Висаль бросила ампулу в ведро с помоями, поставила чаши на поднос, взяла лепешку, только что испеченную в тандыре, и прошла в главную комнату.
Баха взял с подноса свою чашу.
Висаль удалилась. Не место женщине рядом с мужчинами.
— Когда я получу дополнительное вознаграждение за работу с тобой? — непринужденно спросил Джамар.
— Вероятно, как только я доложу о том, что устроился на новом месте.
Джамар кивнул.
— Да, скорее всего, так. Ладно, давай отобедаем вместе в последний раз.
Джамар не знал, насколько был близок к истине, когда сказал это.
Он с жадностью выпил холодного кумыса. Всю чашу до дна. Потянулся за лепешкой и замер. Его лицо побледнело.
Джамар посмотрел на Сабиха и пробормотал:
— Что это? Ты отравил меня?..
Сержант отломил кусок лепешки, положил на него мясо с зеленью, отрицательно покачал головой и сказал:
— Нет, Баха, не я. Это сделала твоя жена.
Услышал ли его Джамар, неизвестно. Он схватился за левую сторону груди, затем упал на спину и забился в судорогах. В уголках рта появилась пена.
Не обращая на него внимания, Сабих съел несколько кусков мяса, запил прохладным кумысом. Только после этого он протянул ладонь к руке Джамара и пощупал пульс. Его не было. Прекратились и судороги. Тело, согнутое в коленях, вытянулось. В открытых глазах Бахи застыла боль и еще что-то. Возможно, осознание того жуткого факта, что его убили.
— Висаль! — крикнул Сабих.
Женщина появилась тут же, взглянула на мужа и спросила:
— Он мертв?
— Мертвее не бывает.
— Что Баха говорил о твоем переезде? Мы решили, что ты…
Сабих поднял руку.
— Погоди, Висаль, не спеши. Хотя нам сейчас надо делать все быстро. На меня сегодня вышел агент нашей разведки, о котором я не имел ни малейшего понятия. В Турции, видимо, посчитали рискованным пользоваться услугами незнакомых лиц. Этот агент обеспечит меня жильем и машиной. Он же позаботится о твоей безопасности. Все остальное так, как мы и решили. Вызовем медиков, до заката солнца похороним Баху. Потом траур. Ты ведешь себя, как вдова, потерявшая самого любимого человека. После окончания траура я навещу тебя.
— После? А тайно прийти ко мне нельзя?
Сабих усмехнулся.
— Вообще-то это строжайше запрещено, но посмотрим, какая сложится обстановка. Может, и загляну, или ты приедешь ко мне. Но об этом после. Звони в больницу.
— А ты уйдешь?
— Пока мне нельзя уходить. Я буду во дворе изображать изумление такой скоропалительной кончиной мужа моей сестры.
— Хорошо. Я звоню в больницу и меняю платье.
— Делай все как положено.
Сабих прошел в коридор, достал сотовый телефон, набрал номер.
— Да, Нури? — ответил Азир.
— Дело сделано.
— Бригаду медиков вызвали?
— Этим занимается Висаль. Ты забрал станцию?
— Да.
— Что делать мне?
— Я нахожусь рядом, как только уйдет санитарная машина, подъеду. Пусть Висаль вой поднимет, все же у нее умер муж. Ты пока сообщи соседям о смерти Джамара. Тем, кто рядом живет. Они уже сами разнесут эту весть по всему району. Потом жди меня.
— Мы будем встречаться открыто?
— Да. Хочешь знать, почему так? Это объясню позже.
— Хорошо, я доверяюсь тебе.
Дальше все пошло так, как и должно было быть в мусульманской семье. Медики, особо не вникая, вынесли заключение о том, что Баха Джамар скончался в результате инфаркта. Все признаки налицо. Вскрытие никто делать и не думал. Времени и так в обрез. Надо успеть похоронить усопшего до захода солнца.
Висаль выла в доме, ее успокаивали соседские женщины. Скоро мужчины уберут их оттуда и сами возьмутся за дело.
На Сабиха, стоявшего у ворот усадьбы, никто не обращал внимания. Джамар не состоял в ополчении, поэтому вооруженных людей в доме не было.
Сабих прикурил сигарету.
Тут рядом с воротами встал относительно свежий «Форд». Из него вышел мужчина в цивильной одежде, строгих черных брюках, лакированных туфлях того же цвета и белоснежной рубашке с расстегнутым воротом. На вид ему было лет сорок.
Он подошел к Сабиху.
— Салам, Нури!
— Салам. Ты Азир?
— Да, Бахрам Азир, чиновник в администрации, занят снабжением города Хамен.
— Ого! Большой начальник. Откуда ты знаешь, как выгляжу я?
— Твое фото передал мне по электронной почте майор Дагар.
— А это не опрометчиво?
Азир усмехнулся.
— Неужели ты считаешь, что Дагар не предпринял мер безопасности? На мою почту пришла реклама фонда «Во имя мира». Там твое фото. Господин Намир Раймон, рискуя жизнью, работает в Сирии. Он занят доставкой гуманитарной помощи людям, лишившимся всего по причине войны. Официальный сайт, профессионально сделанная реклама. На тебе, если не интересоваться специально, внимание не сосредотачивается. Больше на планах фонда. Но раз у нас в Хамене объявился представитель организации, помощь которой, как и многих других благотворительных структур, очень нужна, то, естественно, администрация не могла упустить такой удачный случай. Я послан установить с тобой контакт.
— Откуда в администрации узнали о Намире Раймоне?
— Ты же представлялся ополченцам на посту, когда выезжал из города в сопровождении покойного Джамара. Найти тебя не составило никакого труда.
Сабих встревожился и спросил:
— Меня в чем-то подозревают?
— Подозревают, Нури, всех, кто как-то мог сотрудничать с турками. Таких персон набирается немало. Тебя же поручили мне.
— Что значит — поручили?
— Я должен проверить, кто ты таков, и установить через тебя контакт с иорданским благотворительным фондом. Главная задача — открытие в Хамене вашего филиала, значит, и получение серьезной помощи.
— Но этот фонд ничего не сделает. Он является всего лишь прикрытием.
— Да, но офис существует, он зарегистрирован. В списке сотрудников значится твое имя, есть и фотография. Этого достаточно. Личных данных нет. А в том, что фонд не сможет оказать помощь и вообще работать, не наша вина.
— Признаюсь, я плохо понимаю тебя, Бахрам.
— Все очень просто. На днях офис фонда подвергнется атаке смертников ИГИЛ. Он взлетит на воздух вместе с сотрудниками и электронной базой. Фонд перестанет существовать. Ты же останешься в Сирии. Отзывать тебя из командировки будет просто некому.
Турок чуть подумал и спросил:
— Как думаешь, Бахрам, меня могут раскрыть как сержанта Нури Сабиха?
— Здесь — нет. Кому нужен какой-то представитель благотворительного фонда, уничтоженного террористами?
— А если по Висаль? Она же воспитывалась в нашей семье.
— До вдовы тем более нет никому никакого дела. Она ведь твоя сводная сестра? Хорошо. Пусть будет так. Но ее зовут Висаль Джамар. Где и кем она воспитывалась? Это может быть интересно разве что тому мужчине, который положит глаз на привлекательную бездетную женщину, потерявшую мужа. Но это после траура. За это время ты закончишь здесь работу. Акция не рассчитана на длительный период. Тебе это должно быть известно. Она как брошенный камень. Командованию важно узнать, как отреагируют на обстрелы в Дамаске, что предпримут курды, сирийцы, американцы и, конечно же, русские. От этих данных зависит судьба другой, войсковой, операции, куда более масштабной. Но мы слишком много говорим здесь, на виду у всех. Садись в машину, я перевезу тебя в новое жилище.
— Мне надо забрать кое-какие вещи.
— Ты еще не собрался?
— Как это выглядело бы в глазах соседей?
— Что ж, ты прав. Прощайся с Висаль, забери вещи и подходи. Я жду. На похоронах тебе присутствовать необязательно. Не спрашивай, не вызовет ли это подозрений. Здесь избегает их лишь тот человек, который не обращает на это внимания, ведет себя естественно и открыто. Поторопись!
— Да, Бахрам. Я быстро.
Вскоре Азир вывез Сабиха от усадьбы Джамара, где вовсю шли приготовления к похоронам. На Востоке это делается быстро. Надо успеть закончить печальную церемонию до захода солнца.
В это же время на российской базе Хмеймим полковник Северцов ждал связи с Москвой и не мог выйти из штаба. Поэтому к микроавтобусу, доставившему с аэродрома журналистов, первыми подошли бойцы группы «Байкал» старший лейтенант Смирнов и прапорщик Соболь.
Парни были очень приятно удивлены, когда увидели очаровательную женщину в строгом бежевом летнем костюме. Она вышла из автобуса и тут же расстегнула две верхние пуговицы на кофточке. Результат оказался весьма впечатляющим. Этой дамочке явно было чем гордиться.
Она что-то проговорила на языке, звучавшем вполне по-славянски.
— Вот как! — воскликнул Соболь. — А дамочка-то чешка.
— Откуда знаешь?
— Так она говорит по-чешски.
— А ты что, тоже по-ихнему соображаешь?
— Немного. Я же с Западной Украины, у нас похожий язык.
— Вот как! — воскликнул Соболь. — А дамочка-то чешка.
— Откуда знаешь?
— Так она говорит по-чешски.
— А ты что, тоже по-ихнему соображаешь?
— Немного. Я же с Западной Украины, у нас похожий язык.
— Как у таджиков с афганцами?
— Примерно.
Следом за женщиной из салона вышел молодой мужчина, нагруженный тяжелыми сумками.
Соболь поправил облегченный камуфляж, подошел к женщине.
— Проминьте, пани… — начал было он демонстрировать знание ее родного языка.
Но дамочка рассмеялась и сказала на чистом русском:
— Можете не напрягаться, прапорщик. Я прекрасно владею русским языком, как и мой напарник, оператор.
— Да? Очень приятно. Вам жарко, да? Ничего, это только сейчас. Скоро станет немного прохладней.
— Благодарю. Извините, нам надо работать.
— Конечно, пани.
Красавица вновь рассмеялась, как-то расплывчато, чисто по-женски.
Ее напарник потеснил Соболя и протащил мимо него большие сумки.
За этими двумя журналистами вышли еще четверо. Но уже только мужчины. Двое немцев, что было понятно по разговору, и свои, русские. Тоже с сумками.
Наконец-то появился и начальник разведки.
— Господа, прошу за мной! Сейчас поздний обед, затем отдых. Работать начнете завтра.
Никто не возражал.
Суслов взглянул на Смирнова с Соболем и спросил:
— А вы чего тут?
— Смотрим, — ответил прапорщик. — Как бы духи дорогих гостей не увели.
— Очень умно.
Начальник разведки повел журналистов к модулям.
Смирнов вздохнул:
— Чего они притащились сюда? Чтобы потом писать или показывать всякую гадость о нашей базе?
— Работа у них такая.
— А у нас вообще никакой нет. Надоело уже это безделье.
— Да что-то начальство затягивает, никак не решит, куда нас девать. Ведь хотели же бросить в Алеппо.
— Значит, что-то не срослось.
— У кого это и что не срослось? — раздался сзади голос командира группы майора Жилина.
Смирнов резко обернулся и проговорил:
— Что у тебя, командир, за привычка подходить тихо, прямо как кошка?
— Нормальная привычка при нашей нервной работе. Так чего и у кого не срослось?
— У командования нашего. Достал уже этот курорт! Хоть как-то время убить. Вывели бы группу погонять местных духов.
— Погоняете еще.
— Намечается что-то?
— Пока нет. Я только от Северцова, он с Москвой говорил, приказано ждать.
— А что Алеппо?
— Сказал, не знаю.
— Тогда отпустили бы домой. Чего держать нас на местной базе?
— А вот это, Боря, не нам с тобой решать. Да и не Северцову.
— Пойдем в модуль, Дима, — сказал Смирнов Соболю. — Опять будем в нарды гонять.
Жилин усмехнулся и спросил:
— На щелбаны играете?
— Еще чего! — ответил Смирнов. — У нас все по-взрослому, на бабки. Проигрыш — сотка, плюс за каждую оставшуюся шашку по десятке.
— Кто кого делает?
Смирнов усмехнулся.
— Ясный палец, кто кого.
— Чего это вдруг ясный палец? — воскликнул Соболь. Я тебе не так уж и много проиграл, всего две штуки.
— Стоп! — прервал подчиненных Жилин. — Играть на деньги запрещено. Просто так, пожалуйста, но полезней в шахматы. Смотрите видео, фильмов разных в каждом модуле прорва, музыку слушайте. Отдыхайте, а то придет приказ, и наступит конец такой лафе. Если бросят на Алеппо, то хреново нам придется. Это не Пальмира.
От модулей показался Суслов.
— А вот и разведка. Расселил журналистов.
Подполковник подошел, вытер платком запотевший лоб, достал пачку сигарет.
Соболь услужливо, но без подхалимства щелкнул зажигалкой.
— Пожалуйста, товарищ подполковник.
— Спасибо. — Суслов сделал две глубокие затяжки.
— Что за журналисты? — спросил Жилин.
— Наши, немцы, представляющие какую-то правую газету, и чехи.
— У чехов, товарищ майор, просто дивная пани, — отчего-то сменив голос так, словно выдавал какую-то тайну, проговорил Соболь.
— Я в курсе. — Жилин взглянул на Суслова. — Приехали о базе писать и показывать?
— Если бы! Тогда никаких проблем не было бы.
От штаба подбежал солдат, как и положено, козырнул старшему по званию.
— Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу майору.
— Валяй.
Солдат повернулся к Жилину:
— Товарищ майор, вас вызывает полковник Северцов.
— Это он тебя послал?
— Никак нет. Меня послал дежурный по части.
— Ясно. Беги обратно, передай дежурному: иду.
Солдат убежал.
Смирнов взглянул на командира группы.
— Может, приказ пришел?
— Не исключено. Хотя полковник недавно общался с руководством и получил распоряжение ждать.
— У нас все может измениться за считаные минуты.
— Это точно. Я в штаб. — Жилин посмотрел на Суслова. — А ты, разведка?
— Тоже. Надо доложить об обустройстве журналистов.
Жилин кивнул.
— Идем. — Он повернулся к Смирнову и Соболю: — А вы в модуль!
— Куда же еще? Не загорать же нам под этим милым южным солнышком.
Жилин прошел в кабинет, отведенный командиру отряда, переброшенного в Сирию для решения боевых задач.
— Разрешите, Александр Сергеевич?
— Входи!
— По вашему приказанию прибыл.
— Ты думаешь, я этого не вижу? Прибыл, вот и хорошо, а теперь слушай. В Москве приняли решение по отряду.
— Какое?
— Руководство проанализировало ситуацию. Оно считает, что использование боевых групп отряда в Алеппо пока преждевременно. Обстановка складывается так, что ввод в бои личного состава на данный момент не изменит общую обстановку. Потерь же не желает никто. Приказано направить в район города группу авианаводчиков. В качестве прикрытия пойдет одна из групп отряда.
— Конечно, мой «Байкал»?!
— На этот раз не угадал. Третья группа.
— Но у нее нет опыта взаимодействия с авианаводчиками. Мои же люди вместе с ними работали в Пальмире.
Северцов посмотрел на Жилина.
— Что-то я не пойму тебя, Сергей. Если бы я приказал тебе убыть с наводчиками, ты наверняка проявил бы недовольство. Мол, неужто, кроме нас, работать некому? Я не прав?
— Возможно, — уклончиво ответил Жилин, хотя так на самом деле оно и было бы.
— Посылаю третью группу, ты опять недоволен. У нее нет опыта взаимодействия с наводчиками, а у твоих ребят таковой есть. Это что? Каприз или влияние погодных условий?
— Но у третьей группы действительно нет опыта взаимодействия с авианаводчиками. Так что во избежание неоправданных потерь надо посылать моих ребят.
— Нет! И не потому, что такова моя прихоть. Просто авианаводчикам предстоит работать не в городе, а на ближних подступах к нему, в соприкосновении с подразделениями сирийской армии. Выходить непосредственно на цели им не придется. Наведение планируется по площадям. Прикрытие же — чистая формальность.
— Понятно. А нам, стало быть, продолжать бездельничать?
— Нет, Сережа, найдется работа и для вас.
Жилин оживился.
— Что за работа?
— Подожди! — По внутренней связи полковник Северцов пригласил к себе начальника разведки базы.
Подполковник Суслов явился тут же.
— Слушаю, Александр Сергеевич.
— Помнится, ты говорил о том, что надо бы помочь курдам.
— Неужели у нас появилась такая возможность?
— Трое суток. Этого хватит?
— Маловато, конечно, но хорошо, что хоть так.
— С утра можешь начинать.
— С утра не получится. Завтра вообще весь день занят.
— Журналисты?
— Они самые. Первоначально хотели проехать в Пальмиру посмотреть на останки древнего города, на то, как работают наши саперы, поговорить с населением, оставшимся там. Но тут узнали о трагедии в Афрани и сразу же изменили решение. Теперь им подавай обстрелянную деревню.
— Нашим по пути с ними. Группа Жилина возьмет под охрану журналистов.
— Не получится. До Хамена журналистов довезут сирийцы, они уже на базе. Дальше их возьмут под охрану курды. Они и сопроводят, и все покажут. А мне еще говорить с командиром ополчения Хамена. Ты же знаешь курдов. Мы сразу не вызвались помочь, нанесли им обиду. Не важно, были на это веские причины или нет.
— Ты считаешь, Демир откажется от помощи, не сможет забыть те разногласия, которые возникли первоначально?
— Не откажется, но на разговор и согласование действий потребуется время. Думаю, день как раз и уйдет. Хотя, может, все и быстрее получится. Но журналисты отправляются под охраной сирийского спецназа. Так оно и лучше. Они связали бы нас по рукам и ногам. Узнав, с какой целью мы выходим в район постоянного проживания курдов, эти ребята прилипнут к нам как банный лист. Это же для них самое то. Ладно, для наших можно было бы сделать исключение, но они должны работать с иностранцами единой командой.