– Уотсон, вечно вы торопитесь, – улыбнулся Холмс. – Пока не будет неопровержимых улик, ни о каком задержании не стоит и говорить. У меня есть только некоторые выводы, позволяющие предположить с большой долей вероятности, кто виновен, но для закрытия дела этого мало, поэтому будем последовательны и не станем спешить, иначе, как говорят, поспешишь – людей насмешишь. Я дал в газеты объявление о найденном перстне «разносчика»…
– Убийца придёт сюда за ним, и мы его схватим, – перебил я Холмса.
– Нет, Уотсон. Нам не так сильно повезло, кольца мы не нашли, да и вряд ли убийца допустит такой прокол. Но, – Холмс улыбнулся, – мы знаем не так уж и мало о кольце, и у нас, мне думается, есть неплохой шанс поймать хоть какую-то рыбешку в расставленные мной сети. – Холмс задумался, а потом спохватился и продолжил, – Вот вам копия рисунка перстня «разносчика». Запомните его как следует и постарайтесь подольше задержать посетителей, если таковые всё же будут, до моего прихода, получив от них как можно больше информации.
– Я всё понял, Холмс. А что мне сказать о том, где было найдено кольцо?
– Скажите, в доках, но особо не распространяйтесь об этом. О теле ни слова.
– Хорошо.
– Ну и отлично. Я скоро буду.
И Холмс почти бегом выскочил из комнаты, ну а я наконец-то приступил к завтраку, который привёл в порядок мои мысли и доставил истинное наслаждение, и, конечно же, добавил сил, которые, как я предполагал, могли мне сегодня ой как потребоваться.
Однако организация засад, ловля на живца хороша, когда на эту затею клюёт преступник, а если всё наоборот… Я подготовился к предстоящей встрече: размялся, сделав зарядку, почистил и зарядил свой старый боевой револьвер, потренировался в его вытаскивании и, наконец, стал ждать. Время шло, а никто не приходил. Я стал изводиться, ведь нет ничего хуже, чем ждать и догонять, но засада на то и засада, чтобы быть терпеливым. От нечего делать я сел и взялся за свои медицинские журналы. Однако сон сморил меня, и я не заметил, как заснул.
Мне снились кошмары, состоявшие главным образом из событий прошедших дней. Как долго это продолжалось, не знаю. Неожиданно я услышал крадущиеся шаги и, подумав, что на меня хотят напасть, решил нанести упреждающий удар, вскочил, но что-то пошло не так… Я почувствовал удар и потерял сознание. Когда я открыл глаза, то первое, что я увидел, это склонённое надо мной лицо моего друга. Я попытался встать, но мне это удалось не сразу. Кое-как с помощью Холмса я смог сесть в кресло и принял из его рук стакан с виски. Глоток этого напитка слегка смягчил головную боль и позволил расслабиться.
– Не расстраивайтесь, Уотсон. – Холмс смотрел на меня с состраданием. – Со всяким может случиться. Но вы очень смело кинулись на камин, – рассмеялся он, – ещё бы немного и в нём была бы дыра.
– Я… – только и смог вымолвить я.
– Да, всё понятно. Наша с вами ловушка не сработала. Но завтра утром, – у Холмса загорелись глаза, – предстоит очень важная операция. Так что отдыхайте, мой бедный друг, ваша помощь мне будет необходима.
Похлопав меня по плечу, причинив тем самым тупую боль моей голове, которой сегодня изрядно досталось, Холмс быстро покинул меня. Да и мой разум не смог долго сопротивляться накопившейся усталости, и скоро я уже спал крепким сном.
Пробуждение было такое же стремительное, как и наступление сна. Я услышал шаги, которые громом раздались в моей израненной, но всё же уже отдохнувшей голове. А услышанный затем голос заставил окончательно проснуться, сорвать с себя покрывало сна и возвратиться к реальности.
– Вы уже встали, Уотсон? Уже семь часов, завтрак стынет, а мы не можем не торопиться.
– Иду, – крикнул я в ответ, вскакивая с постели. Хотя мы и торопились, поели всё же основательно.
– Сегодня предстоит серьёзное дело, мой друг, – произнёс Холмс, вытирая салфеткой рот. – И опасное, – добавил он хмуро, но затем улыбнулся, – револьвер не забудьте, выходим, – он посмотрел на часы, – через восемь минут.
День ожидался хороший. Светило солнце. Было сухо и безветренно. Почему-то сразу забылось предстоящее дело, о котором, впрочем, я почти ничего не знал. И только ожидавший нас полицейский кэб вывел меня из этого безмятежного состояния и вернул в реальность.
– Да, Холмс, а куда мы направляемся? – спросил я, едва мы разместились в кэбе.
– А вы разве забыли? – искренне удивился Холмс, и, увидев моё недоумение, произнёс: – Сегодня возвращаются родители мисс Харрис, и мы направляемся встретить их на вокзал «Виктория».
Оставшуюся дорогу мы не разговаривали. А прибыв на место, я сразу почувствовал себя в центре событий. Для соблюдения секретности мы остановились за квартал от Хадсонс-плейс и дошли до места пешком.
Суета на привокзальной площади была неимоверная. Люди сновали во всех направлениях. Казалось, что всё было беспорядочно, но мой взгляд выхватывал из этой спешащей разношёрстной толпы переодетых полицейских. Казалось, они присутствовали везде – никто и ничто не могло проскочить мимо них. Я повернулся к Холмсу. Он, как и я, тоже оглядывался вокруг, недовольно морщась:
– Инспектор, доброе утро, – бросил он в никуда. – Что вы, не могли подобрать менее заметных и более опытных агентов?
– Доброе утро, мистер Холмс, – услышал я голос позади себя, – доброе утро, доктор Уотсон.
Я поприветствовал инспектора, а он продолжил:
– К сожалению, сейчас все лучшие, да и вообще практически все силы находятся подле королевы – поступила информация о готовящемся на неё покушении.
Холмс чуть не поперхнулся:
– И вас это не удивило? – прохрипел он.
– Что именно?
– У нас планируется завершающая операция, а кто-то в это же время готовит убийство королевы. Вам это не кажется странным, инспектор?
– Всякое бывает…
– А от кого и когда поступило сообщение о возможном покушении?
– Информация пришла сегодня рано утром от надёжного осведомителя. У него ещё не было проколов.
– Хотел бы я с ним побеседовать… А сейчас, – Холмс ещё раз окинул взглядом Хадсонс-плейс, – переместите этих, – он стал показывать, – туда, туда и туда. А тех туда, туда и вон туда. А мы с Уотсоном будем находиться рядом с кэбами.
Инспектор уже начал давать указания своим подчинённым, когда Холмс обернулся и произнёс:
– Никто не должен пострадать. Преступник нам нужен живым.
Мы с Холмсом заняли свою позицию, ну а вскоре подошёл поезд, и суматоха ещё более усилилась. Холмс наблюдал, а я просто глазел по сторонам. Но тут мой напарник напрягся. Его взгляд стал более пристальным. Я проследил за ним и увидел, судя по всему, тех, кого мы ждали, – возвращавшихся родителей мисс Харрис. Они шли следом за носильщиком, который уверенно вёл их к стоянке кэбов.
– Это они? – тихо спросил я.
– Да, – также тихо ответил Холмс, а через некоторое время добавил, – приготовьтесь, Уотсон, они подходят. Видите кэбмена в синей куртке?
Я кивнул и сжал в руке свой армейский револьвер.
– Это он. Стреляйте только в крайнем случае и только по конечностям.
То, что произошло потом, мне вспоминалось неоднократно. В тот момент, когда кэбмен открыл дверцу, чтобы усадить пассажиров, рядом с ним появился один из агентов и попытался его задержать. Но, видимо, у него была плохая выучка, либо преступник был готов к нападению, и в то же мгновение я увидел, как агент валяется на земле, а кэбмен, выхватив револьвер, целится в своих клиентов. А дальше всё происходило как во сне. Мой револьвер каким-то образом появился в моей руке и выстрелил в руку преступника с пистолетом, которая дёрнулась и выпустила своё грозное оружие. Ах, если бы на этом всё закончилось! Но все находящиеся рядом агенты открыли такую стрельбу, что казалось, я вновь нахожусь на войне… И пока все патроны не были израсходованы, стрельба не прекратилась. Холмс и инспектор Круг тщетно пытались остановить своих подчинённых. В итоге всё было кончено. Когда мы с Холмсом подбежали к месту трагедии, то увидели весь ужас. Тело предполагаемого преступника было всё испещрено пулями и лежало в луже крови. Рядом с ним лежали супруги Харрис – они были мертвы. Недалеко от распластанных тел лежали ещё двое: носильщик и мальчик-разносчик газет лет десяти. Неожиданно он шевельнулся и я, не раздумывая, бросился к нему. Грудь его слабо вздымалась, а по рубахе расползалось алое пятно. Я разорвал его верхнюю одежду, и мне стало ясно, что мальчик скоро умрёт. Глаза его были закрыты, но на какой-то момент он попытался открыть глаза и что-то сказать. Я наклонился к нему поближе и слегка приподнял голову. Но послышался только хрип, а затем бульканье, и изо рта полилась тоненькая струйка тёмной крови. Мальчик последний раз дёрнулся и испустил дух…
Я встал и огляделся. Смотря на окружающий меня ужас, я не мог оторвать взгляда от него. Как так могло получиться? Почему погибли невинные? Я как будто бы оглох. И смотрел на тела, на кровь, на окружающих, не слыша ничего. Я видел, как Холмс кричит на инспектора. Я видел их лица, выражавшие ужас и злость. Для меня как будто всё остановилось. Через какое-то время подошёл Холмс, тронул за плечо и мы пошли. Всё было как в тумане. Потом я обнаружил, что мы с ним сидим за каким-то грязными столом, а перед нами стоят два стакана. Что было потом, я смутно помню: наверное, мы много выпили, потом шли вдоль Темзы, пахло нечистотами, потом, наверное, опять пили. Затем я спал, но это был не сон. Как только я проваливался в эту пелену, в это безвременье, как вновь видел тот ужас, который произошёл на моих глазах, всего несколько часов назад. К утру, обессилев от пережитого, мой организм всё же погрузился в сон, который, наверное, продолжался бы долгое время, если бы не голос Холмса, вырвавший меня из его крепких объятий.
– Вставайте, Уотсон, – услышал я далёкий голос моего друга. – Сегодня нам предстоит поставить точку в этом кровавом деле.
Последние произнёсённые слова возымели поистине волшебное действо. Туман рассеялся, всё обрело реальность. И в ней, в этой реальности, сегодня должно было всё завершиться. Я бодро вскочил с постели, но чуть было не рухнул вновь – вечерние события дали о себе знать. И всё же я чувствовал подъём, и ничто не могло мне помешать. Холодная вода взбодрила моё тело, и несколько посвежевшим я спустился в гостиную к Холмсу, который сидел в кресле и просматривал утренние газеты.
– Доброе утро, Уотсон.
– Доброе утро, Холмс. Что там, – я указал на газеты, – хорошего сообщают?
– Я несколько переоценил способности наших клиентов. Оказывается, весть о мнимом покушении на королеву была делом не их рук. Судя по всему, это Малыш Джонни со своей бандой – вчера был ограблен ювелир на Кеннон-стрит.
Я подошёл к своему креслу и плюхнулся в него.
– Что будем делать дальше, Холмс? Все нити оборваны. А вы говорите о завершении, – и вопрошающе посмотрел на моего знаменитого друга.
– Что делать? – Холмс нахмурился, а потом рассмеялся: – Конечно же, брать паука, он-то никуда не делся.
– И вы его знаете?
– А вы разве нет?
– Нет, – я задумался. События последнего времени никак не выходили из головы. Почему это всё происходило? Кому это было надо? Загадочная телеграмма, нападение на братьев, приведшее к смерти Джорджа Уилбри и сотрясению мозга Андрэ Домбре. Странный грабёж и убийство мисс Харрис, а вчера случайная смерть её родителей. Смерть исполнителей. Пожар в усадьбе Мориарти. Исчезновение доктора Смита, лечащего врача мистера Домбре. Зачем всё это? Я посмотрел на Холмса. Он спокойно продолжал читать газету, периодически выпуская кольца дыма. А если предположить, что у братьев появился наследник или конкурент… Мои рассуждения понеслись дальше… Но при чём здесь мисс Харрис, если принять во внимание тот факт, что она не успела выйти замуж за мистера Домбре? При чём здесь её родители?
И тут меня осенило. Всё стало ясно, как день. Как же я был слеп! Но Холмс, он-то хорош! Почему он допустил всё это? Я посмотрел на него. Холмс отложил газету и улыбнулся.
– Вы всё поняли, мой дорогой друг?
– Холмс, но почему вы не смогли всё это предотвратить, почему не задержали преступников, если с самого начала… – Я не договорил. Я не мог сказать ни слова.
– Мой дорогой друг, я разделяю ваше негодование моими действиями или же моим бездействием. Но поймите и вы меня. Без фактов я бессилен. А их я получил только сегодня утром. Поэтому не ругайте меня, будьте снисходительны.
– И как давно вы всё поняли?
– Уотсон, а вы разве ничего не заметили, когда делали укол мнимому, сейчас я уже уверен в этом, мистеру Домбре?
Я задумался и чётко вспомнил, как во время нашего визита к мистеру Домбре сделал ему укол морфия. Я просиял.
– Татуировка на плече?
– Браво, Уотсон. А на загар не обратили внимание? На зубы?
Всё стало проясняться.
– Я сразу отметил всё это, но у меня не было никаких доказательств, никаких свидетелей, кто бы мог подтвердить или опровергнуть мои предположения. По загару, телосложению, татуировке я смог сузить круг и примерно определить род занятий и место пребывания этого двойника. И основываясь на своих умозаключениях, разослал запросы в несколько портовых городов Франции и Испании. И вот только сегодня утром мне принесли депешу из полицейского управления города Бреста, Франция. Посмотрите, – и он протянул мне несколько отпечатанных листков, на первом из которых была размещена фотография так хорошо знакомого мне лица.
Я читал и не мог поверить, что все те преступления, которые в ней описаны, принадлежат одному и тому же человеку. Там было всё: и грабежи, и убийства, и изнасилования, и мошенничество, и пиратство… Также в досье приводились словесные описания членов его банды, которые удивительным образом подходили под «кэбмена» и «моряка». Всё стало на свои места. Оставалась лишь одна загадка: каким образом этот человек, если его так можно назвать, был настолько похож внешне, как две капли воды, на того Андрэ Домбре, которого я знал?
Я оторвал глаза от досье и перевёл их на Холмса, который внимательно следил за мной. Видимо, у меня на лице всё было написано и потому он, предвидя мой вопрос, произнёс:
– Кроме того, исследование обуха топора показало одну интересную деталь, – Холмс сделал паузу и интригующе посмотрел на меня, – Уотсон, не хотите ли вы предвосхитить мою новость?
– Я? – я был обескуражен. – Тот, кто даже не рассматривал этот предмет?
Холмс кивнул, продолжая улыбаться. Я понял, что Холмс не смеётся надо мной и действительно верит в мою способность вот так, без осмотра улики, определить эту «интересную деталь». Ну а почему, собственно, нет? У меня есть друг – детектив. Я вижу его работу и невольно учусь тому, чему, по мнению многих, я никогда не смогу научиться. Что у нас есть? Топор. Он уникальный в своём роде, но это не главное, так как его уникальность должна была направить нас по ложному пути – это понятно, и всем это было понятно. Исходя из этих рассуждений, сам по себе топор нам не интересен. Что дальше? Этим топором ударили Андрэ Домбре и Джорджа Уилбри. Так что же можно увидеть на топоре такого интересного? Кровь? Да, много крови… Что ещё? Что же ещё? А ещё кожа и волосы. Всё стало на свои места. Ситуация стала более-менее понятна. И что нам это даёт? Отсутствие этих деталей на топоре. Так. Или же… Я посмотрел на Холмса. Тот сидел и спокойно ожидал моих выводов. Что же? Что же? Очерёдность слоёв этих элементов! Наверное, это имел в виду Холмс, говоря об «интересной детали», так как удаление улик вряд ли его так заинтересовало бы.
– Я вижу, вы всё поняли, мой друг, – неожиданно произнёс Холмс.
– Думаю, что да. Существует два варианта: либо отсутствуют на обухе топора волосы и кожа Джорджа Уилбри, либо эти улики переставлены местами.
– Браво, Уотсон, – я довольно заулыбался. – Второй вариант.
– Понятно.
– Уотсон, меня всегда удивлял тот факт, что в своих рассказах вы предстаёте не всегда, скажем, сообразительным. Почему?
– А вы не догадываетесь, Холмс?
– Да, понятно, конечно… – Холмс засмеялся. – Вы хитрец, Уотсон! Продолжим. Я нашёл бабку-повитуху, которая принимала роды у Николь Домбре. Это некто Екатерина Найт. Пришлось долго повозиться, прежде чем удалось её разговорить. Так вот, оказывается, у миссис Домбре была двойня, но роды были очень трудные, в результате которых роженица умерла. Сам Мориарти был в это время в Европе, и Аннет Аверни, жена управляющего, обвинила в смерти его жены Екатерину Найт. Шантажируя её этим (а может, чем-то ещё, почему-то есть такое предположение), она забрала одного из новорождённых себе (у них с мужем не было детей) и через некоторое время, как только вернулся муж умершей, чета Аверни уехала. Более о них она не слышала. А о том, что детей было двое, повитуха не распространялась, чтобы не навлечь на себя гнев Мориарти, которого она всегда побаивалась. Но зато через неё я узнал имя женщины, которая вскармливала младенца в течение того времени, пока они оставались в Лондоне – Франческа Конни. И представляете, Уотсон, у нас есть ещё одна примета, которая почему-то не содержится в присланном досье – это родимое пятно на голове! Понятно, что оно скрыто волосами, но оно есть и никуда не денется! Одно только странно в этом деле, – произнёс Холмс задумчиво, – я приставил к нашему подопечному мою команду с Бейкер-стрит, нерегулярные полицейские части, так вот, они неотступно следят за ним, и, судя по их доносам, общение его с внешним миром сведено к нулю.
– Холмс, а Питер не может здесь быть замешан?
– Я думал и об этом, – Холмс выпустил небольшое облачко дыма, – за ним также ведётся наблюдение, да и он мне отчитывается каждый день. Я думаю, он не замешан в этом. Я наводил справки о нём, да и, кроме того, он знает, что его хозяин не тот, за кого себя выдаёт.
– Вы ему всё рассказали?
– Был вынужден, да и он это почувствовал…
– Холмс, а как звали управляющего?
– Да, прошу прощения, Уотсон, я отвлёкся. Его имя Кристофер Аверни. А приёмного сына они назвали Майклом. Так вот, они уезжают на материк, переезжая из одного портового города в другой, оседая, в конце концов, в Бресте. Кристофер занимается грязной работой и через пару лет погибает в порту от случайно уроненного бревна. – Холмс задумался и стал набивать трубку. – А знаете, Уотсон, несколько лет назад со мной консультировался инспектор Мюллер по поводу нескольких странных беспочвенных убийств в порту города Бреста. Дело так и осталось нераскрытым. Да, – протянул мой друг, – видно, вновь придётся возвратиться к этому делу. Так вот, – продолжил Холмс, – Кристофер умирает, и информация о его семье практически перестаёт поступать. Чем занимается Аннет, остаётся лишь гадать. Зато о делах Майкла мы знаем очень много, вы читали. Его делишки начинают нервировать полицию, а когда он захватывает яхту министра Л***, то тем самым навлекает на себя гнев правительства Франции. Предпринимаются меры, и его банда практически вся оказывается за решёткой, за исключением его самого да двух его друзей, которые, как мы видим, перебрались в Англию. Вот так.