– Чушь! При чем тут она?!
– Ты ничего не понимаешь, – оборвал Лизу Филон и надолго задумался. – Все дело в его заказчике. Мне просто необходимо узнать – кто он!!! Видимо, придется Атаманова все же навестить.
– Он не станет с тобой разговаривать, – с уверенностью в голосе произнесла Лиза и широко зевнула. – Антон хитрый и умный малый. Он сразу раскусил, куда я клоню, и уворачивался с виртуозностью циркача…
Филон подошел к стене и щелкнул выключателем. Мягкий свет залил спальню, обнажив жуткий беспорядок. Вещи разбросаны по полу и креслам. Постель вся растерзана. Шторы на окнах занавешены кое-как.
– Фу, – Лиза сморщила носик. – Ну и срач у тебя! Зачем свет включил?
– Да вот, хочу посмотреть на твою продажную рожу, сучка! – Он подошел к кровати, на которой полулежала Лиза, и, намотав ее длинные локоны на руку, резко приподнял. – Говоришь, ничего он мне не скажет?
– Н-нет, – сдавленно прошептала Лиза, стараясь на замечать змеиного блеска в глазах любимого мужчины. – Пусти, мне больно!
– Он мне скажет! Еще как скажет! В гробу я видал его авторитет, поняла?! Сука! – Он, не ослабляя хватки, потащил ее к двери.
– У вас же пакт о невмешательстве в дела друг друга! – попыталась вырваться из его цепких рук Лиза. – Еще Мельник с ним это соглашение негласное заключил! Ты же не беспредельщик, Филя!!!
– А мне насрать!!! – страшно заорал он и изо всех сил шарахнул девушку головой о дверь. – Я больше не знаю, что такое благородство!!! Слышишь меня, сука?! После того как на моих глазах взорвалась моя машина, я больше не джентльмен!!! Я буду справлять по себе поминки так, как я того пожелаю!!!
В дверь слабо корябнулись, и в приоткрывшуюся щель высунулась озабоченная физиономия Бориса.
– Шеф, все в порядке?
– Закрой дверь, мать твою! – рявкнул на него Филон и тут же, резко передумав, позвал: – Зайди-ка сюда, идиот!
Борис просочился из-за двери и оценивающе оглядел и обнаженного хозяина, и его жертву, все еще удерживаемую им за волосы.
– Собери ребят и наведайся к этому детективу, в лоб бы его мать! Будет корячиться, вывози сам знаешь куда. Там поговорим конкретно.
– Общественность будет недовольна, – озадаченно причмокнул языком прежде всегда покладистый Борька. – У братвы он в авторитете. Многим помогал не раз. Сам слыхал, как пацаны за него роптали…
– Заткнись, понял?! – Филон отшвырнул на пол Лизу и наподдал ей пару раз пинком в бок. – А все эта сука!!! Сказал ведь – узнать! А она, тварь, натрахалась и приползла сюда ни с чем!
– Мразь, – согласно кивнул головой соратник по оружию, не переставая пялиться на то, что обнажил задравшийся подол короткого Лизкиного платья. – На хор бы ее пустить, шалаву!
– Зачем? – не сразу понял Филон, накидывая на плечи халат.
– А так, для забавы. – Борька вожделенно облизнул губы. – Антохе можно, а нам нельзя?
– Да бери ты ее, поганку! Добра такого! – С гадким смешком Филон поднял обмеревшую от подобной подлости Лизу и буквально кинул ее Борьке в руки. – Трахай сколько сможешь, только сначала ребят подними и к этому Пуаро долбаному метнись. Наутро еще дела будут.
– Какие? – машинально спросил Борька, вовсю отдавшись преприятнейшему занятию изучения женского тела, безвольно обвисшего в его руках.
– Отъехать нужно будет кое-куда…
– Куда? – уже похотливым хрипом исторг из себя Борис и потащил Лизу к выходу из спальни.
– Да тут недалеко. Есть такая деревня Митягино. Там километрах в трех небольшой хуторок, где проживает одна весьма и весьма интересная особа преклонных лет. К ней и наведаемся. А сейчас ступай. А падаль эту запри до поры до времени. Перво-наперво – дела…
Тащить Елизавету далеко не пришлось, поскольку Борькина комната находилась чуть левее спальни хозяина. Толкнув пинком дверь, он втащил обессилевшую девушку в комнату и, аккуратно положив ее на разложенный диван-кровать, скоренько заперся.
– Слышишь, Лизка, – шепотом позвал он девушку, стоя у двери. – Подожди меня здесь, ладно? Я мигом вернусь. Ты не переживай особенно из-за Филона. Он озверел малость после взрыва, вот крыша и съехала. А я к тебе с душой, поверь…
– Чего же ты тогда насчет групповухи трепался? – приподняла она ноющую от ударов о дверь голову. – Обзывал меня?
– Да подыграл я ему, господи!!! – Борька радостно, совсем по-детски захихикал. – Мне так не терпелось оторваться с тобой, что готов был говорить что угодно! Ты такая…
– Подойди ко мне, – властно приказа она.
Покрутив коротко стриженной головой, Борька медленно двинулся к дивану. И по мере того как он продвигался, напряжение его постепенно покидало, уступая место дикому первобытному желанию. Оно замелькало перед его глазами огненным вихрем, сдавило грудную клетку, не давая возможности вдохнуть полной грудью. А ноги вдруг сделались ватными и отказывались служить.
Это надо же что сука вытворяет!!! Да за такие сиськи, что она сейчас вывалила из платья, он землю грызть будет. А ноги!!! Да ему лишь в порнухе такое виделось! Телесные чулки с ажурной резинкой и тонкими резинками пояса. Трусики, которые с трудом угадываются на теле. А само тело!.. Черт! Да шелковистее и нежнее он в своей жизни не трогал ничего…
– Лизка!!! – восторженно прошептал Борис и, рухнув на колени перед диваном, зарылся лицом в ее волосах. – Ты – колдунья…
– Нравлюсь, – скорее констатировала, чем спросила она.
– Да я… – Он положил подрагивающие пальцы ей на груди и принялся осторожно их поглаживать. – Да я за тебя… Кончай трахаться со всеми подряд! Давай со мной жить будешь…
– Что?! – Она запрокинула голову и гортанно рассмеялась. – Хороша парочка: бандит-уголовник и проститутка.
– Я не бандит, – обиделся Борька и, подавшись вперед, повалил ее на спину. – Я не бандит!
– А-а-а-а, поняла! – продолжала она веселиться. – Ты – настоятель монастыря, а я твоя послушница. Прости меня, отче, прости и трахни от души! Ты же этого хочешь?! Этого, гад?! Хочешь почувствовать, какая я горячая?!
Но, удивив ее своей непредсказуемостью, Борька вдруг отпрянул от нее, как от прокаженной.
– Ты! – погрозил он ей пальцем, задыхаясь. – Ты не смейся, сучка! Я с тобой серьезно! Я – не бандит! Я еще никого и никогда не убивал и даже пальцем не тронул!
– Чего же тогда в группировке делаешь? – недоверчиво поинтересовалась Лиза, не забывая соблазнительными заученными движениями освобождаться от одежды. – Может, диссертацию пишешь?
– Нет! – запальчиво возразил Борька, старательно отводя глаза от обольстительницы. – Не могу тебе сказать… пока. Потерпи, Лизок! Прошу тебя, потерпи! Скоро они все в жопе будут. Все! И Филон этот гребаный, и братва его…
«Ого! – едва не выдала она вслух, оторопев от подобных откровений. – Это что-то новенькое! Очередной вираж! К какому же берегу мне-то приставать? Филон себя окончательно обосрал в моих глазах. Антоха потерянный малый во всех отношениях. Да и где гарантия, что доживет до утра. А вот этот дурачок, пожалуй…»
– Иди ко мне, милый… – проворковала она, привычно распахивая ноги навстречу мужику. – Иди ко мне и не думай ни о чем…
– А как же… – Борька уже говорить не мог, а лишь сипло что-то попискивал. – Филон же задание дал…
– Три ха-ха, – злобно оскалила Лизка красивые ровные зубы. – Пусть он будет в заднице досрочно! Иди сюда, или я передумаю!!!
Подобного счастья не было у Борьки с того самого дня, как он купил себе свою первую машину. Пьянящее чувство долгожданного обладания, восторг, неземное наслаждение. Да разве можно в двух словах рассказать о том, что он чувствовал, удерживая в руках влажное от пота тело девушки, о которой ему и мечтать не приходилось. Она, хоть и продажная, но была не его уровня. А тут она склоняет к нему свое прекрасное лицо, смотрит на него потемневшими от страсти глазами и улыбается так маняще, так чарующе…
– Я люблю тебя, Лизонька! – едва ли не всхлипывал Борька. – Я так давно тебя люблю!
– Тсс, – прикладывала она к его пересохшим губам изящный пальчик. – Не нужно ничего говорить.
– Ты ведь моя, Лизонька? Скажи, что ты моя!
«Вот пристал, пентюх», – досадливо мелькнуло в ее голове.
– Твоя, твоя, дорогой, – улыбалась ему искусительница, не забывая сводить его с ума своими умелыми телодвижениями…
Секс был долгим и испепеляющим. Два часа пролетели так незаметно, что, взглянув на часы, Борис удивленно присвистнул:
– Филон мне башку теперь снимет.
– Пусть идет к черту! – полусонно бормотнула Лиза, устраиваясь поудобнее на широкой груди новоиспеченного возлюбленного. – Мы его не боимся. Так ведь, дорогой?
– Я никому тебя больше не отдам! – твердо и спокойно ответствовал Борис, не ответив на вопрос. – Ты будешь теперь только моей. Запомни это, если хочешь жить дальше!
Ни угрозы, ни пафоса в его словах не было и в помине. Сплошная уверенность и хладнокровие. Лиза приподнялась на локте и с интересом посмотрела на его лицо. Борис без эмоций встретил ее взгляд и похлопал по плечу.
– Не нужно думать, что я совсем дурак.
– А я и не думаю, – начала осторожно она. – Только твои последние слова… Они несколько настораживают…
Борис загадочно улыбнулся и провел мозолистой ладонью по изгибу ее тела.
– Не бойся меня. Просто привыкни, и все. Все остальное придет позже…
– Что?
– Любовь, Лизонька, любовь. Ты обязательно меня полюбишь, обязательно! А сначала начнешь уважать.
«Видала я вас всех, козлы поганые!» – рвалось с ее губ. Но язык предусмотрительно не шевелился.
Кто знает, чего можно ждать от этого парня… Может, действительно стоило поставить на него…
Лиза села на колени, включила ночник в изголовье и совершенно по-новому посмотрела на Бориса. Сильное тело труженика. Крепкие бедра. Некрасивые ступни и кисти рук. Такое же топорное простецкое лицо. Но… отбросив все это в сторону и углядев в его темных глазах какой-то невиданный доселе огонь, Лиза вдруг поймала себя на мысли, что привыкнуть к нему будет не так уж и трудно…
– Гмм, ты поедешь к Антохе с ребятами? – прокашлявшись, спросила она просто потому, что почувствовала себя вдруг донельзя раздетой под его таинственным взглядом.
– Наверное. Еще не знаю. Филон наверняка уже сам отдал распоряжения, я слышал, как он под дверью топтался.
– А утром куда-то там?..
– Да, утром непременно поеду. – Он сел и вновь привлек девушку к себе. – Только мы поедем чуть раньше, чем все остальные…
– Мы? – удивилась она и его словам, и тому ощущению, что возникало от его прикосновений.
– Мы, милая, мы… – Борис впился губами ей в шею и застонал. – Я снова хочу тебя, Лизонька. Ну иди сюда, чего ты упираешься?
– Подожди, Борь. – Лиза отстранилась и с подозрением посмотрела на молодого парня. – Что все это значит? Почему мы поедем вместе, да к тому же еще раньше всех?
От неожиданно встреченного сопротивления он досадливо поморщился.
– Я же тебе сказал: больше я тебя никуда от себя не отпущу! Ты все время будешь со мной, как иголка и нитка! А раньше там нам быть необходимо по одной простой причине…
– Какой же? – Ситуация переставала ей нравиться не столько тем, что Борька вдруг проявил отвратительные черты феодала-собственника, сколько двусмысленностью и какой-то угрожающе опасной неизвестностью. Она стукнула кулачком в его волосатую грудь и капризно потребовала: – Коли мы с тобой нитка с иголкой, то давай не тяни и выкладывай: зачем тебе туда нужно? Кто там тебя ждет и зачем?
– Ишь ты, какая кошечка! – Ее надутые губки и недовольно прищуренные глаза лишь позабавили его. Он подмял девушку под себя и жарко зашептал на ухо, урча, словно здоровый котище. – Бей меня, царапай, все равно уже никуда не вырвешься. Ух ты, сладкая моя!
Лиза откровенно запаниковала. Этот огромный мужлан напрочь подчинил ее себе, не испросив разрешения! Если ему хочется под пули лезть, то ей по этой жизни еще шагать и шагать вживую.
– Я не хочу умирать, – пискнула она, задыхаясь от тяжести его большого тела.
– Почему ты должна умереть? – сразу насторожился он, прервав свои методичные телодвижения. – Кто тебе угрожал?
– Ну… – Она провела пальцем по его щеке, изумляясь тому, сколько нежности вдруг оказалось в этом жесте. – Там, куда ты меня повезешь, может быть опасно. Вдруг там начнут стрелять. Представляешь, мы подъезжаем, а нас встречают автоматами…
– Глупыш, – он ласково чмокнул ее в нос. – Нас не встретят автоматами, поверь. Нас встретят пирогами.
– Да?! И кто же там живет?
Наслаждаясь неповторимостью момента, Борис нежно обцеловал обе ее щеки и лишь затем благоговейно выдохнул:
– Там живет моя мать…
Глава 17
Как только за Лизкой закрылась дверь, Атаманов впервые по-настоящему запаниковал. Круги по воде пошли совсем нешуточные. И это его гребаное дело, поначалу воспринятое им как забава, по всей видимости, обернется для него с поганой стороны. Расследование ему было велено свернуть, ответов на вопросы он так и не получил, он поначалу думал, что это ему и не нужно. Деньги заплачены неплохие, вот он и успокоился…
Что там эта сучка-то прошелестела напоследок? Девочку разыскать, кажется. Не мешало бы, конечно, да как бы снова не ворваться куда-нибудь…
Атаманов лихорадочно размышлял, попутно собираясь в дорогу. Дорожная сумка вместила в себя пару джемперов, носки, футболки, смену белья да джинсы и пару кроссовок. Кто знает, когда придется вернуться. Покойная матушка любила говаривать: «Едешь на день, бери на неделю…» Деньги, лицензию частного детектива и оружие Антон рассовал по карманам джинсовой безрукавки. Хотел было прихватить и еще один маленький пистолетик – трофейный, оставшийся у него после одного из громких дел, но потом передумал. Игрушка получена не совсем официальным способом, разрешения на него не имеется, так что лучше не рисковать. Лежит он себе и пусть лежит до поры до времени.
Все, со сборами покончено. Теперь присесть на дорожку и в путь. Последний обещал быть долгим. То место, где он собирался отсидеться, располагалось аж в четырех сотнях верст от его города, а если еще Настьку навестить…
При воспоминании о ее потерянном взгляде Атаманову сделалось неуютно. Что бы он ни говорил Елизавете, что бы ни пытался вдолбить себе в голову, девочка не могла не затронуть его. Да, разозлился на нее за то, что поперлась с Мельником в ресторан, а с ним вообще отказалась выпить. Да, не верил ей до конца. А как верить, если все таким бедламом представлялось. Да, решил плюнуть на нее вместе со всем отсюда вытекающим, но не признаться себе в том, что на душе не было покоя, он не мог.
В конце концов, заехать навестить хитрую старую бестию, что так виртуозно пыталась обвести его вокруг пальца, не составит для него большого труда. Будет даже интересно понаблюдать, как она будет изворачиваться, пряча девушку у себя…
Квартиру он покинул со всеми мерами предосторожности и лифтом не поехал. А ну как Филон уже своих ребят успел к нему прислать. В том, что те его обязательно навестят, он практически не сомневался. Это был лишь вопрос времени.
Лестница черного хода почти не освещалась, и идти по ней, невзирая на присущую ему смелость, было занятием малоприятным. Сразу вспомнилось, как вместе с Настей тащил по ней тело Мельника. Кто бы мог подумать тогда, что он увязнет во всем этом по уши. Воистину, ни одно доброе дело не остается безнаказанным…
Осторожно приоткрыв дверь, Атаманов выглянул на улицу. Вроде чисто. Кроме его машины, притулившейся, как всегда, у дверей мусоросборника, транспорта не наблюдалось. В который раз испросив у провидения себе удачу в союзники, он медленно выехал со двора. Теперь за город на шоссе, а там до деревушки Митягино километров сорок. По грунтовке от нее еще версты три до нужного хуторка. Во всяком случае, так ему указывал путеводитель…
В России две беды – дураки и дороги. И если от общения с первыми себя еще можно как-то попытаться уберечь, то избавления от второго нет и не будет.
Плутая грунтовыми дорогами и развилками, подпрыгивая на каждой второй кочке и проклиная на чем свет стоит российское бездорожье, Антон мало-помалу приближался к цели своего путешествия. В предрассветной темени, попрятавшей все звезды разом, уже мерцал где-то впереди гостеприимный огонек затерявшегося в Центральном черноземье хуторка. Заслышав минут через пятнадцать заливистый собачий перебрех, Атаманов воспрянул духом.
То-то удивления будет у училки, когда он заявится нежданно-негаданно. От предвкушения ее изумления (а может быть, и радости) Антон слегка улыбнулся. Ну и пусть себе недоумевает. Авось он сумеет что-нибудь сбрехать об истинной цели своего визита. Но оставлять ее без присмотра у чужих людей ему что-то больше не хотелось. Кто знает, что здесь за хрычи. Может, и двигало той выкрашенной в ядреный цвет бабуленцией благородство, но только как надолго его хватит…
Фонарь на высоком телеграфном столбе раскачивался от легких порывов ветра, издавая положенный в таких случаях жалобный стон. В прыгающем из стороны в сторону отсвете вырисовывались силуэты трех бревенчатых построек, обнесенных двухметровым частоколом, двухэтажный дом и широко распахнутые ворота.
Последний фактор не мог не насторожить. Какому, интересно, идиоту понадобилось обносить двор высоченным забором, если он решил оставлять на ночь незапертыми ворота…
Отогнав машину подальше от блуждающего света фонаря, Атаманов заученным жестом вооружился и, сняв пистолет с предохранителя, пошел по направлению к дому. Мерзкое чувство, привычно именуемое человечеством предчувствием, начало обсасывать его внутренности, доводя до дрожи в коленях и пальцах рук.
Ведь не был же дураком, почуяв подвох в словах заказчика, так нет же: тривиальная алчность, видимо, возобладала в тот момент над профессионализмом. А ведь лучшего сыскаря, чем он, в городе вряд ли можно было сыскать. Чувствовал, что за всем этим кроется что-то поганое, а позволил себе расслабиться…