– Где они сейчас? – выдавил я.
– А зачем тебе это знать? – насмешливо поинтересовался он. – Почему ты считаешь, что я должен открыть тебе эту тайну? Их невозможно разрубить на части – для этого они достаточно сильны. Нож способен лишь скользнуть по поверхности их кожи. К тому же, если ты расчленишь их, то расчленишь и нас. Если сожжешь их, то сожжешь и нас. Что бы они ни заставили нас испытать, сами они испытывают только малую часть этого, потому что их защищает возраст. Даже если ты уничтожишь всех нас до единого, ты доставишь им только небольшое беспокойство. Такое впечатление, что они не нуждаются даже в крови. Может, их разум находится в соединении с нашими мыслями? Возможно, та печаль, которую мы испытываем, то отчаяние и ужас перед судьбами мира, которые мучают нас, исходят от них, переносятся к нам из их снов? Нет, я не могу сказать тебе, где они. Во всяком случае до тех пор, пока не буду уверен в том, что мне все безразлично и что пришло нам время умереть.
– Где они? – повторил я.
– А почему ты думаешь, что я не утопил их глубоко в море? – вместо ответа спросил в свою очередь он. – Где они будут лежать, пока сама земля на гребне огромной волны не вознесет их к солнцу.
Я не ответил. Я молча наблюдал за ним, удивляясь его возбуждению, понимая его причину и одновременно опасаясь его.
– Почему ты думаешь, что я не спрятал их в самых глубинах земли, там, куда не долетают даже слабые отголоски жизни? Почему бы мне не оставить их лежать там в полной тишине и во мраке, совершенно не заботясь о том, что они сами об этом думают и что при этом испытывают?
Что я мог ему ответить? Я только молча продолжал смотреть на него. Он наконец успокоился, и на лице его появилось вдруг едва ли не доверчивое выражение.
– Расскажи мне, как они стали Матерью и Отцом? – попросил я.
– Зачем тебе?
– Тебе отлично известно зачем! Затем, что я хочу знать! Почему ты пришел в мою спальню, если не собирался ничего мне рассказывать?
– Ну и что из того, что я пришел? – с горечью вопросил он. – А что, если мне просто захотелось своими глазами увидеть римлянина? Мы умрем, и ты умрешь вместе с нами. Я просто любопытствовал, какие новые формы приобрела наша древняя магия и кто в конце концов нам теперь поклоняется. Светловолосые воины, живущие в северных лесах? Или древние египтяне, обитающие в расположенных глубоко под слоем песка склепах? Ведь мы не живем в греческих и римских храмах. И никогда не жили. И тем не менее они продолжают воспевать наш миф – единственный из всех мифов – и называют имена наших Отца и Матери…
– Меня все это совершенно не интересует, – сказал я, – и ты знаешь это. Мы с тобой очень похожи, ты и я. Я не собираюсь возвращаться обратно в северные леса и создавать для их обитателей расу новых богов. Но я пришел сюда, чтобы все узнать, и ты обязан рассказать мне!
– Хорошо. Ради того, чтобы ты понял всю тщетность и бесполезность расспросов, чтобы понял причину молчания Матери и Отца, я расскажу тебе все. Но запомни мои слова. Я могу погубить всех нас. Могу спалить в жарком пламени печи Отца и Мать. Однако мы обойдемся без долгих предисловий и высокопарных фраз. Мы наконец покончим с мифами, которые погибли в песках в тот день, когда Мать и Отец оказались беззащитными под лучами солнца. Я расскажу тебе обо всем, о чем говорится в свитках, оставленных нам Отцом и Матерью. Поставь свою свечу. И слушай.
10
Если бы ты смог прочесть написанное в этих свитках, то узнал бы, что в этом мире есть два существа – Акаша и Энкил, давным-давно пришедшие в Египет из другой, еще более древней, земли. Это произошло задолго до появления письменности, задолго до строительства первых пирамид, когда египтяне были еще каннибалами и поедали тела убитых врагов.
Акаша и Энкил отучили людей от страшных обычаев. Они поклонялись Великой Матери-земле и научили египтян сеять зерна в ее плодородное чрево и выращивать скот, чтобы получать от него мясо, молоко и шкуры.
Конечно же, они не были единственными учителями, скорее их можно назвать вождями тех людей, которые пришли вместе с ними из древних городов, названия которых давно забыты, а памятники навсегда исчезли в песках ливанских пустынь.
Как бы то ни было, они были щедрыми и благодетельными правителями, которыми руководило одно лишь стремление: делать людям добро, как желает того Великая Мать, Мать-кормилица, а потому во всех своих землях они всегда творили справедливый суд.
Возможно, со временем благодаря своей щедрости и добродетели они стали бы героями мифов, если бы не случилось то ужасное происшествие в доме царского управляющего. Все началось с проделок какого-то демона, учинившего в доме погром.
Это был самый обыкновенный демон, о каких во все времена и во всех землях ходит множество рассказов. Эти дьяволы поселяются в определенных местах и обитают там какое-то время. Иногда они проникают в тела невинных людей и заставляют их кричать и вопить ужасными голосами. Они могут заставить невинную девушку изрыгать проклятия и оскорбления и делать непристойные предложения тем, кто ее окружает. Тебе известны такого рода рассказы?
– Да, – кивнул я, – подобные истории можно услышать повсюду.
Я рассказал ему о том, как однажды такой демон овладел в Риме одной из весталок. С багровым от похотливого желания лицом она делала непристойные предложения стоявшим поблизости мужчинам, а потом потеряла сознание. Однако демона удалось каким-то образом изгнать.
– Мне кажется, – добавил я, – девушка просто была безумна. Она, если можно так выразиться, не подходила на роль весталки.
– Естественно, – с иронией откликнулся он. – Я и сам сделал бы такой же вывод, как, впрочем, и любой другой образованный и умный житель Александрии. Однако такие истории время от времени возникают, потом забываются, и на смену им приходят другие. Если они чем-то и замечательны, то только тем, что не оказывают никакого воздействия на ход событий человеческой жизни. Эти демоны нарушают порядок вещей в том или ином доме, доставляют беспокойство отдельным людям, а потом исчезают, о них забывают, и все вновь возвращается на круги своя.
– Да, именно так и происходит, – согласно кивнул я.
– Однако, как ты понимаешь, это происходило в Древнем Египте. В те времена люди в панике бежали от ударов грома и поедали тела мертвецов, чтобы завладеть их душами.
– Понимаю.
– И вот добрый царь Энкил решил, что сам вступит в переговоры с поселившимся в доме его управляющего демоном. Он сказал, что это существо находится вне гармонии с миром. Придворные маги умоляли его не делать этого, позволить им самим позаботиться обо всем и изгнать демона. Однако царь горел желанием творить добро. Он считал, что все в мире должно подчиняться добру и все силы должны следовать по одному божественному пути. Он хотел поговорить с демоном и попытаться направить его по пути, так сказать, всеобщего добра. И только в том случае, если ему не удастся сделать это, сказал Энкил, он даст согласие на изгнание демона.
И после этого вошел в дом своего управляющего, где вся мебель была перевернута, сосуды разбиты, а двери сорваны с петель. Он обратился к демону, предлагая ему побеседовать. Все остальные в ужасе убежали прочь.
Прошла целая ночь, прежде чем Энкил вышел из того дома. То, что он сказал, показалось всем очень странным.
«Эти демоны глупы и по-детски невинны, – говорил он своим магам, – однако я понаблюдал за их поведением и узнал, почему они неистовствуют. Их выводит из себя то, что они лишены тел и не могут чувствовать так, как мы. Они устраивают отвратительные оргии, потому что им неведомы пути любви и добра. Они способны управлять отдельными органами и частями тела, но не в силах завладеть человеком целиком, вот почему они стараются причинить зло плоти, которую не могут сделать своей. Пользуясь своими достаточно слабыми возможностями, они набрасываются на все, что им попадается, и заставляют людей дергаться и подпрыгивать. Страстное желание обрести плоть и служит причиной их гнева, являющегося лишь отражением их страданий».
Окончив свою благочестивую речь, он выразил желание вновь запереться в комнатах, где обитали демоны, чтобы узнать о них еще больше.
Однако на этот раз его решению воспротивилась его жена. Она заявила, что не позволит ему оставаться рядом с демонами. «Взгляни на себя в зеркало, – говорила она, – посмотри, как ты постарел всего за одну ночь, проведенную наедине с ними».
Однако ей не удалось переубедить царя, и тогда она осталась вместе с ним. Все, кто стоял снаружи, слышали в доме грохот падающих предметов и треск – они опасались, что вот-вот услышат, как вопят голосами злых духов царь и царица. Шум в доме был поистине страшным, и на стенах появились трещины.
В конце концов, все обратились в бегство, за исключением нескольких особо заинтересованных. Надо сказать, что эти оставшиеся люди с самого начала царствования Энкила были его противниками. Это были старые воины, которые водили египтян в походы на врагов, чтобы добыть человеческое мясо. Им не по душе была добродетельность царя, они не желали поклоняться Великой Матери, не хотели становиться земледельцами. В происшествии со злыми духами они усматривали не только еще одно проявление бессмысленной доброты царя, но и предоставленную им замечательную возможность поквитаться.
Когда наступила ночь, они тайком пробрались в захваченный демонами дом. Они не боялись духов, как не боятся их воры, грабящие гробницы фараонов. Их вера оказалась недостаточно сильной, чтобы победить жадность и зависть.
Обнаружив, что Энкил и Акаша находятся в комнате в окружении множества летающих призраков, они набросились на правителей и принялись колоть царя ножом снова и снова, так же как ваши сенаторы закололи Цезаря. А потом они пронзили ножами и единственную свидетельницу страшного преступления – жену царя.
«Что вы делаете? – кричал царь. – Разве вы не понимаете, что открыли духам путь в мое тело?»
Однако злодеи уже убежали, оставив царя и царицу истекать кровью, льющейся из бесчисленного множества нанесенных им ран.
Затем заговорщики подняли на ноги все население, крича о том, что царя и царицу убили духи. Они твердили, что царю следовало позволить своим магам бороться с демонами, как сделал бы это любой другой на его месте. Схватив факелы, все бросились к захваченному призраками дому, в котором наступила вдруг полная тишина.
Заговорщики требовали, чтобы маги вошли в дом, но те боялись.
«Тогда мы сами войдем туда и посмотрим, что там случилось», – заявили злодеи и распахнули двери.
На пороге стояли царь и царица. Они спокойно смотрели на заговорщиков, а на телах их не осталось даже следов от ран. Глаза их горели мрачным огнем, белая кожа излучала сияние, густые волосы блестели. Заговорщики в страхе бросились прочь, а царь и царица отпустили всех своих подданных и жрецов и вернулись обратно во дворец.
Хотя они никому ничего не рассказали, сами они знали, что с ними случилось.
В тот момент, когда они были на самом пороге смерти, через отверстия ран в их тела забрался демон. Как раз перед тем, как их сердца готовы были остановиться, он проник в их кровь. Возможно, именно ее он всегда искал, из-за нее так неистовствовал, яростно набрасываясь на свои жертвы. Однако до сих пор ему не удавалось нанести достаточное количество ран и обосноваться в кровяных сосудах, прежде чем жертва умрет. Но теперь он стал частью их крови, и она перестала быть кровью демона или кровью царя и царицы – это была некая комбинация человеческого и демонического начала, результатом которой стало появление совершенно новых существ.
От царя и царицы осталось лишь то, что смогла оживить кровь, куда она проникла и что требовалось ей самой. Для всего другого их тела умерли. Однако кровь текла через их мозг, через сердца, растекалась по коже. А потому они сохранили разум. Можно даже сказать, что сохранились их души – в том виде, в каком они могли обитать в по-прежнему живых органах. Почему и как это произошло, мы, однако, не знаем. Сама по себе кровь демона не обладала ни разумом, ни характером, однако она, несомненно, оказала огромное воздействие на разумы и характеры царя и царицы, потому что поток ее охватывал именно те органы, от которых эти качества зависели. Кроме того, демоническая кровь сделала их обладателями новых духовных возможностей – теперь царь и царица могли слышать мысли смертных, ощутить и понять то, что не дано было ощутить и понять смертным.
Иными словами, демоны отняли у них многое и многое дали взамен. Царь и царица стали совершенно другими существами. Они больше не могли принимать обычную пищу, не могли расти, иметь детей, не могли умереть. Однако все их чувства были так обострены, что это приводило их в ужас. А демон получил то, к чему всегда стремился: тело, в котором он мог обитать, возможность жить в мире людей, способность чувствовать.
Вскоре, однако, им пришлось сделать еще одно ужасное открытие: чтобы сохранить жизнь в мертвых телах, они должны обеспечивать питанием свою кровь. А единственное, что могло пойти ей на пользу, было вещество с тем же названием и с той же сутью – кровь. Поселившийся в них демон требовал все больше и больше крови, растекающейся по всем сосудам, по всем клеточкам тела и доставляющей ему такие невероятные ощущения, что этой крови ему всегда было мало.
Но самые удивительные, восторженные чувства он испытывал в момент насыщения, в момент своего обновления и величия. Он чувствовал, как умирает его жертва в ту секунду, когда он высасывает из нее кровь, останавливая ее сердце.
Царь и царица полностью оказались во власти демона. Они стали Теми, Кто Пьет Кровь. Никто не ведает, знал или не знал об их существовании демон, а если знал, то что именно? Но царю и царице было известно, что они во власти демона и что они не в силах от него избавиться, ибо если они сделают это, то немедленно погибнут – ведь тела их давно мертвы. Также они быстро убедились в том, что их тела, оживающие только благодаря демонической крови, растекающейся по их жилам, не способны выдерживать жар огня или солнечных лучей. С одной стороны, они походили на нежные белые цветы, которые могут сгореть до черноты в песках пустыни под палящими лучами солнца. С другой стороны, казалось, что кровь их настолько живая и подвижная, что способна закипеть от малейшего жара и уничтожить все ткани, которые наполнены ею.
Говорят, в те далекие времена они не выносили яркого света, – даже горящий поблизости костер заставлял их кожу дымиться.
Как бы то ни было, они перешли в совершенно иное состояние, полностью изменившее ход их мыслей, и теперь старались понять все, что по-иному видели и ощущали, уяснить для себя, что именно в этом новом для них состоянии может причинить им вред или как-то иначе повлиять на них.
Записи о том, что им удалось открыть, отсутствуют. Нет ни письменных источников, ни устных преданий о том, когда и как им впервые пришла в голову идея о передаче своей крови другим, или о том, каким образом можно это сделать. То есть нигде не сказано, что жертва должна находиться на грани жизни и смерти и что в противном случае переданная кровь не окажет своего действия.
Однако из устных рассказов нам известно, что царь и царица старались сохранить в тайне все, что с ними произошло, но их постоянные исчезновения в дневное время вызвали подозрения. Они не имели возможности присутствовать на религиозных церемониях.
Прежде чем принимать наиболее серьезные решения, они вынуждены были обращаться к народу с просьбой провести обряды поклонения Великой Матери при свете луны.
Только они не в силах были защитить себя от тех самых заговорщиков, которые по-прежнему не могли понять, каким образом царской чете удалось выжить, и искали новые пути, чтобы расправиться с царем и царицей. Несмотря на все предпринятые меры предосторожности, заговорщики все же напали на них и были потрясены той силой, с которой царь и царица дали им отпор, но еще больше были поражены тем, что раны, которые им все же удалось нанести, чудесным образом мгновенно исчезали. Они, например, отсекли царю руку, но он приставил ее обратно к плечу, и она приросла, как будто ничего не случилось. В конце концов злодеи в страхе убежали.
В результате всех этих событий тайна царя и царицы стала известна не только заговорщикам, но и жрецам.
Теперь уже никто не хотел убивать царя и царицу, напротив, их хотели пленить и выведать секрет бессмертия. Злодеи даже пытались напиться их крови, но поначалу им это никак не удавалось сделать.
Те же, кто все-таки испил их крови, не будучи на грани жизни и смерти, стали своего рода гибридами – наполовину людьми, наполовину богами, – и в конце концов всех их ждала ужасная смерть. Однако некоторые все же добились успеха. Возможно, они сначала опустошали свои сосуды. Никаких письменных свидетельств об этом не существует, однако в последующие века такой способ добывания божественной крови всегда оправдывал себя.
Кроме того, Мать и Отец, по-видимому, тоже создавали себе последователей. Быть может, от ощущения одиночества или из страха они открывали свой секрет тем, кто обладал добрым нравом и завоевал их доверие. Достоверно, опять же, мы этого не знаем. Как бы то ни было, появились Те, Кто Пьет Кровь, и стал известен способ их создания.
Древние папирусы говорят нам, что Мать и Отец в конце концов нашли утешение в своем несчастье. Они предпочли считать, что в случившемся с ними есть определенный смысл, и верили, что обретенные ими необыкновенные качества могут послужить добродетели. Ведь сама Великая Мать позволила этому произойти.
Следовательно, думали они, необходимо освятить и сохранить то, что было свершено магией, в противном случае Египет превратится в страну демонов-кровососов, которые разделят мир на Тех, Кто Пьет Кровь, и тех, кто рожден лишь затем, чтобы ее давать. Появится тирания, с которой не смогут справиться смертные.
И тогда царь и царица избрали путь священных ритуалов и мифов. Они провозгласили себя воплощением растущей и убывающей луны, а то, что они пили кровь, по их словам, было предписано богом, который через них получал жертвенную кровь. Они использовали божественные способности лишь для того, чтобы предугадывать события, предсказывать ход вещей и вершить суд, и заявляли, что пьют жертвенную кровь во имя бога, ибо в противном случае она без всякой пользы будет стекать с алтаря. Они облекали себя властью и окружали символикой, священными обрядами, которые не должны были становиться общеизвестными. А потому они перестали являться народу и скрылись в храмах, где поклоняться им было позволено только тем, кто приносил им кровь. Они принимали лишь самые щедрые жертвы, которые обычно приносились во имя плодородия земли и всеобщего блага.