Мысль о том, что ее могут ждать на дебаркадере, почему-то показалась не просто пугающей, но пугающе нелепой. Точнее, Тина просто не захотела допустить ее в свое ошеломленное, перепуганное, измученное сознание.
Как бы то ни было, стрелять в нее при скоплении народа они не станут. Эти твари убивают тайком – так было всегда, и вряд ли их почерк изменился. Всего-то и надо Тине, что постоянно находиться в толпе, в студне человеческом, в сырковой массе, в социальном желе!
Ее затрясло от подступающих рыданий. Но не время… не время сейчас!
И Тина ринулась с косогора, видя перед собой только одно: ослепительное сияние реки.
Часть вторая
ГЕОРГИЙ
«Меньше знаешь – лучше спишь. Меньше знаешь – лучше спишь! Меньше знаешь…»
Да, спать хотелось отчаянно: ночь Георгий провел практически бессонную. Зато вышло все, как он хотел: нашел мужика, свозившего его к этим «наливным нефтехранилищам», над которыми потешался весь Николаевск. Выслушал мнение провожатого на сей счет, искривил губы в солидарной усмешке, полюбовался издали на солдатиков, которые с давно не виданной им, полузабытой сноровкой натягивали на свежеотесанные столбы колючую проволоку… Временное ограждение того заветного местечка, где, по замыслу губернатора Голуба, разместится «залог будущего счастья» всех приамурцев вкупе с присоединившимися к ним сахалинцами и курильчанами. Открылась этакая грандиозная дальневосточная коммуналка, первая ласточка (или в данном случае следует сказать – первая голубка?) будущего российского укрупнения губерний…
Раньше Георгий был за это самое укрупнение руками и ногами, полагая, что именно оно поможет сдержать так называемые «центробежные сепаратистские тенденции отдельных регионов». А теперь стал думать, не кроется ли в непомерно возросших амбициях местных царьков-князьков тенденция прямо противоположная – и обусловленная элементарным инстинктом самосохранения?..
Да что проку-то! Раньше надо было предохраняться, господа-товарищи, раньше, в те далекие времена, когда, задрав штаны, бегали по демократическим митингам и упоенно рвали друг у друга перестроечный «Огонек». А теперь, похоже, поезд ушел… ушел поезд-то!..
Георгий вдруг вспомнил – это же надо, как причудливо иногда играет память! – жутковатый рассказик, по которому в школе, классе в четвертом, а может, и в третьем, писали изложение на уроке русского языка. Рассказик был про то, как мчался поезд, а впереди были разобраны рельсы или что-то в этом роде проделано. Кем и почему – покрыто мраком неизвестности. Про захват заложников, заказные убийства и продажу цветных металлов хитреньким прибалтийским посредникам в те благостные советские времена, когда писался рассказик, было неведомо: усталые, но добрые глаза майора Пронина смотрели зорко, а всякие там латы, ливы и эсты хоть и ворчали с акцентом, но знали свое историческое место в огромной империи…
Ну, предположим, подрыл рельсы дикий кабан – подрыл да и убрался восвояси. А поезд приближается. В это время шел из лесу мальчик с корзинкою грибов, а может, и ягод, Георгий уж не помнил хорошенько. И увидел он состав, грохочущий, как и следует быть, на стыках, и место будущей трагедии обнаружил, и начал кричать и махать руками, пытаясь ее предотвратить…
А машинист то ли ничего не понял, то ли носил фамилию Сутрапьянов, бог его ведает… Наконец юный пионер смекнул, что пора принимать самые радикальные меры: вынул перочинный ножичек и чиркнул себя по руке. Хлынула алая кровушка, мальчонка намочил в ней рубашоночку и кинулся по путям, размахивая этим самодельным стоп-сигналом.
Машинист по фамилии Сутрапьянов продрал свои похмельные очи, вдарил по тормозам (или, наоборот, вцепился в них – неведомо же, как они там, на паровозе-то, работают!) – и остановил-таки состав. Ценный народнохозяйственный груз был спасен…
История умалчивала о том, догадался ли кто-нибудь забинтовать рану героическому пионеру или он так и истек кровью на насыпи. Помнится, Георгия (Гошку) в оные годы вопрос этот мучительно волновал… И вообще, пропагандистская байка накрепко запала ему в душу. Это уж потом он прознал, на что способны все и всяческие борзописцы за-ради куска хлеба с маслом и положенным сверху ломтиком колбаски (или горочкой икорки). А тогда свято верил всякому печатному слову и переживал, ну очень переживал за того юного пионера… Как теперь выяснилось, переживал за себя самого. Ибо что иное он намерен проделать, как не встать на пути летящего на всех парах сверхдлинного и сверхтяжелого состава, воздев руку, в которой будет беспомощно трепыхаться знамя, обагренное его собственной кровью?..
«С бутылкою под танк, – подумал Георгий, принуждая губы сложиться в ироническую ухмылку. – Грудью на амбразуру. Или еще это… на таран, лоб в лоб, на фанерном «У-2»!»
А губы почему-то дрогнули, но не в ухмылке… Да, умирать-то кому охота, но ведь придется, наверное.
Безобразно, когда идешь на дело (на подвиг, чего там!), заранее обмозговывая собственные похороны. С другой стороны, предки-русичи не зря надевали чистые сорочицы накануне боя: так, на всякий случай, чтоб не предстать перед Богом в непотребном виде. И никто их не называл трусами.
«На начинающего Бог!» – вспомнил Георгий старинную присказку. А ведь не он все это начал, нет, не он.
Открыл сумку, вынул смятую газету. Вот, сложена как надо, в точности на программной, «тронной» речи новоиспеченного губернатора Приамурского края.
«Приамурцы! Сограждане! Низкий поклон вам за ваше доверие! – Голуб всегда любил подпустить в чувствительную минуту чего-нибудь этакого… душевного. – Отныне наши судьбы соединены крепкими, неразрывными узами (с кем соединены, а с кем и нет!). Вместе мы войдем в ХХI век (кто войдет, а кто и нет!). Вместе увидим наш преобразившийся, расцветший край (да… говорят, на обезлюдевших просторах природа очень споро берет реванш, все и впрямь буйно цветет и зеленеет!), вместе будем радоваться новому будущему этой страны!»
Ну, вот и оно. Первое кодовое слово. Конечно, там вылита еще целая цистерна словесного поноса насчет новой России, которая ну нипочем не сойдет с пути «демократических преобразований», нанизано множество ни к чему не обязывающих эпитетов, однако Голуб уже дал первый сигнал благонадежности: эта страна.
Как бы ручкой помахал в безразмерное, насторожившееся пространство: «Ребята, я свой!»
Пространство благосклонно кивнуло, и Голуб, протараторив еще, как не покладая рук и не смыкая глаз будет он биться за благосостояние приамурцев, начал с бешеной скоростью выдавать на-гора перечень конкретных мер, коими он намеревался обеспечить вышеназванное благосостояние. Строительство того-то и сего-то гарантирует новые рабочие места. Договоры с японцами, китайцами и, конечно, американцами, заключенные на региональном уровне, дадут приток в местный бюджет капиталов, свободных от поборов Центра, а потому все зарплаты, пенсии, пособия и т. д. и т. п. будут выплачены еще до конца года (Георгий знал, что они уже выплачиваются, и на всех углах Голубу поют по этому поводу хвалы).
Однако упаси боже уловить в словечке насчет Центра хотя бы легкое дуновение сепаратизма! Новый губернатор насмерть будет стоять, но не отдаст «япошкам» ни пяди Южного Сахалина и Курил, а «китаезам» – левого берега Амура. А чтобы пресечь все разговоры о ненужности этих территорий разбитой политическим параличом России, Голуб намерен резко увеличить добычу нефти и газа на Сахалине, особенно на шельфе. Нет, не корысти сиюминутной ради – токмо во имя грядущих поколений приамурцев. Умные янки, кстати сказать, давным-давно поступают именно так: собственных запасов «черного золота» не трогают, зато покупают столько, что хватает и на сегодняшние надобности, и на закачку в выработанные шахты – тоже для грядущих поколений, какое совпадение! Подобных же естественных резервуаров в Приамурье, ежели поискать, можно, конечно, найти немало, однако почему бы не пойти дальше и не нарыть новых? На Нижнем Амуре, скажем, где испокон веков полно подземных пещер в горах северного Сихотэ-Алиня… И поскольку паромной переправе Ванино – Холмск и старым портам ввек не справиться с новыми объемами перевозок, необходимо начать реконструкцию порта в Николаевске уже в этом году…
Так. Новая отметочка. Молчаливое пространство, надо полагать, опять кивнуло благосклонно: старайся, мол, новобранец, служи исправно, а мы тебя генералом всенепременно сделаем! Точнее, верховным главкомом. Президентом, стало быть. Только без всяких глупостей вроде титула главы сверхдержавы и обладания знаменитым чемоданчиком со знаменитой кнопочкой. Уж не взыщи, дорогой, но это будет основным условием платы за жизнь. За великолепную жизнь!
Георгий не стал читать дальше – статеечку он успел заучить почти наизусть, а сил воспринимать всякие политические приколы не было. В конце Голуб сообщал о своем намерении быстренько сбегать в район Совгавани – в тамошние пещеры, якобы оттуда мощным потоком хлынет шельфовая нефть. Ну а потом, резво запустив маховик социальных реформ, на что ему потребуется всего лишь неделька-вторая, он съездит – на недельку же! – в некое цивилизованное, маленькое государство, способное поместиться не то в одном сибирском городе, не то вовсе на одной улице, «для участия в разговоре по вопросам всестороннего сотрудничества Приамурской губернии» с европейцами.
Георгий не стал читать дальше – статеечку он успел заучить почти наизусть, а сил воспринимать всякие политические приколы не было. В конце Голуб сообщал о своем намерении быстренько сбегать в район Совгавани – в тамошние пещеры, якобы оттуда мощным потоком хлынет шельфовая нефть. Ну а потом, резво запустив маховик социальных реформ, на что ему потребуется всего лишь неделька-вторая, он съездит – на недельку же! – в некое цивилизованное, маленькое государство, способное поместиться не то в одном сибирском городе, не то вовсе на одной улице, «для участия в разговоре по вопросам всестороннего сотрудничества Приамурской губернии» с европейцами.
«Наши многолетние чаяния обретут новую поддержку, – заканчивал свою речь губернатор Голуб. – Приамурье станет прообразом новой России. Общество всенародного благоденствия, общество равных возможностей – вот наше вполне реальное будущее!»
Под занавес немножко здорового коммунизма. Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой!
Самое смешное, оно же печальное, что в этом упоительном, сладком трепе крылась самая что ни на есть простая, грубая правда. Георгий это знал доподлинно. Голуб, строго говоря, не лгал – он просто упустил кое-какие детали. Не уточнил, для кого распахнет свои двери это самое «светлое завтра».
Для тех, кто останется жив.
Точнее, для тех, кого будет решено оставить в живых.
Георгий устало уронил голову на спинку кресла, смежил веки – и тотчас закипела, заклокотала перед взором бело-черная вода порога Чапо-Олого…
Там-то все и началось. Вернее, там-то он все узнал!
…Плот летел среди «бараньих лбов». Так называются обломки коренных пород Кодарского хребта, обточенные неутомимыми волнами почти до идеальной гладкости, однако не утратившие своей злобной, убойной силы. Вдобавок там и сям из воды торчали острые останцы. «Которая там из них была с зубами – Сцилла или Харибда?» – успел подумать Георгий, расширенными глазами провожая стремительно улетевший назад камень, с которым едва разминулся плот. Да, это столкновение лбов окончилось бы в пользу местных «баранов»…
Голуб обернулся, сверкнул улыбкой – и снова уставился вперед. Двухметровая волна вздыбилась над плотом, и дядя Костя, давно уже покорившийся судьбе и уткнувшийся лицом в мокрые бревна, испустил короткий отчаянный стон, когда ледяные брызги вонзились в его спину.
Слава богу, что здесь такое стремительное течение, не то одна из этих волн, обрушившихся всей массой, непременно затопила бы рукоделье человеческое. А так они просто не успевали это сделать.
Плот взмыл на гребне очередного вала, и Георгий почувствовал, что его весло беспомощно повисло, не доставая воды. Между останцами замаячил проход – узкий, не более семи-восьми метров. Плот был в поперечнике около четырех… да, мудрено, не промазав, вписаться в этот коридор, в конце которого неведомо что! Где-то впереди водопад, но Голуб, прежде чем отчалить, клялся, что успеет свернуть в другое русло, что это, в конце концов, не сложнее, чем вести «МиГ» в каком-нибудь скалистом афганском ущелье…
Все мысли вылетели из головы. Плот на пару секунд завис в вышине, потом резко упал на воду и тут же ринулся вперед с неимоверной быстротой.
Георгий навалился на весло, стараясь думать не о том, что будет, если оно, к примеру, сломается, а о том, что одна из лямок заплечного мешка вроде бы ослабела.
И тут же он получил возможность ее не торопясь поправить, потому что река внезапно сделалась удивительно спокойной, словно смирилась, как писали раньше в газетах, перед волей и бесстрашием простых советских (российских) людей.
– Ну как, робятки? – улыбнулся через плечо Голуб, снисходительно оглядев распластанного дядю Костю. – Штаны у всех сухие?
Это он так шутил. Ни на ком – на нем самом в том числе! – и нитки сухой не было!
Георгий не удостоил его ответом, снял рюкзак и в который раз назвал себя дураком и бездарью за то, что подвергает сканер такому риску. Лежал бы он себе в камере хранения Тындинского аэропорта – и в ус бы не дул. «Ага, – ядовито сказал себе Георгий, – а потом нашелся бы какой-нибудь хитрый, вскрыл бы хилую ячеечку, повертел непонятную, а значит, бесполезную коробочку и кинул бы где попало, а то еще и каблучищем припечатал сверхчувствительную электронику…»
Нет уж, пусть лучше сканер катается на плоту. Упакован он как надо, вода его не достанет, даже если Георгий свалится с плота. Ну а коли не доплывут до Чапо-Олого – на этой реченьке всякое может быть, – то тем более не нужно, чтобы сканер попадал в чужие руки. Может быть, Георгий еще слабо представляет все его возможности, но совсем ни к чему, чтобы их постиг кто-то другой. «Игрушечка» пока даже не запатентована, а потому…
И тут его мысли в очередной раз приняли новое направление, потому что участок спокойной воды закончился так же неожиданно, как начался.
Цепь останцов пыталась преградить путь реке, но где там! Вода рычала, ревела, еще сильнее ярилась в узких каменных коридорах. Поток со всей мощью ударялся в скалы противоположного берега и, отскакивая от них, закручивал гигантскую воронку. В ней уже вертелись бревна, валежины, прочий более мелкий мусор, судьбу которого вот-вот был готов разделить и плот…
Георгий предостерегающе вскрикнул, но Голуба не надо было учить. Он едва не свернул рулевое колесо в отчаянной попытке посадить плот на огромный валун. И это удалось, удалось-таки!
Голуб торжествующе заорал. Дядя Костя недоверчиво приподнялся, Георгий в приливе самозабвенной радости закрутил над головой рюкзачок – да так и обмер, уставившись в самую сердцевину воронки. Там среди коряг кружился огромный медведь.
«Что за фантастика?! – Георгий недоверчиво махнул рукой. – Да как мог сюда попасть зверюга? Это глюки… Или нет? Или зверь, к примеру, переходил речку где-то по течению и был подхвачен мощной струей?»
И вдруг он увидел, что могучие лапы совладали с волнами, зверь выбрался из водоворота и поплыл к плоту, очевидно, посчитав его за часть суши…
Георгий вскинулся – кто-то ударил его в плечо. А, это люди потянулись к выходу. Тамбовка, что ли? Вот удивительно – ты считаешь все эти места почти ирреальными из-за их удаленности от Москвы, от центра России, этакими несуществующими названиями на карте, – и вдруг они оживают, и ты обнаруживаешь, что для кого-то здесь воистину центр мира. Нет, не в том смысле, как для Голуба, а просто – жизни: приехать, уехать, встретиться, что-то купить, продать, навестить кого-то… Множество этих спокойно-бытовых понятий владело сейчас людьми, которые, толкаясь, пробирались между кресел к выходу.
«Метеор» покачивало – сегодня на Амуре ветер. Георгий глядел в окно. Нет, посадка долго не затянется: ее ждет человек восемь-десять, да вон еще кто-то бежит по берегу, боится опоздать…
Он снова прикрыл усталые глаза – и до того отчетливо увидел черную мокрую морду лезущего на плот медведя, что, как и тогда, ощутил противную слабость во всем теле.
Голуб, оказавшийся к медведю ближе всех, замер, как загипнотизированный. Дядя Костя вновь рухнул лицом вниз.
Плот резко накренился под тяжестью зверя, Георгий потерял равновесие, упал на колени. Рюкзак выскользнул из рук, заскользил по мокрым бревнам в сторону Голуба.
«Держи!» – хотел крикнуть Георгий, но не смог – так ссохлось от страха горло, а в следующее мгновение он ощутил четкий импульс, коснувшийся запястья. На циферблате часов, куда был вмонтирован приемник, чуть заметно забился красный огонечек, и Георгий понял, что произошло.
Заработал сканер. Сканер включился! Сам!..
Георгий не мог поверить, что все, над чем он безуспешно бился целый год, решилось в одно мгновение. Смотрел то на рюкзак, зацепившийся за какой-то сучок, то на белое впрозелень лицо Голуба – и все в душе кричало от радости: чистой, ничем не замутненной радости первооткрывателя. Может быть, Ньютон чувствовал что-то похожее, когда его по темечку стукнуло яблоком?..
Страх! Вот тот импульс, который открывает двери! Помнится, даже книга была такая или фильм – «Страх открывает двери». Проще говоря, для самопроизвольного включения сканера нужна экстремальная ситуация. А ему это и в голову не приходило, чего он только не перепробовал, идиот…
– Идиот! Чего стал! Снимайся с валуна! – раздался пронзительный крик, и дядя Костя, которого смертельная опасность тоже «включила», как тот сканер, пронесся мимо Георгия. Одним прыжком он достиг оцепеневшего Голуба, вцепился в рулевое весло и повернул его так круто, что едва не выворотил из гнезда. Очнувшийся Голуб подхватил шест, уперся в камень… плот накренился в сторону медведя… Георгий пал плашмя, как вратарь, пытающийся достать в прыжке мяч… но поздно, поздно: медведь канул обратно в поток, а вслед за ним съехал по мокрым бревнам и рюкзачок.
В следующий миг течение ударило снизу, подхватило плот, понесло мимо скал. Дядя Костя и Голуб как безумные работали веслами, отпихиваясь то от одного, то от другого «бараньего лба», и лишь благодаря их невероятным усилиям плот снова не посадило на скалу. Впереди кипел очередной порог, Голуб орал что-то командирским голосом, начисто позабыв позорные мгновения, а Георгий так и стоял на коленях, прижав к груди левую руку, будто больную, недоверчиво шарил взглядом по бревнам и, помнится, думал: кто же все-таки записался на пленку? Голуб или медведь? Оба ведь были на равном расстоянии от сканера, испытывали примерно одинаковые эмоции, – чей же страх оказался сильнее?..