь своего племянника Жозефа во время «сахарных дней», как их принято называть в Квебеке. Теперь сахароварня перешла к Жозефу, и он стал ее единоличным хозяином.
Элизабет эта прогулка тоже была в радость. Она то и дело улыбалась Эрмин. Щеки девушки раскраснелись на холоде, и это было ей замечательно к лицу.
— Ты довольна, моя крошка? — спрашивала у нее Элизабет. — В прошлом году я хотела взять тебя с нами, но мать-настоятельница мне отказала.
— Я помню. Я тогда очень расстроилась, — кивнула девушка.
— Ты становишься взрослой. Я попрошу сестер, чтобы тебе разрешили больше времени проводить у нас, — добавила Элизабет. — Посмотри на Жо! Как он радуется в предвкушении хорошей добычи! Вечером, когда бидоны наполнятся сиропом, он будет еще счастливее. На прошлой неделе они с Симоном дважды ездили в сахароварню, чтобы сделать зарубки на кленах. Еще он внимательно отмечал, бывают ли ночью заморозки. Это важно, чтобы определить, пришло ли время собирать сок. У корней дерева должен лежать снег, но дни при этом уже должны быть долгими и солнечными. В общем, Жо тебе все объяснит.
Элизабет зачарованно следила взглядом за каждым движением мужа. В голосе ее звучало глубокое уважение.
Арман не удержался от похвальбы:
— Я знаю не меньше папиного! Я тебе все расскажу, Эрмин
— Хватит хвастаться, Арман! — остановила мальчика мать. — Ты даже не можешь наполнить бидон без того, чтобы не уронить его! Вот увидишь, Эрмин, в этом нет ничего сложного. А потом мы будем делать пятнышки на снегу. Я уже приготовила деревянные палочки!
— Какие пятнышки? — удивилась девушка.
— Это сюрприз! — ответила молодая женщина.
Сани катились по снегу, громко фыркали лошади. От их массивных разогретых тел исходил характерный, чуть тошнотворный запах, но Жозеф Маруа его не замечал.
— Что-то ты, Эрмин, неразговорчива сегодня! В такой солнечный день не грех и спеть! Спой «О Канада!»[39].
— Какие пятнышки? — удивилась девушка.
— Это сюрприз! — ответила молодая женщина.
Сани катились по снегу, громко фыркали лошади. От их массивных разогретых тел исходил характерный, чуть тошнотворный запах, но Жозеф Маруа его не замечал.
— Что-то ты, Эрмин, неразговорчива сегодня! В такой солнечный день не грех и спеть! Спой «О Канада!»[39].
Жители Квебека очень любили эту песню. Девушка выпрямилась, набрала в легкие побольше холодного воздуха. Голос ее, чистый и радостный, взметнулся ввысь:
Тебе эту песнь, о Канада, поем —
Славы венец на челе твоем!
Рука твоя меч умеет держать И крест умеет нести!
Арман хотел было подпеть Эрмин, но мать остановила его сердитым взглядом.
«Мне не на что жаловаться», — думал довольный Жозеф. Это было сущей правдой. Ему удалось сохранить рабочее место на фабрике, и Симон работал вместе с ним. Отец и сын следили за работой турбин и динамо-машины, снабжавшей электричеством поселок, в котором насчитывалось не меньше пятисот жителей. Супруга его в свои тридцать два оставалась красивой и ласковой. При первой же возможности Жозеф принимался нахваливать свою Бетти, которая была и прекрасной хозяйкой, и несравненной поварихой, и доброй матерью. Не зря Жозеф откладывал про запас каждый су: совсем недавно он выкупил у муниципалитета свой дом. А у Эрмин, по его мнению, был самый прекрасный в мире голос.
Девушка закончила песню и хрустально рассмеялась. Жозеф обернулся. Девушка дурачилась с Эдмоном, младшеньким.
— Дети, сегодня у нас праздник! — воскликнул он.
Под этим ласковым «дети» подразумевалась и сирота, которая практически выросла в его доме. Жозеф, правда, так и не решился ее удочерить, но не так давно в его мозгу родилась новая идея. Именно поэтому он бдительно оберегал девушку, чью образованность и добрый нрав высоко ценил, и все чаще обращался с ней по-отечески.
«Если я выдам ее замуж за Симона, она получит нашу фамилию и будет жить с нами. Через годик или два объявим помолвку, а потом и свадьбу сыграем. Даже если мы не стали ей родителями, так будем свекрами!»
Эрмин понятия не имела о том, какие планы строит на ее счет Жозеф. Она любовалась блестящим снегом меж сосен и берез, надеясь увидеть лося или какое-нибудь другое дикое животное. Мать-настоятельница страстно увлекалась естественными науками, поэтому часто рассказывала ученикам, какие животные населяют канадские леса.
— Скоро хижина! Я сойду тут и побегу пешком! — воскликнул вдруг Арман.
— Пожалуйста, если тебе так хочется! — отозвался Жозеф. — Вперед!
Мальчик на ходу спрыгнул с саней и с радостным криком покатился по снегу. Он знал, что доберется до хижины первым, потому что упряжке предстояло сделать еще два поворота.
Перед поездкой Эрмин собрала волосы в шиньон, чтобы казаться старше. После завтрака она удалилась в свою спальню и долго рассматривала в круглом зеркале свое лицо. Увиденным она осталась довольна.
Несмотря на холод, девушка сняла с головы шерстяной платок и шепотом спросила у Элизабет:
— Когда ты повстречалась с Жозефом, ты сразу поняла, что полюбишь его?
— Вот так вопрос! — удивилась молодая женщина. — Не слишком ли ты любопытна?
— Прости, я не думала о плохом, — сказала Эрмин.
Элизабет поняла, что происходит в душе у девушки: она стала задумываться о природе любви, но это была как раз та тема, которую не затронешь в разговоре с монахинями…
— Не волнуйся, я знаю, что ты не думала о плохом, — отозвалась Элизабет доверительно. — Я просто хотела тебя поддразнить. Скоро ты станешь достаточно взрослой, чтобы выйти замуж. Да, представь себе, я мечтала о Жозефе, когда он еще понятия не имел о том, что я есть на свете! Я встречала его на улицах Роберваля. Он был красивый, крепкий, высокомерный. В праздник Святого Иоанна я наконец попала на бал, за мной присматривала кузина. И вот на балу я устроила так, чтобы он пригласил меня на танец. Потом, мало-помалу, мы и обручились. Я получила в мужья того, кого хотела.
— Где больше двух, там говорят вслух! — проворчал сидящий на козлах Жозеф. — Что ты там рассказываешь, Бетти?
— Мои сегодняшние истории не для твоих ушей, Жо!
Жозеф, смеясь, крикнул лошадям «хо!», и они остановились на опушке. Эрмин с любопытством смотрела на окруженный редкими деревьями скромный домик. Он ничем не отличался от жилищ, которые обычно возводили для себя лесорубы — разбухшие стены из плохо обтесанных досок, крытая листовым железом крыша, одно-единственное окошко…
— Вот мы и приехали, — объявил Жозеф.
Девушка помогла Эдмону выбраться из саней и сразу взяла его за руку. Элизабет, закутавшись в пальто из шотландского сукна, пошла открывать дверь. Это была ее обязанность, которую молодая женщина исполняла с таким торжественным видом, что муж ее невольно улыбался.
— Иди сюда, Эрмин, я покажу тебе домик! — позвала Элизабет девушку.
Внутри было довольно темно. Жозеф вошел вслед за женщинами. Увидев на лице Эрмин выражение живейшего интереса, он поторопился начать рассказ:
— Здесь я храню инвентарь моего дорогого дядюшки Бонифация — все, что необходимо для изготовления сиропа. Вот два медных котелка и печка. Неделю назад мы были здесь с Симоном и собрали двадцать пять галлонов кленовой воды вон в тот чан, что стоит справа.
Эрмин посмотрела туда, куда указывал Жозеф, и увидела накрытую крышкой емкость.
— Никто не знает, что нас ждет в будущем, — с таинственным видом заметил Жозеф. — Я объясню тебе весь процесс, от начала и до конца, согласна?
— Конечно! Мне это очень интересно! — заверила его девушка.
— Арман, помоги матери развести огонь в печи, — приказал Жозеф сыну, выходя на улицу.
Эрмин последовала за главой семьи. Симон между тем проверял содержимое емкостей, установленных у подножия деревьев.
— Первый этап, — начал рассказывать Жозеф, — это сбор кленовой воды, ценнейшей кленовой воды. Для этого мы надсекаем кору на высоте три-шесть футов над землей и в отверстие вставляем металлическую трубочку. Смотри, она похожа на воронку: с одной стороны заостренная, а с другой — расширенная.
Он погладил трубочку, из которой по капле стекала в подставленную емкость прозрачная жидкость.
— В этой воде очень много сахара, — пояснил он. — Но это не древесный сок. Сок начнет подниматься по стволу месяцем позже, и он тоже содержит большое количество сахара, но слишком горек на вкус. Знай, что из десяти галлонов кленовой воды получается всего пинта сиропа.
— А как получается сироп? — спросила девушка.
— Методом кипячения. Для этого и служат те два котелка, что ты видела в хижине. Мы сольем вместе всю кленовую воду, которую собрали неделю назад и соберем сегодня, и поставим ее кипятиться. Огонь должен быть умеренный, но постоянный. Часть жидкости испарится, и останется замечательный сироп медового цвета. Но тут надо быть начеку: если вовремя не снять сироп с огня, он приобретет вкус жженого сахара или кристаллизуется. Пойдем поможем Симону!
Жозеф с довольной улыбкой направился к старшему сыну, который переливал кленовую воду в ведерки размером поменьше тех сосудов, что стояли поддеревьями.
Эрмин редко ощущала себя такой счастливой. Девушка любила узнавать новое, и пейзаж казался ей великолепным. Огромные клены представлялись ей добрыми великанами, которые решили одарить семейство Маруа вкусной манной. По воскресеньям в монастыре пекли сдобу с добавлением кленового сиропа, и девушке часто приходилось открывать бутылочку, однако она никогда не задумывалась
0 том, как изготавливают эту красивую золотистую жидкость.
Коренные жители этих краев, индейцы, много веков назад научились собирать кленовую воду и выпаривать ее, получая сладкий густой сироп, который с удовольствием добавляли в пищу. Обосновавшиеся в Квебеке колонисты быстро переняли столь полезную привычку, а их жены придумали множество новых блюд. Кленовый сироп часто добавляли в карамель и конфеты, поливали им блинчики и фруктовые желе.
Из трубы на крыше домика повалили клубы серого дыма.
— Ага. Наконец-то разожгли огонь в печке, — сказал Жозеф, который как раз направлялся к дому, неся в каждой руке по ведру. — Побудь с Элизабет, Эрмин. Нам с Симоном нужно обойти все надсеченные деревья.
Элизабет суетилась вокруг весело гудящей печи. По дому разливалось приятное тепло. Арман время от времени подбрасывал в очаг поленце.
— Я могу тебе чем-то помочь, Бетти? — спросила девушка.
— Сейчас будем готовить обед. А пока я слежу за котелками, жду, пока вода закипит. Потом останется только поддерживать огонь. Присмотри за Эдмоном, чтобы он не натворил беды.
Скоро наступил полдень. Кленовая вода приглушенно булькала в котелках. Маленький домик наполнился клубами пара. В нескольких шагах от крыльца Элизабет с Эрмин положили на козлы несколько досок и накрыли импровизированный стол, расставив по центру блюда с едой.