– И чего ты, Чибис, Шерлока Холмса из себя корчишь? Все же понятно: есть план, есть крестик на церкви. Вот и надо искать по плану, а не бродить не пойми зачем под чужим забором!
Но и ему было интересно разобраться в буздыринских делах. А Саня и вовсе был уверен, что следить за конкурентами нужно обязательно, притом именно сейчас. Не может быть, чтобы буздыринцы нашли либерею и ничем себя не выдали!
Однажды папа говорил Сане, что человеку с жизненным опытом достаточно пять минут постоять на троллейбусной остановке, чтобы понять, как живет целый район.
– Выражение лиц, походка, даже журчание ручейка возле бордюра, – все это о многом говорит внимательному наблюдателю, – объяснял папа. – Собери все эти звуки – и получишь полное впечатление о происходящем.
Вспомнив об этом, Саня и предложил Пашке, как только стемнеет, побродить около «Звездочки». А вдруг?
Повезло же им в кремле, кое-что узнали. Узнают и сегодня ночью, если уши навострят.
– Тем более твои уехали, а сестра только завтра приезжает, – убеждал Саня. – Когда еще такой случай представится? Да и спектакль сегодня, меня тоже хоть до двух часов ночи отпустят.
– Ладно, – сдался Пашка. – Пошли, послушаем твои звуки. Вечно ты какие-то прибамбасы выдумываешь, Чибис! А Бармалея куда? – вспомнил он. – Он же малой еще, на ночь одного не оставишь. Такой визг подымет, что все соседи сбегутся.
– А Бармалея… А Бармалея можно на одну ночь ко мне отнести, – решительно сказал Саня. – Ну что я, совсем уже, на одну ночь маму не уломаю?
К его огромному удивлению, мама довольно быстро согласилась взять щенка на ночь.
– Все-таки дача, – с некоторым сомнением произнесла она. – Может, на свежем воздухе и аллергии не будет?
– Конечно, не будет! – горячо заверил Саня. – Здесь же сосны полезные, ты сама говоришь. Какая же может быть аллергия?
Бармалей, которого Пашка притащил из Караваева, бегал по дачной веранде и звонко лаял на вечерних бабочек, слетающихся к лампе. Он был еще совсем маленький и переваливался на ходу. Но по его большим лапам было ясно, что щенок вырастет в огромного пса.
– Только ты смотри! – предупредил маму Саня. – Сразу после спектакля – домой.
– Это почему еще? – улыбнулась она. – Может быть, мы чайку захотим попить, обменяться впечатлениями. По-твоему, родители – не люди?
– Ну, чайку можно, – милостиво разрешил Саня. – Только к нам не подходи. А то подумают, что ты меня домой хочешь забрать, как мелочь какую-нибудь.
Для их с Пашкой плана присутствие поблизости мамы было совсем не обязательно.
Спектакль решили показать вечером – для того, чтобы пострашнее выглядела собака Баскервилей. Правда, добиться от добродушного дога Кузи, чтобы он с рычанием прыгал на Кирку, который играл сэра Генри, режиссерше Наталье Петровне так и не удалось.
– Кузя, – уговаривала она собаку перед генеральной репетицией, – ну Кузенька, ну порычи на Кирюшу. Ну я тебя очень прошу!
В ответ Кузя растягивал пасть в радостной улыбке. Наталья Петровна только рукой махала.
Чтобы дог хоть немного походил на кровожадное чудовище, ему нарисовали фосфорные круги вокруг глаз и расписали весь загривок фосфорными полосами. В темноте эти зеленые светящиеся пятна должны были смотреться устрашающе.
Когда Кузя выскочил из-за кустов на поляну перед шестой дачей, вид у него и в самом деле был такой, что зрители ахнули. Да и Кирка не сплоховал: точно как в книжке, он в ужасе поднял руки и замер в беспомощной позе. Витька-Холмс выстрелил из огромного пистолета, и Кузя тут же улегся на брюхо. В темноте зрители, конечно, не заметили, что Наталья Петровна бросила ему большой кусок колбасы. А аплодисменты заглушили довольное Кузино чавканье.
После спектакля зашумела праздничная суматоха. Взрослые поздравили актеров, принесли пироги и конфеты и наконец предоставили детям возможность развлекаться самостоятельно.
Малыши весело визжали вокруг костра. Они натыкали на прутья горячие картофелины и бегали с ними друг за другом. Особенно им нравились тлеющие на картошке пятнышки – огненные светлячки.
Саня и Пашка с ребятами постарше играли в футбол под фонарем. Мяча, правда, почти не было видно. Уже несколько раз его с трудом находили в кустах.
– Ну что, пора. – Когда кто-то в очередной раз пошел искать мяч, Пашка дернул Саню за рукав. – Веди, Сусанин, к своему Гераклу.
– Пора, – кивнул Саня. – Смываемся потихоньку.
Но смыться потихоньку не удалось. Они и забыли, что у Анки – глаз-алмаз! Несмотря на темноту, вредная девчонка издалека заметила, что Пашка с Саней о чем-то шушукаются. И сразу вынырнула перед ними, как кикимора из трясины.
– Вы куда? Без меня? – ехидно осведомилась Анка.
Саня заранее подготовил ответ. Он предвидел, что Анка не упустит момент, когда они соберутся слинять.
– А во что ты обута? – серьезно спросил Саня.
– В кроссо-овки, – растерянно протянула Анка.
– Не пойдет. Понимаешь, вечером через дорогу змеи переползают – быстро-быстро. И подпрыгнуть не успеешь, как они – цап! Так что или сапоги надевай, или…
Этого было достаточно. Анка даже не взглянула, во что обут сам Чибисов. Одного слова «змеи» хватило, чтобы она застыла, как кролик перед удавом.
– У тебя завтра будет самое главное задание, – торжественно сказал Саня. – Выполнишь?
– Там же? – осторожно спросила Анка.
– Где – там?
Саня удивился. Разве они успели сказать, куда направляются?
– Ну, где эти… змеи?
– Днем их вообще нигде нет, – ответил Пашка. – Спят в норах. Ну все, прикрой, мы отползаем.
Сдерживая смех, Пашка с Саней нырнули сквозь елочки на тропинку, ведущую к дачной калитке.
Не очень-то весело идти в кромешной темноте по лесной дороге! Особенно если через каждые десять метров встречается коряга или пень, ну о-очень похожие на всяких чудищ. Хоть и понимаешь, что ничего страшного здесь нет – а боишься.
Саня старался держаться поближе к Пашке. Чуть ли не плечом его касался. Все-таки Пашке должно быть привычнее: он же вырос у самого леса.
А тут еще некстати вспомнились змеи, которых испугалась Анка! При мысли о змеях Саня почувствовал, что его походка становится более упругой, как будто он старается как можно реже касаться земли.
Два раза ребятам пришлось, как в фильме о войне, прятаться за деревьями – когда по дороге проезжали машины, покачивая перед собой лучами света. Кто едет в машинах, не видно. Но зачем лишний раз попадаться кому-то на глаза?
Скоро впереди засветилась «Звездочка». Пансионат действительно сиял, как звезда, потому что его территорию по периметру освещали не обычные фонари, а прожекторы. Лучи прожекторов образовывали световую преграду. Проникнуть через нее незамеченным, да еще перелезть через довольно высокий сетчатый забор, было невозможно.
Но Саня с Пашкой и не собирались никуда перелезать. Они хотели только понаблюдать.
Если бы сейчас вместе с ними был Шерлок Холмс! Только не Витька Конягин, который так самозабвенно его играл в спектакле, а самый настоящий Холмс… Тогда, конечно же, и пяти минут хватило бы, чтобы понять, что происходит в «Звездочке».
После спектакля Сане вообще казалось, что они с Пашкой похожи на Холмса и Ватсона. Правда, он не мог решить, кто из них похож на сыщика, а кто – на его помощника-доктора. Но сложное дело они вот-вот распутают, это точно! Только бы Баскервилей каких-нибудь не натравили…
В дальнем углу пансионата, за густым кустарником, мерцал свет.
– Там разве живет кто-нибудь? – шепотом спросил Саня.
– Это костер, – прошептал в ответ Пашка. – Вокруг надо обойти, только тихо.
А как обойдешь тихо, если при каждом шаге громко трещат под ногами сучья? Пришлось снова выбираться на дорогу и делать приличный крюк, чтобы подойти к пансионату с обратной стороны.
Зато их усилия немедленно были вознаграждены. Подобравшись к забору, ребята увидели, что костер горит не на территории пансионата, а по их сторону ограды. И, главное, рядом с костром пока никого нет. Только огромное пламя, разгораясь, облизывает бока черного котла. Понятно, что люди отошли на минутку – может быть, за дровами – и вот-вот вернутся. А значит, есть шанс за эту минутку подобраться совсем близко, оставшись незамеченными.
– Надо так пристроиться, чтоб потом не шевелиться и не переползать, – тихо сказал Пашка. – Неизвестно, сколько придется тут торчать.
– А ты умеешь беззвучно чихать? – на всякий случай спросил Саня.
– Как это? – не понял Пашка.
– Я, например, от дыма чихнуть могу. Но я умею заткнуть нос – и чих внутрь пускаю. А ты? Вдруг бухнешь на весь лес!
– За меня не переживай, Чибис, – усмехнулся Пашка. – От дыма только ты да кошки чихают. Главное, нос не забудь заткнуть.
– Ладно, если на меня найдет, я подальше отползу. Потом по позывным друг друга найдем.
Правда, Сане не очень нравилась такая перспектива – остаться одному в ночном лесу, а потом разыскивать Пашку по кряканью. Нет, уж лучше он постарается не чихнуть. Заткнет нос с самого начала – и все. Можно ведь и ртом дышать.
Правда, Сане не очень нравилась такая перспектива – остаться одному в ночном лесу, а потом разыскивать Пашку по кряканью. Нет, уж лучше он постарается не чихнуть. Заткнет нос с самого начала – и все. Можно ведь и ртом дышать.
Ребята притаились за кустами. Вскоре на ведущей от коттеджа тропинке показались огромные тени.
– Тише ты, все ноги мне облил! – послышался голос.
– А ты не шагай своими семимильными! Под тебя не подстроишься, – огрызнулся другой.
Звякнула крышка какой-то посудины – вроде бы ведра.
«Ого, – подумал Саня, – да здесь что-то серьезное намечается. Не похоже на обычный пикник».
Пикником Саня считал приготовление шашлыков. Если взрослые орудуют у костра, то обязательно должны быть шашлыки. А здесь – какие-то котлы, ведра… Не кашу же на полк солдат они готовят! Саня толкнул локтем Пашку и показал на ухо: слушай, мол, внимательно.
Но Пашка и без того весь обратился в слух. Казалось, он вслушивается не только в слова, долетающие от костра, но и в бульканье жидкости в котле.
Разгоревшийся огонь высветил две знакомые фигуры: «баскетболиста», который в кремле покручивал ручку прибора, и толстяка, который втыкал в землю штыри. Саня вспомнил, как они вертелись, яростно почесываясь, и чуть не прыснул смехом. Интересно, где их третий товарищ?
Толстяк что-то помешивал в котле.
– А Серый что, совсем расслабился? – спросил он.
– Аллергия у него. У нас-то, видишь, более-менее прошло, а его вон как разнесло, аж глаза заплыли. Босс ему отсыпаться приказал.
– Может, это тополиный пух был? Я вроде читал, что тополя отравленные бывают. Типа возле вредных заводов.
– Тоже мне, читатель! – хмыкнул «баскетболист». – Да шиповник это, у него такая дрянь внутри. Я сперва думал, что Серый над нами прикололся. Так ему ж больше всех досталось! Не-е, это очкарики музейные нам устроили. Со зла, чтоб мы под ногами не путались.
– Эти «чайники» по нашим шмоткам шарили? – удивился толстяк.
– Ну, может, и не сами. Скорее всего пацанов подослали. Помнишь, двое там шастали, один еще рыжий такой? Да за такие шутки, попадись они мне…
Сане с Пашкой стало не по себе.
– Слушай, может, смотаемся отсюда, пока не поздно? – предложил Пашка.
– Ни за что! – горячо возразил Саня. – Сейчас ведь самое интересное начинается!
– Поймают, будет тебе интересное, – проворчал Пашка, но остался на месте.
– Слышь, Леха, а сколько надо, чтоб кипело? – спросил толстяк.
– Ты, знай, помешивай, – ответил Леха. – Я скажу, когда хватит. Рецепт-то старинный, нельзя нарушать. Босс и так злой как собака, не хватало еще опять не угодить. На-ка вот, подсыпь.
Толстяк взял протянутый пакетик, понюхал и поморщился:
– Во, елки, воняет! Как из сортира.
– Тебе-то что? Да пусть хоть чем воняет, лишь бы получилось. Босс сказал, если все пропорции соблюсти, чистое золото будет. Как в аптеке. Там тоже всякую гадость смешивают, а получается лекарство.
У Сани даже спина похолодела от этих слов. Неужели они сейчас окажутся свидетелями чудесного превращения?! А папа еще в Черный фолиант не верил!
– Когда будет готово, нужно в котел серебро окунуть, – сказал Леха. – Я уже крест приготовил.
– Ого, здоровый какой, – хмыкнул толстяк. – И цепь, как у собаки.
– Ты, Колян, поговори у меня! Какой положено, такой и ношу. Счас окунем – все лишнее сразу в осадок выпадет. Только этот торжественный момент боссу оставим. А то сидит там, голову ломает над подсчетами. Конечно, на всех злой. Позовем его – оттает. Может, от радости нам на карман побольше кинет.
– Кинет, догонит, а потом еще раз кинет, – пробурчал толстый Колян, отходя от костра.
– Ты куда? – спросил Леха.
– Куда, куда… Воду выплесну. А то зацеплю в темноте ведро, еще костер зальет.
Колян взял стоящее у костра ведро, отошел в сторонку и осторожно приблизился к кустам – прямо к тому месту, где притаились ребята. Потом он размахнулся и веером выплеснул остатки воды.
Пашка чуть не взвыл от неожиданности! Его обдало водой с головы до ног! Еле удалось сдержать крик, даже рукав пришлось закусить. Он замер, чувствуя, как холодная вода медленно затекает за шиворот.
И вдруг, воровато оглянувшись, толстяк присел и протянул руку прямо к ребятам. Тут уж и Саня чуть не вскрикнул, только в последнюю секунду затаил дыхание.
Но оказалось, что Колян тянется вовсе не к ним. Он пошарил по траве, и в руке у него блеснула бутылка. Толстяк быстро поднес ее ко рту, сделал несколько глотков и, поморщившись, коротко выдохнул. Потом осторожно поставил бутылку обратно, взял пустое ведро и вернулся к костру. Ребята переглянулись.
– Да он же водку здесь спрятал! – едва сдерживая смех, шепнул Саня. – И прикладывается тайком от напарника.
Но Пашке было не до смеха.
– Я ему приложусь! – сердито пробормотал он. – Он у меня на всю жизнь запомнит!
Место, где лежали ребята, было не самым чистым в лесу. Через ограду перебрасывали из пансионата всякий ненужный хлам. Пашка сразу различил в темноте старую бутылку – такую грязную, что противно было в руки взять. Но Пашка преодолел брезгливость: видно, очень уж хотел отомстить обидчику. Он потряс бутылку, и в ней забулькала какая-то жидкость. Может, дождевая вода, а может, и что-нибудь попротивнее… Пашка усмехнулся и осторожно, чтобы не пролить содержимое, положил бутылку рядом с собой, как гранату на бруствер окопа. Саня погрозил ему кулаком. Не хватало еще спугнуть противника в самый ответственный момент!
«Не боись», – жестом успокоил его Пашка.
Тем временем таинственное действо у костра продолжалось.
– Ну что, скоро? – нетерпеливо спросил Колян.
Леха ткнул ножом в варево. Соскользнув с какого-то предмета, который варился в котле, нож звякнул о стенки.
– Рано, – авторитетно сказал Леха. – Пойду боссу скажу, что еще полчасика надо. И с рецептом сверюсь.
– Еще полчасика? – возмутился Колян. – Надоело кота за хвост тянуть!
– Ничего, сам потом спасибо скажешь. На-ка еще вот эту травку кинь.
Пока Леха ходил к боссу, толстяк еще два раза, уже не таясь, подходил к кустам и прикладывался к своей бутылке. После каждого глотка он громко выдыхал воздух, будто пил что-то горячее.
«Хорошо, хоть воду больше не льет», – сердито подумал Пашка.
Наконец у костра появились Леха и Буздырин.
– Ну что, все сделали по книге? – спросил шеф. – Сейчас, сейчас наступит долгожданный момент…
От его слов у Сани заныло под ложечкой. Он не меньше, чем компания у костра, ждал этого момента. «Вот вам и законы природы! – скажет он родителям. – Вот вам и переэкзаменовка по физике!» Есть, оказывается, секреты, которым не учат в школе. Но как же несправедливо, что такие секреты попадают в руки всяких Буздыриных… Ну ничего, как-нибудь и они с Пашкой доберутся до Черного фолианта, обязательно доберутся! Не с собой же эти типы его таскают. А Герку еще раз обмануть – плевое дело.
– Давай крест, – протянул руку Буздырин.
Он сделал крестом несколько вращательных движений над котлом, словно развеивал поднимавшийся пар. Или совершал какой-то ритуал?
Саня следил за ним, затаив дыхание. И поэтому на минуту забыл про своего друга… А тем временем Пашка, стараясь не шуметь, заменил Колянову бутылку с водкой на другую – ту, грязную, в которой что-то противно булькало.
Ждать ему пришлось недолго. Пока Буздырин и Леха колдовали над костром, толстяк попятился назад и припустил к кустам. Видно, его неудержимо влекло к заветному местечку. Он нащупал в кустах бутылку, быстро запрокинул голову…
Пашкина затея удалась на все сто!
Толстый Колян фыркнул на весь лес, потом гаркнул что-то невразумительное и со всего размаху сел на землю. Через секунду его уже просто наизнанку выворачивало!
Захрюкал, не сдержав смех, Пашка. Чихнул, испугавшись шума, Саня.
Буздырин подскочил к толстяку.
– Ты опять за свое! – заорал он. – На минуту отвернуться нельзя!
Держа перед собой бутылку, Колян переводил ошалелый взгляд то на нее, то на босса. Он ничего не понимал и ничего не мог ответить. Буздырин схватил бутылку и изо всех сил грохнул ее о бетонный столбик ограды.
Пока со звоном осыпалось стекло и эхом звучал по лесу буздыринский крик, ребята на четвереньках выползли из кустов и понеслись по тропинке в сторону широкой дороги.
Они бежали долго и перешли на шаг только тогда, когда исчезли вдалеке огни пансионата.
– Опять ты, Пашка, все испортил! – выдохнул разгоряченный бегом Саня.
– А чего он обливается, гад такой?
Пашка делал вид, будто оправдывается, но по голосу было слышно, что он доволен собой. По крайней мере, не зря провалялся в кустах, не зря вымок как курица.
– Мы же не успели самое главное увидеть! – воскликнул Саня. – Еще бы минута, и были бы свидетелями такого превращения! А ты со своей бутылкой…
– Какого еще превращения? – удивился Пашка.
И тут только Саня вспомнил, что так и не рассказал другу про Черный фолиант… Значит, обижаться надо только на самого себя. Такую операцию провалить! Еще мгновение – и сверкнул бы в отблесках костра золотой слиток. Или хотя бы маленький золотой камешек.