Гном наклонился ко мне и сказал на ухо.
— Лучше не рассказывай никому, что говоришь на гномьем языке, может возникнуть куча проблем, разговаривай со мной на шаморском.
Я удивлённо кивнул головой.
Уже вечером, когда я перетащил одну из скамей в кузню и лёг спать на столь непривычную кровать, я стал думать, почему вообще пошёл в подмастерья. Ведь я теперь почти барон и могу просто ничего не делать, денег у барона хоть и мало, но на жизнь хватит. Уже засыпая, я так и не смог ответить на этот вопрос. Что-то внутри меня просто влекло меня к кузне, помимо моей воли.
— Максимильян, — разбудил меня голос барона, — почему ты отказываешься спать в комнате, которую я тебе выделил?
Открыв глаза я увидел барона, недовольно на меня смотревшего.
— Господин барон, — ответил я быстро, — мне тут нравится, нравится запах металла, угля. Да и тепло тут ночью.
Не отвечать же барону, что в замке полно крыс и клопов, даже кровать, которую мне принесли из запасов самого барона и застелили не первой свежести простынями, кишела этими кровососами. Не привыкший к ним, я тогда так и не смог заснуть, решив на лето поселиться в кузне.
— Ну, хорошо, — ответил барон, довольно улыбаясь, — вставай, сейчас начнём занятия, а потом я с Граном поеду в лес, на охоту. Может быть, подстрелим пару птиц.
С момента моего появления в замке прошло три недели и у меня уже сложилось чёткое расписание: подъём, разминка, лёгкий завтрак, растопка кузни и наведение порядка в ней к приходу мастера Дарина, затем занятия с бароном в бое на мечах, обед и весь оставшийся день работа в кузне.
Нужно сказать, что учитель из барона оказался плохой, всё-таки старость брала своё. Некогда крепкий и сильный рыцарь сейчас с трудом мог показывать мне какие-либо приёмы, а уж вступать со мной в спарринг ему было вовсе не под силу. Мои крестьянские удары наотмашь просто выбивали у него из рук тренировочный меч.
Мне приходилось всё время вести бой с собственной тенью, так как больше было не с кем, ведь всё население замка состояло из двух стариков, двух женщин и гнома. Женщины, кстати, после того, как я стал наследником, относились ко мне разному: Марта восприняла это как дар Единого, а Герда увидела в этом покушение на её привилегии как любовницы барона. Ведь если барон умрёт, она всё потеряет. Так что хоть в открытую она мне улыбалась, то за моей спиной постоянно твердила, что я какой-то странный — сплю в кузне вместо того, чтобы спать в доме, как все нормальные люди, не молюсь на Единого Бога, не делаю рукой круг, отгоняя злых духов, умываюсь по пять раз на день, и, страшно сказать, каждый день полностью моюсь.
На тему всего остального я особо не заморачивался, но одну молитву выучить пришлось, так как барон сказал, что тот, кто не молится, сразу попадает под подозрение, как сообщник Неназываемых. Теперь, за общим ужином, я показательно для всех молился перед едой, хотя на самом деле просто бормотал набор слов.
Если тренировки с бароном проходили у меня ни шатко ни валко, то мои дела как подмастерья шли в гору. Дарин, как и пообещал, гонял меня как проклятого, заставляя делать всю чёрную работу по кузне, да так, что каждое утро для меня было настоящим подвигом просто заставить себя подняться. Правда, я смог опять удивить своего учителя, когда в очередной раз продемонстрировал дедушкины знания о металле. Практики мне не хватало, но знаний было хоть отбавляй.
— Слушай, Макс, — обратился ко мне гном на прошлой неделе, — откуда ты всё это знаешь? Я же вижу, что опыта у тебя никакого, ты даже по металлу не можешь ударить как следует. Я первый раз сталкиваюсь с таким, чтобы у кузнеца с полным отсутствием опыта были такие знания металла, техник его ковки и обработки.
— Тут всё просто, — честно ответил мастеру, к которому я привязывался с каждым днём всё больше, — дедушка у меня кузнец, и прадед был кузнецом, и его отец и дед были кузнецами, а также их отцы и деды. В общем, я и отец единственные в роду, кто не работает с металлом.
Гном недовольно потряс бородой.
— Непорядок это. Нельзя прерывать знания поколений. Я бы с удовольствием поговорил с твоим дедом, по тебе вижу, великой силы кузнец. Никогда не думал, что скажу такое про человека, но чувствую, с гномьем сердцем он был рождён. Так знать и понимать металл может только Подгорное племя.
— Понимаете, мастер Дарин, я не помню, где он и что с ним случилось, — ответил я, поддерживая свою легенду о потере памяти, — у меня только обрывки воспоминаний да знание кузнечного дела остались.
Гном промолчал, но теперь в свободное время выпытывал у меня всё, что я знал о металле. Я рассказывал, что помнил, кроме современных техник и приёмов металлургии, оставляя их в секрете. Иногда, если невозможно было что-то объяснить гному без раскрытия тайны, я делал смущённое лицо и говорил, что не помню. Но всё равно гном был увлечён моими рассказами и всё жадно впитывал в себя, было видно, что кое-что из того, что я рассказывал, являлось для него откровением.
Так прошли два месяца моей новой жизни, и когда начался последний месяц лета называемый тут раднем, в замок пришла беда, круто изменившая как мою жизнь, так и жизнь в замке.
Тогда, в первый день недели, по заведённому порядку барон с Граном уехали на охоту. День прошёл как обычно, и только к вечеру, когда барон уже должен был вернуться, все забеспокоились. Заволновался и я, так как не в обычае барона было слишком удаляться от замка, а уж тем более оставаться где-либо на ночь.
Когда барон не появился и после заката солнца, все забили тревогу. Я и гном собрались и отправились на поиски.
Барона и Грана мы нашли через два часа: маршрут охоты был нам известен, и барон всегда ездил только по нему. Повторяя его путь, мы наткнулись на лежащие тела. Оба были раздеты догола, в груди каждого торчал обломок стрелы — их оперения убийцы забрали с собой. Всё выглядело как нападение разбойников, ограбивших беззащитных господ.
Сомнения внёс Дарин, когда вырезал наконечник из тела верного слуги барона. Посмотрев на него, он сплюнул.
— Работа Фарна, лучшего кузнеца герцога.
Я спросил его:
— Может, поехать к королю, чтобы он наказал герцога, подославшего убийц?
Гном отрицательно покачал головой и выбросил наконечник.
— Толку-то. Стрела к убийцам могла попасть откуда угодно, а обвинить такого влиятельного человека несовершеннолетнему ребёнку никто не позволит. Был бы ты на три года старше, то мог бы вызвать его на дуэль, правда, тебя бы убили за несколько секунд. Даже если бы герцог не выставил против себя своего вассала, а сражался сам, то всё равно твои шансы были бы невелики. В молодости он был лучшем дуэлянтом короля, оказывал ему услуги по устранению конкурентов. Я видел, как ты фехтуешь, скажу тебе откровенно: герцог скорее умрёт от смеха, чем от твоего меча.
Я удручённо промолчал.
Барона и слугу похоронили рядом, так как деревенское кладбище было общим, а семейного склепа у барона просто не было.
Как бы я не относился к барону, но и у меня выступили слёзы, когда крестьяне закапывали гроб с телом барона. Я видел, что многие из них выжидающе смотрели на меня, видимо, хотели, чтобы я сказал хоть что-нибудь об их дальнейшей судьбе. Но я хранил молчание. Теперь, после гибели барона, я потерял единственного человека который мог меня защитить, и остался один на один с проблемами, которые принесла эта смерть.
Вернувшись в замок, я не стал заселяться в комнату барона, а по-прежнему остался спать в кузне, мне нужно было многое обдумать.
Лёжа ночами без малейших признаков сна, я думал и всё чаще мне приходила мысль поехать к герцогу Наригу и продать ему всё, что мне завещал барон. На вырученные средства уехать и искать магов, до тех пор, пока не найду или не кончатся деньги. Тихий голос внутри меня постоянно нудил: кто тебе эти люди вообще? Зачем умножать свои проблемы? Продай всё и ищи магов, ведь ты так скучаешь по маме, папе, дому.
Я всё больше и больше склонялся к этой мысли, и однажды решил, что завтра с утра поеду в деревню и скажу жителям, что продаю всё герцогу. А потом, как вернусь в замок, скажу об этом всем остальным.
Утром я оделся в одежду, перешитую мне Мартой из старого платья барона, и пошёл в деревню.
Подходя к ней, я увидел страшную картину: двое солдат тащили молодую — чуть старше меня — девушку за ворота деревни, а третий вытаскивал копьё из тела деревенского парня, который бросился её защищать.
Я стоял и слушал крики девушки, сначала не понимая, что всё увиденное мной — это не сон, а действительность. Возникшее было желание сбежать, как будто ничего не произошло, исчезло, как только я увидел, что меня заметили из деревни. Несколько глаз неотрывно смотрели за тем, что я буду делать. Я понял, что если сейчас отступлю, то никогда больше не смогу уважать себя.
Приняв решение, я пошёл наперерез солдатам, которые уже перегнули девушку через забор и закинули ей подол на голову. Девушка уже не кричала, а тяжело всхлипывала, один из солдат снял штаны.
— Так не пойдёт ребята, — сказал я, через силу уняв дрожь в коленках и сделав невозмутимое лицо.
Солдаты недоумённо оглянулись на меня, видимо не понимая, чего от них хочет этот молокосос в пышных одеждах.
— Тебе чего, сопляк? — произнёс тот из них, что был без штанов.
— Ну, во-первых, не сопляк, а владелец этой деревни и замка, барон Максимильян, а во-вторых, как я уже сказал, так не пойдёт, — цедя слова и смотря на них так же, как смотрела моя мама на раздавленного таракана.
Мой тон и взгляд смутили их, они поняли, что перед ними дворянин. Не отпуская девушку, они повернулись ко мне.
— А что не так? — спросил один из солдат.
— Очень просто, — ответил я, полностью успокоившись, всё-таки веками вбиваемое плетьми почтение к дворянам давало мне преимущество. — Вот например, это копьё чьё? — спросил я, показывая на окровавленное копьё того, кто заколол парня.
— Моё, — не понимая, к чему я клоню, ответил солдат.
— А что будет, если я прикажу своему слуге сломать его и он не заплатит тебе за него деньги? — спросил я солдата.
Солдаты нервно оглянулись по сторонам, одно дело убивать деревенских увальней, а другое попасть в руки слугам этого странного сопляка.
— Ну, мне придётся оплатить стоимость копья своему господину, за свои деньги купить новое, да и плетей добавят за это, — запинаясь, ответил копьеносец.
Я внутренне засмеялся, они заглотнули наживку. Внешне же остался невозмутим и, сделав недоумённое лицо, спросил:
— Тогда я по-прежнему не понимаю. Вы приходите на мою землю, хватаете моё добро, — я показал пальцем сначала на убитого парня, а потом на притихшую девушку которая вслушивалась в наш разговор, — портите его, не платите денег и ещё оскорбляете при этом дворянина?
Услышав разговор об испорченной вещи, наёмники вылупились на меня, теперь разговор об возмещении убытков до них дошёл. Всё было справедливо: испортил чужой товар или вещь — плати. До них также дошло, что эти деревенские люди для меня не более чем вещи. Их начало немного потряхивать, дело могло обернуться весьма плачевно: никто не будет защищать людей, портящих чужое имущество, да ещё и эти мои намёки на слуг, которые могли появиться неизвестно откуда.
— М-мы н-не з-знали, господин, — заблеял один из них, положив конец ступору. — Простите, мы не знали, что они ваши люди. Нам просто разрешили развлекаться в этой деревне.
Я внутренне вздрогнул.
— Интересно кто отдал такой глупый приказ? Наверное, какой-то ваш недруг решивший вас подставить?
Солдаты упали на колени и запричитали.
— Да, господин. Мы чувствовали, что дело не чисто, но он уверял нас, что никто эту деревню не защищает, и всё будет просто.
— И как его зовут, заявившего вам такое? — поинтересовался я.
— Барон Шаклю, — ответили солдаты. — Он ведь благородный, как и вы, господин, поэтому мы и поверили, олухи такие.
Моё сердце стало биться сильнее, когда я услышал имя того подростка, которому Гран прострелил ногу.
— Значит, слушайте меня, — решил я закругляться с представлением. — За эту, — ткнул я пальцем в сидящую на земле девушку, которая самостоятельно слезла с забора и теперь, опустив подол, сидела на земле, — вы мне ничего не должны, так как она не порченая, но вот за того, — мой палец указал на лежащий на земле труп, над которым уже стали виться мухи, — вам придётся мне заплатить. Это была хорошая вещь, приносившая мне доход, теперь я буду нести убытки из-за его отсутствия. Или, может, вы хотите вместо него таскать мне всю зиму дрова для замка?
Солдаты нервно затрясли головами в знак несогласия.
— Ну, тогда заплатите за него 5 кесариев, и мы расстанемся добрыми друзьями, — закончил я.
— Господин, — вскричали солдаты, падая перед моими сапогами, — это огромные деньги, мы за один месяц втроем столько не зарабатываем.
— Ну что ж, тогда придётся вам таскать дрова из леса, — скучающе произнёс я, глядя на свои ногти правой руки.
— Господин, у нас только три кесария и 10 сестерциев, — завопили солдаты, выворачивая наизнанку свои кошели.
— Простить вас, что ли… — сделал я задумчивый взгляд.
Солдаты радостно закричали:
— Да, конечно, такой благородный господин, как вы, должен нас простить!
— Ну хорошо, уговорили, — ответил я солдатам через минуту раздумий, — Придётся довольствоваться тем, что у вас есть.
Солдаты радостно, пока я не передумал, протянули мне все свои деньги. Затем, кланяясь, попятились к дороге.
— Да, кстати, парни, — обратился я к ним. Солдаты напряглись. — Если захотите развлечься, или друзья захотят, обращайтесь ко мне, не стесняйтесь. За указанную цену с одного человека я позволю вам делать, что захотите, — улыбнулся я им улыбкой капиталиста с плаката времён Советского Союза.
Солдаты облегчённо выдохнули и, продолжая отступать, вразнобой заявляли, что они, пожалуй, воздержатся от посещения моей деревни.
Когда солдаты скрылись за поворотом, я дал волю своим чувствам и возбуждению, что копилось во мне всё это время. Руки и ноги у меня дрожали от страха, а челюсть нервно тряслась. Не выдержав напряжения, я осел на землю и стал смеяться как сумасшедший, повторяя.
— Идиот, вот идиот. Да они бы меня…
Девушка, сидевшая неподалёку, видя мой припадок, решила, видимо, что неизвестно, что было бы хуже: солдатское насилие или то, что с ней может сделать этот припадочный господин. Её испуганный взгляд в конце концов и привёл меня в чувство.
Сделав серьёзный вид, я встал, отряхнулся от пыли и приказал:
— Вставай, пошли за мной.
Девушка безропотно подчинилась. Навстречу нам выбежала вся деревня, вид был у всех встревоженный и они испуганно смотрели на меня. Среди всеобщей тишины раздался женский крик, мать убитого бросилась к его телу.
— Кто староста? — спокойно произнёс я.
Ко мне бочком выдвинулся низенький мужичёк.
— Приведите ко мне мать погибшего и родителей девушки, — приказал я.
Родители девушки подошли сразу, а мать парня оторвали от тела сына и силой привели ко мне.
Я достал из кошелька деньги солдат и отдал один кесарий родителем девушки, а все остальное — матери погибшего. Родители девушки недоверчиво смотрели то меня, то на монету.
«Похоже, слишком большая плата всего лишь за испуг, — подумал я. — Наверное, здесь в порядке вещей, что девушек насилуют. Людям в диковину, что на этом ещё и бабло можно срубить».
— Староста, — обратился я к мужику, — если ещё нападут — первым делом шли гонца ко мне. В любое время суток, понятно?
Староста испуганно закивал головой.
— Но если побеспокоишь понапрасну — повешу, — скучающим тоном добавил я.
Староста ещё больше побледнел, а народ от меня отодвинулся. Под их взглядами я пошёл обратно в замок, всё ещё не веря в то, что всё закончилось.
Теперь, когда я волей-неволей взял на себя обязательства защиты деревни, моё первое решение — продать всё и уехать — испарилось без следа. Если я так сделаю, то буду трусом в собственных глазах — чётко понял я. Нужно было приступить к разбору дел оставшихся от барона.
Зайдя в замок и поймав странный взгляд мастера Дарина, я усмехнулся и приветственно помахал ему рукой. Гном, хмыкнув, вернулся к работе, я же отправился в кабинет барона, по пути приказав Марте подать мне туда завтрак.
Сев за стол, я вытащил все книги барона и стал их разбирать, отделяя бухгалтерские книги от макулатуры в виде рыцарских романов. В столе барона бардак был конкретный, и сортировкой мне пришлось заниматься больше получаса. Когда Марта принесла завтрак, я быстро перекусил и, отослав её, принялся за дальнейшую работу.
Сдвинув всё ненужное в угол, я положил на стол четыре толстых книги с цифрами и, взяв в руки чистый пергамент, обмакнул в чернильницу перо — нужно было набросать план действий на ближайшее время. Через десять минут краткий, но ёмкий план был готов, и я сидел, размышляя, что бы ещё в него добавить:
— Обеспечить стабильный доход и уменьшить расходы замка;
— Разобраться с деревней;
— Найти учителя для тренировок;
— Кузня;
— Местные порядки, правила, устройство.
Добавлять пока было нечего, поэтому я, подвинув к себе бухгалтерские книги, начал осуществлять пункт номер 1. Глядя на колонки цифр, которые путались между собой даже на отдельно взятой странице, я понял, что барон и сам не очень-то понимал, куда у него расходуются деньги и сколько откуда приходит. С этим нужно было разбираться. Взяв одну из книг рыцарского романа, я перевернул её, и поскольку текст был написан только на одной стороне листов, то я сделал из неё гроссбух, в который начал записывать все понятные для меня доходы и расходы.