Инна впервые привела Полонского в свою квартиру. Проживала она в кирпичном номенклатурном доме в самом центре Москвы, на Чистых Прудах. На фасаде висели три мемориальных доски (одна из них была залита чернилами).
Профессор волновался. Далеко не первый раз в своей жизни он оказывался в ситуации «муж уехал в командировку». Быть любовником замужней дамы для него привычно. Впервые подобное случилось, когда ему исполнилось пятнадцать, а ей было за тридцать. С тех пор он, изысканно-красивый, любимый женщинами, попадал в самые разные пикантные ситуации. Однажды встречался одновременно с матерью и дочерью… Однажды любил женщину на глазах ее собственного мужа… Однажды (еще в советскую эпоху) стареющая супруга партаппаратчика заплатила ему за «работу»… Чем необычнее была любовная ситуация, тем большее удовольствие он получал от секса. Однако в последние лет пять даже изощренность перестала его волновать. Он встречался с женщинами скорее от скуки и по привычке. И оттого, что они хотели этого.
А вот теперь юная Инна снова разбудила в нем охотничий инстинкт, мужской азарт. Не оттого, что она была особенной. Скорее потому, что он, Полонский, благодаря рассказу Веры-Ники (и отдельным обмолвкам Инны) все сильнее ненавидел Соломатина. И ему хотелось насолить ему.
Связь с Инной была столь яркой и потому, что Олег Соломатин представлял для них обоих смертельную опасность. В случае разоблачения Полонского ждало не банальное выяснение отношений, не тривиальная драка (как когда-то в общаге с Васечкой), не увольнение, а кое-что гораздо хуже. Наверное – смерть.
«Замечательная пограничная ситуация, – думал Влад, входя вслед за Инной в подъезд ее дома. – Как возбуждает!»
Как и предсказывала Инна, консьержка в обширном, украшенном цветами холле отсутствовала. Они вошли в лифт с зеркалами. Инна нажала кнопку и на мгновение прижалась к Полонскому всем телом.
Лифт остановился. На огромной лестничной площадке располагались всего две квартиры. Инна отперла дверь своим ключом. «Муж эту квартиру получил еще при Советской власти, – прошептала она. – Он и тогда уже был большим человеком». Прямо в прихожей, едва захлопнулась дверь, Влад обнял и поцеловал девушку. Затем бережно снял с нее пальто. Опустился на одно колено, принялся расстегивать «молнию» на ее сапогах. Задрал голову: Инна полузакрыла глаза – кажется, она наслаждалась ситуацией. Не вставая с колен, Полонский стал расстегивать ее юбку. «Пойдем», – прошептала она, взяла за руку, повела в спальню.
Убранство огромной спальни было решено в дорогущем стиле «хай-тек». Белые стены, кровать, застеленная черным шелком, космические светильники. Напротив кровати – домашний кинотеатр с огромным экраном. Фальшивой нотой в ультрасовременном убранстве выглядела огромная картина в тяжелой золоченой раме. На ней в гиперреалистической, фотографической манере был изображен мужчина в дорогущем костюме, выставивший напоказ золотые наручные часы и бриллиантовую заколку в галстуке. Толстое холеное лицо, нелепые усики, маленькие, но очень умные и хитрые глазки. Они, кажется, проницательно смотрели прямо на любовников.
– Муж? – шепотом спросил профессор, бережно расстегивая пуговки Инниной блузки.
– Муж, – так же шепотом отвечала она.
– А где же твой портрет?
– В кабинете у него висит. Сначала он не хотел его заказывать. Слишком дорого, говорит. Сходи, говорит, на Арбат, тебя там изобразят, но я настояла.
– Вот дерьмо.
– Хуже дерьма.
Полонский нежно освободил девушку от блузки. Инна прерывисто дышала. Он расстегнул юбку. Она упала к ее ногам. Инна осталась в трусиках, лифчике и чулках.
– Это я сегодня купила, – прошептала она, имея в виду белье. – Специально для тебя. Тебе нравится?
– Очень.
– Правда?
– Конечно. Я тебе всегда говорю правду.
Инна вырвалась из его объятий, прошла несколько шагов к окну, опустила жалюзи. Упала навзничь на кровать. Влад склонился над ней.
В этот момент зазвонил телефон. Оба вздрогнули. Инна изогнулась, схватила с тумбочки трубку.
– Да? – проговорила задыхающимся голосом. А потом: – Я рада. – Прикрыв трубку рукой, сказала одними губами: – Это муж. – И снова в телефон: – А ты где?.. А почему в Голландии, ты же вроде уезжал в Швейцарию? – Выслушала ответ, похмурнела, спросила: – Ну и как они, твои бляди?.. Я рада… – Полонский подвинулся к ней, стал расстегивать лифчик, целовать сзади ее в шейку. – Что я делаю? Кино смотрю… Тут такую порнуху по телевизору показывают… Ну и что, что днем!.. Сейчас все, что хотят, показывают… Да, по кабельному каналу… – Профессор бережно снял лифчик и стал ласкать ее грудь. Ее дыхание слегка срывалось. – Нет, на даче все нормально… Садовник не запил… Просто ехать туда не хочется… – Инна, придерживая плечом трубку, попыталась оттолкнуть Влада. – И в квартире все нормально… Не затопили… Нет, тепло… «Кондишен» работает… Плюс восемнадцать… Нет, тебе никто не звонил… – Полонский продолжал целовать ее между лопаток. – Ну, ладно, – чао так чао… Какао…
Она бросила трубку, высвободилась и больно ударила Влада кулачком в плечо:
– Свинья! Что ты меня мучаешь!
Глаза ее горели, губа была закушена… Полонский схватил ее за запястье и рывком придвинул к себе.
…Потом они лежали и разговаривали. Инна впервые рассказывала Полонскому о себе.
– Мы познакомились с Соломатиным, когда мне было восемнадцать… В ночном клубе… Он мне потом проходу не давал. Каждый вечер встречал после работы. И каждый раз с букетом роз, всегда красные, всегда ровно пятьдесят штук… А когда не встречал, приезжал его шофер, дарил точно такой же букет роз – и отвозил меня домой… Ну, я и согласилась выйти за него… А после свадьбы, знаешь, как отрезало… «Подай. Принеси. Выйди», – передразнила, горько усмехнувшись, она: – «Поехали на прием!.. Поехали в клуб!.. Переодевайся – это слишком коротко!.. Что за дрянь ты себе купила?..» Знаешь, Владик, я иногда думаю: я для него – что-то вроде мебели. Вроде вон той штуки. – Она указала подбородком на домашний кинотеатр. – Или его машины… Чтобы перед друзьями похвастаться. Партнерам показать… «Такой экстерьер, такие ножки, такая попа…» А я-то тогда, перед свадьбой, думала, что он вправду меня любит… А он, оказывается, меня этими цветами просто покупал…
Полонский слушал, рассеянно лаская ее волосы.
– Брачный контракт меня заставил подписать, – продолжала она, облокотившись на согнутую в локте руку и глядя куда-то вдаль. – В случае развода по моей вине мне полагается по двести долларов ежемесячного содержания… До конца жизни… Представляешь?.. По двести долларов!.. А если развод по его вине – тогда единовременные отступные, пятьсот тысяч. И все… я… я, знаешь, Владик, даже убить его хотела… Думала, подсыплю ему яду… Или фен брошу в ванну… Да ведь он, сволочь, такое завещание составил!.. Он мне показывал… И квартира, и особняк, и вилла на Кипре – все отходит его детям, от первого и от второго браков… У него их трое… И доля его во всех фирмах – тоже им… А мне… Мне – все те же пятьсот тысяч…
– Пятьсот штук баксов – неплохие деньги… – рассеянно возразил Полонский.
– Да?.. Наверное… Но знаешь… Знаешь, я иногда думаю: я б его и просто так убила… Просто, чтоб отомстить… Если бы…
Она замолчала, нахмурилась.
– Что? – спросил Влад.
– Если б я его не боялась… – шепотом проговорила она.
– Живи как живется, – не слишком уверенно возразил профессор. – Сколько женщин в Москве тебе завидуют!..
– Ну и пусть, – нахмурилась она. – Но они-то не знают всего…
– Всего… – опять возразил профессор. – А чего уж такого «всего»?.. Ты вот встречаешься со мной… Разве нам с тобой плохо?
– Хорошо.
– Вот и будем встречаться. А каждая наша встреча – это ему месть.
– Но он-то об этом не знает… И не дай бог, конечно, чтоб узнал… Убьют обоих…
– Ну… Мы что-нибудь придумаем. Потом…
– А хочешь, – Инна порывисто поднялась, черная простыня соскочила с ее груди, – я тебе одну вещь покажу? Секретную?
– Не люблю чужих секретов. Меньше знаешь – крепче спишь.
– Нет, я покажу. Я недавно нашла. Я сначала думала, что там деньги. Или бриллианты… Поэтому подсмотрела код.
Она вскочила с постели, голенькая подошла к белоснежной стене под массивным портретом мужа. Нажала потайную кнопку. Кусок стены отъехал в сторону. В нише оказался сейф.
– Иди сюда, – шепотом позвала она.
Влад завернулся в черную простыню, подошел босиком по белому ворсистому ковру.
Инна склонилась над сейфом, бормотала словно бы про себя:
– Пять вправо… Тринадцать влево… Одиннадцать вправо… Двадцать влево…
Сейф щелкнул. Инна отворила дверцу.
– Смотри, – сказала она. – Здесь какие-то бумаги. Я, честно говоря, ничего не поняла… Думала, может, это номера каких-нибудь его секретных счетов – но нет, не похоже… Там чужие фамилии… Какие-то контракты… Возьми же, посмотри, не бойся…
– Иди сюда, – шепотом позвала она.
Влад завернулся в черную простыню, подошел босиком по белому ворсистому ковру.
Инна склонилась над сейфом, бормотала словно бы про себя:
– Пять вправо… Тринадцать влево… Одиннадцать вправо… Двадцать влево…
Сейф щелкнул. Инна отворила дверцу.
– Смотри, – сказала она. – Здесь какие-то бумаги. Я, честно говоря, ничего не поняла… Думала, может, это номера каких-нибудь его секретных счетов – но нет, не похоже… Там чужие фамилии… Какие-то контракты… Возьми же, посмотри, не бойся…
Она достала стопку бумаг из сейфа и протянула профессору. Полонский осторожно принял их и стал просматривать.
На бумагах мелькали фамилии. Немного, четыре-пять, но все известные. Одну он частенько слышал по телевизору. С другими людьми сам сталкивался, когда работал в администрации первого президента. Третье имя было настолько на слуху, что и читать боязно.
На листах, кроме фамилий, мелькали надписи: «Банк Люцерна», «Банк Женевы», «Бэнк оф Нью-Йорк»… А ниже: шестизначные суммы с пометками «$» и «SF»… Еще ниже – какие-то десяти– и двенадцатизначные числа…
Далее шли договора. Заверенные подписями на каждой странице, они содержали строчки, подчеркнутые красным маркером:
«Агентское вознаграждение г-ну… – далее следовала одна из тех самых фамилий, хорошо известных Полонскому (да и всей стране), – составляет 10% и перечисляется на его счет в… – далее шло наименование одного из известных западных банков, – в следующем порядке: 4% при заключении контракта; 3% при начале работ и 3% при завершении исполнения контракта…»
Полонский быстро, словно боялся обжечься, сунул папки обратно в руки голенькой Инне.
– Ты никогда на бочке с порохом не курила? – спросил он строго. – С больным СПИДом не трахалась?
– А что? – Губки ее обиженно вытянулись.
– А то! Положи на место и забудь, что когда-нибудь это видела! Ты что, не понимаешь? Это же – настоящая бомба!..
Понедельник, 16 октябряПолонский сумел убежать из своей конторы в обеденный перерыв. Они договорились встретиться с Верой-Никой на углу Пречистенки и Староконюшенного переулка в половине второго.
Ровно в тринадцать тридцать он подъехал к назначенному месту и увидел ее стройную фигуру, зябко кутающуюся в пальто. Притормозил, включил «аварийку», выскочил из машины и открыл перед Никой дверцу. Сзади возмущенно забибикали. Полонский жестом извинился перед водителем, быстро залез на водительское кресло и рванул с места. «Форд» покатил по узкой улице в сторону Бульварного кольца.
– Куда мы? – спросила Ника.
– В смысле?
– Ну ты же хотел пригласить меня на обед? Или я что-то не так поняла?
– Н-ну… Давай лучше погуляем?
– Погуляем? – с веселым удивлением переспросила Ника. – Вот, значит, как теперь ухаживают за девушками!.. Катают на трамвае и угощают мороженым!.. Наверное, со своей Инной ты щедрее… Скажи: хороший я тебе нашла кадр, а?..
Полонский не ответил. Машина повернула направо и поехала по Саймоновскому проезду вниз, к Москве-реке. Слева золотились громоздкие купола храма Христа Спасителя. Низкие облака неслись почти вровень с ними.
«Форд» Полонского спустился на Пречистенскую набережную и повернул направо. Глядя на хмуро-сосредоточенное лицо Влада, Ника оставила попытки шутить. «Наверное, что-то случилось», – подумала она.
Полонский затормозил. Напротив, через реку, возвышался ужасный истукан Петр. Над рекой неслись низкие тучи.
– Я хотел поговорить с тобой, – мрачно изрек он. – Без свидетелей. Совсем без свидетелей… Может, прогуляемся?..
– Холодина, – зябко передернула плечами Ника. – Давай, если хочешь, поговорим здесь, в машине… Выкладывай, что случилось.
Профессор глубоко вздохнул. И сразу заговорил по делу – неторопливо, явно задумываясь над корректностью формулировок:
– Меня беспокоит ситуация с Соломатиной. Меня настораживает то, что Инна ведет себя абсолютно так, как нужно нам. Как нам выгодно. Как мы хотели. Она первая объяснилась в любви. Она сама затащила меня в постель.
– Ой ли? – недоверчиво протянула Ника.
– Не перебивай, пожалуйста, – жестко перебил ее Полонский и продолжил: – Инна первой заговорила о том, что не любит мужа и не хочет с ним жить. И она же – предложила мне с ней уехать. Далеко, навсегда, за границу. Я спросил – на какие шиши? Она не задумывалась: «Конечно, на мужнины!» Давай, говорит, мы с тобой его ограбим…
– Да-а… Быстровато, – согласилась Ника.
– Вот и я так считаю, – подытожил профессор. – И начинаю задумываться: а не подстава ли это? Со стороны Инны, со стороны ее мужа, а может – с твоей? А, Ника? – Он испытующе глянул ей в лицо. – Может, ты мстить мне решила? За поруганную девичью честь? Или за что-нибудь еще?
Ника твердо сказала:
– Полонский, хватит глупостей. Хотела бы мстить – прикончила бы тебя, и все дела. Я девушка прямолинейная. Так что мой интерес – только тот, о котором ты знаешь. Хочешь – верь, хочешь – нет.
– Хочу верить, – усмехнулся профессор.
– Теперь – Инна, – продолжала Ника. – Ты считаешь, у нее хватит мозгов, чтобы вести свою игру?
Профессор, похоже, уже задавал себе этот вопрос. Он сразу ответил:
– У Инны нет образования и нет опыта. Пожалуй, нет и большого ума. А вот хитрости – хоть отбавляй.
– Ну и что тебя смущает? Инна пошла на хитрость – хочет прихватить деньги мужа, но потратить их – с тобой. Так сказать, сделать подарок любимому…
– Хотелось бы верить, – вздохнул Влад.
– Теперь – муж. Где он сейчас?
– Инна говорит, что в Швейцарии. Сегодня улетел, на десять дней. По этому поводу я даже был у нее дома…
– О, успех!.. – иронично протянула Ника. – И что?
– Что? – переспросил профессор. – Я потому и решил с тобой встретиться… Словом, после обычной прелюдии…
– Сколько раз? – перебила его Ника.
– Ты стала донельзя циничной… Двух ей хватило. Так вот, потом она говорит: мол, знает код мужниного сейфа. Только вот незадача – она думала, что там деньги или драгоценности, а оказалось – бумажки. Документы. А она в них ничего не понимает. Предложила посмотреть мне.
– Ты посмотрел? – требовательно спросила Ника.
Профессор молча кивнул.
– Что там?
– Договора об агентском вознаграждении. О десяти процентах комиссионных. Их Соломатин выплачивает в одном случае Б… в другом – Г… (Полонский назвал фамилии известных политиков). В случае успешного исполнения контракта…
– А в чем заключается контракт? – живо переспросила Ника.
– Что-то о поставке компьютеров и оргтехники.
– Как здорово!.. – воскликнула Ника. – Вот это удача!
– Ты думаешь? – скептически сморщил губы профессор. – Знаешь, Верочка, ты меня извини, но все-таки слишком уж легко у меня с ней все получается… Словно… Словно по писаному. Очень уж быстро она мне отдалась. Слишком уж легко начала говорить, какой ее муж нехороший… Мыслями о его убийстве стала делиться… Документы эти мне показала…
Ника задумалась. В душе она разделяла опасения Влада. Да, все идет слишком уж быстро. Но нельзя допустить, чтобы Полонский испугался, ушел в кусты. Ника просто обязана успокоить его – пусть даже в ущерб его же безопасности. Она сказала:
– Что касается этой Инны… И ее быстрого отклика на твои чары… Я, Владик, честно говоря, не узнаю тебя… Ты что, разуверился в себе? Забыл, какое действие на молоденьких девочек можешь оказывать? Забыл, как я за тобой бегала? Да не я одна, уж я думаю, была такой дурой… А тут… Девку родной мужик держит как мебель – уже три года держит! Что ж тут удивительного, что она сразу за тобой побежала?! А то я не знаю тебя! Обходительный, внимательный, ласковый… Стройный, красивый, как бог, – до сих пор, между прочим, красивый!..
Она протянула руку и погладила его по щеке. Последние слова Ники не могли не понравиться Полонскому. Мужчины, она знала, вообще самые падкие на лесть создания.
Влад снял ее руку со своей щеки и рассеянно поцеловал в ладонь. Озабоченно спросил:
– А документы?
– А что – документы?.. Как ты думаешь, что они представляют собой – по сути?
– Страховой полис. Иными словами, индульгенция за все возможные грехи Соломатина: прошлые, будущие и настоящие… Самое лучшее прикрытие для его дел и делишек, какое только можно представить…
– Все правильно. Ты, профессор, как всегда, формулируешь лучше всех. Изящно и точно…
– Спасибо за комплимент, но… Но о таких бумагах посторонним людям опасно даже знать, не то что в руках их держать!..
– А ты думаешь, девочка сама этого не понимает?.. Все она понимает!.. И что отыскала бомбу – тоже понимает. Вот только она не знает, как ей эту бомбу взорвать. Так взорвать, чтобы Соломатина контузило, а ее саму – не зацепило… Чтобы она осталась ни при чем, а лучше – свободной женщиной с деньгами, а муженька ее – шандарахнуло… Вот она и спрашивает у тебя совета… Она тебе доверяет, вот и просит у тебя, умник, помощи. Самой-то ей составить интригу – мозгов не хватает…