Швец вновь вызвал командира самоходного орудия «Нона»:
– Раскат!
– На связи!
– Цель – холм и роща. Огонь!
– Принял!
Начальник штаба посмотрел на Волкова.
– Почему не атакует третий батальон?
Тут же на связь вышел Потапенко и доложил:
– Роты третьего батальона начали выдвижение к северному блокпосту.
– Принял!
Волков спросил:
– «Град»?
– Точно, Костя. Самое время ударить так, чтобы не задеть наших! Вот будет сюрприз для Лютого и Городича!
– Да уж, сюрприз отменный, – согласился Волков.
Глава 6
Швец выдернул из чехла портативную радиостанцию, вызвал Васильева и спросил:
– БМ заряжена?
– Наполовину.
– Тогда принимай целеуказание. – Швец назвал координаты района, по которому следовало нанести удар.
Волков, слушая начальника штаба, сказал:
– Ты забираешь севернее, чем надо бы.
– Твоих ребят из группы Желко снаряды заденут.
– Нет, но так огонь в лучшем случае накроет две роты. Одна сумеет прорваться в город.
– А если я дам указания бить по всему батальону одиночными выстрелами, то мы рискуем зацепить жилые дома и позиции моего третьего отряда.
– Штаб, почему молчите? – спросил Васильев.
– Быстро наведи «Град» на указанный квадрат. У тебя есть кому стрелять?
– Есть. Двое пленных и один мой боец. Он служил в реактивном дивизионе.
– Добро, как будешь готов, доклад!
– Принял!
Васильев отдал распоряжение Илье Летову, который проходил срочную службу в реактивном дивизионе. Тот вместе с пленными солдатами выставил на пусковой установке заданные параметры и доложил об этом командиру взвода.
Васильев передал сообщение о готовности начальнику штаба ополчения.
Швец приказал:
– Огонь!
Двадцать реактивных снарядов обрушились на две роты батальона капитана Потребко. Вся техника и большинство личного состава были уничтожены. Солдаты и офицеры, оставшиеся в живых, бросились к реке и по береговой линии понеслись к укрытиям второго батальона. Ни ополченцы, ни диверсионно-штурмовая группа Желко по ним не стреляли.
Командир уцелевшей первой роты старший лейтенант Гамила в панике отдал губительный приказ повзводно продолжить наступление. Одновременно Швец передал в эфир приказ направить все бронетранспортеры к позициям третьего отряда.
Рота Гамилы не успела разделиться на взводы. Сразу за мостом она попала под огонь двух БМП-2, выдвинутых к баррикадам улицы Речная, и БМД, которая из гладкоствольной пушки «Гром» сразу же подбила головную машину противника. Тут же загорелись еще четыре.
Гамила приказал второму взводу свернуть на запад, и тому удалось прорваться к улице Малой. Третий же взвод, который должен был продвигаться к административным зданиям, попал под гранатометный огонь ополченцев, которых поддержали БМП-2.
Десантники по безрассудному решению ротного были зажаты в проулке, ставшем для них капканом. Они потеряли сразу четыре БМД, остановились и выбросили из люков белые полотенца.
Швец выслал для пленения уцелевших десантников семь человек резервной группы. Остальным бойцам Дворцова он приказал выдвинуться на южную окраину первого микрорайона.
Взвод, ведомый старшим лейтенантом Гамилой, вышел на улицу Малая. Ротный хотел быстрее добраться до железнодорожного полотна и вдоль него, через западный блокпост ополчения, прорваться к позициям пятого батальона. Он не желал вступать в бой. Гамила бежал, уводя за собой взвод, бросив на гибель другие подразделения.
Гамила сидел на месте командира БМД и осматривал улицу. Слева открылась школа. На входе в подвал стоял мужчина. Он был в обычной штатской одежде, без оружия, но Гамила, ослепленный страхом, принял его за боевика и приказал наводчику срезать мужчину из пулемета. Прогремела короткая очередь, и человек, изрешеченный пулями, рухнул на землю.
Тут же через дорогу побежали люди. Откуда и почему – неизвестно. Их было пятеро: по двое мужчин и женщин и мальчонка лет десяти.
Механик-водитель тормознул и крикнул:
– Гражданские на дороге.
Но Гамила заорал:
– У нас каждая секунда на счету! Вперед!
Боевая машина десанта сбила мужчину, женщину и мальчишку, вторая раздавила всех остальных.
Школа находилась недалеко от блокпоста.
Командир второго отряда Владимир Пономарчук увидел это и закричал:
– Суки! Пятерых раздавили. Ребенка, женщин гусеницами. Отряд, к бою! Ни одна такая тварь не должна уйти из города.
На позиции вышли гранатометчики и быстро рассредоточились за железнодорожным полотном. Колонна БМД вывернула на полосу отчуждения и оказалась перед ополченцами. Те нажали на спусковые крючки одноразовых гранатометов «Муха». Десантные машины превратились в факелы. Сдетонировали боекомплекты.
Только сам Гамила да наводчик головной машины успели спрыгнуть на землю перед подрывом БМД. Они бросились к кустам, но Пономарчук поднял автомат и двумя короткими очередями повалил тех негодяев, которые пару минут назад расстреливали и давили мирных жителей.
Пономарчук опустил АК-74 и крикнул одному из гранатометчиков:
– Леня, проверь двоих у кустов. Если ранены, добей! Это не люди!
Отдав приказ, командир отряда включил радиостанцию и вызвал штаб.
– На связи! – ответил Швец.
– Докладываю. Взвод, попытавшийся прорваться через западный блокпост, полностью уничтожен. До этого головная БМД стреляла из пулемета по школе и раздавила пять гражданских, из них двух женщин и одного пацана, ребенка еще.
– Как люди оказались на улице?
– Этого не знаю.
– Держи блокпост. К тебе возвращается БТР.
– А что с остальными козлами, которые двинулись на штурм?
– Часть уничтожена, остальные пленены. У нас теперь еще восемь новых БМД-2.
– Людей жалко.
– Да, но почему они не остались в укрытии? Ладно, с этим еще разберемся. Ты свою задачу понял?
– Так точно!
– Выполняй!
Одновременно с третьим батальоном из леса вышли боевики национальной гвардии. Двести человек устремились по полю к южной окраине города. Об этом тут же было доложено начальнику штаба с блокпоста первого отряда.
Швец вызвал на связь Васильева и спросил:
– Минометы к бою готовы?
– Так точно. У них штатные расчеты, солдаты, взятые в плен.
– По квадрату… беглым, огонь!
– Есть огонь!
Швец переключился на командира САО «Нона»:
– Твой выход, Раскат.
– Уточните цели!
– Они прежние – холм и роща. Огонь!
– Принял!
Заухали минометы. Первые же разрывы выбили из рядов национальных гвардейцев около двадцати человек. Те не ожидали подобного развития событий. Некоторые из них повернули обратно, но человек сорок во главе с капитаном Туренко еще быстрее рванули к окраине.
С позиции левее блокпоста огонь открыли десять ополченцев резервного отряда Дворцова. Оглушенные разрывами, полностью деморализованные гвардейцы заметались по полю. Кто-то из них догадался бросить дымовые шашки. Только благодаря завесе им удалось добежать до рощи, но там их ожидал новый сюрприз.
Расчет «Ноны» первыми же двумя выстрелами сбил с Большого холма КНП противника и перенес огонь на рощу. Среди деревьев поднялись огненные шары разрывов осколочно-фугасных снарядов.
Майор Городич бросил гарнитуру, обхватил голову руками и простонал:
– Это конец!
Лютый заорал:
– Какой, к черту, конец? У тебя есть еще четвертый батальон. Теперь, когда солдаты видели, как экстремисты уничтожили их боевых товарищей, комбат должен повести их на штурм.
Тут связист доложил, что пришло сообщение начальника штаба. Батальоны и отдельные роты начали отход от города.
– Что?! – взревел Лютый. – По чьему приказу?
Солдат-связист, обычный срочник, пожал плечами:
– Не могу знать.
– А что ты можешь, недоумок? – Лютый вытащил из кармана камуфляжа портативную рацию. – Тарас?
– Я!
– Ты на месте?
– Да, я, Мирон и Олесь у штаба. А наших в роще, похоже, перемалывают основательно? Откуда у сепаратистов взялись минометы?
– Заткнись. Все по местам, будем уходить.
– А наши?
– Приказ ясен?
– Так точно!
Городич усмехнулся:
– Бежишь? А за все, что произошло, отвечать придется мне одному, да? Ты же обещал прикрыть в случае чего.
– Я и прикрою. Ты не предстанешь перед судом.
– Но я не могу покинуть штаб.
– А этого и не требуется.
– Как же ты тогда прикроешь меня? Замолвишь словечко в столице? Да там и тебя вряд ли слушать будут. Ведь общее руководство операцией вел ты…
Лютый не дал договорить новоиспеченному комбригу, недолго пробывшему на этой должности.
Лютый не дал договорить новоиспеченному комбригу, недолго пробывшему на этой должности.
Он выхватил пистолет, дважды выстрелил в голову Городича и проговорил:
– Сказал же, что не предстанешь перед судом. Я слово свое держу. – Он собрался выйти из палатки, но увидел солдата-связиста, сжавшегося от ужаса. – Хочешь жить? – спросил сотник у перепуганного паренька.
– Да!
– Вот и я хочу. Но тебе не повезло, ты слишком много знаешь. – Лютый расстрелял солдата, после чего вышел из палатки и сел во внедорожник.
Бровчук, находившийся за рулем, сказал:
– По прямой выходить на дорогу опасно.
– Пойдешь объездными путями, по полям.
Лютый вызвал на связь заместителя.
– У нас тут ад, – проговорил тот.
– Грузовики целы?
– Да, два.
– Сколько наших осталось в живых?
– Не считал, человек сорок.
– Они рядом?
– Да!
– Прыгайте в грузовики и выходите на дорогу к Каровску.
– Гвардейцы могут не пустить.
– Так уничтожьте их! Все! Встречаемся за Каровском. – Лютый отключил рацию и приказал Бровчуку: – Вперед!
Банде Лютого удалось вырваться из зоны обстрела, обогнать отходящие батальоны бригады и выйти на дорогу в безопасном месте. Боевикам национальной гвардии пришлось отступать на юго-запад мелкими группами. Огонь в Зареченске прекратился. Только черный дым от горящих боевых машин поднимался над городом.
К школе на армейском «УАЗе» подъехал начальник штаба ополчения. Около тела мужчины, убитого здесь, стояли женщины.
Швец подошел к ним.
– Здравствуйте, я – начальник штаба ополчения. Кто это? – Он указал на труп.
Одна из женщин промокнула платком глаза и ответила:
– Федосеев Евгений Александрович, учитель истории. Он вышел посмотреть, что происходит в округе. Мы отговаривали, но он не послушал.
Швец вздохнул и спросил:
– Вы сможете занести тело в здание?
– Да, конечно.
– А люди, которых раздавили фашисты, не из вашей школы выбежали на дорогу?
– Как раздавили? Кого? Где?
– Займитесь телом учителя.
– Но кого раздавили?
– Не знаю. Выясним.
– Может, мы знаем? Вы покажете, где они?
– Вам лучше этого не видеть.
Швец прошагал к раздавленным телам.
К нему подошел командир диверсионно-штурмового отряда, вздохнул и сказал:
– Ведь могли же пропустить!.. Надо было всего лишь притормозить.
– Свои шкуры спасали, ублюдки. Но есть бог на свете. Ни одна сука из этого взвода не вырвалась из города.
Волков осмотрелся, указал на частный дом, внутри которого разгорался пожар.
– Скорее всего, они оттуда бежали.
– Куда?
– В дом через дорогу. Почувствовали дым и решили перебраться в другое место.
– Зачем было бежать куда-то? Залегли бы у колодца и остались бы живы.
– Что теперь об этом говорить, Серега!
К Швецу и Волкову приблизился командир второго отряда Пономарчук.
– Посмотрели? Это произошло у меня на глазах.
– Ты вот что, Володя, вызови-ка сюда ребят, пусть уберут тела. Люди начнут выходить из подвалов, а тут… такое.
– Сделаю.
Швец и Волков вернулись в штаб.
В кабинете их встретил начальник разведки Потапенко и доложил:
– Противник отошел от города примерно на десять-пятнадцать километров. Из рощи выскочили два грузовика с боевиками. Мы не смогли достать их. Толя Витин сообщил, что видел, как из леса, где размещался штаб бригады, полем ушел внедорожник.
– Потери противника?
– Уже насчитали более ста пятидесяти человек. Пленных – восемьдесят два солдата и два офицера. Думаю, убитых силовиков будет более двухсот.
– Вы мне их до одного человека просчитайте.
– Этим занимается начальник контрразведки.
– Наши потери?
– Предварительно около тридцати человек. Среди мирного населения потерь вроде нет.
– Есть, Андрей! Как минимум шесть человек, трое мужчин, две женщины и мальчик. Их расстреляли и раздавили БМД того взвода, который пытался вырваться из города через западный блокпост.
– И что, вырвался?
– Нет! Отправился прямиком на небеса. Считайте потери. Да, что у нас с журналистами?
– Они уже шастают по всему Зареченску.
– Представитель ОБСЕ?
– В школе. С ним работают медики.
– Как отойдет, доставьте господина Вацлава Боруха ко мне. Поговорим о том, кто есть кто на этой войне.
– Есть! Объявить отбой тревоги?
– Нет! Вполне вероятно, что в столице сейчас узнают о провале операции и вышлют к нам фронтовые бомбардировщики. Зенитчикам быть в полной готовности встретить гостей и сбивать всех к чертовой матери! – Швец замолчал, вышел из кабинета, достал сотовый телефон и набрал номер жены.
– Да?! – тут же раздался грудной женский голос. – Ты живой! Слава богу.
– Как ты?
– Как все. Почему нас не выпускают из бомбоубежищ? Ведь выстрелы прекратились.
– Пока рано, Оля. Потерпи немного.
– Ты хоть сегодня заедешь домой?
– Если будет все спокойно, заеду. Держись.
– Да, держимся. Душно здесь.
– Ничего. До встречи. – Швец отключил сотовый телефон и вернулся в кабинет.
Начальник разведки доложил:
– Мои люди вышли к бывшему штабу бригады, в палатке нашли два трупа. Майор Городич и солдат-связист. Застрелены в упор из пистолета.
– Работа Лютого.
– Скорей всего. Возле палатки обнаружены следы внедорожника. Это, наверное, его «Ниссан».
– Он, сука. Ушел.
– Недалеко. Ему не простят провала карательной операции, готовившейся давно и тщательно.
– Кто знает, Толя. Может, еще придется встретиться с этим Лютым.
– Я бы предпочел где-нибудь в поле, один на один.
– Эта тварь не их тех, кто выходит на честную схватку.
Сигналом вызова сработал городской телефон.
Швец удивленно произнес:
– Ты смотри, связь восстановили. Переговоры, что ли, хотят начать? – Он поднял трубку: – Слушаю!
– Мне нужен командующий ополчением Зареченска.
– Представьтесь.
– Гавара Семен Михайлович, сотрудник Министерства здравоохранения.
– Я командующий. Что вам надо, господин Гавара?
– Господин командующий, хочу предупредить вас, что мы планировали выслать к Зареченску автобус с медперсоналом и лекарствами для оказания помощи раненым. В том числе и ополченцам.
– Давно ли мы для вас были экстремистами! Теперь, значит, ополченцы?
– Разве это важно?
– Важно, господин Гавара. Присылайте свой автобус, я со стороны ополчения гарантирую безопасность и беспрепятственную эвакуацию раненых национальных гвардейцев, «державников», а также военнослужащих бригады. Но боюсь, что одного автобуса будет мало. Нужны еще и машины для вывоза трупов. Их у города и на улицах более двух сотен, по предварительному подсчету. Раненых меньше, но это тех, о ком мы знаем.
– А сколько пострадавших ополченцев и жителей города?
– С ними мы разберемся своими силами. У нас достаточно и квалифицированных кадров, и медицинской техники, и лекарственных препаратов.
– Тогда я сейчас же распоряжусь об отправке к Зареченску первого, уже подготовленного автобуса с несколькими врачами, медсестрами и средствами первой помощи. Думаю, часа за три мы подготовим и отправим еще несколько автобусов и грузовых машин. Чтобы вы знали, на всех этих транспортных средствах будут нанесены красные кресты. С кем я должен согласовать их отправку?
– Ни с кем. Высылайте, а мы посмотрим, кто приедет. Если медики, то пусть работают спокойно. Если же под их видом появятся боевики, то… вы знаете, что с ними станет. И еще. Согласуйте данный вопрос с командованием десантной бригады, которая стоит вокруг города.
– Да, конечно! Благодарю вас!
– Не за что. – Швец положил трубку на рычаги аппарата.
Потапенко усмехнулся и заявил:
– Я же говорил, не дождемся мы переговоров с нынешней властью.
– Да и черт с ними. Решились националисты на штурм. Хотели стереть Зареченск с лица земли, а что получили взамен? Представляю, какая сейчас истерика в парламенте. Таких потерь у них не было за весь период проведения так называемой антитеррористической операции. Но расслабляться нельзя. Наблюдение за воздухом ведется?
– Так точно. Расчеты переносных зенитно-ракетных комплексов и спаренных установок ЗУ-23-2 на позициях, в полной боевой готовности.
– Уточненных данных по общим потерям еще нет?
– Пока нет.
– Понятно.
«Ниссан» с Лютым и его ближайшим окружением вышел на трассу за Каровск в 11.30. Сотник приказал остановить внедорожник на площадке отдыха дальнобойщиков, сейчас пустой.
Потом он вызвал по сотовому телефону заместителя.