Он резко прибавил скорость. Тину швырнуло на спинку сиденья.
– Почему ты думаешь, что это за нами? – спросила она, оборачиваясь. – Дорога одна, ему больше деваться некуда.
– Всякое бывает, – согласился Георгий, резко сбавляя скорость перед светофором (они въехали в небольшой придорожный поселок) и глядя в зеркало заднего вида.
Тина, которую при торможении бросило вперед, посмотрела на Георгия неодобрительно. Похоже, он не такой уж хороший водитель, если не способен рассчитать скорость перед светофором и так балуется тормозами. Кроме того, насколько она понимала, надо мчаться как можно быстрее, если хочешь оторваться от «хвоста».
Зеленый перестал мигать, загорелся желтый. Секунда… другая… И в то самое мгновение, когда уже должен был вот-вот вспыхнуть красный, Георгий неожиданно нажал на газ!
Тине почудилось, будто не машина, а она сама совершила внезапный прыжок – и оказалась по другую сторону перекрестка. Да… ночью, только ночью возможны такие трюкачества. Днем они оканчиваются однозначно – на всех широтах!
Тина оглянулась. Оба автомобиля, до того ехавшие за ними, дисциплинированно ожидали, когда вновь загорится зеленый. Правда, водитель черного «Форда» оказался тоже очень нетерпеливым и проскочил перекресток уже на желтый.
– Ага, – удовлетворенно кивнул Георгий.
– Почему – ага? – спросила Тина. – Подумаешь, чуть раньше проехал. И вообще, смотри, он пьяный, что ли? Разве бывают пьяные «хвосты»?
И верно, то ли «Форд» внезапно перестал слушаться руля, то ли водитель неожиданно почувствовал себя плохо (а может быть, очень, ну очень хорошо!), однако автомобиль начал выделывать на шоссе какие-то кренделя. Его бросало от обочины к обочине, он резко тормозил, а потом какое-то время ехал почти нормально, лишь изредка виляя, но все прибавляя и прибавляя скорость.
– Вроде бы и дорога сухая, – пробормотал Георгий. – Интересно, наедет он на нас или ударит сбоку при обгоне?
Что-то внезапно коснулось правой щеки Тины, будто чья-то холодная рука. Она повернулась – и взвизгнула, увидев совсем рядом лицо под черным шлемом и дуло, направленное прямо на нее!
Отпрянула, в то же мгновение пригнув вперед голову Георгия. Вдребезги рассыпалось стекло, и что-то просвистело над рукой. Георгий резко вывернул руль и сшиб с дороги стрелявшего в них мотоциклиста, который появился неведомо откуда. Чиркнули по шоссе искры – вот все, что увидела Тина. И если бы не стеклянное крошево на коленях, можно было бы подумать, что все это почудилось.
– Ну, вперед! – выдохнул Георгий и, развернувшись, рванулся навстречу «Форду».
Тот мгновенно дал задний ход.
– Ага! – в возбуждении крикнул Георгий. – Не нравится!
Нарушая все мыслимые и немыслимые правила, «Форд» задним ходом домчался до перекрестка и форсировал его на красный свет, продолжая свое паническое бегство. А Георгий и не думал теперь его преследовать: свернул на пересекающую улицу, и целую секунду Тине казалось, что теперь можно спокойно перевести дух. Но вдруг в темноте, впереди, вспыхнули огненные глаза. Неширокая дорога была перекрыта.
– Ловко заманили!
Георгий осадил назад, но желтый «жук», похоже, был не приучен пятиться – мгновенно потерял маневренность. А позади уже показался «Форд», вновь перешедший в наступление.
Георгий бросил машину вперед, и Тине показалось, будто он решился на таран. Она уже отчетливо различала тяжелый автомобиль, замерший в непоколебимом, упорном ожидании… Однако, вывернув до отказа руль, Георгий вновь развернулся. Завизжали шины, «жук» подскочил, его повлекло назад. Георгий дал газ, но бесконечно долгие мгновения колеса вращались вхолостую, двигатель ревел – и вдруг воцарилась тишина.
Мотор заглох, захлебнулся.
Георгий терзал стартер. Тину же поразило каменное спокойствие его лица.
– О господи! – выдохнула она из последних сил, и в это мгновение раздался приятнейший в мире звук – рокот заработавшего двигателя.
Желтый «жук» метнулся вперед, едва не столкнувшись с «Фордом», но тот в последний миг успел увернуться, освобождая дорогу.
Перекресток. Снова шоссе.
Запел под колесами асфальт. Стрелка спидометра скакнула к восьмидесяти, поползла дальше.
– Взорвемся к чертовой матери! – радостно выкрикнул Георгий. – Держись крепче!
Тина уже держалась, еще как держалась…
«Жук» летел с натужным гудением. А «Форд» опять пристроился позади. Нет, идет на обгон. Вот поравнялся, вот мелькнуло окно с торчащим из него очередным дулом, но в это самое мгновение желтый «жук» словно бы замер на миг, пропустил «Форд» вперед – и ударил его своей тупой мордой где-то ближе к заднему колесу.
«Форд» нелепо, боком понесся к обочине, и какой-то миг Тина надеялась, что фонарный столб был воздвигнут здесь именно в расчете на встречу с ним. Однако сила инерции была такова, что автомобиль развернуло на 360 градусов, и он снова повис на «хвосте» желтого «жука».
Раздался грохот, стекло сзади разлетелось, а потом «Пежо» резко осел на задние колеса и завилял по шоссе еще более нелепо, чем до этого вилял «Форд».
В них опять стреляли. И опять попали!
Георгий с силой вцепился в руль, как в поводья норовистого коня, оседающего на задние ноги. С трудом выровнял ход, и в это время из обогнавшего их автомобиля ударила очередь.
«Жук» полетел боком. Тину швырнуло к дверце, и почудилось, будто именно ее тело ударилось в бок автомобиля-убийцы, а не крыло «жука».
– …Тина! Тина! – звал кто-то из тьмы назойливо и страшно. Голос то становился тоньше комариного писка, то ухал, как в бочку. Она лежала в лесу, под деревом. Где-то наверху, точно испуганная собачонка, кричала сова. Нет, это лает Атаманша! Нет… это Рок, щуря мертвые глаза, навел на нее пистолет – ту самую «беретту», которую она стащила у Георгия. Но из дула вылетают не пули, а звуки ее имени:
– Тина! Тина!
Открыла глаза и какое-то время тупо смотрела на мелькающий перед глазами полукруг, светящийся зеленым светом. Ползет по цифрам фосфоресцирующая стрелка. 90… 100… Резко, как удар, вернулось осознание того, что она смотрит на спидометр, что скорость растет, а значит, неугомонный желтый «жук» продолжает свой полет.
– Тина! Да Тина же!
Голос-то Георгия, оказывается…
Подняла голову, кое-как, со стоном, выпрямилась.
– Ты как? Ты как? – Георгий выкрикнул это, не глядя на нее: все его внимание было приковано к рулю.
Да… из-под капота валит дым. В них стреляли, Тина теперь вспомнила. А что означает эта мучительная тряска, от которой зубы выбивают дробь?
«Они мчались на спущенных шинах, с радиатором, из которого валил пар», – промелькнуло в голове. Что это, цитата из какого-то триллера или констатация факта?
Оглянулась, с трудом подавив стон. Позади пляшут огни.
– Странно. Почему в нас больше не стреляют?
– Думаю, веселятся! – прокричал в ответ Георгий. – Играют в догонялки.
Понятно. Преследователи небось поспорили, как далеко улетит подбитый «жук». Если добыча не захотела стать легкой, ее возьмут измором.
Впереди, в темноте, замигала вдоль шоссе россыпь огней. В ветре, бившем по лицу сквозь разбитое лобовое окно, Тина ощутила влагу и запах йода.
– Почти у цели! – выкрикнул Георгий. – Эх, если бы пистолет! Отвлечь их хоть на минуту!
Тина вздрогнула. Рука скользнула в карман.
– Вот.
Молниеносный взгляд Георгия. Тину бросило в жар.
– Стрелять умеешь?
– Н-ну…
– Понятно. Тогда слушай меня. Повернись, встань на колени. Не высовывайся! – отрывисто выкрикивал Георгий. – Левой рукой держись так крепко, как только сможешь. Правую вытяни, упри в сиденье, чтоб не тряслась. Под большим пальцем, на рукояти, у тебя предохранитель. Передвинь его вверх. Теперь стреляй, стреляй! Всю обойму! Огонь!
«Беретта» запрыгала в руке, выплевывая сгустки пламени. Чтобы не видеть их, Тина зажмурилась. Не было ни мыслей, ни страха. Ощущала только, как непрерывно дергается рука. Кто это сказал, будто в обойме семь или восемь пуль? Глупости какие. Тина давно потеряла счет выстрелам. И вдруг страшная сила поворота чуть не выбросила ее из машины.
Еще поворот, удар, грохот, что-то тяжелое наваливается сверху, оглушительный звон стекла…
Руки Георгия выдергивают ее из машины:
– Жива? Бежим!
Какое-то полутемное помещение. Остро пахнет парфюмерией. Под ногами разъезжается, хрустит стекло, тонкая сладкая пыль заставляет расчихаться. Георгий, бегущий впереди, подхватывает что-то, с силой бросает вперед. Тина опять глохнет от звона и грохота. Георгий выскакивает в огромную дыру в стеклянной стене.
– Прыгай! – кричит.
Сколько стекла перебито сегодня, боже милостивый…
Тина ринулась вперед. Ее закачало от запахов йода, влаги, зелени, внезапно ударивших в ноздри.
И вдруг немыслимый грохот позади! Взрыв!
Под тяжестью Георгия Тина распростерлась… Канонада! Канонада!
И вдруг немыслимый грохот позади! Взрыв!
Под тяжестью Георгия Тина распростерлась… Канонада! Канонада!
Он приподнялся, оглядываясь. Тина тоже осмелилась.
Боже! Что за картина!
Живописно-жуткие осколки торчат из витрины, в которую вонзился бесстрашный желтый «жук». На него навалился измятый, проломленный рекламный щит. А сзади… Апокалипсис сегодня! Что-то рвется, разбрасывает во все стороны огненные брызги.
Неужели «Форд»?
Еще взрыв!.. Нет, «Форд» не одинок.
– Кто тут не умеет стрелять? Ладно, хватит глазеть на дело рук своих. Бежим!
Георгий опять толкал ее в спину.
Мягкая зелень под ногами сменилась твердой осыпью. Дорога резко пошла вниз.
Шум моря, удары волн о камни, ветер – какой живой, соленый ветер!
– Теперь притормози, – сказал Георгий, обгоняя ее. – Держись за меня, не то сорвешься в обрыв.
– Это что… все я натворила? – наконец-то смогла выговорить Тина.
Короткий смешок.
– Первый в жизни выстрел, говорят, всегда в «десятку», даже если палишь с закрытыми глазами. Думаю, ты попала в водителя «Форда», а «Шевроле» врубился в него на полной скорости.
– Ка-ак?
– Молча. Да осторожней ты! Тут знаешь какая глубина! А как ты плаваешь, я уже видел. К тому же своим ходом мы вряд ли доберемся. Если, конечно, ты и надувную лодку заодно не прихватила из моей сумки вместе с «береттой».
– Не было там никакой лодки! – обиделась Тина. – А «беретта» лежала под подушкой! – И осеклась, зажмурилась в ужасе.
Но Георгий хохотал:
– С тобой не пропадешь, ванька-встанька! А разрешение на ношение оружия не взяла?
– Нет!
– Жаль. Лежало в паспорте.
– Ах, в паспорте… – Тина в очередной раз сунула руку в карман. – Нет там ничего, можешь сам посмотреть.
Георгий споткнулся.
– Бог ты мой! Бог ты мой… Ну, не зря я за тобой в Амур прыгал! Кстати, а у тебя еще деньги остались? Надеюсь, ты постаралась и обчистила меня до нитки? Потому что нанять яхту, даже самую неказистую, – дорогое удовольствие!
– Яхту? Это еще зачем?
– Ты что, забыла? Мы же едем на курорт!
* * *…Иногда ему казалось дикостью, что между этими отбросами человечества, к которым принадлежал теперь и он сам, могли вспыхивать какие-то чувства. Желания… Однажды Зулу – он тоже был моряком, как и все в подвале, белые, черные, желтые, – привел с собой новую бабу. Крашеную блондинку, еще свеженькую. Она и так уже была навеселе, а после первого же укола и вовсе рехнулась: принялась срывать с себя одежду с ужимками стриптизерши. Народ здешний уже всякого навидался, а для Рока это было еще в новинку. Он пялился на девушку во все глаза, хотя смотреть-то особенно было не на что. Тело у нее оказалось неприятное: стройное, а все равно какое-то оплывшее, с широковатыми плечами, тощими бедрами и едва заметной грудью. Вообще-то она скорее напоминала одного из этих потаскунов, которых Рок видеть не мог, просто на дух не переносил, так и передушил бы собственными руками! Пригляделся внимательней. Нет, спереди ничего мужского не торчало: прозрачный шелковый треугольничек, который она почему-то не сняла, позволял это заметить. И все-таки он кое в чем не ошибся, потому что когда эта девка совсем разошлась и начала давать всем и каждому, то вела она себя в точности как педик. Похоже, задалась целью перепробовать всю эту гниль, которая здесь, в подвале, валялась, потому что не выходила оттуда чуть ли не двое суток, лезла ко всем подряд. Мало кто мог – все-таки шприц ревнивый любовник, однако Рок, помнится, попробовал. Баба все-таки, хоть и стала на четвереньки. Ну и зря пробовал. Совсем тошно стало – вот и все удовольствие. Но девке, похоже, он пришелся по вкусу. Она все жалась к нему, особенно когда узнала, что он русский. Может, сама из бывших наших? Этого Рок, однако, никогда не узнал.
Зато узнал кое-что другое. Уже потом, позже, Зулу спросил, скучает ли он по своей блондинке. Рок только плюнул: на что она мне? Зулу с пониманием кивнул:
– Я когда узнал, кто она на самом деле, тоже больше не мог ее трахать. Ладно, мужик, ладно, баба, но чтоб ни то ни се… Лучше с козой, клянусь.
Рок не понял, и тут Зулу ему такое сказал… Чтоб мужик по доброй воле стал бабой?! Чтоб заплатил бешеные деньги за то, что ему отрежут это вот, самое главное, самое нужное?!
Рок подумал о мальчишках, которых душманы кастрировали, как скотов, – живых и мертвых, причем живых даже охотнее, чем мертвых… Знал он таких, которые потом уже, в госпитале, руки на себя наложили из-за этого. Но чтоб добровольно… заплатив деньги?! Потом он чуть не месяц на каждую бабу смотрел с подозрением. Но вскоре научился отличать этих, «трансов», с первого взгляда. Что-то в них было такое… словами не определишь, а нутро в комок сжимается и поперек горла лезет, не проблюешься. И запах – ни мужской, ни женский. Чуял Рок их, чуял!
Зулу говорил, что «трансы» идут в плясуны и певцы, в смысле – в плясуньи и певицы, мол, даже в Москве такие есть. Это он врал, конечно, черная рожа. Чтоб в Москве?! Хотя все может быть. Теперь пол-России раком перед Западом стоит, так что, может, оно и верно, что такие мужики-бабы в Москве на Сухаревке клиентов снимают.
Всегда, когда он начинал думать про Россию, хотелось вколоть себе такую дозу, чтоб уснуть – и уже не проснуться. Про Россию да про Москву… Хотя что ему Москва? Он там и не был ни разу в жизни. Как привезли из Владивостока самолетом в Душанбе, а оттуда в Кабул в 86-м, так и увезли из Кабула в Душанбе, а потом во Владивосток в 87-м. Вот и вся Россия, которую он видел. Помнится, мальчишкой дичью какой-то казалось, что есть города, которые не стоят на море. А потом, вернувшись, долго пугался моря: сколько соленой воды, умереть можно. Среди воды – от жажды! Точно так же, как он едва не умер в тех сухих, звенящих от зноя горах. Жажда ему еще и теперь снилась – это был самый жуткий кошмар. А глотнешь воды – и все пройдет. Рок всегда ставил рядом со своим матрасом пластиковую бутылку с водой. А однажды вскочил с криком, протянул руку – на полу только лужа. Кто-то раздавил бутылку. Что с ним тогда было – вспомнить страшно…
Вспомнить? А что это такое – помнить? Ничего он не помнит, ничего. Вот и ладно. Зачем мучиться? Зулу перед тем, как отдал концы, плакал, слезами заливался: небось вспоминал тоже… Руками махал – то ли звал, то ли гнал кого-то. А помер – и не стало никого. Будто и не было. И те, кого он звал или гнал, тоже как будто сгинули, как будто померли. Может, так оно и есть. Тогда хорошо, что Року перед смертью некого звать. Мать давно уже умерла. Брат… ну, брат на нем сам крест поставил.
Вот и хорошо. Живее будет.
А Зулу был мужик какой надо, даром что черная образина. Умер… ничего, Рок тоже скоро умрет.
– …Он заразился СПИДом, – сказала Тина – и открыла глаза, испугавшись своего голоса и этих слов.
Привскочила, села, поджав колени к подбородку, обхватив свои дрожащие плечи.
Где она?
Нет, не в том жутком притоне, который только что снился. Круглое окошко, столик, привинченный к стене. Напротив – смятая пустая постель. Все это покачивается, колышется…
Тина долго смотрела на скомканные простыни, не в силах ничего понять. Потом ее отпустило: легла, уткнулась в подушку.
С ума сойти! Ну и сон! Хотя после вчерашних приключений и не такое могло привидеться. Однако привязался же к ней этот «юный нахимовец»! Наваждение какое-то. А вот интересно знать: на самом ли деле было с ним то, что видится Тине, или это просто причуды воображения?
Интересно? Неужели тебе и в самом деле это интересно? Или куда больше занимают некоторые другие вопросы? В первую очередь – где Георгий?
Опять осмотрелась, кивнула: майка здесь, куртка здесь, кроссовки валяются на полу. За стенкой жужжит электробритва.
Усмехнулась: все-таки жизненный опыт кое-чему научил Георгия. Теперь он без джинсов ни шагу! Хотя Тине некуда бежать с его штанами или без: вода, вода, кругом вода!
Вот уж верно говорят: судьба играет человеком. Играет, зажмурив глаза, даже не глядит, куда швырнет его, бедолагу. В данном случае ее, Тину Донцову. Теперь вот в морское путешествие отправила.
Соскочила с постели, глянула в круглое оконце. Иллюминатор называется. И верно – море везде-везде. Вдали красивым полукругом смыкаются скалы. Странно. Такое ощущение, будто она уже видела это место. И вот что еще странно: скалы стоят на месте, никуда не плывут. И волны как-то не так плещутся. И яхта вроде бы не движется. Приплыли, что ли?
Щелкнул за спиной замок, и Тина прыгнула обратно в постель. Скорчилась, натянула на голову простыню, замерла.
Плечи покрылись гусиной кожей. Все потому, конечно, что внезапное щелканье замка напугало ее, будто пистолетный выстрел. А совсем не потому, что там, за спиной, Георгий.
Что он делает, интересно?
Повернулась украдкой – да так и ахнула, увидев рядом вовсе не Георгия. Какой-то совершенно незнакомый мужчина стоял перед зеркалом, собирая в «хвост» на затылке длинные волосы.