Когда второй агент отвлекся на разборки с охранником — Рита сняла красный платок с головы, скомкала и убрала в сумочку — теперь и охраннику, запомнившему ее с платком на голове, будет совсем непросто найти ее взглядом в толпе. Нарочно кашлянула, проходя мимо Мардж — и направилась в продуктовый супермаркет мистера Сэма[7]. Для двух североамериканских домохозяек — самое подходящее место для встречи.
В супермаркете — они встретились в отделе, где продавали мобильные электронные гаджеты. Мало того, что на экранах над стойками с товаром постоянно крутили промо-ролики и стоял шум — так еще тут эти гаджеты можно было опробовать, и при опробовании создавался такой фон, который не выдержал бы ни жучок, ни подслушивающее устройство, которое могло быть на Мардж…
— Привет, подружка…
Мардж было не так весело.
— Они шли за мной, да?
— Да. Но больше не идут. Одной придется объясняться по поводу кражи, другому — по поводу оружия.
— Господи… во что ты вляпалась…
— Пока сама не знаю…
Рита взяла какой-то новый гаджет от Apple, к ней тут же горным козлом скакнул консультант. В Уолл-Марте раньше не было ни стоек с электроникой, ни консультантов — но теперь было и то и другое. Борьба за потребителя с дешевой японской дрянью — вступала в кульминационную стадию…
— Показать что-то, мэм…
— Благодарю, я сама…
Продавец ретировался
— Что со счетом? Тебе удалось что-то узнать?
— Да…
Мардж тоже осмотрелась как в дешевом шпионском боевике
— Счет на Кайманах, в британской юрисдикции. В черном списке не стоит, но я сама не поняла, почему.
— То есть?
Мардж помялась.
— Все очень странно. Дело в том, что мониторинг подозрительной активности осуществляется автоматически, все транзакции проходят через компьютер, который выбирает подозрительные по списку критериев, дальше уже занимаются аналитики, которые рассматривают каждую транзакцию в ручном режиме. Но тут получилось что-то странное. Я прогнала эту транзакцию через комп и она подпадает, по крайней мере, под два критерия подозрительности. Но подозрительной ее почему-то не сочли. Дальше — я начала искать схожие транзакции с этого счета и нашла, по меньшей мере, двадцать шесть подобных за один час работы. Все сделки — на огромные суммы, не меньше миллиона долларов, и ни одна из них — не рассмотрена отделом финансового мониторинга. То есть, как будто бы мы сознательно исключили сам этот счет из списка рассматриваемых — и потому не попали под рассмотрение эти транзакции.
— Белый список?
— Я не знаю, как это называется — сказала Мардж — но точно знаю, что здесь что-то не то. Да, аналитики могли отвергнуть эти транзакции, но в любом случае файлы содержали бы информацию о том, кто и когда их проверил. А тут этой информации не было. Я не знаю, как это может быть. Если и есть белый список, то я ни о чем не знаю.
— Ты переписала данные?
— Да, вот…
Рита спрятала флешку
— А как насчет Седрика?
— Меня вызвали днем. Сказали, что что-то не то с моим тестированием на полиграфе, задавали вопросы.
— Про меня спрашивали?
— Нет…
Ага, значит, решили пугнуть. Стандартный прием контрразведки — пугнуть подозреваемого и посмотреть, куда он побежит, с кем выйдет на связь. Это значит, что конкретно про нее они не знают. Но с сегодняшнего дня начнут копать — то, как обошлись с наружниками, им совсем не понравится. Правда, и уволить Мардж или ограничить ее доступ к секретной информации они не смогут. Проверять подозрительные транзакции, идя по следу денег, на которые финансируется терроризм — это и есть работа Мардж. Она не обязана отчитываться и объяснять, почему она проверила именно эти транзакции, а не другие. А ее контакт с ней, с Ритой Хэмилтон — не зафиксирован, так что у контрразведки останутся голые подозрения и ничего больше…
— Ладно… Извини, подружка, я сама не знала, что тут такое дерьмо…
— Будь осторожна, ладно?
— Постараюсь… Давай, пошли, что-нибудь купим, чтобы не выглядеть полными дурами…
На выходе — Рита заметила подозрительное движение, но гордо прошла мимо, прикрывшись большим пакетом с воздушной кукурузой. Вместо того, чтобы возвращаться обратно — она доехала до Вашингтона. Там — бросила машину, на такси доехала до вокзала, где успела на последний экспресс до Бостона. Здесь, в отличие от самолета — не требовались документы, и билет она купила прямо у контролера в поезде…
Утром — агент-супервайзер отдела по борьбе с терроризмом ФБР Рита Хэмилтон явилась на работу с гордо поднятой головой. Сразу — прошествовала в кабинет босса. Казакофф встретил ее мрачным как туча…
— Что произошло?
— Почему вы так считаете, босс?
— Выражение твоего лица мне совсем не нравится. Чувствую, ты приготовила какую-то подлянку, которая нам же и выйдет боком…
— Нечто в этом роде, шеф… Взгляните-ка…
В поезде, работая на своем коммуникаторе, Рита рассортировала подозрительные транзакции. Шесть из них — шли в Бостон. Про интерес контрразведки СРС она решила шефу не говорить.
— О, Господи… — подавленно сказал Казакофф, прочитав информацию
— Вот так вот, сэр — победно сказала Рита — этот счет является подозрительным, с него — проводились крайне подозрительные списания. Африканская Франция, Британская Индия, Аргентина, Колумбия, наконец — Мексика. Думаю, направления списания говорят сами за себя, а размер сумм говорит о том, кто может управлять этим счетом. И шесть перечислений сюда, в Бостон, двадцать два с половиной миллиона долларов только за этот год, причем суммы увеличиваются. Проводится как пожертвования, но это все чушь собачья, сэр. И о таких пожертвованиях не могут не знать на самом верху. Знают — но почему-то молчат. Теперь у нас есть все основания подозревать людей кардинала O'Рейли не только в незаконном оказании помощи организации NORAID из средств, собранных в качестве пожертвований, но и в сделках с мексиканским террористическим подпольем. Видимо часть оружия — в обмен на деньги — идет именно туда.
— Святой Господь… — сокрушенно пробормотал Казакофф — во что же все превратилось…
Картинки из прошлого
30 сентября 2010 года
САСШ, Бостон
Центр-Плаза-1
Антитеррористический центр ФБР
Зрелище было впечатляющим. Настолько впечатляющим, что перед зданием дежурили фоторепортеры, а также — демонстранты из католических организаций, связанных с Национальным католическим советом благосостояния, зонтичной католической организацией в САСШ, финансирующее многие другие католические собрания и группы (другой была национальная ассоциация католических епископов, но это была организация служителей Церкви, а не прихожан). Тем не менее — обе эти организации контролировали великое множество неправительственных фондов и ассоциаций, таких как «Моральное большинство» или «Ассоциация молодых христиан Америки». Именно из-за них в последнее время — Рита сменила машину на бронированный Шевроле и переселилась в дом отца, расположенный в круглосуточном охраняемом компаунде. Это произошло после того, как она пришла домой и обнаружила, что на дверь кто-то вылил целую банку красной краски, а стекла выбиты. Проколотые шины у машины, заявление об угоне ее машины, звонок посреди ночи пожарным с сообщением о пожаре — у молодых христиан Америки было весьма своеобразное понятие, как о законе, так и о христианском миролюбии и терпимости…
Одесса. Именно из порта этого русского города вышел теплоход, зафрахтованный неизвестной трастовой компанией, расположенной на Виргинских островах. Этот теплоход частично разгрузился в Бостоне, после чего сотрудники ФБР проследили путь груза до складских помещений, а потом, в ходе блестящей операции арестовали тридцать семь человек. Добычей ФБР и Военно-морского флота САСШ, перехватившего корабль стали двадцать тонн высокоэффективной взрывчатки и больше тонны разнообразного оружия, которое практически все по законам САСШ относилось к оружию третьего класса — боевому, с ограниченным оборотом. Согласно недавно принятому закону, известному как PATRIOT act задержанный на территории США груз давал основания, чтобы возбудить дело о террористическом заговоре. Наказание — вплоть до смертной казни.
Из тридцати семи задержанных — одиннадцать оказались священнослужителями, в том числе один — из самого епископата, особо доверенное лицо кардинала O'Рейли, архиепископа Бостона. Это был епископ Дэвид Дурбан, совсем недавно проходивший по делу о гомосексуальной педофилии в приходах. О, конечно, только в качестве свидетеля…
Правда, теперь — отделаться статусом свидетеля ему не грозило, ибо двое подозреваемых указали на него, как на организатора оружейного транзита. По документам — все это проходило как собранные вещевые пожертвования.
Правда, теперь — отделаться статусом свидетеля ему не грозило, ибо двое подозреваемых указали на него, как на организатора оружейного транзита. По документам — все это проходило как собранные вещевые пожертвования.
Учитывая все вышеизложенное, у полевого офиса ФБР в Бостоне возникли вполне законные основания для допроса архиепископа Бостона. Но по политическим мотивам — допрашивать было нельзя — на носу выборы в городской совет, а город и так был как пороховая бочка. В результате неофициальных консультаций, в которых личное участие принимал мэр города — удалось договориться о том, что архиепископ приедет на беседу в офис ФБР, после чего ФБР и епископат дадут совместную пресс-конференцию для прессы. Это была дипломатическая победа — но только временная, все понимали, что расследование такого уровня уже не замять. О случившемся в Бостоне написали газеты, в том числе иностранные, случившееся стало «вирусной новостью».
Беседу — решил взять на себя провести лично Казакофф. Несмотря на то, что Рита Хэмилтон рвалась сделать это сама как старший агент по делу — он категорически запретил ей это, позволив только присутствовать.
Ровно без десяти восемь к федеральному зданию подкатил Кадиллак кардинала, а за ним в хвосте — следовал шикарный Бентли. Увидев эту машину, Рита зло выругалась — она знала ее лучше, чем любой другой агент ФБР. Джек Уэсли, один из самых дорогих адвокатов Бостона, бывший судья апелляционного суда. Она была знакома с его сыном.
Пикетчики — а здание, где находился офис ФБР, пикетировали — встретили машину кардинала восторженными криками и потрясанием транспарантами. Кардинал вышел из машины, приветственно вскинул рук под объективами десятков телекамер. Когда к зданию подъезжали машины ФБР — в них бросали яйца или стучали по ним транспарантами, не боясь даже возможного предъявления уголовных обвинений. Впрочем, и агенты и сами пикетчики знали, что никаких обвинений предъявляться не будет, по крайней мере, до тех пор, пока в ход не пойдут бутылки с бензином. Мэрия не станет рисковать спокойствием в городе…
— Чертов ублюдок… — злобно сказала Рита
— Ты помнишь? — напомнил стоящий рядом Казакофф
— Да помню, помню. Я обещала, и черт возьми, сдержу слово. Но, черт возьми, сэр, неужели вы думаете, что он ничего не знал? Двадцать с лишним миллионов прошло через счета без ведома архиепископа — это только то е чем мы знаем, а чего не знаем? Дурбан прикрыл его в деле с педофилами, но клянусь, теперь, когда ему грозит высшая мера — я добьюсь сделки[8]…
— Ты сама понимаешь, что тебе не дадут этого сделать. Этот же Уэсли уже защищает Дурбана. Максимум что ему грозит — несколько лет, прокуратура не будет рисковать.
— Сволочи…
— Ты обещала. Помни это.
Почему Казакофф взял беседу на себя — она поняла только потом. Это потому что у него уже дело близко к пенсии, а ей еще жить и работать…
В коридоре — уже появилась толпа людей, идущая от лифтов. Архиепископ, его адвокат, охранявшие их от толпы агенты — хотя это архиепископу пришлось их охранять, прося толпу проявить сострадание…
— Пошли…
Учитывая обстоятельства — беседа проводилась в зале для совещаний, единственном большом зале, где можно было с комфортом разместиться на несколько часов, и чтобы тебе никто не мешал. Все шторы были плотно зашторены, дверь закрыта. Каждый из агентов, кто хотел, налил себе кофе из общественной машины, и кардинал и его адвокат общественный кофе проигнорировали. Их можно было понять — барахлил нагреватель, давно не меняли фильтр и кофе напоминал грязную воду.
— Архиепископ O'Рейли, сэр… — вежливо сказал Казакофф, садясь напротив архиепископа с ручкой и большим блокнотом
— Послушайте, давайте поскорее закончим всю эту чушь! — раздраженно сказал архиепископ — просто поверить не могу…
— Во что вы не можете поверить, сэр?
— В то, что это произошло. Это просто немыслимо… я много лет являюсь последовательным сторонником мира. А теперь мне подсунули такое…
— Архиепископ даже награждался премией фонда Рокфеллера за свои усилия в деле прекращения насилия в Колумбии и организации доставки туда гуманитарной помощи… — сухо проинформировал адвокат, настраивая систему для записи. У него был ноутбук последней модели в с функцией съемки и записи…
Рита подумала — интересно — это ты такую гуманитарную помощь поставлял туда, а, святоша? Если так — то все понятно, почему мы воюем и воюем, а дела все хуже и хуже…
— Мистер O'Рейли, это так необходимо? — вежливо поинтересовался Казакофф, кивнул на адвоката с его аппаратурой. С адвокатом он старался не встречаться даже взглядом, впрочем, отношения у правоохранительных органов и адвокатуры всегда были напряженными.
Кардинал ничего не ответил, но только повернулся к своему адвокату, предоставляя слово ему…
— Да, я считаю это необходимым… — сказал Уэсли
— Сэр, мы в письменной форме готовы подтвердить, что происходит всего лишь беседа, и нет никакой необходимости в ее записи.
— В таком случае, я тем более настаиваю на использовании аппаратуры. Раз это только беседа — значит, никакому регулированию она не подвергается, и я могу записать ее с использованием любого оборудования, какого сочту нужны. Если нет — то я и мой клиент просто встанем, и уйдет и никакой беседы не будет. Вот и все.
— Хорошо… — смирился Казакофф — в таком случае, господин O'Рейли, если вы готовы, не могли бы вы рассказать свою версию того, как это оружие попало в Бостон, причем часть его — даже в подсобное помещение Церкви для имущества…
— Э… нет, так не пойдет — снова сказал Уэсли — если у ФБР есть вопросы, мой клиент готов на них ответить.
— Мистер Уэсли, вам не кажется, что вас в этом разговоре слишком… много? — спросил Казакофф, начиная терять терпение…
— Нет, не кажется. Мой клиент готов заявить, что публично, что в суде, что ничего не знал о доставке оружия в Бостон. Вы же пытаетесь заставить его высказывать какие-то домыслы относительно того, каким образом это оружие попало в Бостон. Мой клиент ничего не знает об этом…
Несмотря на свой довольно вздорный нрав — Уэсли не зря брал деньги. Его наступательная тактика — снималась на пленку и изучалась в качестве учебных пособий. Один из принципов такой тактики — никогда и ничего не рассказывай, старайся не произносить спичи длиннее нескольких слов, а лучше — вообще только отвечай на вопросы, причем как можно короче. Этим самым ты даешь противнику минимум зацепок и оставляешь с той информацией, какая у него и была.
— Хорошо. Начнем с самого начала. Груз был доставлен в Бостон теплоходом, отправной точкой маршрута которого был русский город Одесса. Бостонский епископат имеет какие-то контакты с Одессой, какие-то интересы там?
— Конечно — удивленно сказал кардинал — это же город-побратим[9].
— Извините, я этого не знал — сказал Казакофф — там есть католическая община?
— Да, там есть католическая община. Я даже был в Одессе несколько лет назад, еще не будучи в архиепископском звании.
— И вы поддерживаете связи с ней, они посылают вам вещи, это так?
— Да, они это делают — сказал O'Рейли
— Странно…
— Почему же странно? — спросил архиепископ
— Признаюсь, сэр, я не подозревал, что из России к нам поступают вещи в порядке благотворительности. Мне всегда казалось, что благотворительную помощь оказываем мы, североамериканцы.
— Это так… — важно сказал кардинал O'Рейли — но не совсем. В Российской Империи существует католическая община, но ее влияние на общественную жизнь ограничено, а доминирующая в России православная церковь относится к католикам… с недоверием, скажем так. В то же время в России существуют местности, в которых католическое население составляет большинство или относительное большинство. Это, прежде всего Польша. Польша, имея ограниченные возможности общения с братскими католическими приходами по всему миру, тем не менее, делает взносы вещами и собирает пожертвования. А поскольку мы не можем тратить лишних денег — они отправляются адресатам самым простым и дешевым путем. То есть пакуются в контейнеры, отправляются по железной дороге до порта и потом кораблем в нужное место, в нужный порт назначения.
— И в данном случае ближе всего оказался порт Одесса, верно? Ну, чтобы отправить груз?
— Совершенно верно — важно кивнул кардинал
— А груз — польский.
— Не только, вероятнее всего он сборный. Католические общины есть на всем юге России, раньше это место называлась Речь Посполитая до того, как его захватила Российская Империя…
— А Польша… это то место, где постоянно происходят беспорядки, да? — наивно спросил Казакофф.
Кардинал немного помялся