– А ну дай, – Славка протянул руку, когда девчонка допела, и все молчали, как это часто бывает после хорошей песни. – Дай-дай.
– Держи, оп! – Она перебросила дворянину инструмент, и Денису показалось, что Славка начал играть, еще когда гитара находилась в полете. И это была совсем другая песня, а голос у Славки оказался сильным и хорошо поставленным – в лицеях учили петь по специальной методике, развивая даже бесталанных, казалось бы, в этом отношении, так как считалось, что без умения петь дворянин неполноценен.
Кругом оживленно зашевелились, у всех заблестели глаза. Многие – неосознанными жестами – положили руки на плечи соседям. Денис не знал этой песни и подумал, что она, наверное, местная. Да и неудивительно – в Империи просто не могли петь о таком.
Славка завершил игру финальным красивым аккордом и предложил Денису как ни в чем не бывало:
– Пошли покатаемся. Зачем ехали-то?..
…Коньки выдавали тут же напрокат несколько шустрых пацанов, вооруженных солидными дубинками и державшихся сплоченной кучкой. Впрочем, когда подошли Славка с Денисом, местные мальчишки не стали брать деньги вперед и даже предложили покараулить ботинки Дениса и кеды Славки.
– Чего это они такие вежливые? – спросил Денис, защелкивая магнитный замок. Коньки были старые, но ухоженные и хорошо наточенные.
– А чего им не быть вежливыми? – Славка перепрыгнул через бортик. – Это хорошие ребята. Вот тут зарабатывают, как могут, – они и каток в порядке содержат, и даже охраняют от разной шпаны.
– Они сами на шпану смахивают. – Денис повторил прыжок и крутнулся на месте, с удовольствием вспоминая ощущение от коньков – он не катался уже полгода. – И что они, со всеми так?
– Во-первых, они меня знают, – сказал Славка. – А во-вторых, они видят, что мы пионеры. Тут это много значит. Нас или вообще не трогают, или…
– Или? – Денис с удовольствием и завистью наблюдал, как Славка закрутился на месте и, остановившись, продолжил ничуть не сбившимся голосом – просто, как о самом обычном:
– …или убивают. Ты спарринговаться не раздумал?
– Потом, а? – сказал Денис. И предложил: – Давай, кто больше поворотов накрутит?
– Давай, – легко согласился Славка. – Эй, – окликнул он кого-то из «надзирателей», – посчитай повороты! И – раз!
У Дениса был отличный вестибулярный аппарат. На школьной центрифуге в прошлом году он как-то ради шутки выжал шесть «жэ», крутил их сорок минут, вышел своими ногами, почти не пошатываясь – и присутствовавший при этом выпускник школы, уже семь лет как офицер космофлота, предложил мальчишке после школы сразу поступать в Гагарин, обещая протекцию на физподготовке. Денис тогда посмеялся, а Войко побелел от зависти, в чем потом и признался другу, стыдливо сопя.
Но в этом соревновании Денису выиграть было не суждено. Славка все еще продолжал кружиться, когда Денис, тяжело дыша, поймал его за руку:
– Сто-ой, надежда русского дворянства.
– Это шутка? – Славка остановился, громко дыша. Но даже не покачнулся. – Жаль, что мы не на желание соревновались.
– А что бы ты загадал? – Мальчишки рядом заскользили по льду – отсюда, снизу, каток казался вообще огромным, десятки людей терялись на его пространстве.
– Чтоб ты упросил своего отца меня с вами взять хотя бы на каникулы, – выдал Славка.
Денис даже споткнулся, но тут же выправился и присвистнул:
– Ого. Во-первых, я бы не уговорил, ты что?! А во-вторых, твоего отца кто стал бы уговаривать?
– А я бы сбежал, – то ли в шутку, то ли вполне серьезно ответил Славка, делая «ласточку».
Мальчишки катались довольно долго, пока им не замахали от костра, что шашлыки готовы.
Шашлык оказался из баранины, как объяснили Денису, который обратил внимание на необычный вкус мяса. Мальчишка привык к шашлыку из свинины, но, когда он об этом сказал, со всех сторон только что не плевки посыпались, пока голос одной из девчонок не перекрыл голоса всех:
– Тихо, что вы, как дикие?! Человека пожалеть надо, это ж так жить… – И протянула Денису еще палочку: – Кушай, мальчик, и не слушай злых дядей.
Денис не обиделся, взял шашлык и сказал:
– Спасибо, добрая тетя, – после чего вокруг начали смеяться, и к теме баранины разговор больше не возвращался.
Центром внимания был Славка. Он перебрасывался фразами с другими, задавал вопросы, смеялся, отмахивался, острил, серьезнел и вел какие-то полупонятные разговоры. Впрочем, значительная часть разговоров Денису была понятна вполне – речь шла о делах пионерских, хотя и с явным местным колоритом. Так, на вопрос об экскурсии в планетарий и лекции решительная девчонка с грубоватыми чертами лица, но роскошной косой цвета пшеницы огрызнулась на Славку:
– Да моим подопечным не про луны Юпитера, а про хлебобулочные изделия… и желательно с демонстрацией и дегустацией… Славян, ты хоть отцу скажи… Им жрать нужно, иначе что из них вырастет?! И молоко нужно вместо той синей водички, которую им в столовке наливают. Я эту столовку, Славян, подожгу коктейлем, а дверь припру, чтоб персонал выскочить не успел. В окна они не пролезут – жирные больно…
– Тебе года в спецшколе мало? – осведомился Славка.
Девчонка ответила:
– Потому и ратую, что хватило… А вообще это было при неправильной власти, – добавила она сердито. – В раньшие времена.
– Ты что, сидела в тюрьме?! – изумился Денис.
Девчонка поправила спокойно:
– В спецшколе. Сидела, за покушение на убийство.
– Между прочим, жилфонд тоже совсем херовый, – задумчиво ругнулся тоненький парнишка в гражданской одежде. – Батька на улучшение списки подал, а к нему вчера вечером на улице подошли двое и говорят – прямо в лицо: не лезь, как твои неудачники в своей грязи сидели, так и будут сидеть…
– Так и сказали? – спросил Славка, сузив глаза. Парнишка кивнул. – Ладно. Посмотрим.
– Да и сами… – парнишка вздохнул. – Как в норах сидят, грязь… А подойдешь к ним – шарахаются. Слухи эти дурацкие – что детей будут отбирать, что выселят вообще в леса на Голодный…
– Я вообще начисто не понимаю, что с ними чикаться, – зло сказал беловолосый мальчишка с чуть раскосыми серыми глазами, в пионерской форме с нашивкой командира звена. – Этих взять за шкирку и вытряхнуть из этих трущоб силой. А к тем немцев из гвардии прислать – и… – он сделал короткий резкий жест.
– Ты, Димочка, левак, – заметила девчонка, которая пела под гитару. – Помнишь, мы по истории проходили про леваков? Нельзя людей в счастье тащить за шкирку. Ну, поселишь ты их в новые дома, ну, заставишь отдать детей в школу… Они эти же новые дома специально, назло тебе загадят. Из прынцыпа.
– Дурь это, а не принцип! – отрезал Дима.
Девчонка кивнула, соглашаясь:
– Дурь. Это мы с тобой знаем, что дурь. А для них – принцип жизни. Не верить никому. Особенно тем, кто обещает хорошее.
– Ладно, – Дима кивнул. – Вот сидит парень из вашей Империи, – он указал на слегка смутившегося Дениса – потому что за этим жестом проследили все. – Только приехал. Вот пусть он и скажет.
– Скажи-скажи, – подбодрил Славка, – а то они никак не договорятся. От этого все зависит в нашей жизни…
– Не иронизируй, – холодно заметила девчонка. – Тебе легко и просто. Ты дворянин.
– Моя жизнь настолько легка и проста, что ты этого даже не подозреваешь, голуба, – ласково сказал Славка. – Ты, должно быть, путаешь меня с Ветерком[13].
– Что до Ветерка… – начала девчонка, но Дима прервал разговор:
– Ну так как, Денис – ты ведь Денис?
– Что до Ветерка… – начала девчонка, но Дима прервал разговор:
– Ну так как, Денис – ты ведь Денис?
– Я… – Денис пожал плечами. – По-моему, когда люди живут плохо – это неправильно, – наконец выдал он.
– Свежая мысль, – кивнула девчонка.
– Может, и не свежая, – внезапно рассердился Денис, – но лично мне не нравится, когда люди живут в хибарах!
– Ага, мои слова! – злорадно сказал Дима и подмигнул Денису.
Девчонка спокойно подняла плечи:
– Это всего лишь доказывает, что и в Империи есть леваки.
– Ну, а что ты предлагаешь?! – в голос заорал Дима. – Дождаться, пока…
– …остынет шашлык и тогда сказать: «Ну, вот, шашлык остыл», – произнес Славка.
Денис огрызнулся – ему спор был интересен:
– Ну что ты шутишь все?!
– Ну что ты, – спокойно сказал Славка, – какие шутки. Шашлык и правда остыл…
распевал Славка, дергая струны, под хохот мальчишек и возмущенные окрики девчонок.
Видимо, песню знали хорошо, потому что последний куплет подхватили все мальчишки и даже некоторые из только что возмущавшихся девчонок:
– И – еще раз! – махнул рукой Славка:
– Слав, спой про нетрезвого пионера и шпиона! – крикнул кто-то из девчонок, едва гитара умолкла. Славка рассмеялся, махнул рукой:
– Охрипну я с вами! – но отказываться не стал.
Славка щелкнул себя под общий смех по горлу и невозмутимо продолжал:
Над дальним концом Медео из сползшей с гор отарой овец туч лился дождь. Денис жевал шашлык, слушал, как Славка поет, и думал:
«Все будет хорошо».
Сам не зная, что «все», но – именно так.
Глава 10 Неясыть
Если честно, Денис, обычно живо интересовавшийся делами отца, сейчас в них совершенно не вникал и не пытался узнать, что же, собственно, задержало Третьяковых в Верном. Нет, он видел, что отца – и мать – постоянно навещают самые разные люди и явно по работе. Видел и то, что у родителей далеко не радужное настроение. Но – хотя и становилось ему стыдно за это по вечерам, когда он, лежа в постели, в короткие минуты перед сном привычно оценивал прошедший день – Денис на это почти не обращал внимания.
С утра до вечера вместе со Славкой они пропадали в Верном и его окрестностях. Даже обедали чаще всего в городе, в небольшом кафе около школы. В школе располагался пионерский отряд «Охотники», с которым у Славки был постоянный контакт. А в кафе Денис наконец узнал, что же такое манты – это оказались здоровенные пельмени с начинкой все из той же баранины. На взгляд Дениса – слишком уж жирные.
Гораздо сильней Денис раскаивался в том, что почти не вспоминал Войко, хотя и написал ему письмо, предупреждая, чтобы в ответ не писал – подождал постоянного адреса. Но и это раскаяние было «вечерним», коротким. Днем на рефлексии просто не хватало времени.
Денис близко познакомился с теми, кто живет в рабочих кварталах и трущобах, где ютятся – точнее этого избитого слова не найти – полубезработные и вовсе безработные жители Верного. Помогая старшим, пионеры вели в этих местах большую разъяснительную и агитационную работу – среди разливанных морей самогонки, враждебного непонимания, а то и открытых угроз. Да, те самые мальчишки и девчонки, которые лопали на Медео шашлыки и слушали глупую песенку про рыбу без трусов, почти ежедневно рисковали головой, ходили по лезвию бритвы… Да и так ли уж глупа была эта песня, если вспомнить строчки «а я плыву, куда хочу, а я пою, я не молчу, и шар земной не сам кружится, это я его верчу…»?
Какое до этого дело было Денису? Если так подумать – то никакого. Но это была не пионерская… да и вообще не человеческая думка, и мальчишка включился в полупонятные дела без оглядки и с полной отдачей. Вскоре он убедился, что сам тот факт, что он из Империи, нередко действовал на самых злобных и недоверчивых, как смирительная рубашка. Начинались расспросы, иногда похожие на перекрестный допрос, иногда на обстрел, а иногда – искренне-любопытные. И Денис отвечал взрослым обстоятельно и ровно, не злясь и не вспыхивая, даже если его явно старались уколоть или вывести из себя. Мальчишка говорил, понимая, что он не просто говорит – он воюет. За то, чтобы хотя бы дети этих людей могли выбраться из пропахших спиртным и нищетой каморок. Это было совершенно новое ощущение. При первой же возможности мальчишка заносил в «Блокнот пионера» короткие строчки своих мыслей и ощущений…
« …У них у всех та же болезнь, что у того капиталиста в поезде. Они просто боятся верить…
…Я раньше думал, что такое все-таки бывает только в книжках, что так сейчас уже никто не живет…
…Пьяная женщина – это так мерзко, что я просто не знаю. Я не могу себе представить маму хотя бы немного выпившей. А тут она была совсем пьяная, и в этой же комнате за столом сидела ее дочь…
…Доставляет почему-то удовольствие про все хорошее говорить, что так не бывает, что это неправда, что я вру. Почему?!?!?!?!
…Уцепился за Нинку и не выпускает. Она говорит: «Но тут же твои родители». А он шепчет ей: «Я их боюсь, забери меня…» Мы вынесли его, а следом выскочил его отец, с топором. Я порадовался, что со Славкой мы спарринговались в шутку. Он просто уделал этого придурка, как манекен…
…Стыдно, но мне жалко их до слез…
…«Да верить-то хочется, только сказки все это», – так и сказал…
…Форточник – вор, который забирается в комнаты через форточку. Хипесник – вор, обкрадывающий посетителей проститутки при ее участии. Карманник – это тот, кто лазит по карманам. Глупые слова…
…И взялся за галстук. Я только тут не выдержал. До этого терпел. Но галстук лапать?!.
…Как вообще можно так существовать?!»
Лерка – та девчонка, которая сидела в колонии, – наконец-то добилась закрытия социальной столовки. О том, что это такое, Денис узнал только здесь – это было место, где бесплатно кормили детей из совсем уж нищих семей. Естественно, обкрадывая нещадно. Теперь столовка перешла под контроль отряда «Охотники» и стала называться «Третья пионерская столовая» (подобные вообще-то уже были в других местах города). В ней заправляла все та же Лерка, подавальщицами работали ее девчата, а на кухню Лерка через каких-то знакомых выцепила двух молодых мужиков, отбухавших по восемь лет в армии именно на должностях поваров. Здоровенные ребята на поваров ничуть не походили, и Денис искренне думал, что под такой маркой Лерка нашла охрану – пока как-то не сунулся на кухню, где был поражен почти сказочным зрелищем работы Мишки Загряжского, младшего из новеньких.