– Ничего особенного, – поднялся Славка. – Маленькая рекогносцировка. Если вам не нравится…
– Оставим это в качестве эксперимента, – сдался учитель. – Вы тут как Ватикан сидите.
– Скорее, как инквизиция, – подал голос Фил.
– Инквизиция была в белом, а вы в черном, – не согласился историк.
Соня не заметила, как повернула голову. Тихон смотрел на нее. Она вновь покраснела. С этим надо было что-то делать.
– Можно мне? – подняла она руку. – Защита проекта!
– Начинай, Сладкова, – разрешил учитель.
Тихон Гладкий оказался неглупым человеком. Он почувствовал – да ему это и ясно давали понять, – что все настроены против него, поэтому ни к кому не лез ни с расспросами, ни с рассказами. Все так же сидел один за последней партой.
Строй Ватикана замкнулся, приняв в себя Славку. Он неожиданно отсел от Ленки на первый ряд и теперь являл классу свою ровную спину.
Соня разрывалась между решением класса и жалостью. Катрин была права: надо было сначала познакомиться, а потом выносить решение. А еще больше оказался прав Герка: все это было до чертиков интересно.
Перемена десять минут. За это время надо было многое обсудить.
– Падалкин, я считаю, ты был неправ, отказав Соне в помощи, – быстро говорил Тырин, оглядывая собравшихся.
Все согласно кивали. Новенький все так и сидел на своем месте, с любопытством глядя на столпившихся в отдалении одиннадцатиклассников – кто стоял, кто присел на парту, кто принес себе стул.
– У меня была готова работа с Кудрей. – Димочка оказался сидящим рядом с Тамарой. Лицо его тут же окаменело, говорил он сквозь сжатые зубы.
– А Соня осталась без оппонента и получила четверку. Я думаю, этот вопрос можно было как-то решить.
– Я просила, он отказался, – поддакнула Соня.
Ее смущали насмешливые взгляды новенького. От них хотелось спрятаться, защититься.
– Дима? – отфутболил мячик обсуждения на Падалкина Тырин.
– Я… – начал, приподнимаясь, Димочка, но не договорил.
– А хотите, я помогу? – вдруг подал голос новенький. – Мне теперь тоже надо писать проект. Понадобится оппонент.
Все глаза посмотрели на Славку. О! Это, без сомнения, был его звездный час.
– Извини, но ты пока не являешься членом нашего коллектива, – холодно произнес он, – и мы обойдемся без твоей помощи.
Тихон прищурился, а потом губы его вдруг расплылись в довольной ухмылке. Но увидела это только Соня. Потому что она вновь повернулась к нему. Одна. Остальные – кто куда, но не на новенького.
– Как же общая картина успеваемости класса?
А Гладкий оказался не дурак в риторических спорах. Видать, не только по физике выигрывал олимпиады.
– Я думаю, с твоим появлением она не ухудшится.
Тырину хотелось завершить разговор. Но сделать это грубо – значит, показать свою слабость. Поэтому он выжидающе смотрел на собеседника. Смотрел тяжело. В отличие от Тихона. Происходящее его развлекало.
– На проекте должно быть два человека, и взять мне оппонента негде, кроме как в нашем классе.
«Нашем!»
Соня сама не заметила, как снова глянула на Гладкого, как стала кивать. Новенький был прав. И класс был действительно общий. Тихона – тоже.
– Я поговорю с учителем. Он разрешит тебе самостоятельную защиту.
Мысленно Соня зааплодировала. Все-таки Тырин – это Тырин! Не зря он столько лет считается главным. Одиннадцатый класс улыбался, довольный ответом вожака.
Новенький откинулся на спинку стула, давая понять, что вопросов у него больше нет.
Соня закрыла глаза. Как она сейчас легко могла представить его. Улыбку, поворот головы, расслабленную позу.
– И если можно, мы закончим наше обсуждение без тебя. – В тишине голос Славки звенел.
– Хорошо, – легко согласился новенький.
Соня сдержалась, чтобы не посмотреть ему вслед. Этот парень ей все больше и больше нравился. Хуже того – она чувствовала, что он сильнее всех присутствующих.
– Дима, на тебе исправление Сониной четверки, – произнес Тырин, как будто его и не прерывали. – Дальше…
– А мальчик-то ничего, – перебила его Катрин.
– Мы решили! – напомнил Славка. – Хотя бы на первых порах.
– Это даже будет интересно, – со вздохом произнес Гера и прикрыл свои небесно-голубые глаза.
Тырин сжал губы. Хочет спросить, что такого интересного увидел в этой ситуации Бородин. Но говорить об этом дальше – рождать ненужное любопытство. Поэтому лишнее это все, лишнее. Не надо вопросов – не будет и ответов.
– Теперь физика. Федя, Ваня, что с докладом?
– Перенесли на следующую неделю.
Долговязый, улыбчивый Ванька, когда молчал, имел вид инопланетного существа. Когда начинал говорить, сходство с инопланетянином усиливалось. Сильно гнусавил, да еще картавил. Очень неловкий в движениях, обожал играть в баскетбол, мог днями пропадать в спортивном зале, постоянно высчитывая траектории полета мяча, вероятности выигрыша и последствия своих проигрышей.
– Мы проводим длительный эксперимент. К его завершению доклад будет готов.
Стоящий рядом Федя согласно кивал. Выглядел он как человек, слушающий музыку в наушниках. Плеера у него не было. Музыку он слушал просто так. В голове.
– Хорошо. Осталось решить с газетой. Тамара, на тебе выпуск. Падалкин, фотки. Фил, верстка. Материалы все готовы?
Дима окаменел лицом. Теперь он смотрел на Томку взглядом обиженного питона. «Вы слышите меня, бандерлоги?» – «Да, Каа!»
– Тогда – все, – развел руками Славка. – Какие еще есть вопросы?
Катрин откинулась на руках и, запрокинув голову, пропела:
– Ни-ка-ких!
Гера загадочно улыбался.
Макс подмигнул Феде, тот кивнул Ваньке, и троица бесшумно скрылась за дверью.
– Тома! – тихо позвал Дима.
Народ как по команде загремел стульями, поднимаясь, с шумом начал двигать столы, шипеть молниями рюкзаков.
– У нас сейчас что? – нарочито громко спросила Катрин.
– Биология. – Соня подхватила свою сумку, проверила, лежит ли внутри планшетник, – книги Бунина у нее не было, она качала текст из Интернета.
Дима что-то негромко говорил Томке, сильно клоня свою кудрявую голову. Фил сидел на первой парте, подбрасывал в ладони маленький мячик. Соня решила Томку не ждать. И специально, чтобы не идти мимо парты новенького, она сделала крюк через дальний проход.
– Хочешь, я с тобой защиту сделаю? – вдруг предложил Фил, роняя мячик.
Соня ногой остановила мяч и покачала головой.
Нет, нет, не Фил и не сейчас. Она словно чего-то ждала… Чего?
И не того она ждала, что на большой перемене ей устроил Тырин.
– Что у тебя с Димой? – задержал ее в столовой Славка.
– Ничего, – выдернула свой локоть из цепких пальчиков Соня.
– Почему он отказался тебе помогать?
– У него спроси! Я приперлась, как дура, а он меня послал. Не нужны ему девушки. Он с Филом очень хорошо себя чувствует.
– Не торопись. – Славка доверительно склонился ближе к Соне. – Дима без твоей помощи не справится. И… по поводу новенького… не забывай – мы приняли решение все вместе.
– Помню! – Соня тоже качнулась, делая расстояние между ними еще больше.
– Не иди против всех. Ты можешь остаться одна.
Соня молчала. От Славкиных речей веяло холодом.
– Если захочешь с ним общаться и помогать, давай вынесем это на обсуждение.
– Почему ты против того, чтобы он стал одним из нас?
– Не думаю, что у него это получится.
– А если попробовать?
– А если не получится? Мы рискуем потерять все.
Зазвенел звонок. В столовой появились баскетболисты. Макс был мрачен.
– Какой счет? – крикнул ему Славка, проходя мимо.
– Двадцать пять – двадцать семь.
– Мы сделали его! – радостно гикнул Федя.
Соня успела забыть о Тырине, но он вдруг вынырнул из небытия, заботливо помогая ей нести стакан на мойку.
– И еще… у меня к тебе просьба.
– Все к Кудре, – замотала головой Соня.
Тырин внимательно проследил, как Соня ставит тарелку на стол с грязной посудой, словно это для него было очень важно.
– А ты знаешь, что Падалкин поругался с Томочкой? – сообщил Славка, когда Соня уже почти прошла мимо него.
– Причем давно, – буркнула Соня, вспоминая, что не видела свою лучшую подружку на завтраке. Где-то она потерялась среди разговоров и плясок вокруг Падалкина.
– На прошлой перемене. И знаешь, что сказал Падалкин?
– Что пойдет и повесится.
– Что не даст фотографии для газеты.
Соня остановилась:
– Это надо обсудить вместе со всеми.
– Не надо. – Славка наконец сменил позу задумчивого мыслителя – стоит, ноги переплетены, руки переплетены, голова склонена к плечу – на более расслабленную и пошел за Соней. – Очень тонкий момент. Не стоит на эту тему так уж шуметь. Тамарка отказалась с Димочкой встретиться, он отказался давать фотографии. Я хочу тебя попросить.
Соня замерла. Внутри словно холодные иголочки прокатились по стеклу – стало зябко и тревожно. Что-то должно сейчас произойти… что-то непоправимое.
Соня замерла. Внутри словно холодные иголочки прокатились по стеклу – стало зябко и тревожно. Что-то должно сейчас произойти… что-то непоправимое.
– Газету делать надо. Фотки нужны.
– Я поговорю.
– Они в компе Падалкина. Папка на рабочем столе.
– И чего?
– Зайди к нему в гости.
Соня отпрянула:
– Да пошел ты!
Славка притворно вздохнул:
– А я предупреждал, что появление новенького все испортит. Тебе он нравится. И ты уже не с нами. Что ж, это твой выбор.
И ушел. Соня проследила, чтобы рот у нее был закрыт. В голове одна мысль больно зацепилась за другую. Зазвенел колокольчик тревоги. И тут же спасительно булькнуло: верстать будет Фил, они с Димкой друзья. Может, у него попросить? Вот уж кто наверняка имеет доступ к компу приятеля.
– Послезавтра урок биологии пройдет на улице, – сообщила биологичка.
– Идет углубленный курс? – спросила Катрин, собирающаяся на филологический, а потому обходящая стороной все эти тычинки и пестики.
– Идут все. Подышите воздухом. И оденьтесь во что-нибудь удобное. Чтобы не жалко было испачкать.
Соня глянула на новенького. Он все так и ходил в светлых брюках и пиджаке, не торопясь менять цвет одежд. И снова как напоминание – фотографии, комп, Падалкин… Какой это выбор она успела сделать?
Отправила через проход подружке записку: «Томка, не будь врединой! Нам нужны фотки».
«Да пошел он, зануда!» – вернулся короткий ответ. Миленько так все… Только при чем здесь она?
– Ну, хорошо, тебе помощь не нужна, – услышала Соня у себя над головой. – А как насчет того, чтобы помочь мне?
– В смысле?
Увидев так близко новенького, Соня растерялась. Она закопалась на перемене, никак не могла собрать тетради, собрать мысли. И вот – все ушли, только на первой парте еще шебуршился Падалкин.
– Мне нужен оппонент на историю, – медленно произнес новенький. – Проект. Помнишь?
– Я не могу, – попятилась Соня. – Я уже договорилась с Димкой.
– Я не предлагаю тебе отказаться от своего оппонента, я прошу тебя помочь мне.
Соня отступала, Тихон шел на нее. Протянул руку. Вот-вот коснется.
– Эй!
Окрик, вспышка, щелчок затвора.
Дима опустил поднятую руку. Глянул на экран.
– Хороший кадр, – удовлетворенно кивнул он.
– Сотри! – кинулась к нему через класс Соня. – Немедленно сотри.
Падалкин быстро сунул камеру в сумку.
– Чик-трак, я в домике! – поднял руки над головой Падалкин, и Соня словно в невидимую стену врезалась. Вернулась за сумкой.
Гладкий улыбался. Стоял около ее парты, с любопытством смотрел на происходящее.
– Не буду я тебе помогать! – в сердцах крикнула Соня. – Понял?
– Понял, – так же, как перед этим Дима, поднял руки над головой Тихон.
– Сволочь! – громко прошептала Соня, проходя мимо Падалкина.
– Любовь зла, – буркнул Дима, на экране фотоаппарата рассматривая получившиеся снимки.
Славу она догнала в коридоре:
– Тырин, слушай! А давай ты сам будешь утешать Падалкина?
– Мармеладова, ты создана, чтобы спасать человечество.
– Извини, огорчу: тебя с Падалкиным уже давно исключили из числа человечества.
Она пошла по коридору, но вдруг остановилась, словно споткнулась обо что-то.
Тырин смотрел ей вслед и улыбался. Увидев, что она обернулась, скривил губы, качнул головой.
– Не надо так, – произнес он тихо. – Если тебе что-то не нравится, мы можем это обсудить на собрании.
И пошел. Мимо застывшей Сони. Вдоль коридора. К лестнице. Пятый этаж. Физика.
Над головой затрезвонил звонок. Соня очнулась и побежала на урок.
Физика миновала без ярких событий, достойных войти в исторические хроники школы. Максимов на уроке не появился. Ваня с Федей тоже. Новенький заработал первые две пятерки. Большой Брат являл благодушие.
Глава 3
Защита проекта
Падалкин сам подошел к ней.
Свалился с крыльца, когда Соня шла мимо.
– Физкульт! – распахнул ладонь в приветствии.
Неожиданно для себя Соня заметила, какие у Димки длинные тонкие пальцы. В свете дня они как будто светились.
– Фотку удалишь? – сразу перешла к делу Соня.
Она не знала: то ли идти, то ли стоять, то ли убить Падалкина, то ли пожалеть себя.
– Лучшие друзья женщины – фотошоп. Я туда кого-нибудь другого подставлю. Хочешь – Тырина?
– Идите вы со своим Тыриным…
Сентябрь какой-то дурацкий. Все сложно и запутанно.
– Осознал свои ошибки. Готов исправиться. Оппонентом на проекте берешь?
– Я уже защитилась.
– Новый напишем.
– Зачем?
– Чтобы не портить общую успеваемость класса.
И посмотрел жалостно. Носик опустил, губки поджал, глазки собрал в кучку.
– Дурак! – засмеялась Соня. – Я сегодня не могу. Курсы.
– У всех курсы, – почему-то вздохнул Димочка.
– У тебя как будто бы нет…
– У всех есть. – Димочка еще раз вздохнул. – Только у меня… того. Ты когда с курсов едешь?
– В девять.
Соня глянула на Димочку, вспоминая, куда он собирается поступать. Тощий, лохматый… Что-то такое виделось. Точно! Мечтает Димочка о журналистике, но папенька, бывший военный, требует летное училище. Отправят его в Ульяновск, и пропал Димочка для общества. Из всех занятий у него теперь главное – спортивная подготовка. Бегает, отжимается, крутит солнышко на трапеции. На его фигуре это сильно не сказывается.
– Ага! – кивнул своим мыслям Димочка и пошел, повесив сумку на плечо.
А в сумке фотоаппарат, в фотоаппарате снимки, которые скоро окажутся в компе… И не только ее карточки с новеньким, но и газетные… Ну почему всем этим не занимается Томка, зараза такая? Сама заварила кашу, сама бы и расхлебывала. Что ей мешало подыграть Димочке, чтобы получить фотки? А потом могла бы бросать его хоть двадцать раз. Следующий номер газеты выпускать только к Новому году.
– Падалкин! Давай завтра!
Зачем предложила?
– Завтра? Отлично! Тему сама выберешь?
А вдруг он передумает и завтра фотки будут у Фила? До выхода газеты еще четыре дня.
Все три часа занятий в университете Соня смотрела на народ в группе. Каждый здесь был сам по себе. Каждый претендовал на место. Как грустно. И как неуютно… Хотелось отсюда поскорее уйти. И прийти… нет, не домой. Что ей там делать? Хотелось в класс. Или просто кого-нибудь из своих вдруг увидеть.
То ли Соня громко думала, то ли исполнители желаний как раз пролетали над ее головой. Димочка появился из-за остановки и замер, сунув руки в карманы. Журавль. Или цапля? Но все равно приятно.
– Ты чего? – обрадовалась и почему-то немножко испугалась Соня так быстро выполненному желанию.
– Пришел проводить.
– Зачем?
– Поздно возвращаешься.
– Ну проводи.
Соня сбросила ему в руки свою сумку. Они шли молча. Было неловко. Зачем пришел? Только потому, что она захотела? Почему сейчас молчит? Она не заказывала разговорчивого провожающего?
– А новенький правда ничего, да? – вдруг произнес Падалкин.
– Чего – ничего? – остановилась Соня.
– Вообще… ничего.
Соня потянула свою сумку за ремень, но Димка не отдал.
– Пойдем. Чего застыла?
И Соня пошла, запутавшись окончательно. Кто кого куда ведет и зачем?
– Погода сегодня… ничего так, – попытался вести светскую беседу Димочка. Соня вяло кивала. Ей сейчас было не до погоды.
– А я новые фотки в сети выложил. Придешь домой – посмотри.
Соня продолжала кивать. Знаем мы, какие он фотки выложил. Опять перед Тыриным оправдываться.
– Чего там с докладом придумала?
– Марксизм, ревизионизм и социал-демократия, – прошептала Соня всплывшую вдруг в памяти строчку из учебника.
– Тогда – до завтра.
– Стой!
Они уже были около ее дома. Димочка протягивал ей сумку. Такой знакомый. Такой надежный. А там, на этих курсах, во всем остальном мире, – никогда не будет ни таких отношений, ни такой поддержки.
– Да! Я приду! Сразу после занятий.
Падалкин ухмыльнулся:
– Вместе придем.
Вот зачем он смотрит так, как будто знает точную дату конца света?
Димочка все еще держал сумку на весу. Соня решилась сказать про фотографии. Пускай сам отдаст, не хочет она их забирать. Но тут запищал домофон, дверь выпустила толстенькую черную собачку, рвущуюся с поводка, а следом за ней невысокую толстенькую женщину, и слова растаяли, говорить уже ни о чем не хотелось.
Сегодня был день предчувствий, желаний и расстройств. Димочка все-таки поставил ее фотки с новеньким. Под ними уже пролайкала половина класса, и Фил в первую очередь. В сердцах Соня написала злое письмо Кудре, чтобы не проявлял мужскую солидарность, и пошла спать. Что же, Димочка сам нарвался, она заберет у него фотки.
Весь день Фил загадочно сверкал в ее сторону глазами, довольно улыбался. Он единственный, кого вся эта история веселила. Сиял, как отполированное крыло «Мерседеса». Томка совсем перестала разговаривать с Падалкиным, проходила мимо него, как мимо стенки. Димочка выпячивал челюсть, сопел. Тырин косился на Соню. Она делала вид, что все это к ней не относится.