– Как далеко зашел некроз? – спокойно спросил Лим.
Капитан слушал и молчал. Из услышанного он понял только одно: пришла беда.
– Естественно, поражены кончики пальцев… То есть это было в самом начале, а теперь омертвели кисти рук. А температура стоп…
– Кретин! – воскликнул Лим, а Бейлиф густо покраснел и снова потупился. – И это называется квалифицированный врач!
– Сир Лим, как вы смеете! Попрошу оставить такой тон! У меня есть и диплом врача, и степень доктора медицинских наук, и до недавнего времени я председательствовал в Эпийской государственной медицинской ассоциации. В моей квалификации никто и никогда не сомневался.
– Карьерист от медицины, – фыркнул Лим, пряча презрение, и повернулся к капитану. – Все очень серьезно. Пахиакрия Тофама легко поддается диагностированию – температура в разных местах тела имеет характерные отклонения от нормы. В активной стадии болезнь сперва поражает конечности. Если началось омертвение пальцев, значит вакцинация опоздала, остается только хирургия. Под воздействием микроорганизмов клетки человеческого тела просто умирают, и через их оболочку инфекция перебирается в соседние клетки. В результате имеем опухание тканей, слабую боль, местами онемение. Очень обманчивая симптоматика. Единственное спасение – удалить некротическую ткань, а заодно и живую минимум на два дюйма. Это, конечно же, подразумевает ампутацию. На раннем этапе – только пальцев рук и ног. Я не осматривал пациентку, но, похоже, она уже лишилась кистей, а может, и стоп. – Он повернулся к вжавшемуся в кресло Бейлифу. – Доктор, когда вы собираетесь оперировать?
– Оперировать? Вы что, не поняли? Я не могу! Она запретила!
– Все очень просто: если не прооперировать герцогиню, она умрет. Предлагаю сейчас же начать подготовку к операции.
Ни на кого не глядя, доктор Бейлиф медленно встал и нетвердой поступью удалился из каюты.
– Круто вы с ним, – проговорил капитан, но в его голосе не было осуждения.
– А иначе его не пронять. Он заигрался в политику и забыл, что главный долг врача – забота о пациенте. Как только вспомнит об этом, так и придет в норму. Это несложная операция. Но все же советую приставить к нему офицера для моральной поддержки, и не только.
– Лучше старпома Дейксема никто с такой задачей не справится. – Капитан отдал по внутренней связи распоряжение и достал бутылку.
Они пропустили по стопочке, и Лим уже собрался уходить, когда вошел Дейксем и четко отдал честь по-гозгийски:
– С прискорбием вынужден доложить, что скончался доктор Бейлиф.
Дамин-Хест застал их втроем в каюте Бейлифа за осмотром трупа. Облаченный в безукоризненно чистую ночную рубашку из синтетического шелка, доктор лежал на койке в безмятежной позе.
– Что случилось? – спросил шеф протокола. – Почему меня вызвали?
Увидев наконец покойника, он ахнул.
– Доктор Бейлиф совершил самоубийство. – С пола Ориго Лим поднял пустой шприц, а из безжизненных пальцев врача вынул пузырек с остатками прозрачной жидкости. – Мартитрон, сильнейший транквилизатор. Двух капель достаточно, чтобы успокоиться на весь день, а если ввести пять кубиков, сердце перестанет питать мозг кислородом. Очень легкая смерть. Доктор Бейлиф счел задачу непосильной и оставил ее мне в наследство.
– Вам?
– А кому же еще? Надо немедленно прооперировать великую герцогиню, и так уже потеряно слишком много времени. Кроме меня, здесь никто с этим не справится. Но вместо награды меня ждет эшафот.
– Разве нельзя обойтись без операции? – спросил шеф протокола.
– Исключено. Увы, у меня нет выбора. Впрочем, это не совсем так: можно отойти в сторону и позволить герцогине умереть, как, между прочим, и предписывает мне закон.
– Вы обязаны ей помочь! Вы давали врачебную клятву!
– Эта клятва теперь пустой звук. Суд категорически запретил мне лечить.
– Капитан, – обратился к Кортару возмущенный придворный, – прикажите этому человеку оперировать! Как командир корабля, вы просто обязаны так поступить!
– Ничего не могу поделать. Это не в моей юрисдикции.
– Да неужели? – Дамин-Хест аж побледнел от гнева. – А кто нанял некомпетентного врача, болвана, который пропустил сроки важнейшей операции, а потом наложил на себя руки? Вы ответите за…
– Довольно! – приказал Лим шефу протокола. – Я сделаю то, что должно быть сделано. У меня и правда нет выбора. Пожилая женщина не виновата в том, что ей достался негодный врач.
Дамин-Хест тотчас повеселел:
– Доктор Лим, вы смелый человек. Поверьте, с моей стороны не следует ждать никаких неприятностей. Спутники великой герцогини тоже войдут в ваше положение и согласятся хранить тайну. По прибытии я скажу, что операцию провел доктор Бейлиф, а потом умер. Ваше имя упомянуто не будет.
Он вышел, и Лим только сейчас заметил, что старший помощник Дейксем все это время стоял молча и напряженно слушал.
– Ну что ж, – вздохнул пассажир, – вижу, надо рассказать тебе все до конца. Это сделает капитан, а ты, пожалуйста, в свою очередь объясни команде, кто я и что совершил. Меня здесь хорошо приняли, не зная моего настоящего имени, но с анонимностью пора кончать. Мне будет легче, если все узнают, с кем летят на одном корабле.
Он вышел и направился прямиком в каюту великой герцогини. В коридоре дожидался шеф протокола.
– Она спит, – сказал придворный. – Что ей передать?
– Ничего. Только подтвердите, что я говорю правду. Я врач, а она моя пациентка. – Еще не договорив эти слова до конца, он ощутил, как расправились плечи, распрямилась спина.
К нему вернулась гордость. Он снова врач! Он снова лечит! Пусть и последний раз в жизни…
Наверное, можно было бы покончить с собой как-нибудь попроще.
Великая герцогиня проснулась, когда Лим замерял температуру ее кисти. Женщина рывком высвободила гангренозную конечность, и та тяжело плюхнулась на одеяло.
– Вы кто? – слабым голосом спросила больная. – И что тут делаете?
– Я врач. – Лим вдавил палец в серую кожу предплечья – осталась глубокая вмятина. – На борту произошел несчастный случай, доктор Бейлиф не сможет более ухаживать за вами. Меня попросили помочь. – Он повернулся к лежащему на столе ящику с медикаментами и инструментами.
– От Бейлифа нельзя было ждать ничего хорошего. Вот же дурень… Надеюсь, вы не такой невежда. Представляете, он собирался меня оперировать! Хорошо, что я вовремя запретила. Это просто кровообращение шалит, со мной и раньше так бывало…
– Великая герцогиня, надо было сразу соглашаться на операцию, тогда бы вы отделались сравнительно легко. А сейчас все гораздо серьезней…
– Нет! – истерично каркнула женщина. У нее от ужаса округлились глаза, затряслись нижняя губа и складки на шее. – Не смейте ко мне прикасаться! Я запрещаю! Категорически запрещаю!
Быстрым и точным движением Лим воткнул иглу ей в плечо, и по вене побежала струйка снотворного. Герцогиня моментально затихла.
– Что вы собираетесь делать? – спросил взволнованный шеф протокола. – Какая требуется операция? Бейлиф говорил насчет пальцев на руках и ногах…
Лим сбросил одеяло с бесчувственного тела:
– Мне придется ампутировать ноги ниже колена и руки до середины плеча.
Доктору Ориго Лиму не требовалось помощи сверх той, что могли предложить чудодейственные машины в корабельном лазарете. Едва великая герцогиня Марескула очутилась на операционном столе, он заперся и отключил телефон. С этой минуты Лим пребывал в родной стихии, и лучшими ассистентами для него были накопленные теоретические знания и практический опыт.
Он тщательно вымыл руки и вытянул их в стороны, чтобы робот надел на него цельнокроеный хирургический комбинезон. Прозрачный, микробостойкий, тот облегал, как вторая кожа; дышать приходилось через респиратор. Диафрагменный фильтр и говорить позволял – вся аппаратура в лазарете управлялась голосом. Когда с процедурой одевания было покончено, Лим посмотрел на дисплеи приборов: анестезия глубокая, кровяное давление на ожидаемом уровне, потребление кислорода, температура, электроэнцефалограмма – все в норме. Подчиняясь тихому приказу, робот положил на протянутую ладонь хирурга ультразвуковой скальпель. Лим наклонился и сделал первый разрез.
– Вы будете держать ее в бесчувственном состоянии? Под анестезией? – спросил Дамин-Хест, стоя рядом с врачом и глядя на герцогиню.
Вся перебинтованная, она походила на мумию. Наступила тишина, слышалось только медленное, тяжелое дыхание женщины.
– Нет, – ответил Лим. – Осложнений не предвидится, и пациентке лучше находиться в сознании. Ей ведь нужно есть и пить.
– А вот для доктора было бы лучше, если бы она полежала в отключке до прибытия. Великая герцогиня – женщина очень влиятельная, и результат вашего лечения ей очень не понравится.
Забота придворного настолько развеселила Ориго Лима, что он не удержался от улыбки:
Забота придворного настолько развеселила Ориго Лима, что он не удержался от улыбки:
– Уважаемый шеф протокола, вы же не пойдете против интересов своего начальства.
– Не пойду. Хотя… то, на что я намекаю, может и для меня представлять интерес. Допустим, нам обоим выгодно, чтобы великая герцогиня очнулась уже в больнице на Катердамме, где толпа высокооплачиваемых специалистов убедит ее в том, что она своевременно получила надлежащую медицинскую помощь, а причиненный ее организму ущерб легкоустраним. Ведь такое возможно?
– Через полгода можно будет трансплантировать конечности, раньше не стоит во избежание осложнений. И вы, пожалуй, правы, было бы выгодней с политической точки зрения подержать ее под наркозом. Но с медицинской – это не оправдано.
Дамин-Хест уступчиво махнул длиннопалой кистью:
– Вы доктор, вам виднее.
Великая герцогиня Марескула пребывала в исступлении, даже искорки безумия тлели в ее глазах. Она не пыталась сбросить одеяло, поскольку не желала видеть, что сделали с ее телом.
– Погибла моя красота! – верещала старуха, до сих пор мнящая себя юной дивой, что некогда блистала при дворе. – Кто сотворил это зло, назовите мне имя негодяя!
Лим, не обратив внимания на предостерегающий жест Дамин-Хеста, назвал свое настоящее имя.
– Мясник Лим! Мясник Лим! Я читала про тебя в газете на Деламонде! Я знаю о твоем преступлении! Прочь! Не прикасайся! Не подпускайте ко мне Мясника Лима! – И она, рыдая, откинулась на подушку.
Лим оставил придворным дамам подробнейшие инструкции относительно ухода за больной, и они дали слово делать все необходимое. С помощью небольшого прибора он будет на расстоянии контролировать температуру, кровяное давление и другие жизненные функции – приемное устройство помещается в карман. С простыми задачами справятся женщины, а если понадобится помощь врача, Лим явится на зов.
В коридоре он остановился проверить, хорошо ли работает техника, и направился в офицерский салон. Чуть помедлил у двери, затем решительно распахнул ее; его лицо абсолютно ничего не выражало – носить эту маску равнодушия он научился в тюрьме.
Его сразу заметил второй помощник Фоссейс и поспешил навстречу. Круглое лицо юноши выражало тревогу.
– Почему сразу не сказал, что ты лекарь? Тут каждому нужна бесплатная консультация, а от доктора Бейлифа не было никакого толку. А ну-ка, загляни мне в рот, это не абсцесс ли в крайнем коренном?
Он разинул рот прямо перед носом у Лима, и пассажир машинально заглянул. А Фоссейс ухватился за резцы и выдернул обе челюсти – они были целиком искусственные.
– Держите, доктор Лим, вблизи их рассматривать сподручнее.
Игроки в дартс дружно захохотали – они любой розыгрыш встречали смехом – и вернулись к своим дротикам. Фоссейс вразвалочку отошел, торжествующе хихикая и пугая клацаньем челюстей каждого встречного. А Ориго Лим, открывая пиво, почувствовал, что у него расслабляются почти до судорог напряженные мышцы, а потом накатила волна блаженства – как же давно такое было с ним в последний раз! Эти люди знают, кто он и что натворил, и тем не менее обращаются с ним по-человечески. Будто и не было этих семи лет…
Но тут он вспомнил о своих проблемах, и пиво встало колом в горле. Он не найдет дружелюбия на Катердамме. Ни малейшего.
Зазвав Лима к себе в каюту, капитан Кортар без свидетелей показал ему два листа бумаги.
«Для доктора будет лучше, если вы не сообщите об операции», – прочитал пассажир на первом. А на втором увидел загадочные группы символов, по пять в каждой.
– И что это значит? – спросил он, переводя взгляд с одного листа на другой.
– Вы о шифровке? Не знаю, но догадываюсь. Плохо дело. Должно быть, великая герцогиня посоветовалась со своими людьми и придумала, как вам насолить. Эту бумажку вручили нашему радисту с наказом отправить текст на Катердамм, как только мы выйдем из гиперпространства. А вот эта записка наверняка от Дамин-Хеста. Я не знаю его почерка, но кто еще мог такое написать.
– Он обещал, что для меня все обойдется благополучно, и пытается сдержать слово. Как вы поступите с шифровкой?
– Положу под сукно. До проскока осталось меньше двенадцати часов, а у нас главный передатчик неисправен… В общем, радиограмма отправлена не будет.
– Счастливая случайность?
– Не совсем случайность. Генераторная лампа вместе с двумя запасными заперта в моем сейфе, а вместо нее я поставил ту, что сгорела в прошлом рейсе. Так что теперь никакого обмана – у нас действительно неисправен главный передатчик.
– Счастливой посадки, – с улыбкой пожелал Лим, хотя на самом деле оптимизма не испытывал.
Ему нечего опасаться, пока корабль не приземлится на Катердамме, но что будет потом?
Через час после перехода из гиперпространства на орбиту Катердамма во всех отсеках «Венгадора» завыла тревожная сирена. Решив, что он может понадобиться, Лим проследовал за офицерами на мостик. Там взад-вперед расхаживал пунцовый от злости капитан Кортар и комкал лист бумаги.
– Прочтите! – Он сунул бумажку Лиму.
Тот разгладил лист и прочел короткое сообщение. У него заиграли желваки.
«Арестуйте мясника лима посадке венгадора криминальную операцию великая герцогиня марескула».
– В рубку вошли двое подручных герцогини и скрутили радиста, – пояснил капитан. – Они включили аварийный передатчик. Это сообщение передавалось не меньше двадцати минут, прежде чем мы спохватились. У рации короткий радиус действия, но тут везде понатыканы мощные ретрансляторы. Я сожалею, Лим.
– Капитан, это не ваша вина, да и не ваша ответственность. – На лицо Лима вернулась тюремная бесстрастность. – Вы мне помогли, но с этой минуты я сам о себе забочусь.
Оба повернулись к вошедшему офицеру – Дейксем потирал ссадины на костяшках пальцев:
– Сэр, мы нашли эту парочку, напавшую на радиста, и заперли на гауптвахте.
– Они сопротивлялись?
– Пустяки, капитан. Я бы предпочел, чтобы они сопротивлялись всерьез. – Старпом хотел что-то сказать Лиму, но не успел.
Тот уже покидал мостик. В дверях ему встретился шеф протокола.
– Доктор Лим, – обратился Дамин-Хест, – а я вас ищу, хочу извиниться за случившееся. Я пытался их остановить…
– Да чтоб вам провалиться в преисподнюю! – вспылил Ориго Лим. – Вместе с вашими благими намерениями.
В оставшиеся до посадки часы «Венгадор» безмолвствовал, как корабль-призрак. Экипаж нес вахту, тихо выполняя рутинную работу, а пассажиры сидели по каютам. Лишь из каюты великой герцогини разносился торжествующий хохот – не смеялся один Дамин-Хест, он сидел в сторонке и мрачно накачивался спиртным.
Если и заметил капитан, что катердаммский крейсер снизился параллельным курсом и сел одновременно с «Венгадором», то ничем этого не выдал. Едва умолкли двигатели корабля, к нему подкатил полугусеничный бронетранспортер и высадил взвод солдат у хвостовых опор. На планете стояла ночь, поэтому с бронетранспортера осветили прожектором открывшийся пассажирский люк. Сопровождаемый солдатом офицер взбежал по трапу, оба держали оружие на изготовку.
– Капитан Кортар? – Вошедший в шлюз катердаммец отдал честь.
Узнав генеральский мундир, капитан козырнул в ответ.
– Как хорошо, что вы пришли, генерал. Я должен передать вам двух арестованных – они, разумеется, в наручниках. Напали на офицера космической службы во время рейса, а это серьезное преступление…
– Да о чем вы говорите! – Генерал нервно хлопнул по штанине щегольским стеком. – Я прибыл за Мясником Лимом. Где он?
– На борту есть пассажир по имени Ориго Лим, но он, насколько мне известно, не совершил ничего противозаконного.
– Что? Вы меня за дурака принимаете? С вашего борта поступил сигнал о вопиющем…
Его прервал вой сирен космодрома, подхваченный микрофонами «Венгадора», и по железобетонной равнине зашарили мощные лучи.
Кто-то воскликнул: «Смотрите!» Со своей высокой точки обзора все увидели бегущего по полю в свете прожекторов человека. Вот он приблизился к проволочной ограде, вот кругом замелькали вспышки – солдаты открыли огонь. Человек пошатнулся и обронил свою ношу, но в следующий миг еще быстрее припустил к забору, перелез через него и скрылся во мраке.
На мостике пронзительно зазвонил телефон.
– Капитан, – доложила трубка, – подвергся нападению второй помощник Фоссейс, он лежит без сознания возле кормового инспекционного люка. А люк открыт!
Мало-помалу генерал составил картину побега. Фоссейс, с кровавой повязкой на голове, обессиленно полулежал в кресле и не понимал, что с ним произошло. Его ударили сзади. Зато двум арестантам, которых выпустили из примыкающей к двигательному отсеку гауптвахты, было что рассказать. Они видели, как с металлическим чемоданом в руке мимо их камеры проходил Ориго Лим. Поскольку кормовой инспекционный люк располагался у хвостовых опор и на небольшой высоте от земли, напрашивался вывод, что именно этим путем преступник улизнул с корабля. Затем солдаты доставили найденный на летном поле предмет – тот самый чемодан доктора Ориго Лима с его личными вещами.