– Дружочек, – перебила я юнца, – все намного хуже, чем ты думаешь! Алла-то умерла.
– В каком смысле?
– А в каком смысле умереть можно? В прямом, скончалась в парке, неподалеку. И что самое для тебя печальное: на тот свет Вяльская отправилась, откушав взятой у тебя из-под прилавка водочки. Сечешь ситуацию?
Взгляд Игоря заметался по павильончику. Сначала парень ощупал глазами прилавок, потом зыркнул под доску, затем уставился на свой мобильный телефон.
– Так что? – поторопила его я. – Вспомнил?
– Угу, – кивнул Игорь.
– Рассказывай.
– Ну…
– Давай.
– Э…
– Не тяни.
– Собственно, это чепуха.
– Начинай! Впрочем, могу задавать вопросы. Аллу ты знал?
– Нет.
– Опять за свое!
– Правда, не видел ее до того дня, – быстро затараторил Игорь, – никогда.
– Но водку ей отпустил?
– Ага.
– Даром?
– Верно.
– Почему?
Игорь поковырял пальцем прилавок.
– У меня друг есть, Паша, – выдавил он из себя, – вечно вокруг него девки всякие, ни одной не пропустит, а сам он женат, вот и влипает поэтому в ситуации…
Я внимательно слушала рассказ. Игорь сначала говорил медленно, спотыкаясь на каждом слове, потом затарахтел без перерыва.
Его версия произошедшего выглядела так.
Друг Павел решил податься на заработки и договорился с одной иностранной компанией, которая берет на службу гастарбайтеров из России. Паша подрядился на ферму, в Голландии, благополучно оформил все документы. Получив подъемные, Павел устроил отвальную для приятелей, звал он и Игоря, но продавец не сумел найти себе замену, и пришлось ему куковать за прилавком.
Страшно злой на весь свет, Игорь маялся на работе, представляя себе, как Пашка весело гуляет в кафе. И тут друг позвонил.
– Как дела? – завел он разговор.
– Шоколадно, – рявкнул продавец, – просто слов нет описать, как здорово.
– Слышь, помоги, – прошептал Паша.
– Чего надо-то? – буркнул Игорь.
– Девка моя бузит.
– Светка? Жена?
– Да не, хуже, Алла.
– Не знаю такую.
– Так мы лишь месяц дружим, – пояснил Паша.
– Дружим, – хихикнул Игорь.
– Ты не ржи, – попросил друг, – Алка позвонила и заявила: «Ща приеду, хочу с тобой на дорожку выпить». Прикинь, стерва! Сюда ее потянуло, во Светка взбесится.
– Это точно, – засмеялся Игорь, – ни в какую Голландию не поедешь, останешься в Склифосовском лежать. Ну не завидую тебе.
– Помоги!
– Но как?
– Я отправил Алку к тебе.
– Зачем? На фиг она мне нужна?
– Выручи, дай ей бутылку водки.
– Эка проблема, продам любую.
– Бесплатно.
– Фиг тебе!
– Я заплачу.
– Когда?
– Завтра с утра деньги пришлю.
– Ну ладно, – сдался Игорь, – одно не пойму: водка этой Алле зачем?
– Алкоголичка она, – пояснил Паша, – увидит пол-литру, сожрет и заснет потом. Пока прочухается, опохмелится да сообразит, что к чему, я уже границу пересеку. Денег у Аллы нет, поэтому ханку ей только ты дать можешь. Слышь, Игоряха, выручи, семья рухнет, загранка накроется.
– Не дрожи, – вздохнул Игорь, – присылай. Только пусть скажет, что она Алла от Пашки.
– Стопудово! – обрадовался Пашка. – Жди.
Очень скоро на пороге появилась фигура плохо одетой девицы. Опытный в таких делах Игорь сразу понял: бабенка сильно зашибает.
– Я Алла, – просипела она, – Пашка сказал…
– Знаю, – брезгливо ответил Игорь и нырнул под прилавок.
Для таких клиентов, бомжей, попрошаек и окончательно спившихся индивидуумов, Игорь держит ящик самого дешевого горячительного. Никакого сертификата качества на сей продукт нет, да и откуда бы ему взяться? Водку притаскивает улыбчивый Хасан. Где уж он добывает пойло, никому не ведомо, но и Игорь, и пьяницы довольны. Продавец имеет свой, пусть крохотный, но навар, а «синяки» получают лекарство по карману.
Игорь вручил Алле одну из таких бутылок, и девушка ушла.
– Никакой вины моей нет, – ныл продавец, – я друга выручил.
– Это все?
– Ага, – быстро ответил Игорь и глянул слишком честными глазами на свой мобильный, лежащий у кассы, – чтоб мне утонуть!
– Давай телефон Павла.
– Пишите, – мигом согласился Игорь.
– Теперь координаты Хасана, – потребовала я.
– Не знаю их.
– Не ври.
– Чтоб мне утонуть!
– Берешь водку и не знаешь адреса поставщика?
– Не.
– Верится с трудом.
– Правда, – засуетился Игорь, – да хоть у остальных спросите. Хасан ко всем заглядывает. Первого числа каждого месяца появляется, зайдет и басит: «Дешевый водка берем? Сколько хотишь?»
И снова пропадает.
– Ничего себе, – возмутилась я, – торгуешь невесть чем, непонятно у кого взятым. Между прочим, в стране терроризм.
– А, – отмахнулся Игорь, – какой из Хасана шахид! Смешно! Он денежки зарабатывает. И потом, кого тут убивать? Бомжей убогих?
– Алла же отравилась.
– Она сама из «синяков» была, – буркнул Игорь, – а потом, водка-то нормальная, просто очень плохая. Небось девка упилась до доски, набухалась и ау! Сплошняком такое.
Вымолвив последнюю фразу, Игорь уставился в мое лицо слишком честным, немигающим взором. Весь его вид говорил: я никогда не вру.
– Хорошо, – кивнула я, – прощай, дружочек.
– До свидания, – невероятно радостным голосом откликнулся Игорь, – ой, стойте.
Я обернулась, парень протягивал мне бутылку, не водку, другой напиток.
– Возьмите.
– Спасибо, не пью.
– Берите, берите, – принялся уговаривать «следователя» продавец, – это всего лишь ликер, очень вкусный.
– Не употребляю горячительное.
– Тогда конфетки, – забегал вдоль полок Игорь, – ща свеженькие достану…
Но я, не дожидаясь конца монолога, вышла на улицу и пошагала по дорожке к метро.
Через пару метров тропинка резко сворачивала влево, вдали виднелся наземный вестибюль станции, но я быстро нырнула в кусты и пошла назад, прячась в зарослях вечнозеленого, неизвестного мне растения. Шагать пришлось в полусогнутом состоянии.
Добравшись вновь до павильона Игоря, я осторожно раздвинула ветки. Не поверила ни одному слову пройдохи! Впрочем, может, и есть в них некая правда. Вполне вероятно, что у Игоря имеется слишком любвеобильный друг Паша. Только я видела Аллу и сильно сомневаюсь, что та способна обольстить даже сверхозабоченного сексуального маньяка. У Паши, если он, конечно, реально существующий персонаж, не может быть подобной любовницы, молодой мужчина с женой, собравшийся на работу в Голландию, выбирает себе метресс[5] не среди маргиналов, а в ином социальном кругу.
Сквозь стеклянные стены магазинчика мне был великолепно виден Игорь. Врун говорил по телефону. Слова его, естественно, не долетали до меня, но по выражению лица и по жестикуляции было понятно: беседа очень неприятная. Прервала ее покупательница, тетка огромных размеров с необъятной сумкой.
Игорь положил трубку на прилавок и с хмурым видом начал отрезать колбасу. Воспользовавшись передышкой, я вытащила свой сотовый и набрала номер Паши.
– Алло, – звонко откликнулся нежный голосок.
– Можно Павла?
– Их нет.
– А когда будут?
– Паша уехал на работу за границу, – звенела девушка, – вернется через год, они с женой нам квартиру сдали, не звоните больше.
– Давно он укатил?
– А вам зачем?
– Это из фитнес-клуба беспокоят, – мигом нашлась я, – Павел у нас действие карты не приостановил. Если назовете число их отлета, заморожу членство, он вернется и снова ходить станет, ну зачем ему зря деньги терять!
– Мы сюда въехали в августе, – воскликнула девушка, – значит, Павел где-то в конце июля отбыл.
– Спасибо, – ответила я и сунула мобильный в карман.
Игорь продолжал обслуживать тушу, теперь он строгал сыр. Я наблюдала за тем, как двигаются руки парня. Слава богу, господь наградил меня стопроцентным зрением, великолепно различаю предметы даже на большом удалении. Ай да Игорек! Мгновенно выдумал историю, постарался соврать убедительно, но допустил маленький просчет. Павел отправился в Голландию в июле, а Алла умерла в сентябре. Продавец слегка напутал со временем.
Хлопнула дверь, волоча за собой тяжело груженную сумку на колесиках, толстуха ушла. Игорь нырнул в подсобку, довольно долго возился там, потом вышел и повернул табличку, украшавшую наружную створку. Я быстро прочитала надпись: «Извините. Закрыто по техническим причинам».
Быстрым шагом, не оглядываясь, Игорь двинулся к метро. Я побежала следом, неслась за кустами, пригнувшись почти до земли.
На шумной площади перед подземкой продавец нырнул в одну из будочек туалета. Я кинулась к ближайшей тетке, торгующей жуткими шмотками.
– Это что?
– Дык пальто, осеннее, модное, Версача! Слышала такую фирму!
– Сколько?
– Тыща.
– Сто!
– Ты дура? Гля, какая вещь, а к ней кепка! Во, в подарок.
– Это что?
– Дык пальто, осеннее, модное, Версача! Слышала такую фирму!
– Сколько?
– Тыща.
– Сто!
– Ты дура? Гля, какая вещь, а к ней кепка! Во, в подарок.
– Триста.
– Семьсот.
– Четыреста.
– Пятьсот, – уперлась торговка.
– Четыреста, – нервно торговалась я, не сводя глаз с туалета.
– Ни за что! Пять сотен.
Игорь вышел из будки и, минуя здание метро, двинулся в сторону проспекта. Я бросила на столик ассигнацию и схватила «Версача»[6] с кепкой и стала быстро натягивать обновку.
– Эй, не твой размер, – предостерегла тетка.
– Плевать.
– Погодь, нужный найду.
– И так отлично.
– Да ты в ём утопла, куда ж пятидесятый хапнула, стой, – нервничала бабка.
Но я, закутавшись в «Версача» и надвинув кепку на лоб, бежала за Игорем. Парень быстрым шагом достиг проезжей части, встал на обочине, поднял руку и мгновенно поймал бомбиста.
Я заметалась по мостовой.
– Тебе куда? – высунулся из окна абсолютно ржавых «Жигулей» парнишка.
– Вон ту машину догонишь?
– Пятнашку?
– Нет, серую, с красным верхом.
– Ну пятнашку!
– Без разницы, как ее называют, – пропыхтела я, влезая в грязный, сильно воняющий бензином салон, – гони за ними.
– А вам зачем? – неожиданно насторожился паренек.
– Господи, рули живей, уйдет ведь! Муж мой там, к любовнице спешит, хочу убедиться, что он с другой бабой встречается!
– Если гулять пошел, к юбке уже не пришьешь, – заявил водитель, садясь нужной машине на «хвост», – по себе знаю. Хоть в ящик засунь и запри, все равно щелочку найду и просочусь.
– Следи за дорогой, – рявкнула я, – не спрашивала твоего мнения, не упусти автомобиль.
– Не боись, я ас.
– Хотелось бы верить.
– Ну, точняк, – начал болтать юноша, – меня отец в пять лет за руль сунул…
Сцепив зубы, я наблюдала за дорогой. Ну почему принято считать, что женщины неуемные болтуньи, а представители сильного пола разговаривают лишь по большим праздникам? Да на свете полно трепачей вроде попавшегося мне сейчас на дороге шофера.
Глава 23
Игорь вышел на набережной, возле высотного здания. На первом этаже здесь когда-то располагался кинотеатр «Иллюзион», единственное место, где советские люди могли посмотреть лучшее кино, как тогда говорили, «западного производства». Впрочем, насчет единственного места я, пожалуй, переборщила. В Москве еще имелись дома творческой интеллигенции: ЦДЛ, ВТО, «балалайка», «ластик» и «занудово»[7], где частенько устраивали показы, существовал и научный институт кино, его сотрудникам вообще в служебное время вменялось проглядывать разнообразные фильмы, но эти точки работали лишь для своих, простому смертному туда было не прорваться. А вот «Иллюзион» открывал двери любому москвичу. Требовалось лишь купить абонемент, ну, допустим, по теме: «Киноискусство Италии шестидесятых годов двадцатого века», и наслаждаться. Была, правда, небольшая неприятность. Перед каждым показом на трибуне появлялся лектор и начинал гундосить:
– На мой взгляд, Антониони…
Сколько раз мне хотелось встать и крикнуть:
– Лучше я обрету собственный взгляд! Кино давай!
Но ведь молчала же! Советские люди вообще были терпеливы.
Посильней замотавшись в обновку, я спряталась в небольшом скверике и стала наблюдать за Игорем, прохаживавшимся туда-сюда по набережной. Прохожих по тротуару бежало не так уж и много, от реки дул сильный ветер, но мне было тепло. Ужасная покупка оказалась неожиданно уютной.
На секунду ту часть набережной, где нервно расхаживал Игорь, закрыл от меня поток машин. Я встала на цыпочки, но ничего не увидела. Наконец светофор сменил красный свет на зеленый, и я обнаружила около Игоря то ли женщину, то ли девушку, закутанную точь-в-точь в такую же «Версача», как у меня, а еще на голове у нее сидела кепка.
Понимая, что близко подходить нельзя, я прыгала в садике, кусая от нетерпения нижнюю губу. Парочка стояла спиной к проезжей части, опершись руками о парапет. Мне не было видно лиц и, естественно, не слышно никаких слов. Да еще светофор постоянно менял свет, отчего поток машин то останавливался, то катил дальше. Когда лента автомобилей замирала, я лишалась всякой возможности следить за Игорем и женщиной. Потом, сообразив, что с другого конца бульварчика получу лучший обзор, я поспешила вперед и остановилась. Тетка протянула парню фляжку, тот начал пить из горлышка, потом баба взяла емкость и побежала через дорогу прямо в скверик. Я понеслась за незнакомкой, а та, совершенно не обращая на меня никакого внимания, почти бежала по улице, ведущей к метро.
Я на секунду обернулась. На набережной, опершись на парапет, стоял Игорь.
Тихо радуясь тому, что предпочитаю обувь на низком, удобном ходу, я рысила за дамой. В душе бушевал восторг. Ай да Лампа! Нашла бабу, которая велела Игорю подсунуть Аллочке отравленную водку. Теперь дело за малым. Надо посмотреть, куда она так спешит. Рано или поздно особа достигнет своей цели, придет либо домой, либо на работу. Дальше просто, установлю имя и…
На всей скорости дама влетела в толпу, клубящуюся у метро, я ускорила шаг, потом побежала, но, увы, незнакомка исчезла, словно кусок мороженого на солнце, растаяла, не оставив, в отличие от пломбира, никаких следов. Чуть не плача, я заметалась по площади. Слева ларьки, справа какие-то магазинчики, повсюду двери, люди, кишащее человеческое море. В полном отчаянии я влетела в холл станции метро и увидела на полу, около урны скомканное пальто. Сверху лежала кепка. Я машинально подняла шмотку и помяла в руках.
Меня охватила лютая злость. Упустила! Вот хитрюга. Может, она сообразила, что ее преследуют? Хотя навряд ли, я была очень осторожна. Просто тетка на всякий случай тщательно законспирировалась.
– Вы из одного детдома? – спросил мужик, торгующий в вестибюле газетами.
– А? – отвлеклась я от созерцания брошенных шмоток.
– Только что одна влетела, – засмеялся лоточник, – пальто как у тебя и шапка, хламиду сняла, на пол швырнула, кепчонку кинула и на эскалатор.
– Можете описать женщину? – бросилась я к газетчику.
Дядька призадумался.
– Такая! О!
– Какая?
– Ну… О!
– Что значит «О»?!
– Э… при фигуре, – попытался выразить мысли словами торгаш, – в ярко-красной куртке, прям пожар!
– Лицо красивое?
– У! Не заметил, волосы мешали.
– Длинные?
– Не.
– Короткие?
– Не.
– Так какие?
– Ну… О! Челка!
– Светлые?
– Не.
– Черные?
– Не.
Я почувствовала себя мухой, пытающейся вылезти из варенья.
– Будь человеком, попробуй хоть что-нибудь вспомнить!
– Ну… пальто швырнула и деру, – наморщил лоб мужик, – гляжу и думаю: «О!»
– Больше ничего? – с тоской спросила я. – «О» и все?
– Отвали, – рассердился газетчик, – чего привязалась. Вам какую газету? Свежей нет! Вчерашняя осталась, – он принялся выполнять свои профессиональные обязанности.
Я пошла к двери, толпа горожан, спешивших в подземку, толкалась, лягалась и возмущалась.
– Вот прет, не глядя!
– Тут вход, тетка.
– Чего встала, рот раскрыла, делать не фиг? Сиди дома.
Наслушавшись «комплиментов», я протиснулась на улицу, прошла чуть вперед и была остановлена возгласом:
– Дама! Эй, в кепке, обернись, тебя зову!
Я повернула голову.
– Вы меня?
– Тебя, растяпа, – засмеялась женщина, сидевшая возле лотка со всякой ерундой, – чего, за кошельком вернулась?
Я захлопала глазами.
– Нельзя такой раззявой быть, – укоризненно продолжала торговка, – уж мы орали тебе, орали!
– Зачем? Я ничего не слышала.
– Ясное дело, – добродушно улыбалась баба, – где ж тебе услыхать было! Выскочила из маршрутки, в своей красной куртке, аж скулы свело от цвета. Кинулась к Маньке, пальто вот это с кепкой купила и деру. Сдачу не взяла, портмоне потеряла, во как летела! Скажи спасибо, что Манька баба честная. Она, правда, домой ушла, продала тебе пальтишко удачно, обрадовалась и свернулась. А кошель мне оставила, наказала: «Вернется ведь шалава, ты, тетя Вера, тут до ночи тоскуешь, отдай кошель дуре, мне чужого не надо».
На, держи и впредь аккуратней будь.
Широкая ладонь с короткими, разбитыми годами тяжелой работы пальцами протянула изящное, совсем небольшое, похоже, очень дорогое портмоне из натуральной кожи пурпурного цвета.
Я медленно взяла кошелек и тихо сказала:
– Спасибо.
– Так не за что, – ответила тетка, – внутрь я не заглядывала, проверь, все ли на месте.
– Да, конечно, еще раз благодарю вас, – пробормотала я и пошла к метро.
Значит, незнакомая женщина, торопясь на встречу с Игорем, решила закамуфлироваться и поступила точь-в-точь как я: купила у метро первую попавшуюся на глаза одежду. И неудивительно, что ее внимание привлекла «Версача», длинная, бесформенная хламида неприметного цвета, полностью скрывающая фигуру, да еще к ней в виде подарка прилагалась кепка. Хламида, небось, турецкого производства, и ими торгует не один лоток, вон еще висят, только красного цвета. Конечно, яркое пальто интересней, но только для того, кто хочет привлечь к себе внимание.