Взлетела на второй этаж, приоткрыла дверь ванной. Кое-как, прямо на розовый подогретый пол, сброшены вещи, за пластиковой шторкой мощно шумит вода. Тина торопливо отвела глаза от запотевшей шторки, за которой постанывал от наслаждения Георгий. На цыпочках сделав шаг, другой, подцепила кучку одежды. Ой, не дай бог выглянет! Можно будет, конечно, что-нибудь придумать – мол, какая песня без баяна, какая оргия в одежде? Но вряд ли Тине сейчас удастся придать своему лицу подобающее выражение игривости!
Потянула на себя дверь и заперла ее на задвижку. Кинула под порог джинсы и все остальное, сунула в ручку кочергу. Какое счастье, что владелец этой виллы – человек с «антикварными наклонностями» и пристрастием к монументализму! Гранатой дверь, конечно, выбить можно, а вот плечом – весьма проблематично.
Так, одно дело сделано. Теперь – наверх.
В спальне, стараясь не глядеть на очередную двуспальную приманку, Тина раскрыла сумку Георгия, выхватила измятый светло-серый пиджак.
«…Гоша, тебя не узнали, как я понял?.. Да, это и называется – два сапога пара… Отчества у вас совпадают, костюмы тоже…»
Помотала головой, отгоняя предательские воспоминания. Вывернула карманы пиджака.
Кредитные карточки, пухлая пачка попугайно-разноцветной наличности. Карманный калькулятор. Ну, это не нужно. Хотя… С подсчетами в уме у нее всегда возникали проблемы, так что калькулятор может сгодиться. Паспорт. Гражданин России, подумать только! Ну уж нет, обойдешься.
Рассовала все это богатство по карманам легонькой серой курточки. Надела. В задумчивости осмотрелась. Ах да…
Метнулась к кровати, сунула обе руки под подушку. Есть! Мгновение, как зачарованная, любовалась тусклым блеском вороненой стали. «Беретта», «беретта»… какая же ты красавица! Жаль, стрелять Тина так и не удосужилась научиться, да и бог с ним. Бросит пистолет потом где-нибудь, главное, чтобы здесь его не было. Ого, теперь курточку вполне можно назвать не легонькой – скорее тяжеленькой!
Кстати, деталь: не забыть бы собственный паспорт.
Гражданка России… Да, России!
Что-то она забыла, что-то еще гнетет… О! Безжалостно выдрала из ушей серьги. Серо-зеленые халцедоны, какая красота! Швырнула их на столик. Гордячка Ирен Форсайт в подобной ситуации написала язвительную записочку, но у Тины уже нет на это времени.
Показалось – или вода уже не шумит за стенкой? Кровь стучит в висках или кто-то колотит в дверь?
Чтобы не рисковать и не терзаться понапрасну, Тина спустилась по запасной лестнице, но дверь оказалась заперта. Пришлось снова бежать в холл. Разумеется, она не стала терять драгоценных секунд, чтобы выключить за собой свет! Ведь не послышалось: дом так и ходит ходуном:
– Тина! Открой, Тина!
Стиснув зубы, выскочила на крыльцо.
Жаль, жаль… ужасно жаль, что она не умеет не только стрелять, но и водить машину. «Мерседес» – быстроногий конь. Ну и пес с ним, сейчас только выйдешь на дорогу – непременно подкатит очередная «хурма».
Скорее! Да беги же ты!
Тина обогнула угол – и тут же ее сшибло с ног что-то рухнувшее сверху.
* * *Она упала навзничь. Мгновение лежала не дыша. Нечто тяжелое, однако, дышало за двоих, пыхтело, как паровоз, гудело в ухо:
– Ты что? Почему?
И тут поняла: это же Георгий! И задыхается он не от усталости, а от ярости. Свежая царапина на плече: узковато оказалось окошечко, сквозь которое пришлось протискиваться!
«Только бы не нащупал пистолет! – промелькнула мысль. – Он же меня убьет!»
Да, в глазах Георгия она могла сейчас прочесть только готовность к убийству – больше ничего. И выражение его лица не изменилось при виде Тининых слез. Решил небось, что она пытается его разжалобить. А она и сама не знала, почему вдруг опять заплакала. От страха, что ли? От злости? Да, пожалуй – на судьбу. Не могла, не хотела видеть, как он возьмет ее за ручку и отведет к Зое. Этого последнего предательства видеть не желала.
Ее покорная неподвижность обманула Георгия. Он чуть приподнялся – и Тина вывернулась со всей мыслимой стремительностью. Да где там! Он успел перехватить ее запястье и дернул так, что Тина взвыла от боли. И тотчас опять навалился, опять пыхтел:
– Да что ты? Что такое?
Она молотила свободной рукой по его спине – и вдруг поняла, что на нем ничего нет. То есть он бросился в погоню совершенно голый. Впрочем, она ведь лишила его одежды. Ну что же, мог хотя бы полотенцем обернуться. Вот это, называется, охотничий инстинкт! Инстинкт хищника…
О господи, до чего же тяжелый… И такой сильный, что, если, к примеру, в эту мокрую голову взбредет мысль ее задушить, то она, Тина, ничего не сможет поделать!
Мысли вихрем проносились в голове – и вдруг ударила одна – холодная, точно змея… У нее ведь пистолет в кармане куртки! Главное – не забыть снять с предохранителя, потом ему в бок и…
Она представила, как это будет, как содрогнется Георгий, прежде чем замрет навечно. Представила – и словно окаменела, затихла, глядя поверх его плеча.
Он перевел дыхание, приподнялся на локте:
– Да ты мне сказать хоть что-нибудь можешь? С чего ты вдруг? Почему?
Бесполезно вырываться – вконец обессилела. И даже пощечину не отвесить предателю. Отравить его можно только ядом слов. И она спросила – так спокойно, как только могла:
– Неужели у нее всего лишь три имени? Что, воображения на четвертое не хватило? Или, может быть, она от тебя что-то скрывает?
Брови его взлетели – он вдруг понял. Понял – и побледнел. Глаза его сузились:
– Значит, ты все-таки не усидела дома?! Я должен был это предвидеть. Ты видела нас с Викторией?
– Видела. А также с падшей девушкой Дениз. И заодно с Зоей.
Он так дернулся, будто «беретта» все же пошла в ход.
– С Зоей? – прохрипел. – Да, теперь понимаю, что ты подумала.
– Сомневаюсь! – выкрикнула Тина, опять пытаясь вырваться, пытаясь хотя бы на бок перевернуться, но тщетно. – Где тебе понять! Ты ведь не видел, как она убивает твоего любимого человека. И она не наставляла пистолет на тебя!
Хватка его внезапно ослабела. В следующее мгновение Тина смогла наконец вздохнуть: Георгий перекатился на спину и распростерся рядом, чуть отвернувшись.
Нормальный человек сейчас вскочил бы на ноги и дал бы деру, воспользовавшись мгновением, но Тина давно подозревала, что крепко сдвинулась. К тому же от его тяжести все тело ее затекло – везде покалывало, словно иголочками.
– Любимого человека… – пробормотал Георгий. – Все-таки любимого, да? Значит, ты его любила? И, может быть, до сих пор любишь?
– А тебе-то что? – в запальчивости выкрикнула Тина.
– Ни-че-го, – пожал плечами Георгий – вернее, поелозил ими по траве. – Жаль, что я раньше не знал, насколько у вас все это серьезно. Валентин, конечно, сказал мне, что у него в Нижнем Новгороде есть женщина, однако уверял, что у вас нет никаких обязательств друг перед другом. Как встретились, так, мол, и разойдемся. Иначе я никогда не предложил бы ему…
Он осекся. Но поздно, поздно!
Тина резко приподнялась. Уставилась в ледяные – снова ледяные! – глаза:
– Что? Что ты предложил ему? Работать на тебя и стать твоим шпионом в «Просперити»? – Она как-то мигом позабыла, что еще четверть часа назад считала «Просперити» выдуманной страшилкой. – И он это делал – до тех пор, пока Виталий обо всем не узнал и не послал Зою, чтобы та убила его? Или не Зою – Викторию? Или Дениз?
Тине казалось, что она едва шепчет, потому что слов своих не слышала, однако в горле вдруг начало саднить.
– Не кричи так, – досадливо поморщился Георгий.
– Все правильно, что ты говоришь. Про меня, про Валентина. И Виталий обо всем пронюхал, да. Одно неправильно: Виктория не убивала Валентина.
– Как это? – взвилась Тина – и замерла.
Ведь она собственными глазами видела, как пули, вылетавшие из ствола с глушителем, разрывали тело Валентина. Видела, да, видела!
Во сне…
Вдруг стало невыносимо холодно. И слабость навалилась такая, что захотелось свернуться калачиком, уткнуться лицом в траву – и уснуть. А лучше – умереть от стыда.
Сон. Все-таки это был сон!
– Нет! – повернулась, возмущенная. – Меня-то она тоже…
Георгий вдруг вскинулся и, навалившись на Тину, прижал ее к траве. Она судорожно забилась, но он держал ее еще крепче, чем прежде.
– Тихо! – выдохнул. – Смотри!
Тина повернула голову – чуть-чуть, насколько позволила его хватка.
В саду уже стемнело, даже манящие краски запада померкли. В этом сумраке особенно ярким показался свет фар, скользнувший по фасаду. Тотчас послышался рев мотора, затем звон металла – и Тина увидела фургончик, вылетевший на подъездную аллею. Капот был слегка помят, и она вдруг догадалась, почему. Фургон на полной скорости вышиб ворота! Но зачем?
Тина ахнула, но ладонь Георгия крепко зажала ей рот.
Захлопали дверцы. Из фургончика выскакивали люди. Один, другой, пятый, восьмой… Десять человек с автоматами выстроились вдоль фасада – и внезапно тишину разорвал оглушительный треск очередей!
Тина ахнула, но ладонь Георгия крепко зажала ей рот.
Захлопали дверцы. Из фургончика выскакивали люди. Один, другой, пятый, восьмой… Десять человек с автоматами выстроились вдоль фасада – и внезапно тишину разорвал оглушительный треск очередей!
* * *Стекла сияющих окон сыпались точно во сне – совершенно беззвучно, – звон заглушали автоматные очереди. Тина зажмурилась, надеясь, что весь этот кошмар исчезнет, сгинет. Но тут же ее рывком поставили на ноги. Затем увесистым тычком швырнули в глубину сада.
Ноги были словно ватные, но Тина, пригнувшись и едва не зарываясь носом в землю, бежала, подгоняемая пинками. Неожиданно врезалась в ограду, но Георгий тотчас схватил ее одной рукой за шиворот, другой – за штаны и перебросил через забор. И тотчас же перемахнул и сам – точно гимнаст, взявший высоту. Глянул на Тину, сверкая глазами:
– Ай да Голуб! Гол-луб-чик наш! Лихо же он меня… Ну, давай, чего встала?
Тина кинулась напролом через кусты, прорываясь к дороге.
Ветви цеплялись за одежду, куртка трещала. Тина мчалась, ничего перед собой не видя, прикрывая руками голову, слыша позади тяжелое дыхание Георгия. Она то и дело спотыкалась, ветви хлестали по лицу, и казалось, что эти заросли никогда не кончатся…
Внезапно перед ней открылось шоссе.
Ноги же, словно по инерции, несли ее все дальше и дальше, но Георгий ухватил Тину за шиворот и развернул лицом к себе:
– Стой, куда разогналась? Далеко не убежим, нужна машина.
Тина окинула его безумным взглядом.
Они остановились под одним из фонарей – они стояли в этом ухоженном королевстве через каждые полшага. И все, как ни странно, светили! Или этот неоновый свет шутит шутки, или Георгий и впрямь вырвался из зарослей без единой царапины, будто какой-нибудь краснокожий Ункас из дебрей Ориноко? Вот подсохшая царапина на плече – но это старая. А новых – ни одной! Ну индеец, натуральный индеец. Хотя краснокожим его не назовешь. Особенно ниже бедер…
Тина поспешно отвела глаза.
– А где мы ее возьмем, машину-то?
– Выйдешь на дорогу и проголосуешь. А ну, сними куртку.
– Зачем? – в испуге отпрянула Тина.
– Должен же я чем-нибудь прикрыться! – выкрикнул Георгий – шепотом, конечно. – Фиговых деревьев тут не наблюдается. Снимай, ну! Это ведь по твоей милости я…
Тина, если бы знала, конечно, оставила бы ему хотя бы трусы. Но куртку снимать нельзя, в куртке «беретта» и весь ее капитал. Не-ет, пока Георгий не убедил ее в…
– Машина!
Тина так не успела решить, в чем и как должен убедить ее Георгий. Потому что получила очередной увесистый тычок. Да ведь она вся будет в синяках!
Тина выскочила на дорогу, приглаживая волосы. Выскочила как раз вовремя, перед самой машиной, чуть под колеса не угодила. Это была не очередная «хурма», а нечто изящное, обтекаемое, светлое.
Тина взмахнула рукой. Завизжали тормоза. Из окна высунулся водитель.
– Мадемуазель! – взвизгнул он в тон тормозам; далее, как принято выражаться, последовала непереводимая игра слов: Тина узнала все про свое душевное и физическое здоровье, а также про наследственные порочные наклонности всех своих ближайших родственников. Удивилась было своей понятливости, но тотчас сообразила, что водитель говорил по-английски.
– О сэр, у меня несчастье, несчастье! – Она заламывала руки. – Мой муж… с ним сердечный приступ… Он упал – там, на обочине, и я не знаю, что делать! Умоляю, помогите, умоляю!
Английские слова так и срывались с языка. Ну и Деспиллер! Вернее, ну и сканер! Ведь еще три месяца назад Тина знала английский на уровне «ай лав ю»!
Водитель вгляделся в ее лицо – перекошенное отчаянием, надо полагать. Вдобавок колени подгибались от долгого бега, но выглядело это так, будто Тина готова рухнуть под колеса автомобиля.
Водитель нехотя распахнул дверцу. Он оказался на голову ниже Тины и из тех, о которых говорят: поперек себя шире. К тому же был увесист и медлителен. На обочину потащился, едва переставляя ноги, а вскоре и вовсе застыл как вкопанный. Впрочем, ничего страшного: из кустов внезапно вышел голый человек с весьма решительным выражением лица.
– Мадемуазель!.. – с укоризной проблеял толстяк. И замолк, поняв свою ошибку. Разве можно остаться таковой (мадемуазель то есть), побывав в обществе голого мужчины?
Какое счастье, что француз не принадлежал к племени героев! Он не пикнул и даже пальцем не пошевелил, пока Георгий вытряхивал его из брюк и футболки. Трусы были ограбленному милосердно оставлены.
Георгий с брезгливым видом выудил из карманов две пятифранковые бумажки:
– Деньги еще есть?
Толстяк покачал головой – и тотчас его затащили в кусты. Тина, тоже оказавшаяся там, не сразу услышала нарастающий гул мотора. Да у Георгия слух, как у Дерсу Узала! Может быть, он не индеец, а, к примеру, нанаец, дитя тайги?
Все трое замерли. Неподвижность толстяка надежно обеспечивалась захватом горла. Ладонь же Георгия накрепко запечатала рот бедняги.
Под фонарем мелькнули темно-серые бока фургончика. Тину затрясло, и по тому, как резко выдохнул сквозь зубы стоявший рядом Георгий, она поняла, что в голову им пришла одна и та же мысль: не тот ли самый это фургончик, который несколько минут назад брал на абордаж виллу «Палома»? Его агрессивные пассажиры уже убедились, конечно, что птички улетели. И если они заподозрят что-то неладное, не решат ли прочесать заросли… пулями прочесать?..
Георгий перевел дыхание, и Тина разглядела, что «морда» фургончика цела и невредима, без всяких вмятин. Слава тебе господи, не тот!
Она неловко перекрестилась.
– Инглиш? – негромко спросил Георгий, разворачивая к себе толстяка. – Френч?
Тот кивнул, как бы согласившись представлять обе национальности. Полукровка, что ли?
– Мы не будем вас связывать, – заговорил Георгий по-английски, тотчас повторяя каждую фразу по-французски. – Мы не преступники, а всего лишь спасаем свои жизни. Не советую поднимать шум. Те люди, которые ищут нас, могут вас заметить. Боюсь, это плохо кончится. Вы поняли меня?
Толстяк энергично закивал.
Георгий легонько оттолкнул ограбленного – и тот распростерся на земле. Затем Георгий кивнул Тине и выскочил на дорогу.
Оделся же он с непостижимой быстротой: когда Тина выбежала к машине, Георгий был уже в штанах и футболке. Впрочем, едва ли его можно было назвать одетым – футболка не прикрывала даже живот и при этом висела, образуя многочисленные складки. Штаны же, очевидно, настолько тесные прежнему владельцу, что он обходился без ремня, Георгию приходилось придерживать, чтобы не свалились.
Обратив к Тине посветлевшие от ярости глаза, он прорычал:
– Ты что, не могла остановить кого-нибудь с нормальной фигурой?! – И свел брови на переносице: – Только посмей засмеяться!
Она потупилась. У нее и в мыслях не было смеяться. Уставилась же на Георгия только потому, что он выглядел потрясающе даже в этой нелепой одежке. Более того, выглядел ужасно сексуально.
Забавно… Только что валялась на траве, можно сказать, в его объятиях, потом бегала с ним с голым по кустам – и ничего. А тут вдруг…
– Садись в машину! – рявкнул Георгий. – Или все еще намерена отправиться в свободное плавание?
Тина послушно забралась на заднее сиденье. С мрачным видом уставилась в одну точку. Ну и дура же она! Сама в западню лезет. Вот как привезет он ее прямиком к подружке Зое или к любой из этой троицы…
Георгий сел за руль, провернул ключ зажигания – и автомобиль стремительно покатил по шоссе.
– Ах, хорошая моя! – выдохнул Георгий.
Сердце Тины застучало где-то в горле, но она тотчас сообразила, что ласковые слова были адресованы автомобилю. В смысле, машине. Женского рода.
– Куда мы едем? – пробурчала, нахмурившись.
– На запасную явку, – бросил через плечо Георгий.
– То есть?
– В двух километрах отсюда стоит запасной автомобиль. К вилле, конечно, ближе, но мы дали такого кругаля по этим джунглям…
Тина надула губы. Поскольку она бежала первой, выходит, «кругаля» дали по ее вине?
– А что, – спросила наконец с самым невинным видом, – эту запасную явку тебе тоже готовил твой дружок из консульства? Который «Палому» снял, да? И встречу с Голубом устроил…
Георгий взглянул на нее искоса:
– Да, конечно. А что?
– А то, что нет там у тебя никакого дружка. Верно? Это все Зоя – или как ее там? Ну скажи, что нет!
Георгий пожал плечами.
– Я пытался тебе объяснить, да не успел. Все это слишком долго рассказывать, но одно ты должна усвоить: Зоя не убивала Валентина. Не убивала! Можешь мне не верить, но это так.
– Ладно, хорошо, – с деланым равнодушием кивнула Тина. – Я тоже не успела тебе кое-что объяснить. Скажи: на меня пистолет тоже не она наставляла? В том строительном дворе? Это, знаешь ли, не во сне было, а очень даже наяву. Скажешь, нет?
– Меня при этом не было – откуда же мне знать? – опять пожал плечами Георгий. Может, это его озноб бьет, простудился, голышом бегая? Да Тине-то какое дело? – Предположим, она в тебя целилась. Но ведь не выстрелила же! Ты жива, верно?