— Сделаю. Один вопрос. Где ты думаешь разместить русских? Если им в город нельзя, то, значит, в открытом поле?
— Здесь им делать нечего. Их работа в Афрани. Мы перебросим туда группу на нашем автобусе.
— А если у русских другие планы?
— Интересно, какие именно? Что ж, послушаем, определимся.
— Я поехал. Мне взять твою машину или сходить за своей?
— Лучше на своей, Вессам. Моя может потребоваться мне. Да, к нам в город летит и группа журналистов. Русские, немцы, чехи. Среди последних женщина. Их перебрасывают на вертолете сирийской армии. Скоро он будет здесь.
— А вот это не совсем хорошая новость. Что они забыли в Хамене? Особенно немцы и чехи? С НАТО, в который входит Турция, у нас никаких отношений быть не может.
— Это же журналисты, Вессам. А они вне политики.
— Конечно. Как и в случае с американцами. Те тоже прилетели с разрешения властей Сирии, когда наше руководство договорилось о поставках оружия из США. Такие дружелюбные парни, истинные янки, даже костюмы ковбойские. Мы предупредили их, велели не снимать ничего, что касается нашей обороны и мест сосредоточения отрядов и техники. Они обещали. Покатались, попили виски, посетовали, что с женщинами здесь проблема, и уехали. А потом каким-то чудным образом в Анкаре оказались целые пачки снимков наших позиций у Руниси. Вскоре турки разнесли в клочья и их, и селение. Хорошо, что мы успели эвакуировать большинство населения до начала артиллерийского обстрела. Вот тебе и журналисты.
— Помню, Весам. Я, скорее всего, отказал бы этим журналистам в работе на нашей территории, если бы не двое русских. Среди них, кстати, Артюхов.
— Это тот, который со своим оператором во время боев работает?
— Да.
— Согласен, русским отказывать не стоило. Они дают правдивую информацию и размещают ее в открытом доступе.
— Так что пусть эта группа работает. Может, Запад как-то узнает, что вытворяют их партнеры по НАТО.
— Да, Авраз. Отправляйся.
— Удачи. Связь по необходимости.
Получив сообщение агента, который возглавлял группу охраны журналистов, майор Дагар снял трубку внутренней связи штаба и набрал номер командира бригады. Занято. Тогда начальник разведки решил сам пойти к полковнику Шафару.
Тот встретил его, едва закончив разговор с командиром батальона, дислоцирующегося тут же, при штабе.
— Проходи, майор, что у тебя?
— Событиями в Афрани заинтересовалась пресса.
— Не вижу в этом ничего странного. Кстати, что за пресса? Местная?
— Нет, группа из немецких, чешских и русских журналистов. Они скоро должны прибыть в Хамен.
— Я не понимаю, какое нам до этого дело? Или ты собираешься направить блуждающую установку на позиции для обстрела курдского города?
— Нет, это было бы глупо.
— Тогда что?
— Журналисты, насколько мне известно, собираются посетить Афрани.
— Вот как, — пробормотал командир бригады. — А среди них немцы и чехи?
— Да. Вы забыли о русских. Если немцы и чехи работают в связке с ними, то могут вынести ненужную информацию в свои СМИ. Более того, они додумаются обвинить в обстреле нас.
— Но для этого, майор, у них нет никаких оснований.
Дагар усмехнулся и осведомился:
— Когда журналистам нужны были основания? Они возьмут интервью у местных, снимут на камеры разрушения. Какой-нибудь пес, командир курдов, скажет им, что огонь велся из буферной зоны, а там могли находиться только турецкие подразделения. Русские легко докажут, что ни они, ни сирийцы туда не входили.
— А кому интересны их доказательства?
— Оппозиционным силам на Западе. Про русских я не говорю. Они делают и распространяют через сети такие фильмы, что многие обыватели Запада подумывают, верно ли поступают их правительства, поддерживая Турецкую Республику. Это может доставить неприятности и возбудить расследование. Вы же сами знаете, до чего дотошны эти журналюги, особенно русские. А немцы и чехи работают рядом с ними. Они просто пойдут на поводу у русских.
Шафар вздохнул и спросил:
— Что ты от меня хочешь, Мерич?
— Надо уничтожить эту группу журналистов.
— Надо, кто бы спорил, но как? Ты знаешь? Провести повторный обстрел Афрани, когда там будет находиться пресса?
— Нет, этого делать нельзя. Корректировщика подтянуть к Афрани не удастся.
— Тогда что?
— Агент, который сообщил мне о вылете этой группы, сказал, что журналисты якобы собираются проехать и вдоль границы буферной зоны. Охранять их будут курды. Информацию нельзя считать абсолютно достоверной, агент просто слышал о таких намерениях, но лично я уверен, что журналисты так и поступят.
— Зачем? В надежде обнаружить реактивную установку, обстреливавшую Афрани? Это же глупо. Мы-то с тобой знаем, что в буферной зоне никого нет.
— Журналисты будут снимать фон. Курды подскажут, откуда примерно велся огонь по Афрани. Они, как это ни неприятно, все же неплохие солдаты и в военном деле разбираются очень даже хорошо.
— Их слова ничего не значат.
— Как знать? Вкупе с информацией, которую предоставят русские — сирийцы, понятное дело, не в счет, — может сложиться вполне убедительная картина. Хотя бы в плане того, что со стороны Сирии в буферную зону на момент обстрела никто войти не мог. Не забывайте также о русских беспилотниках.
— Они не контролируют зону. Ее накрывают помехи, созданные нашей аппаратурой радиоэлектронной борьбы.
— Вы уверены, что у русских нет средств, способных пробить этот колпак?
— До этого дня не было.
— Вы забыли, сколько времени им понадобилось на то, чтобы доставить в Сирию и развернуть свой комплекс ПВО «С-400»? Он фактически закрыл половину воздушного пространства нашей страны. Сейчас турецкие самолеты не летают над Сирией, так как этот «Триумф» специально переведен в режим автоматического действия. Он захватывает любую цель и приводится в боевую готовность, если не получает ответ на запрос «свой-чужой». «С-400» идентифицирует цель или таковые. Он просчитывает, откуда взлетел самолет или сразу несколько. После чего наносится удар как по воздушным целям, так и по аэродрому. Кстати, никакие средства радиоэлектронной борьбы не влияют на работу этого проклятого «Триумфа». Так что я совсем не удивлюсь, если узнаю, что у русских есть возможность вскрыть наш колпак над буферной зоной.
Командир бригады поднялся, прошелся по кабинету.
— Но если существует даже теоретическая возможность того, что русские способны нейтрализовать нашу радиоэлектронную защиту, то на операции с установкой лейтенанта Араса следует ставить крест, не правда ли?
— Нет, господин полковник. Просто необходимо сменить место дислокации РСЗО «Сакарья» и бронеавтомобиля «Отакар», естественно, с расчетом и личным составом охранения. Одновременно передать лейтенанту Арасу транспортно-заряжающую машину с тройным арсеналом реактивных зарядов, дабы не гонять ее из бригады.
— Этот вопрос мы не можем решить без полковника Банадира.
— Согласен. Поэтому прошу вас срочно связаться с ним, а разговаривать, если пожелаете, буду я.
— Банадир возложил руководство операцией на тебя, ты и связывайся с ним. Пойми меня правильно. Ведь он действительно назначил тебя для работы с группой лейтенанта Араса.
— Хорошо, — с усмешкой проговорил майор.
Он прекрасно понимал, что на самом деле движет командиром бригады. Все это можно выразить пословицей про мою хату, которая с краю. Она до сих пор актуальна.
— Хорошо, — повторил он. — Из ваших слов следует, что вы разрешили мне обратиться в генеральный штаб.
— Да, майор, как того требует субординация.
— Благодарю, господин полковник. Разрешите идти?
— Идите, майор. Удачи вам!
— Есть!
Дагар вернулся в свой кабинет. Он добился того, чего хотел. Конечно, спрашивать разрешения на связь с Банадиром было совершенно необязательно. Но пусть полковник тоже почувствует свою ответственность за акцию. Иначе, если что, крайним будет назначен именно он, Дагар, самовольно, без приказа устроивший провокацию в буферной зоне. На Востоке подобная практика не редкость. Здесь ничего зазорного в этом нет.
Хотя точно так же происходит везде. В случае любого крупного провала обязательно назначается стрелочник. Однако из него сделать такового не удастся.
Майор Дагар записывал на миниатюрный диктофон все переговоры, касающиеся акции, проводимой в буферной зоне. Был зафиксирован разговор с командиром бригады. Точно так же будет сохранена и беседа со всемогущим полковником Банадиром.
Он достал записывающее устройство, имеющее огромную память и маленькие габариты. Эта штука напоминала шариковою ручку. Ее даже не надо было подсоединять к линии связи. Устройство работало в беспроводном режиме. Как роутер при компьютерах.
Начальник разведки активизировал спутниковую станцию и набрал номер Банадира.
Представитель генерального штаба ответил:
— На связи!
— Господин полковник, это майор Дагар.
— Слушаю.
Начальник разведки обрисовал собеседнику сложившуюся обстановку.
Банадир внимательно выслушал его.
— Я понял тебя. Жди решения! — заявил он и отключился.
Ждать долго не пришлось. Дагар выкурил половину сигареты, как спутниковая станция сработала сигналом вызова.
— Да?!
— Это Банадир. Действуй по своему плану. Все эти журналисты должны быть уничтожены. Необходимые распоряжения по обеспечению твоей работы я немедленно передам командиру бригады. Удачи, Марич.
— Благодарю вас, господин полковник. Я справлюсь, можете на меня положиться.
— Не сомневаюсь. До связи.
— До связи.
Дагар отключился и тут же вызвал лейтенанта Араса.
Ему пришлось немного подождать, пока в динамике раздался голос молодого лейтенанта:
— Да?
— Это Дагар.
— Слушаю вас, господин майор.
— Ты что, спал?
— Никак нет. Да и время…
— Где же твое приветствие?
— Виноват. Здравствуйте, господин майор.
— Ты определенно не выспался, Челик, но ладно. Слушай приказ. Ориентировочно через час к тебе подойдет транспортно-заряжающая машина…
Лейтенант невольно прервал майора:
— Но установка полностью заряжена, господин майор.
— Я в курсе. А вот ты, кажется, забыл, что перебивать старших по званию, мягко говоря, не рекомендуется во избежание проблем.
— Извините, господин майор. Я слушаю вас.
— Примешь ТЗМ, в ней будет тройной арсенал и только водитель. Заряжающих присылать не вижу смысла. На машине установлен кран, а людей ты возьмешь из охраны.
— Понял.
— Транспортно-заряжающая машина останется с тобой. Группе сразу после ее приема выдвинуться в буферную зону и быть в готовности к работе. Координаты огневой позиции и цели будут сообщены дополнительно. Вопросы есть?
— Никак нет, господин майор.
— Тебя не интересует, что за цель ты должен будешь отработать?
— Нет, господин майор. Я офицер и обязан исполнять приказы.
— Ответ правильный. Корректировщик сам выйдет на тебя. После работы в рощу не возвращаешься, посему время ожидания машины используй для свертывания лагеря. Забери с собой все. ТЗМ будет иметь собственные средства маскировки. После доклада о работе я скажу, куда тебе следует отойти, где организовать временную базу.
— Но это будет буферная зона?
— Да. Еще вопросы?
— Транспортно-заряжающая машина подойдет без сопровождения?
— Ты соскучился по своему командиру батареи?
— Нет.
— Машина подойдет только с водителем, который уже доставлял тебе снаряды.
— Понял.
— Как примешь машину, доклад мне. Уточню время выдвижения, передам координаты огневой позиции. У меня пока все.
— До связи, господин майор.
Начальник разведки знал, что лейтенант Арас никогда особо не вникал в суть полученного приказа. Надо сменить дислокацию, выйти в заданный квадрат, уничтожить цель, какой бы она ни была, он все это сделает. Ему не важно, куда стрелять, по позиции войск Асада, скоплению техники или детскому саду.
Майор связался с командиром батареи, приказал ему немедленно загрузить ТЗМ тройным боезапасом для РСЗО «Сакарья» и с одним водителем направить к месту дислокации группы Араса. Он указал, что машину надо обеспечить средствами маскировки в полевых условиях.
В 9.00 Арас доложил майору Дагару, что принял ТЗМ. Он повел колонну, увеличившуюся на одну единицу техники, в заданный квадрат.
Дагар вызвал на связь Сабиха, который с помощью Бахрама Азира устроился в уютной квартирке двухэтажного дома по улице Абеде.
— На связи! — ответил Сабих.
— Дагар!
— Салам, господин майор.
— Салам, сержант. Ты в курсе о прибытии в Хамен группы журналистов?
— Так точно. Звонил Азир, сообщил. Кстати, глава администрации города поручил лично ему заняться этими журналистами.
— Прекрасно. Мне надо… хотя нет, это я узнаю от Азира. Тебе быть в готовности покинуть Хамен, взять под контроль журналистов и обеспечить работу по ним. Как понял?
— Задача ясна. Вот только я пока не имею ни малейшего понятия о том, как ее выполнить.
— Азир поможет. Тебе находиться в готовности.
— Я всегда готов.
— Как только группа журналистов будет под контролем, свяжись с Арасом.
— Как я понимаю, он получил приказ на уничтожение этой группы?
— Без комментариев. Скажу лишь одно. Журналисты намерены посетить Афрани, а затем проехать вдоль границы буферной зоны. Вот где-то там ты и должен засечь эту группу и передать ее координаты Арасу. Далее от тебя потребуется непосредственная корректировка огня. Как ты это сделаешь, не знаю, но задача должна быть выполнена.
— После этого мое возвращение в Хамен станет невозможным. Да и Азира тоже.
— Уходите в буферную зону, оттуда связь со мной. Вас подберут.
— Извините, господин майор. Я хотел бы забрать с собой…
Начальник разведки прервал корректировщика:
— Висаль пусть пока остается в Хамене. Забрать ее сейчас ты не сможешь, а самой покинуть город ей не удастся. Ее забота — соблюдать траур по внезапно умершему мужу. Позже я решу вопрос по переброске Висаль на базу. Никакой самодеятельности, Нури!
— Я понял.
— Отбой.
Сабих отключил станцию. Он прошелся по комнате, хотел было выйти на лоджию, но не решился. Не надо, чтобы его видели соседи. Турок присел на стул и задумался о Висаль.
От этих размышлений его отвлекла трель сотового телефона.
Он взглянул на экран, увидел, кто его вызывает, и ответил:
— Да, Бахрам!
— Мне звонил Даг, поставил задачу.
— Тебе не кажется, что наши в Гардане потеряли чувство реальности?
— Если ты о новой работе, то думаю, что есть немного, но это никак не отменяет приказ. Я здесь назначен старшим группы сопровождения журналистов, со мной два ополченца, один из которых — водитель автобуса. Придется брать с собой и тебя.
— Чтобы я навел на вас реактивную установку?
— Я как-то не подумал об этом. Что же делать, Нури?
— Нужна еще одна машина, внедорожник. Документы для постов. Мол, этот автомобиль сопровождает журналистов.
— У меня есть машина и водитель. Документы сделать не проблема, на постах нас не остановят. Это решит вопрос?
— Решит, если будешь делать все, что я скажу, и так, как надо!
— Ты уверен, что мы сумеем уйти в Турцию?
— Уверен, иначе послал бы все к черту и исчез.
— Хорошо. Где-то через полчаса к тебе подъедет мой «Ниссан». Водителя зовут Ахмад.
— Пусть поднимется в квартиру. Надо забрать аппаратуру.
— Он не должен знать о ней.
— И не узнает. Возьмет чемодан, а что внутри, не его дело. Но предупреждаю заранее, что этого твоего водителя перед уходом придется убрать.
Голос Азира слегка дрогнул:
— Это обязательно?
— А что, Ахмад — твой родственник?
— Да.
— Сожалею.
— Я понял.
— Не вздумай отыграть назад. Даг достанет тебя где угодно.
— Жди Ахмада, — сказал Азир и отключил телефон.
Аппаратура, необходимая для работы, находилась в чемодане, спутниковую станцию Сабих уложил в кейс. У него не было оружия.
Возможно, у водителя будет ствол. Но это не проблема. Сержант не сомневался в себе, знал, что уберет его и голыми руками.
Ровно через полчаса в квартиру позвонили.
Сабих открыл дверь.
На пороге стоял парень лет двадцати.
— Я от господина Азира, — объяснил он.
— Проходи.
Парень зашел и сказал:
— Дядя говорил, что вы поедете со мной.
— Да. Что еще он велел тебе?
— Забрать чемодан.
— Он в комнате. Ты вооружен?
— Пистолет.
— Где?
Парень поднял рубашку. Справа на ремне висела кобура, в ней — российский «ПМ».
«Удобное место, — подумал Сабих. — Как раз с нужной стороны. Отлично».
— Документы?
— С собой. С ними нас никто не может остановить.
— Даже на посту?
— Нигде.
— Хорошо. Забирай чемодан, неси в машину. Я подойду следом.
— Слушаюсь!
«Видно, что парень не страдает излишним любопытством и привык подчиняться. От рождения такой или Азир постарался?.. Но это не важно», — подумал сержант.
Ахмад забрал чемодан и вышел из квартиры.
Сабих посмотрел в окно, увидел, как тот спустился, положил чемодан на заднее сиденье, сел за руль. Вокруг ничего и никого подозрительного.
Сабих забрал кейс со спутниковой станцией и спустился к машине.
Вскоре они подъехали к зданию администрации.
У новенького автобуса стоял Азир. Он подошел к машине со стороны дверцы пассажира.
Сабих опустил стекло и спросил: