– Доченька! Как ты там, моя милая? Шевельнись, стукни кулачком! Мамочка ждет тебя, очень-очень ждет!
Аля странному действу не препятствовала, лежала покорно и недвижимо. Но лицо ее – Муха видела прекрасно – перекосило горестной гримасой.
Вот это соседка ей досталась! Прямо никаких сериалов по телевизору не надо!
Мухе даже как-то обидно стало, что у нее самой все обычно, мирно. Порядочный муж, собственные (в смысле, зачатые естественным путем) дети и никаких тебе страстей.
* * *Когда Вера наконец отбыла, Аля устало выдохнула. То ли беременность тому виной, то ли их новые отношения «подрядчик-заказчик», но подруга раздражала ее с каждым днем все больше и больше. Как-то даже душно становилось в ее присутствии, маятно. И хотя прежде Алла всегда посмеивалась над разговорами об энергетических полях, теперь она – совершенно реально! – ощущала, как Вера распространяет вокруг себя волну негатива. Или просто духи у подруги неудачные, от них голова болит?
Хотя, вон, и очень толстая девица на соседней кровати – едва Вера покинула палату – радостно выдохнула:
– Ура, свалила!
С трудом выбралась из кровати, проковыляла к окну, распахнула форточку, сообщила доверительно:
– После вашей гостьи проветрить хочется.
И захлопотала:
– Хотите чаю? На закуску есть полезная курага, бесполезные сушки и очень даже вредная бастурма.
Алю так и подмывало после сегодняшнего безумного дня лечь на бок, повернуться носом к стене, но соседка по палате уже выкладывала на общий стол яства из тумбочки, строго хмурила бровки:
– Вы ведь не ужинали, конечно. Тут кормят-то последний раз в пять вечера, а потом не допросишься!
– Да я не голодная, – попыталась отказаться Алла.
Девчушка только отмахнулась:
– Вы, может, и не хотите, а ребенку питательные вещества нужны.
И добавила неодобрительно:
– Эта ваша гостья, чем грузить – лучше б вам поесть принесла.
Аля тяжело вздохнула. Верунчик, верная привычке никого вокруг себя не замечать, разговаривала в полный голос. И соседка по палате (хотя с виду совсем простушка), конечно, смогла сложить два и два. В глазенках любопытство так и светится. Еле дождалась, пока Аля села за стол, сразу огорошила вопросом:
– Простите, я правильно поняла? Вы для этой тетки, что приходила, суррогатная мать?
– Да, – вздохнула Аля. (Что уж теперь скрывать.)
– Как у нее муж, в постели может хоть что-нибудь? – неожиданно выпалила девчонка.
Алла аж поперхнулась:
– Откуда я-то знаю?
– Но как же? – растерялась та. – Вам же с ним, ну… пришлось переспать? Откуда иначе ребенку взяться?
– Ф-фу, – рассердилась Аля, – ты, что ли, совсем темная? Как тебя звать-то? А то ты про меня все уже знаешь, спасибо Вере. А я о тебе – ничего.
– Муха, – представилась девица. – Ну, то есть я Мария, а фамилия Мухина. Как та скульпторша, что рабочего с колхозницей высекла. Но я не родственница ей, однофамилица просто. А все друзья меня Мухой зовут. Или Мушкой. И даже муж. А что? Мне нравится.
Алле совершенно не хотелось выворачивать свою частную жизнь перед наивным ребенком (лет двадцать, не больше!) по имени Муха. Но только, если сразу не провести ликбез, девчонка ведь начнет предположения строить. И такого от скуки и недостатка образования себе напридумывает!
И Аля принялась объяснять. Что никакой постели в суррогатных, да и просто в ЭКО-программах нет и быть не может. Зачатие происходит совсем неромантично, в лаборатории. Яйцеклетка биологической матери встречается в специальной чашке со сперматозоидом отца. А суррогатная мать – та только предоставляет для эмбриона помещение.
Соседка слушала – вся внимание. И немедленно закидала Алю вопросами:
– Но у вас же есть собственные яйцеклетки! Не может сперматозоид чужого мужа их – ну, чисто по ошибке! – оплодотворить?
– Не может, – покачала головой Алла. – Во-первых, суррогатной матери за месяц до программы назначают противозачаточные таблетки. А во-вторых, мне в матку не сперма попала, но уж готовый эмбрион, пятидневный, поняла?
– А больно было его туда запихивать? – испуганно поинтересовалась Муха.
– Ни капельки, – усмехнулась Аля. – Он меньше миллиметра, вводится шприцем, вместе с питательной средой.
– А… – Муха уже открыла рот для нового вопроса, но осеклась. Подлила Але чаю, подвинула блюдце с сухофруктами.
– Что тебя еще интересует? – ласково поинтересовалась Аля.
– Да неудобно даже спрашивать, – смутилась девчонка. – Я однажды статью читала про суррогатных матерей и запомнила заголовок. Что-то вроде: «Мне приходится вынашивать чужого ребенка, чтобы не умереть с голоду». А вы, – Муха смутилась еще больше, – вроде не похоже, что голодаете.
Аля вздохнула:
– В жизни бывают разные ситуации. В детали вдаваться не хочу, извини.
Но девчонка упорствовала:
– Или вы не из-за денег? За любовь? К ней? Или к ее мужу?
«Совсем дитя. Наивное. Как ей объяснить?»
– Видишь ли, – мягко произнесла Аля, – когда-то Вера оказала мне очень большую услугу. И сейчас мне представился шанс отплатить ей добром за добро. Ну, и деньги тоже очень нужны, врать не буду.
– Понятно, – вздохнула девочка. И неожиданно выпалила: – А вам не жалко этой вашей подруге своего малыша отдавать?!
– Девочка моя, – всплеснула руками Аля, – ну, я ведь объяснила уже: этот ребенок не имеет ко мне ни малейшего отношения! Я просто вынашиваю его!
– Все равно, – серьезно отозвалась девочка, – он от вас многое берет. Не зря же говорят: усыновленные дети, хотя и не родные, на своих приемных родителей всегда похожи.
– Я очень надеюсь, что этот ребенок будет похож только на Веру. И на ее мужа. – Аля постаралась произнести фразу твердо, но голос против воли дрогнул.
– Не дай бог, если так, – скривилась девочка.
– Слушай, чем она тебе уж так не понравилась? – улыбнулась Аля.
– Да ведет себя, будто вас с потрохами купила, – припечатала соседка по палате. – Борзая очень, я таких на дух не выношу, – погладила себя по животу, добавила: – И детки мои тоже все время, пока она здесь была, крутились, нервничали.
– Скоро тебе рожать? – Аля с удовольствием перевела разговор на другое.
– А кто знает? – философски молвила Муха. – Врачи говорят, надо до тридцати шести недель доносить, но тройнята – они непредсказуемые, – зевнула, добавила: – Давай, что ли, спать ложиться. А то мелкотня бесится, совсем меня запинала.
И снова захлопотала:
– У тебя ж ничего с собой нет? Возьми у меня, что нужно: крем, лосьон, туалетную бумагу.
«Милая девочка», – растроганно подумала Аля.
Отказываться не стала – воспользовалась Мушкиным дешевым кремом и мгновенно провалилась в жаркий, тревожный то ли сон, то ли явь.
Увидела в нем – живо, выпукло – блестящую намытым кафелем операционную. Себя на операционном столе, врача Милену Михайловну в хирургическом костюме, рядом с ней Веру, тоже почему-то в полном докторском облачении. Вера с Миленой общаются исключительно между собой, но говорят о ней. В третьем лице.
«Часы считаю, чтоб наконец вышвырнуть ее прочь!» (Это Вера с нескрываемым отвращением.)
«Не вопрос, – с готовностью отзывается Милена, протягивает Верке скальпель, подсказывает: – Целься в сердце, под грудью, точно в середину».
И нет сил ни увернуться (руки-ноги привязаны накрепко), ни даже крикнуть.
А потом вдруг, словно из ниоткуда, на свет появляется малышка. Удивительно хорошенькая, светленькая, беспомощная. Выглядит она совсем не как новорожденный младенец – скорее, на годик с лишним. Нежно-пшеничные, кудрявые волосы, ясные голубые глазки. Девочка тянет ручки к Але и жалобно плачет. Но Вера – это ведь сон, сон! – грубо хватает ребенка за предплечье, приподнимает. Дитя отчаянно визжит.
– Нет! – силится выкрикнуть Алла. – Отдайте ее мне!
Но Милена грубо зажимает ей рот ладонью. Вера же награждает малышку грубым шлепком. И еще одним. Сурово приговаривает:
– Ты будешь делать, как хочу я, поняла? Ты моя собственность, я за тебя заплатила!
Девочка уже не плачет – лишь горько всхлипывает. С безнадежным укором смотрит на Аллу.
– Отдай мне ее! – срывается с губ Али отчаянный крик. – Это моя дочь! Моя – не твоя!!!
…И кошмар вдруг заканчивается. Аля открывает глаза. Ночь, полумрак, больничная палата. Рядом с ее койкой устроилась на стульчике Муха. Гладит ее по руке, приговаривает успокаивающе:
– Все, Алла, все… это был просто сон…
– Ох, – Аля до сих пор во власти пережитого ужаса, – приснится же такое!
А Муха – все ж удивительно девчонка мудра для своих юных лет – вздыхает:
– Все ты вроде правильно объяснила. Что ребенок чужой, ты для него – типа как инкубатор. А отдавать жалко, я ведь вижу!
– Ничего, – вздохнула Аля. – Переживу. Отдам.
* * *Мухе чрезвычайно было любопытно: какой у Аллы муж? Ясно, конечно, что сволочь. Нормальный бы ни за что не согласился, чтоб жена чужого ребенка вынашивала. Да и когда супруга загремела в больницу с кровотечением, обязан был немедленно примчаться, посочувствовать, поддержать. Хотя бы зубную щетку и ночнушку привезти. Аля, правда, объяснила (виновато, будто извинялась за непутевого), что им старшего ребенка не с кем оставить, да и посещения только до семи, ничего страшного, муж навестит ее завтра. Но Муха в ответ лишь фыркнула, пригвоздила:
– Ничего, – вздохнула Аля. – Переживу. Отдам.
* * *Мухе чрезвычайно было любопытно: какой у Аллы муж? Ясно, конечно, что сволочь. Нормальный бы ни за что не согласился, чтоб жена чужого ребенка вынашивала. Да и когда супруга загремела в больницу с кровотечением, обязан был немедленно примчаться, посочувствовать, поддержать. Хотя бы зубную щетку и ночнушку привезти. Аля, правда, объяснила (виновато, будто извинялась за непутевого), что им старшего ребенка не с кем оставить, да и посещения только до семи, ничего страшного, муж навестит ее завтра. Но Муха в ответ лишь фыркнула, пригвоздила:
– Настоящий мужик всегда выход найдет.
Алла в ответ лишь улыбнулась – снисходительно и печально.
А Мушка поймала себя на мысли, что ей ужасно хочется помочь этой совершенно незнакомой женщине. Не просто утешить да сухофруктами подкормить, но поддержать глобально, по жизни. Очень уж несчастное и растерянное у Али лицо.
…Впрочем, когда точно к началу посещений в палату явился соседкин супруг, Муха со своим сочувствием слегка притормозила. Потому как – по крайней мере, с виду, – муж у Аллы оказался классный. Высок, строен, обаятелен, стильно одет. Совсем не чета ее собственному, уютному и нескладному.
И на гостинцы не поскупился – свежевыжатые соки двух видов, отборные мандарины, пижонские, крошечные бананчики, даже нектарины – посреди зимы! Правда, когда Аля спросила про тапочки, смутился, буркнул:
– Прости, забыл. Да я сейчас вниз сбегаю, там ларек. Куплю. У тебя какой размер?
Муха (она притворялась, что читает, но, конечно, подслушивала) внутренне вскипела: что еще за муж, который размер обуви любимой жены не знает?
Аля покосилась на ее койку и села на постели. Предложила:
– Пойдем, я покажу, где ларек. Мне вставать уже разрешили.
Накинула больничный халат, всунула ноги в казенные, ярко-оранжевые пластиковые тапки. Муха заметила: муж посматривает на Алин убогий наряд с легким презрением. Сам-то в костюме с иголочки, руки ухожены, стрижка, несомненно, из дорогого салона. Совсем непонятно, почему жене столь преуспевающего денди чужих детей приходится вынашивать.
Обязательно надо будет вызвать Алю на откровенность, выпытать правду. Пока же Муха позвонила собственному супругу и попросила по пути в больницу обязательно купить лишнюю бутылку питьевой воды и носочки из хлопка. А то Алин гламурный муженек экзотических плодов натащил, но об элементарном не подумал, бедная женщина в пластиковых тапках на босу ногу ходит.
…Аля, как ушла с мужем вниз, так и пропала. Уже и посещения в больнице закончились, и суровая нянечка по палатам прошлась, прогнала засидевшихся гостей, а соседка по палате все не появлялась. Пришла уже после отбоя, глаза на мокром месте.
– Что случилось? – бросилась к ней Муха.
– Да хорошо все, – слабо улыбнулась соседка, – только я беспокоюсь. На пустом месте, наверно.
Улыбнулась исполненному любопытства Мушкиному взгляду, объяснила:
– Муж собственный бизнес затеял. А мне только сегодня признался.
– Би-изнес? – недоверчива спросила Муха. – И какой?
– Автомойку и сервис вместе с другом хочет открыть.
– Что-то не похож он у вас на слесаря, – фыркнула девушка.
– Ну, он же не сам будет машины чинить, – неуверенно молвила Аля.
– Да понятно, что не сам! – усмехнулась Муха. – Но в сервисах всегда и директора такие… соответствующие. Квадратные, продубленные, промасленные. Матом ругаются. А ваш – типичный интеллигент. Куда ему машины чинить!
– У тебя устаревшие представления, – горячо возразила Аля. – Сейчас полно сервисов нового типа. Европейского уровня.
– А кто ему начальный капитал дал? – подняла бровь Муха.
Аля смутилась:
– Ну… у нас в семье были… кое-какие сбережения.
Поморщилась, решительно добавила:
– Все, не хочу больше о грустном.
«Явно, явно на ее денежки сервис открывают», – поняла Муха.
Но больную тему развивать не стала.
Зато вдруг ее осенило, как она может помочь невезучей своей соседке по палате, если вдруг ту совсем прижмет.
– Можно, похвастаюсь? – улыбнулась Муха.
– Конечно! – с готовностью кивнула Аля.
– Мои тройняшки еще на свет не явились, а я их уже жильем обеспечила, – гордо сказала девушка. – Мы с мужем, когда узнали, что тройню ждем, всех риелторов Москвы на уши поставили, цепочку в десять звеньев построили. И, представляете, получилось: бабушкину «двушку» в Капотне сменять на «однушку» – зато прямо на нашей лестничной площадке! Будет наследство тройнятам. Не знаю только, как они единственную комнату поделят.
И решительно добавила:
– Я к чему это? Пока квартира пустая стоит, нам она без надобности, и сдавать тоже не хотим. Если вдруг что, обращайтесь. И живите совершенно бесплатно.
– Ты такая заботливая, – улыбнулась Аля, – спасибо большое. Но я москвичка, у меня своя квартира есть, двухкомнатная.
– Все равно, – упрямо сказала Муха, – я вам телефон оставлю. Чисто на всякий случай.
* * *На следующий день рано утром в больницу снова явилась Алина заказчица Вера. Ввалилась в палату, на Муху и на нянечку, что мыла пол, ноль внимания. Сообщила деловито:
– Поговорила сейчас с врачами. У тебя все шикарно, завтра будут выписывать.
Присела на край Алиной кровати, слегка понизила тон (впрочем, это не помогло – слух у Мушки был абсолютный):
– С Игорем мы ситуацию обсудили. Больше он тебя не побеспокоит. Спокойно дохаживай и рожай. Деньги – основной транш – получишь, как договорились. Сразу после того, как я свидетельство о рождении на ребенка оформлю. На себя.
– А… кого отцом запишешь? – еле слышно поинтересовалась Аля.
– Как кого? Того, кто и есть. Игоря, – недобро усмехнулась Вера. – Гулять он может сколько угодно. Но сделал ребенка – изволь его содержать. По-королевски.
– Жаль, – вздохнула Аля, – что у вас все так вышло.
– Да пес с ним! – презрительно отмахнулась ее подруга. – Думаешь, я сама ребенка не выращу?!
– Вырастишь, конечно. Но малышу ведь всегда лучше, когда семья полная, любящая.
– Ничего, – саркастически сказала Вера. – Моей дочке и со мной будет неплохо. И вообще, за меня не волнуйся, я сама со своей жизнью разберусь. А твое дело родить здорового ребенка и в срок.
– Как скажешь, шеф, – поморщилась Аля.
– Ладно, не обижайся, – слегка сбавила тон деловая Вера.
Фальшивым тоном начала расспрашивать Аллу про настроение, самочувствие.
А Муха лежала и жутко злилась. На свое огромное, непослушное тело – не вскочишь из-за него, не нагонишь Веру, пока та еще из больницы не вышла. А очень бы хотелось врезать противной бабе в холеную физиономию.
…Сколько ни уговаривала Муха себя: «Ну что ты лезешь в чужую жизнь? Разве мало собственных хлопот?», а никак не выходило отстраниться от Алиных проблем. И она все продолжала опекать соседку по палате, делать для нее чай, веселить анекдотами, подсовывать то интересный сканворд, то свежий журнальчик.
…В часы посещений обе сегодня никого не ждали. Мухин муж на работе, «а подружкам уже надоело сюда ездить, третий месяц ведь на сохранении лежу!».
– А я вообще от всех скрываю эту беременность, – вздохнула Аля.
– Ладно, – бодро произнесла Муха, – будем, значит, сами себя развлекать.
Доковыляла до первого этажа, купила в ларьке игральные карты и, после некоторых сомнений, игру «Эрудит». В буфете приобрела свежие пирожки, безалкогольное пиво, достала из дальнего уголка холодильника запрещенную врачами бастурму. И устроили после тощего больничного обеда пир горой.
Когда дверь палаты распахнулась, обе вздрогнули.
– Врачи! – в панике выкрикнула Муха.
Спихнула острое перченое мясо – верный путь к отекам – под стол.
Но на пороге стоял молодой, совсем не медицинского вида парень в фирменной курточке курьерской службы. Строго спросил:
– Кузовлева кто из вас?
– Я, – растерянно ответила Аля.
– Полчаса из-за вас потерял, – с упреком произнес парень. – Никак пускать не хотели. Заставляли ждать, пока посещения начнутся.
– Простите, – смешалась женщина. – А вы по какому, собственно, поводу?
– Вам посылка.
Протянул небольшой ящичек, предупредил:
– Осторожно, здесь написано: хрупкое.
Аля расписалась в получении, под любопытным взглядом соседки по палате распаковала пакет.
– С ума сойти, айпад! – взвизгнула Муха.
– Странно, – Аля растерянно повертела новенький гаджет.
– Что странного? Мужа наконец осенило, что ты за сокровище! – хихикнула Мушка. – Решил тебя развлечь в нашей дыре!
Алла покачала головой:
– Не его стиль. – Встревоженно добавила: – Это не может быть опасно?
– Да ну, брось, – возмутилась девушка. – Ты ж не на улице айпад подобрала! А мину экспресс-почта доставлять не возьмется, я тебя уверяю. Не тяни кота за жабры. Включай.
Аля пожала плечами. Нажала кнопку. Экран засветился. На панели – единственная иконка под названием «кино».