К середине октября 1917 года в партии эсеров было около полумиллиона членов, а в партии – более трехсот тысяч, которые заявили, что «Мирный переход власти к Советам от Временного правительства невозможен!» Ленин с колоссальным трудом продавил в собственном Центральном комитете призыв к вооруженному восстанию, которое началось 24 октября 1917 года.
Временное правительство полностью потеряло поддержку в народе и не смогло собрать даже минимальные военные силы, включая даже казачьи полки. Оно вызвало в очередной раз войска с фронта, но они не прибыли. 24 октября большевики без выстрела заняли Петропавловскую крепость, вместе с арсеналом. Сто тысяч винтовок получили красногвардейцы и перешедшие на сторону Ленина солдаты Петропавловского гарнизона. Большевиков активно поддержали матросы Балтийского флота, одна не Кронштадт, а только Гельсингфорс, оттуда в Петроград пришел матросский эшелон.
В ночь на 25 октября Ленинцы взяли вокзалы, мосты, телеграфную и телефонную станции, правительственные здания и Зимний дворец, где заседало и заседало Временное правительство. Вооруженного отпора они не получили нигде, не считая желания небольшого отряда юнкеров отбить телефонную станцию. Временных министров блокировали в Зимнем, в десять часов утра 25 октября объявили России, что «Временное правительство низложено», в семь часов вечера 25 октября заняли Главный штаб, а в половине третьего ночи с 25 на 26 октября арестовали, наконец, временных министров. За двенадцать часов до этого на заседании Петросовета Ленин объявил: «Дело, за которое боролся народ, – немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание советского правительства – это дело обеспечено. В России мы должны сейчас заняться постройкой пролетарского социалистического государства».
Около 11 часов вечера 26 октября открылся Второй съезд Советов, на котором из 648 делегатов большевиков было 338, больше половины, левых эсеров, поддерживающих большевиков – около 100. 200 правых эсеров и меньшевиков, огласив свои противоположные большинству съезда декларации, ушли в Московскую городскую думу, где вместе с Всероссийским Центральным Исполнительным комитетом мартовского созыва, Исполнительным комитетом крестьянских депутатов создали свой «Комитет спасения родины и революции». Большевики легко провели на Втором съезде Советов свои декреты о демократическом мире без аннексий и контрибуций, о передаче земли волостным земельным комитетам, утвердили правительство – Совет народных комиссаров под председательством Владимира Ульянова-Ленина, и избрали ВЦИК второго созыва из 101 члена, 62 большевиков и 29 левых эсеров. Большевики предложили им войти в состав правительства, но левые эсеры предложили созвать объединенное правительство из представителей всех социалистических партий, что большевиков справедливо не устраивало. Комитет правых эсеров и меньшевиков поддержку народа не получил и распался.
Большевики объявили, что будут объявлены выборы в Учредительное собрание народных депутатов, уполномоченных установить новый государственный строй, форму правления и конституцию России. Товарищи по большевистской партии спросили у Ленина «надо ли созывать Учредительное собрание?» и он ответил: «Надо, и поскорее. Но гарантия его успеха и созыва одна: увеличение числа и укрепление силы Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Организация и вооружение рабочих масс – единственная гарантия».
Уже 27 октября Совет Народных Комиссаров издал декрет о производстве выборов в Учредительное собрание 12 ноября 1917 года. Одновременно большевики начали широкое обсуждение идеи его роспуска, если оно не примет их программы. Основными принципами Учредительного собрания еще в марте 1917 года были всеобщее, равное, тайное и прямое голосование с двадцатилетнего возраста. Ленин прекрасно понимал, что борьбы за власть совсем не окончена, и весы истории качаются и еще не собираются останавливаться, и говорил своим товарищам и соратникам: «В период революции социалисты-революционеры приобрели заметное влияние среди некоторых слоев пролетариата, еще сохранивших некоторое связи с крестьянским хозяйством, и поэтому представляют для социал-демократов серьезного противника».
В конце ноября 1917 года IV съезд Партии социалистов-революционеров принял решение бороться с большевиками Ленина. В Петрограде был создан Союз защиты Учредительного собрания, в который вошли почти все революционно-демократические партии. Союз агитировал среди народа о передаче власти от большевиков к Учредительному собранию, издавал «Известия» и «Бюллетень», имел отделения в Москве, Самаре, Одессе, устроил две конференции, обращался с воззваниями к населению.
Учредительное собрание открылось 5 января 1918 года выступлением председателя ВЦИК Якова Свердлова, который зачитал «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», которая требовала от депутатов признания власти большевиков и их декретов. Верные ленинцы впоследствии старались всеми силами стереть достоверные данные и саму память об Учредительном собрании. Но рукописи не всегда горят. Из 815 депутатов было избранно около 400 правых эсеров, 40 левых эсеров и только 175 большевиков. На открытии Учредительного собрания присутствовало около 400 депутатов, из которых 250 правых эсеров. Председателем собрания депутаты избрали идеолога социалистов-революционеров Виктора Чернова. Большевики даже не стали обсуждать с ним не только форму правления и новый строй, но просто вместе с левыми эсерами покинули собрание, которое потом разогнал ленинский караул – конвой. 6 января Совет Народных Комисаров издал декрет о роспуске Учредительного собрания, 7 января его утвердил большевистский ВЦИК, а 8 января попытался легитимизировать специально для этого собранный Третий съезд Советов. Российская социал-демократическая рабочая партия, она же Российская Коммунистическая партия (большевиков), она же Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков), она же Коммунистическая партия Советского Союза, получила власть бывшей Российской империи силой и поэтому правила почти три четверти столетия. Социалисты-революционеры с 1918 по 1921 год участвовали во всех событиях Гражданской войны в России, и получили от большевиков почетное наименование контрреволюционеров.
Левые эсеры активно поддерживали ленинцев, но к середине 1918 года РСДРП(б) перестала в этой поддержке нуждаться. Само собой, левым эсерам сразу же присвоили прозвище «мелкобуржуазных демократов», которые не приняли пролетарскую диктатуру. Тут же, в июле 1918 года, случился Левоэсеровский мятеж.
Группа социалистов-революционеров во главе с Марией Спиридоновой, Петром Прошьяном и Борисом Камковым отделилась от партии эсеров летом 1917 года. Они сразу же начали издавать свои газеты и журналы, рассылали и распространяли свои воззвания, но исторического времени у них было очень мало, и они не успели привлечь к себе «широкие массы трудящихся», как говорили о народе в начале XX века. Левые эсеры во многом соглашались с программой большевиков Ленина, но не во всем, и идеолог фракции, так и не успевшей стать партией, Борис Камков написал манифест «Кто такие левые социалисты-революционеры?», который стал активно распространяться по России:
«Весь трудовой народ знает, что Партия социалистов-революционеров, в отличие от социал-демократов, построила свою программу на защите интересов не только пролетариата, но и всего трудового крестьянства.
Давнишние стремления эсеров – слить воедино, в одну великую трудовую семью крестьян и рабочих, чтобы рабочие помогали крестьянам в их борьбе с помещиками, а крестьяне рабочим их борьбе с капиталистами. Как помещик купцу и фабриканту родной брат, так трудовой крестьянин рабочему кровный брат.
Строй, при котором не будет ни богатых, ни бедных, ни угнетенных, ни угнетателей, ни эксплуататоров, ни эксплуатируемых, где все будут жить единой трудовой братской общиной – артелью, такой социалистический строй должен быть по-нашему создан объединенными усилиями работников молота и тружеников сохи.
Партия социалистов-революционеров, чтобы сбросить иго самодержавия, пошла войной на царских опричников и сотнями казнила палачей Николая Романова. Она кровью лучших своих сыновей покупала свободу народу. Сотни членов Партии были казнены, тысячи замурованы в казематы, десятки тысяч сосланы в далекую Сибирь.
Партия социалистов-революционеров на своем знамени написала не только Волю, но и Землю. «Земля и воля» – вот святой девиз нашей партии. С этим девизом мы поднимали в 1903, в 1904 и 1905 годах восстания крестьян против помещиков, выкуривали дворян из их дворянских гнезд, передавали землю в пользование трудового крестьянства, то оно хорошо запомнило, кто его истинные друзья. Оно запомнило, что в тяжелую годину, когда за свободное слово, когда за правду сотские, пристава и исправники арестовывали, избивали и убивали, никто к нему не приходил на помощь, кроме Партии социалистов-революционеров.
Другие социалисты тоже желали добра крестьянству, но не приходили к нему не потому, что считали трудовое крестьянство мелкими буржуями, которые не стоят того, чтобы им говорили о светлом идеале социализма, так как «мужицкий череп» всей этой премудрости все равно не усвоит. Вот почему Партия социалистов-революционеров являлась единственной защитницей интересов трудового крестьянства. Наша земельная программа – единственная программа, приемлемая для истинных тружеников земли.
Чего хочет трудовое крестьянство?
Конечно, не того, чтобы уничтожить сегодня помещиков и кулаков, для того, чтобы через 10–20 лет они появились снова и закабалили бы трудовое крестьянство. Уничтожить раз и навсегда, на все времена помещиков и кулаков можно только одним способом: уничтожить частную собственность на землю, раскрепостить ее, сделать общенародным достоянием.
Но одного этого мало. Нужно сделать так, чтобы один крестьянин не обижал другого, чтобы не брал в пользование больше земли, чем он может обработать. Для этого нужно установить уравнительное землепользование. Такой справедливый порядок называется социализацией земли. Нет труженика сохи, который был бы против таких правил, который бы не говорил: «земля ничья», «землей имеет право пользоваться только тот, кто ее поливает своим потом». И никакие другие законы, которые хотели ввести социал-демократы: «национализация», «муниципализация», и как бы хитро они их не называли, не подходили трудовому крестьянству.
Все трудовое крестьянство стеной стоит за социализацию земли. Она выгодна не только трудовому крестьянству, но и пролетариату. Если не будет уничтожена частная собственность на земле, рабочий класс не сумеет, особенно в нашей крестьянской России, уничтожить частную собственность на фабрики и заводы, и будет вынужден еще сотни лет жить под игом капитала. Социализация земли – мостик от современного буржуазного общества к обществу социалистическому. Чудес в мире не бывает. Сразу не перескочишь из «царства необходимости», в котором человечество жило, в «царство свободы», в котором оно будет жить.
Верной защитой интересов рабочих и крестьян объясняется, что после падения самодержавия трудящиеся десятками и сотнями тысяч бросились под славные, залитые кровью знамена нашей партии, видя в ней единственную испытанную защитницу всего трудового народа, самую решительную, смелую и боевую партию революционного социализма. «Старый друг лучше новых двух», – говорили труженики земли и знать никого не хотели, кроме Партии социалистов-революционеров, вспоминая, как всегда стойко она защищала их интересы. Понятно, почему трудовое крестьянство не шло за социал-демократами.
Трудовое крестьянство, говорили социал-демократы, раньше должно потерять свою землю, сделаться батраками, и только тогда мы пойдем к нему с нашей проповедью, станем защищать его интересы. Только батраки, беднейшее крестьянство, говорили они, братья рабочим, только с ними мы можем иметь дело.
Взгляд на трудовое многомиллионное крестьянство, как на буржуазию, пусть и мелкую, так въелся в плоть и кровь социал-демократов, что до сих пор они не признают крестьянской земельной программы – социализации земли. Фракция большевиков лишь под давлением левых социал-революционеров последний раз голосовала за нашу аграрную программу. Не лежит близко к сердцу социал-демократа интерес крестьянина и ничего, видимо, с этим не поделаешь, дело давнишнее.
Не случайно Первый Всероссийский Съезд крестьянских депутатов, на который со всех концов нашей необъятной страны собрались поборники заветных крестьянских нужд и дум, почти единогласно признал программу Партии социалистов-революционеров своей крестьянской программой и поклялся защищать и проводить ее в жизнь. Целые деревни, волости, иногда уезды объявляли себя эсеровскими. Армия десятками тысяч приписывалась к Партии социалистов-революционеров. Крестьянская и рабочая Россия оказалась эсеровской.
«В самую жилу» истории, как выразился один рабочий на съезде, попала программа Партии. Она не была списана с программ, взятых у других народов, живущих в других условиях. Нет, она была известна давно, еще во времена «Народной Воли», как самая заветная, горем и мукой вспоенная, думушка-дума.
Вот в чем была сила Партии, вот в чем ее притягательность. В борьбе с нашей Партией были бессильны все. Идти против нее, значило идти против трудового народа, а это после революции никому больше не под силу.
Так обстояло дело в первые месяцы революции. Но скоро картина начала меняться.
Большой революционный прилив занес в нашу партию много случайных, чуждых ей элементов. Ряды стойких борцов за дело трудового народа пополнились обывателями, мещанами, связанными прочными узами со старым буржуазным строем, не способными беззаветно и решительно идти войной на буржуазию и дворянскую знать. Да и среди старых работников Партии нашлись люди, которые не выдержали великого испытания и в последние минуты дрогнули.
Вместо того чтобы использовать победу трудового народа, закрепить за ним все завоевания и окончательно взять власть и силу у буржуазии и помещиков, эти обывательские элементы под руководством группы, не устоявшей на славных постах, старых партийных работников – правых социалистов-революционеров, – начали политику соглашательства с буржуями и помещиками, начали с ними полюбовно править Россией. На деле это сказалось на том, что ни одно требование крестьян и рабочих не получило осуществления.
Первый Всероссийский Съезд Крестьянских Депутатов постановил всю землю с живым и мертвым инвентарем перевести в ведение земельных комитетов, а Исполнительный Комитет Совета Крестьянских Депутатов, руководимый правыми эсерами Авксентьевым, Гуревичем, Мартюшиным и другими, не только не осуществил этого крестьянского веления, но все время сознательно мешал проводить это постановление на местах, так как это не по вкусу буржуазной кадетской партии, с которой душа в душу жили правые социалисты-революционеры и их собратья меньшевики.
Когда местные советы крестьянских депутатов, руководимые настоящими социалистами-революционерами, которых назвали в отличие от правых левыми, все же начали прибирать землю к рукам, теснить господ помещиков, тогда Временное правительство, в котором были и правые социалисты-революционеры и меньшевики, начало излавливать наших товарищей и, как при царском режиме, пополнять ими тюрьмы.
Получилось так, что одни социалисты-революционеры, левые, берут у помещиков землю, а другие, правые, вместе с кадетами сажают первых в тюрьму. Ту между нами сказались различия по-настоящему.
Помещики уже сами не имели силы тащить социалистов-революционеров в тюрьму за то, что они честно служат народу, и для этого дела они стали пользоваться правыми социалистами, которые, войдя с ними в коалицию, на деле выполняли их барскую, помещичью волю. В.М.Чернов первое время пытался противиться этому, но на «селянского министра» скоро цикнули и он притих и стал тише воды и ниже травы. Селянский министр «и пикнуть не смел». Дело кончилось тем, что, в конце концов, буржуазия с ее верным другом Керенским, почуяв силу, выставила В.М.Чернова из министерства.
Еще задолго до революции крестьяне и рабочие сообразили, что война навязана им буржуазией, что богачи разных стран дерутся из-за наживы, а у мужиков чубы трещат. Трудовой народ понял, что враг ему не немецкий или австрийский рабочий и крестьянин, а богачи, как собственные, так и чужеземные, которые вызвали кровавую человеческую бойню. Наш народ требовал мира, конечно, мира честного, без аннексий и контрибуций, с правом народов на самоопределение. Правительство Керенского, которое поддерживали правые эсеры и меньшевики, продолжало империалистическую войну и слепо, как царское правительство, выполняло волю французских, английских и американских богачей.
Мы заявили, что хотим мира без побежденных и победителей, а «союзники» нам нагло заявляли, что будут воевать до победного конца, то есть без конца, и, тем не менее, мы с ними не порвали, а плелись за ними, связанные царскими договорами.
Левые социалисты-революционеры требовали разрыва с союзниками, если те не присоединятся к нашей платформе мира, требовали немедленного перемирия на всех фронтах с тем, чтобы сейчас же попытаться установить мир. Вместо этого правительство Керенского – Церетели – Чернова начало 17 июля наступление по приказанию английских и французских генералов и этим затянуло войну и помешало рабочим и крестьянам Австрии и Германии бороться за мир в своих странах.
Тогда левые социалисты-революционеры подняли вместе с большевиками компанию против наступления, называя его преступлением перед народом, но за это Керенский приказал их арестовать.
Левые социалисты-революционеры, желая совершенно освободить фабрики и заводы из-под власти буржуазии требовали в виде первой меры введение рабочего контроля над производством. Правые эсеры боролись с этим требованием, говоря, что рабочие не справятся с таким сложным делом, чем фактически помогали фабрикантам и заводчикам в их злом эксплуататорском деле.