Первый приказ об амнистии все выслушали еще внимательнее, чем отречение, и с затаенным дыханием, а второй заставил присутствующих озадаченно хмуриться и украдкой поглядывать на главного храмовника. Но он сделал совершенно невозмутимое лицо и не высказал никакого протеста против явно вторгавшегося в зону его влияния указа об обязательном вопросе вступающим в брачный союз. Отныне каждый жрец или господин, вершащий законы на своей территории, обязаны были трижды уточнить, по велению ли сердца вступают жених с невестой в совместную жизнь.
Глава 31
Известие о том, что и отец, и брат, и все остальные заговорщики и их пособники теперь прощены и имеют права вернуться домой, так ошеломило даже не мечтавшего о такой возможности Герта, что он на несколько минут забыл о том, зачем бросил свой замок и приехал к железному Олтерну. Юный герцог, растерянно кусая губы, стоял там, где на него напала удивительная фрейлина, и никак не мог сообразить, куда ему сейчас идти и что делать. Слишком резко и быстро закрутилось колесо судьбы, почти каждый день подбрасывая ему новые заботы и открывая новые тайны.
– Идем, – в тихом голосе, почти шепоте странной девушки в немыслимом платье и еще более немыслимой вуали, заматывающей голову как тюрбан и низко свисающей на лицо, герцогу почудилось что-то знакомое, и он послушно пошел за ней в одну из боковых арок, оказавшись в небольшой, уютной комнатке-нише.
– Что ты хотела?
– Герт, – Эста обернулась и крепко обняла брата, – как я рада… что они больше не должны жить чужой жизнью!
– Эста? – Герцог попытался приподнять вуаль, но оказалось, что девушка крепко ее держит.
– Там маска… она тебе не понравится.
– Ты взяла контракт? – догадался он.
– Так нужно было, Герт. Я потом все расскажу. Хорошо, что ты пришел, сейчас узнаю, где отец, и ты поедешь за ним. Змей даст тебе стражников.
– Откуда тут Змей? – непонимающе смотрел на сестру Геверт. – Лэни, подними ты эту тряпку, я хочу посмотреть тебе в глаза.
– Вот почему ты такой упрямый? – пожаловалась Геверту девушка. – Ну, хорошо. Только не пугайся, маска специальная, ошеломляющая.
И она неторопливо подняла вуаль.
– Демон, – поперхнулся герцог готовым сорваться с губ заверением, что его невозможно ничем ошеломить, – какая гадость. Но глаза – твои… и перестань смеяться.
– Просто я так рада… и не обижайся на Змея. Он тут очень помог, враги у Эфройского были более чем серьезные.
Говорить о том, что они никуда пока не делись, эти злоумышленники, и, наоборот, стали еще злее и опаснее оттого, что кто-то осмелился нарушить их планы, она не собиралась. Пусть едет за отцом и потом спокойно сидит в замке, откармливая старика бульонами.
– А я на него и не обижаюсь, – осторожно и любознательно потрогав пальцем щеку сестры, огорошил Эсту Геверт, – наоборот, рад, что он тут. Мне намного спокойнее, когда ты под надежной защитой. А как к этому отнесся Олтерн?
– Предложил Змею контракт и должность командира замковой стражи, – с облегчением сдала графа тихоня, – и он подписал. Я посоветовала.
Герт с минуту раздумывал над этими словами, потом осторожно спросил:
– Мне кажется… или все это как-то связано с сегодняшним заявлением короля?
– Не кажется… – так же осторожно ответила тихоня, – но об этом вслух не нужно. Посиди тут, я схожу узнаю, где отец. Олтерн помнит наизусть… за отцом и братьями графа уже послали людей.
– А может, мне подождать в зале? – вспомнил Геверт новую знакомую.
– Герт, мне некогда искать тебя среди поздравляющих, – не согласилась тихоня, уже расслышавшая гул голосов и смекнувшая, что это открыли двери для всех придворных, заинтригованных странным собранием.
– Тебе не придется искать, я сам сюда приду. Только найду одного человека.
– А этот человек не ходит случайно с огромным бантом на локонах?
– Как ты угадала? Я просто попрощаюсь, ты увела меня так неожиданно.
– Геверт! Не нужно с ней прощаться, это Рози.
– Ну, да, так она и сказала… – Герцог запнулся и внимательно посмотрел в глаза сестры. – Что? Ты ее знаешь?
– Знаю, – виновато призналась Эста, – поэтому посиди тут.
– Нет, как раз теперь я не буду тут сидеть, – упорство Герта стало еще настойчивее, – теперь я хочу с ней поговорить. Она сразу показалась мне необыкновенной… и теперь я понимаю почему. Я уже видел, как ты точно так же болтаешь обо всякой ерунде, а глаза смеются над собеседником. Не отговаривай меня.
– Герт, – устало пояснила тихоня, – поверь мне, тебе не нужно ни говорить с ней, ни продолжать это знакомство. Рози очень хорошая кокетка, но это только работа. В жизни она совсем другая, тихая и спокойная, и у нее не настолько простая судьба, чтобы ты добавлял ей забот. В общем, я запрещаю.
– Эста, – герцог привлек сестру к себе и внимательно заглянул ей в глаза, – я тебя очень люблю и благодарен за то, что ты сделала. И я очень уважаю твое мнение. Но сейчас ты не права и не имеешь никакого права мне запрещать. И вообще, ну с чего ты взяла, что я собираюсь добавить ей забот? Неужели я похож на коварного соблазнителя?
– Я не об этом. – Эста узнала приближающиеся шаги и торопливо обняла брата, прижав голову к его груди. – Просто я тоже тебя люблю и не хочу, чтобы ты обманулся… или обманул других. Это очень больно.
– Эста, пора уходить. – В нишу проскользнула матушка Тмирна.
По пятам за ней следовал Алн, странно и чужеродно смотревшийся среди роскоши парадного зала в своем простом плаще. А за ними стоял Змей, и по его застывшему лицу и плотно сжатым губам нетрудно было понять, что граф чем-то сильно недоволен.
– Куда уходить? – Герцог сразу теснее прижал к себе сестру, склонил голову и заглянул ей в глаза. – Эста?!
– Она пока не знает. Мы едем в поместье Олтерна, – внимательно наблюдая из-под румяной маски за герцогом, мягко сообщила ему монахиня. – Кареты уже ждут.
– Я с вами, – мигом сориентировался Геверт, с досадой признавая, что поговорить с кокеткой сегодня ему уже не удастся.
Однако герцог твердо намеревался вернуться сюда в скором будущем.
– Нет, ваша светлость, – еще ласковее покачала головой странная женщина, которая так свободно распоряжалась его сестрой, – вы идете на портальную башню. Герцог Эфройский уже подписал для вас приказ и выделил охрану. Ваш отец в одной из западных крепостей, и вам будет проще увести его порталом. Возьмите вот эту бумагу, здесь кодовое слово-ключ. Его нужно прочесть заключенному три раза, твердо и внятно. Но лучше сначала привезти его в замок, дать успокаивающее зелье и предложить сесть и закрыть глаза. Тогда ему будет легче. Поторопитесь… все уже готово.
Побледневший герцог проглотил вставший в горле тяжелый ком, нежно прикоснулся губами к волосам снова опустившей вуаль сестры и, забрав бумаги, решительно прошел к выходу. Но возле Змея остановился, взглянул ему в глаза и тихо попросил:
– Присмотри за ней.
– Не волнуйся, – так же тихо и слегка суховато ответил граф, и Геверт, серьезно кивнув, торопливо направился в сторону ведущего к башне коридора.
А Дагорд, развернувшись, пошел впереди монашек к выходу, не желая пока их ни видеть, ни слышать. Особенно – Эсту. Хватило ему и того, что он успел рассмотреть. И того, что за эти мгновения почувствовал.
«Демон, – рычал он про себя, – ну вот за что мне это наказание? И хоть бы была она особенной красавицей, так нет! Правда, глаза хороши… когда рассмотришь. Но ведь я их почти не вижу! И лица не вижу, только изредка ужасную маску, которая, впрочем, почему-то не оттолкнула более чувствительного Герта».
В карету Змей садиться не захотел. Заявил, что и так засыпает на ходу, поэтому проедется по свежему воздуху. Воздух в действительности был свежим, пожалуй, даже чересчур. К полудню проворный северный ветерок натаскал тяжелых серых туч, накрыл небо над Датроном хмурым куполом, не предвещавшим ничего, кроме затяжной непогоды.
Олтерн, поджидавший их на крыльце, поколебался всего секунду, затем потребовал и себе коня, решив, что в случае дождя всегда сможет пересесть в карету.
Монахиня предлагала ему остаться в столице, лично проследить за подготовкой к торжественному ужину, который давал Лоурден в честь своего восхождения на трон, но герцог пояснил, что стража в его поместье имеет строгий приказ никого не пропускать в башню с заточенной там злоумышленницей. Даже короля или принца. Лишь он сам, после проверки тайных паролей, имел право подняться в ставшие темницей комнаты. Хотя пользовался этим правом крайне редко и только для того, чтобы спросить, нет ли у его драгоценной супруги желания наконец-то поведать ему некоторые, так и не выясненные дознавателями детали.
– Эста, – задумчиво поинтересовалась настоятельница, когда карета выбралась из переплетения столичных улиц и, набирая скорость, покатила по королевскому тракту на юг, – мне не показалось, что одному знатному мужчине нравится моя сестра?
– Эста, – задумчиво поинтересовалась настоятельница, когда карета выбралась из переплетения столичных улиц и, набирая скорость, покатила по королевскому тракту на юг, – мне не показалось, что одному знатному мужчине нравится моя сестра?
– Нет, – откинув вуаль, кротко ответила девушка, умело скрывая усмешку.
Уточнять, о ком именно идет речь, она и не подумала, матушка специально готовила ей ловушку, но такие простые задачки тихоня давно научилась решать почти мгновенно.
– Вот как, – сделала вид, что озадачена ее ответом Тмирна, – и чем, по-твоему, закончится это влечение?
– Представления не имею, – с удовольствием выговорила Эста давно готовый ответ, – я никогда не строю предположений.
– А мне известно, что этот человек получил разрешение на свободный выбор. – Вот теперь намек матушки стал более прозрачен, и тихоня невольно перевела дух.
Стало быть, речь идет все же о Герте, и тогда она может ответить чуть откровеннее. Но по-прежнему не заглядывая в будущее.
– Да, получил.
– Надеюсь, он постарается не ошибиться с выбором, – внезапно закончила разговор монахиня, и Эста снова невольно мягко улыбнулась.
Такое уж сердце у их строгой и придирчивой настоятельницы, что начинает болеть за каждую глупышку или кокетку, едва та выходит из ворот монастыря. Наверное, оттого, что слишком много сил и душевного тепла вкладывает матушка, чтобы отогреть и вылечить одинокие, искореженные и потерянные души пришедших к Тишине девочек и женщин.
– Я ему помогу, – теперь уже тихоня бросала загадку, ничуть не сомневаясь, что матушка так же легко найдет ответ.
– Надеюсь, – коротко усмехнулась та и подложила под щеку подушечку, показывая, что намерена подремать.
Эста тоже устроилась на сиденье поудобнее, до поместья добираться почти три часа, и можно обдумать все, что случилось за эти дни.
А также все, что не произошло, но вполне могло бы, хотя сестры Тишины и не любят пустых домыслов. И еще попытаться хоть немного представить себе предстоящее свидание с отцом. Несмотря на то что со дня знаменательной встречи с ним прошло почти двенадцать лет, тот день Эста помнит так отчетливо, словно это было несколько дней назад. Слишком часто вызывала в памяти и довольную полупьяную рожу в один миг ставшего чужим человека, и помертвелое лицо матери, и боль, которая резанула сердце безысходностью и невозможностью хоть что-то изменить. И все эти годы Эста тщательно скрывала свои истинные чувства к нему, видя, что они ранят и обижают мать.
А ее матушка так очевидно страдала от его хоть и невольного, но предательства, что не углядела, как при упоминании об отце каменеет лицо дочери. Заметила это настоятельница и несколько раз затевала с девушкой разговор на эту тему, рассказывая подобные случаи и призывая встать хоть на миг на его место. Однако юной сестре Тишины было трудно встать на место взрослого мужчины, и тайное сомнение в том, что можно забыть любимую жену и детей, не давало ей простить наказанного окончательно. Тогда Лэни просто отложила этот вопрос, занесла его в разряд тех, какие не хочется или неприятно обдумывать и вообще вспоминать. А вот теперь он вернулся, и хотя Лэни давно стала Эстой, повзрослела и давно поняла, что нельзя судить людей по собственным меркам, если не знаешь всех причин и обстоятельств их поступков, но представить себе, как первый раз взглянет в глаза отца, пока не могла.
– Твое сердце в клетке, – невесомо вздохнул вдруг Алн, и тихоня взглянула на него с искренним изумлением.
Ну да, как раз в этот момент она думала про то, что благодаря учителям и постоянным тренировкам отлично умеет владеть своим лицом и голосом и сумеет не выдать при первой встрече ни презрения, ни отчуждения. Но вот оставаться жить в родном замке, если придется все время ходить с такой невидимой маской на лице, вряд ли захочет.
– Так спокойнее, – попыталась она отшутиться, но полуэльф шутки не принял.
– Так легче, но можно просмотреть… главное.
– Алн, – не согласиться с ним Эста не могла, но обсуждать это не желала, – никто не знает, почему вы уходите из родных лесов, покидаете милую сердцу долину Эмаельгейл… это какая-то страшная тайна?
– Да, – не сразу ответил он, – все тайны сердца самые страшные. Особенно те, что хранят боль.
– Значит, вы уходите, когда случается что-либо тяжелое, чего вы не в силах перенести, – перевела его слова мгновенно «проснувшаяся» настоятельница. – Извини, мы не предполагали…
– Прости, – эхом отозвалась Эста, – я не хотела напоминать.
– Забыть невозможно, – качнул головой Алн, и белые волосы рассыпались по его груди, – если знаешь, что мог шагнуть по-другому.
– Ох, Святая Тишина, – горестно выдохнула Тмирна, – значит, и у вас бывают ошибки. А все говорят: мудрые, древние…
– Когда человек или эльф становится мудрым, – так же грустно произнес полукровка, – поздно совершать ошибки.
Он демонстративно надвинул на голову капюшон и отвернулся к окну, оставив монахинь в полной тишине искать в своих словах второй и третий смыслы, без которых, как всем известно, эльфы ничего не изрекают.
Хотя возможно, это заявляют те, кто не нашел и первого.
Глава 32
К тому времени, как небольшой отряд после тщательной проверки и соблюдения всех предписанных Олтерном правил въехал в ворота поместья, давно наступило время обеда, и Эста уже потихоньку сжевала несколько орешков и сушеных вишен, выданных им с Алном матушкой. Но тем не менее от горячего супа и порции жаркого определенно бы не отказалась, хотя и знала, что сначала Тмирна обязательно займется делом.
Не для того они столько тряслись в карете, чтобы сразу бежать к столу.
Башен у внушительного трехэтажного здания было не менее пяти, но Олтерн повел своих спутников к самой дальней, пристроенной к углу дома над крутым безлесным склоном высокого холма.
Змей рассмотрел это, шагая следом за Олтерном и монашками по узкой каменной лестнице, спиралью взбегающей наверх по внутренней стороне толстой стены. В круглой неприступной башне было несколько этажей, и преступница содержалась на третьем и четвертом.
А просторные помещения первого и второго, отделенные от лестницы чередой мощных колонн, занимали стражники. Внизу стоял длинный стол, и за ним человек шесть в форме заканчивали трапезу, выше было несколько лежанок и стульев для отдыха, перед входом стояли двое постовых.
Здесь проверка была еще кропотливее, но в конце концов начальник караула достал свой ключ, а Олтерн свой, и они одновременно отперли два замка.
– А как к ней входят каждый день, если ключ у вас? – едва оказавшись в первой комнате, любознательно поинтересовалась Тмирна.
– К ней никто не входит, – холодно отрезал Олтерн, – еду и чистую одежду сюда спускают через люк с пятого этажа, там еще один пост. А служанки ей не положено. Зато дают книги.
– Представляю, какая она образованная, – фыркнула, словно только для себя Эста, рассматривая слой пыли на полу, и громче добавила, – и грязная.
– Странно, – нахмурился герцог, – обычно Зоралда содержала свои помещения в чистоте.
– Я пойду первой, – непреклонно распорядилась настоятельница и ринулась вперед.
Змей устремился за ней и тут же с досадой обнаружил, что Эста сумела его обогнать. Ловить глупышку или хотя бы отодвигать с дороги граф поостерегся, памятуя об ее тайном арсенале, но отставать не пожелал и так и бежал по лестнице в спальню пленницы почти вплотную с легко летевшей по ступенькам монашкой.
– Святая Тишина, – обронила матушка, едва распахнув дверь, и в этот момент Дагорд умудрился протиснуться вперед.
И с первого взгляда понял, что именно так потрясло монахиню.
Существо, сидевшее за столом и с хрустом грызущее кость, никак нельзя было назвать женой герцога. Оно даже женщиной не могло быть, потому что вообще оказалось не человеком. Так сразу граф не смог определить, что за нечисть находится перед ним, потому что видел только серо-зеленую морду в обрамлении засаленных кружев чепца и когтистые лапы. Зато тотчас сообразил, что тварь эта опасная и ее лучше убить не медля, такие клыки и когти могут оказаться смертельно ядовитыми.
Змей решительно оттеснил монашек к двери и, достав длинный кинжал, крадучись, направился к столу, присматривая по пути, какой стул можно схватить и использовать вместо щита. Олтерн попытался было последовать за ним, но в него вцепилась настоятельница, успевшая перед этим что-то неслышно шепнуть ученице, немедленно двинувшейся вперед вслед за графом.
Однако, как вскоре выяснилось, у нечисти тоже был приготовлен свой собственный план. Тварь стремительно соскочила со стула и швырнула в Дагорда сначала костью, которую он ловко отбил в сторону, а потом чем-то блестящим. Змей резко ударил по летевшему в него предмету ребром левой ладони, раздался еле слышный хруст, и, едва расслышав его, Эста успела метнуться к графу и ухватить его за пояс.