Но трудно представить себе американца, который купит футболку, скажем, Гарвардского университета и будет пафосно в ней ходить, если он закончил другое учебное заведение. Хотя Гарвард – это, конечно, круто. Так обычно делают иностранные туристы. Именно они закупают футболки с символами и гербами престижных американских университетов и городов, названиями фирм и гордо щеголяют в них, тем самым, кстати, принося им дополнительное паблисити. Фактически они платят собственные деньги за право рекламировать тот же Гарвард или Стэнфорд, Нью-Йорк или Сан-Франциско. Университеты, города и графства неплохо зарабатывают на продаже символики. Однако для большинства американцев это не просто бизнес, а проявление лояльности, патриотизма, а также самая простая система определения «своих» по альма-матер или месту жительства.
Колоссальной популярностью в Америке пользуется музыка в стиле кантри, родившаяся из фольклорной музыки около века назад. Основными инструментами тогдашнего кантри были гитара, скрипка и банджо – в зависимости от того, откуда переехали переселенцы. Кантри – один из самых популярных жанров в Америке и самый, если угодно, патриотичный. В середине XX в. с ним больше ассоциировались южные штаты. Как и в любой народной музыке, в текстах песен делался упор на любовь к родине, к своему штату, а также звучали темы, близкие южанам, – свобода, оружие, виски, жизнь на ферме и зачастую романтизация преступной жизни.
В последние пару десятилетий музыка кантри смешивалась с другими жанрами, от хип-хопа до рока, благодаря чему многие современные популярные хиты могут в той или иной степени обозначаться как кантри. Конечно, кантри-хиты про любовь, исполняемые победительницей шоу American Idol на MTV, далеко ушли по содержанию от песен звезд кантри типа Дэвида Аллана Коу – он обычно выступает, обмотанный американским флагом, и еще недавно сочинял тексты, которые вполне можно расценить как расистские. Сегодня кантри занимает 12 % музыкального рынка Америки, находясь в списке самых продаваемых жанров на втором месте после рок-музыки, на долю которой приходится около 40 % продаж. Это отражает отношение к жанру кантри в стране.
День независимости давно уже стал не просто символом американского патриотизма, но и днем объединения страны, ибо его празднуют все жители США, независимо от возраста, политических взглядов и уровня доходов. Это еще одна часть американского патриотизма – он объединяет, а не разъединяет страну. Наследники южан и северян вместе отмечают главный государственный праздник, а их прадеды лежат на общих кладбищах, где им отдают одни и те же воинские почести как патриотам, отдавшим жизнь за свою страну, независимо от того, что были они по разные стороны фронтов Гражданской войны, Министерство по делам ветеранов в равной степени заботится об их могилах, а в Голливуде никому по большому счету не приходило в голову сделать фильм, в котором представители проигравшей стороны изображались бы в неприглядном виде. Мораль проста – ни у какого политического направления, тем более у власти, нет монополии на «правильный патриотизм». Американец считает, что знает, как быть патриотом, и его нельзя учить, «как родину любить». Он сам кого хочешь научит.
Как известно, в США другое даже напряжение электросети (110 вольт), другая система видеозаписи, не говоря уже об упорном нежелании переходить на метрическую систему мер. В определенной степени эти особенности служат защите потребительского рынка от внешней продукции, а заодно и подкрепляют в американцах чувство их нетипичности в мире. Они даже готовы терпеть неудобства, связанные с этим.
Когда что-то в США происходит не так, американцы склонны винить в этом не Америку, не ее систему и принципы, а отклонения от этих принципов, извращение системы, потерю лидерами «настоящей Америки». Таким образом, вера американцев в Америку и ее превосходство не только не бывает подорвана, но и власти США вынуждены все время чувствовать себя не вполне соответствующими высоким принципам, на которых основывалась Америка. Все это является основой в целом здорового политического климата в стране, стимулом для продуктивного персонального патриотизма простых американцев.
Как я уже говорил, иммигранты в массе своей быстро становятся не меньшими, если не большими патриотами Америки, чем люди, родившиеся в ней. С одной стороны, к этому их толкает вся система внутренних установок, которая привела их в США, необходимость постоянного подтверждения того, что их решение было правильным и рациональным. С другой стороны, американский патриотизм действительно имеет обыкновение засасывать, а отсутствие среди первой пары сотен популярных телеканалов информационной альтернативы делает этот процесс еще более эффективным. Информационное поле Америки – при всем обилии свободы для СМИ, доступности любой информации и богатстве технических возможностей для ее получения – остается в значительной степени монополизированным огромными корпорациями, которые, оговорюсь сразу, принадлежат компаниям и индивидуальным бенефициарам из разных стран мира. На Америку вещают настоящие информационные и развлекательные гиганты, через головы которых добиться внимания со стороны американской публики очень сложно, если вообще возможно кому-то новому со стороны.
Американцы в мире
Американцы не очень любят смотреть иностранное вещание, будучи убежденными, что на местном рынке СМИ плюрализма и объективности больше, чем в любой другой национальной системе средств массовой информации. Можно, конечно, оспаривать этот тезис, но по сути своей он недалек от истины. Более того, в США законом запрещена любая пропаганда, а само слово имеет крайне отрицательное значение и совершенно не может употребляться даже в своем нейтральном смысле. Это надо иметь в виду, употребляя его. Радиостанциям «Голос Америки», «Свобода», кубинским станциям в Майами и т. д. законом запрещено вещать на территории США, ибо они по определению являются пропагандистскими, так как создавались для воздействия на иностранную аудиторию. Впрочем, сегодня они смещаются в Интернет и становятся доступными американской аудитории, хотя ни на какую популярность здесь, естественно, рассчитывать не могут.
Замечу также, что американцы, как ни парадоксально, весьма консервативны в своих информационных пристрастиях, поэтому любым иностранным каналам пробиться на ТВ и радио практически невозможно. Наиболее успешными здесь, по понятным причинам, являются британская BBC и, пожалуй, «Аль-Джазира». Все остальные, независимо от огромных бюджетов, занимают микроскопическую долю рынка США и никак не могут влиять на информационное пространство этой страны, что тоже сказывается на умонастроениях иммигрантов. Их патриотизм стимулируется, в частности, рекрутерской политикой – новые иммигранты могут пойти служить в армию США, что не только значительно упрощает порядок получения ими гражданства, но и дает немалые финансовые льготы, в том числе для получения образования. Не говоря уже о том, что профессиональный военный – это очень неплохая специальность в сегодняшней американской экономике.
Несмотря на то что американцы живут в весьма пестром обществе, они не всегда легко приспосабливаются к другим культурам. Возможно, это следствие того, что простые граждане, в принципе, не интересуются остальным миром, общеобразовательные учреждения не делают акцента на изучении мировой истории или политической географии, а многие с детства вырастают с неагрессивным, но естественным для них чувством превосходства их страны и культуры над другими. В бизнесе американцы традиционно ценят агрессивность и нахальство, поэтому многие, выходя на международный уровень, испытывают определенные трудности, несмотря на прошлый успех у себя на родине.
Многие бизнесмены не понимают, как вести себя с партнерами из других стран, где важно личное общение во время совершения сделки, – таких как Россия, Япония, Китай и большинство стран Азии. Сегодня в бизнес-школах США уделяется много внимания умению работать с другими культурами – например, не класть ноги на стол в присутствии иностранцев. Как говорят сами американцы, они ведут себя в мире так, как нью-йоркцы ведут себя в провинциальной Америке. Американцы обычно предпочитают перейти сразу к делу, и их удивляет привычка русских идти в баню и обмывать сделку горячительным или традиция японцев в подробностях и подолгу обсуждать личные дела. Главная разница, мне кажется, в том, что американцам не нужно создавать видимость того, что они и их партнеры – друзья. Для них улыбаться и спрашивать «как дела» – декоративная часть рабочей рутины, а не культурная традиция.
Американский подросток, растущий в условиях «плавильного котла», с детства сталкивается с людьми с другим цветом кожи, другой религией, говорящими на английском языке с разными акцентами и представляющими совсем другую культуру. В определенном смысле он растет в условиях сильного культурного и этнического разнообразия, которое воспринимает как нормальное явление. Это с детства определяет его рамки толерантности к другим. Однако при этом любой американский ребенок понимает, что все эти люди приехали из своих стран именно в его страну. Потому что его страна – лучше. Лучше всех. Он знает, что все стремятся сюда, так как здесь жизнь лучше, зарплаты выше, можно достичь многого, что и не снилось людям там, за океаном. Другими словами, у него начинает формироваться ощущение, что мир за пределами его страны хуже, беднее, опаснее и т. д. Одновременно американский подросток много лет является объектом системы образования в стране, основанной на принципах политической корректности, гуманизма, благотворительности, желании делать добро и помогать людям – в сугубо американской трактовке всех этих понятий.
Американский подросток, растущий в условиях «плавильного котла», с детства сталкивается с людьми с другим цветом кожи, другой религией, говорящими на английском языке с разными акцентами и представляющими совсем другую культуру. В определенном смысле он растет в условиях сильного культурного и этнического разнообразия, которое воспринимает как нормальное явление. Это с детства определяет его рамки толерантности к другим. Однако при этом любой американский ребенок понимает, что все эти люди приехали из своих стран именно в его страну. Потому что его страна – лучше. Лучше всех. Он знает, что все стремятся сюда, так как здесь жизнь лучше, зарплаты выше, можно достичь многого, что и не снилось людям там, за океаном. Другими словами, у него начинает формироваться ощущение, что мир за пределами его страны хуже, беднее, опаснее и т. д. Одновременно американский подросток много лет является объектом системы образования в стране, основанной на принципах политической корректности, гуманизма, благотворительности, желании делать добро и помогать людям – в сугубо американской трактовке всех этих понятий.
В результате подобной комбинации в его душе появляются и крепнут ростки знаменитого американского мессианства, то есть желания улучшить мир. Часто при этом он не задается вопросом о том, желает ли мир быть улучшенным по американскому образцу, чего хотят люди в других странах и как им нравится жить. Логика простая: раз они в массовом порядке стремятся в Америку и идут на тяжелые испытания, чтобы попасть сюда, значит, они хотят жить как в Америке.
Американцы – не самая умная и образованная нация, думает он, но нам повезло: отцы-основатели США создали самую лучшую в мире систему управления, которая позволила Америке стать тем, чем она стала. Почему люди в других странах не могут сделать то же самое – создать систему, которая повторит американскую и будет обеспечивать эффективное управление и развитие их стран? Основа американской системы – демократия, система сдержек и противовесов, свобода прессы, сильное гражданское общество, главенство закона и хорошо работающие общественные институты.
Разговоры о том, что нужно учитывать национальные особенности, в подобной логике легко разбиваются аргументом насчет того, что американская система подходит всем, кто приезжает в США. Она работает и для американских арабов, и для американских китайцев, и для американских русских. Глядя на национальный состав Америки, ребенок видит, что эта система работает для всех. Почему же она не может работать в других странах? Потому что там есть люди, которые не хотят, чтобы эта система была там установлена. Как правило, они у власти. Другая система дает им возможность обогащаться, подавлять желания людей, монополизировать власть в стране. Поэтому помочь народам этих стран убрать таких людей от власти, помочь им установить у них в стране эффективную систему управления, напоминающую американскую, – благородное дело, задача тех, кому повезло больше, то есть американцев.
Эта нехитрая, но по-своему логичная аргументация оборачивается известным всему миру противоречием: американцы готовы освобождать чужие страны, даже если люди, живущие в этих странах, не хотят освобождаться и уж тем более не просят об этом американцев. При этом сами американцы чувствуют себя благородными рыцарями, помогающими другим людям получить то, что им самим досталось лишь благодаря политической мудрости отцов-основателей. Все американцы в глубине души растут миссионерами и, если хотите, политическими первопроходцами. Они хотят изменить мир именно потому, что сочувствуют ему. Никаких других целей у них, как правило, нет. И они возмущаются, оскорбляются и чувствуют себя обманутыми больше других, когда выясняют, что под видом улучшения мира та или иная американская корпорация протаскивает свои денежные интересы. Тогда они забывают про свою «миссию» и начинают жестоко трепать эту корпорацию внутри страны, тем более что внутреннее устройство США действительно весьма демократично.
В результате мир наблюдает удивительный парадокс. Повторюсь: внутренняя политика США традиционно является глубоко демократической, причем американская демократия в целом развивается по возрастающей, хотя и испытывает периодически откаты назад, что в принципе нормально. Человек в этой стране неплохо защищен и устроен, демократические интитуты работают, а независимая пресса не дает чиновникам и политикам скрыть от людей что-либо значимое. Система сдержек и противовесов работает эффективно, выборы – непредсказуемые и т. д. Но во внешней политике демократическая Америка ведет себя часто крайне недемократично, а простые американцы, тем более подростки, это внешнее поведение своей страны, как правило, или игнорируют, или прямо поддерживают. Люди не интересуются внешней политикой, отдав ее на откуп профессиональным дипломатам и экспертам, поэтому она практически не попадает под контроль гражданского общества, которое внутри страны является главным противовесом государства. В связи с этим, когда речь идет о внешней политике, американский демократизм становится очень ограниченным, смешиваясь с американским патриотизмом и мессианством.
Многие россияне удивляются, когда я говорю им, что, хотя в США считается хорошим тоном публично критиковать страну, правительство, власти и т. д., ни один американец не будет этого делать, находясь за границей. Нельзя публично критиковать или ругать свою страну, если ты за ее пределами. Это неприлично, непатриотично, некорректно и только подрывает силу твоей страны – такова логика большинства американцев. Поэтому они с некоторой опаской наблюдают за представителями других народов, которые приезжают в США и с публичных трибун поносят свои страны. Отчасти это прощается, если в тех или иных странах оппозиция находится под запретом или жестким давлением. Однако если тебе есть что сказать критического о своей стране и ее правительстве и у тебя есть такая возможность, то ты должен это делать внутри страны, а не подрывать ее репутацию в глазах граждан других стран – такова массовая логика американцев. Они без особого уважения относятся к людям, не демонстрирующим патриотических чувств к своей родине. Хотя, конечно, в политическом истеблишменте США отношение к таким людям совсем другое.
В России любят цитировать слова Пушкина о том, что можно многое ненавидеть у себя в отечестве, но еще большую ненависть вызывает, когда это чувство разделяют иностранцы. Но именно американцы, по-моему, реализуют этот принцип в своей политической культуре. Даже ярые политические противники, скажем, Барака Обамы очень осторожно выбирают выражения, когда выступают за рубежом. Для американского политика прослыть плохим патриотом – значит загубить свою карьеру. А многие простые американцы, как я уже говорил, вообще уверены, что их страна – лучшая в мире, поэтому критиковать ее в странах, которые по всем показателям хуже США, бессмысленно, глупо и не по-американски. Критику надо высказывать внутри страны, это внутреннее дело, тогда она идет на пользу. Конечно, надо принимать в расчет, что политическая система США крайне восприимчива к внутренней критике. При этом можно критиковать другие страны и, естественно, подвергаться критике с их стороны. Ведь вся американская история началась с Декларации независимости, которая является документом, содержащим яростную критику Великобритании и ее короля.
Американский спорт – игры патриотов
Конечно, не остается в стороне от патриотизма и национальный спорт, который является одной из главных составляющих американской бытовой, информационной и развлекательной культуры. Спорт в США – многомиллиардный бизнес и неотъемлемая часть образа жизни. Делится он на профессиональный и студенческий, и американцы всерьез воспринимают и тот и другой – для них спорт давно стал еще одной причиной национальной гордости и патриотизма (в этом они, конечно, не сильно отличаются от жителей других стран).
Подавляющее большинство американцев или сами участвуют в тех или иных спортивных мероприятиях – в соответствии с возрастом, увлечениями или финансовыми возможностями, – или следят на ними с большим интересом. Все газеты страны имеют огромные спортивные разделы, которые, как правило, намного превышают объемы новостных, а уж тем более международных полос. Особенно много пишут про любимые американцами виды спорта – американский футбол, баскетбол, бейсбол и отчасти хоккей и гольф. Европейский футбол обозначается словом «соккер».
Странно, но футбольная традиция не перешла в США из Англии – родоначальницы этого спорта. Сам европейский футбол не является очень популярным видом спорта. Он постепенно стал в США спортивной игрой для женщин. Сборная Америки по футболу – одна из лучших в мире, в футбол активно и с увлечением играют девочки-школьницы. Небольшая популярность соккера парадоксальна, если учесть огромную латиноамериканскую диаспору в США, которая должна по определению любить футбол и играть в него при каждом удобном случае. Однако почему-то этого не происходит, хотя на американском телевидении есть несколько каналов, посвященных мировому футболу, которые двадцать четыре часа в сутки показывают только футбольные матчи, перебивая их футбольными комментариями.