– Ты, паразит, домой думаешь возвращаться?
Я говорю:
– Я – паразит?!
Потом вижу – женщина красивая, говорю:
– Я – паразит.
Решил вернуться дня на два. Но тут к ней подходят три амбала, говорят мне:
– Отец, мы же есть хотим.
Я не стал возвращаться. Что, я ее первый раз вижу. Тем более она не в моем вкусе. В моем вкусе моя жена.
Домой пришел – она обрадовалась, руками всплеснула. Что-то она раньше никогда руками не всплескивала. И странно как-то радуется – улыбается, а глазами косит на кухню.
Я на кухню. Там на столе коньяк, шампанское, закуски разные, пирожные – в гости кто-то пришел.
Кто же это пришел к нам в гости?.. А это я пришел к нам в гости. Только я чуть помоложе меня, рубашка поаккуратнее сидит и мошна у брюк в самый раз, а не болтается по полу.
Жена растерялась – не знает, кому коньяк налить, а обоим жалко – кризис еще не кончился.
И главное – у того голос похож на мой, и он говорит ей про меня:
– Кто это?
Жена плечами пожимает, мол, первый раз вижу, ходят всякие.
Я побежал за документами в соседнюю комнату, что я – это я. Он в это время, не будь дурак, сбежал и коньяк с собой прихватил.
А задержись я где-нибудь на полчаса даже по уважительной причине… хоть у той женщины… чем бы все кончилось?
Дамы и господа, давайте питаться разнообразнее, давайте больше читать всяких хороших писателей; в Интернет надо… я извиняюсь, как в туалет – только в случае крайней нужды. С телевидением надо строго поговорить – что они несут? Духовно мы уже на нуле, уже пошло на минус.
Надо что-то делать, а то так придешь домой, а уже поздно… уже ни коньяка, ни шампанского.
Летучка
Посвящается предпринимателям в области культуры
– Что с культурой?
– С культурой плохо.
– Ёпрст!
– Нравственность падает.
– Да ты что?! Ах ты, бёныть!
– Упала уже.
– Да твою мать! Да как же так?
– Не поднять уже нравственность!
– Нет, я падлой буду в натуре, я нравственность подниму. Даю три миллиарда!
– Бугор Иваныч, ты – человек! А то уже дошли – стреляют на улицах.
– Вчера?
– Всегда.
– Вчера не мы.
– Вчера не мы, а позавчера…
– Даю шесть миллиардов!
– Бугор Иваныч, на шесть миллиардов мы фильм снимем, будем его в кино показывать. И, Бугор Иваныч, фильм не коммерческий, про проституток, а элитарный.
– Про кого?
– Про педерастов. Ты будешь в главной роли.
– Даю десять миллиардов!
– Бугор Иваныч!!! За десять мы тебе памятник поставим в центре Москвы!
– Не надо.
– При жизни, Бугор Иваныч! Памятник от интеллигенции.
– Не надо, я сказал.
– Надо! В полный рост памятник!
– Не надо, сука! Я в розыске.Суета сует
Как народ живет, не знаю. Я вроде в достатке, и то жена вчера говорит:
– Всё! Иди грабь. Есть нечего. И продать нечего.
Я говорю:
– Как нечего?
Огляделся – у нас осталось: табуретка, веревка и кусок мыла.
И тут сосед влетает, кричит:
– Можно заработать кучу денег! Надо сняться в порнофильме!
Жена говорит:
– Как же! Довели страну, теперь играй им в порнофильмах. А человек уже месяц не может играть даже в домашних спектаклях.
Сосед:
– Чего мочь-то? Выйти на улицу голым, пробежать двадцать метров… Цель фильма – показать, что народ не одурманен этой американской заразой, что он возмущается. Толика загримируют, Толик выйдет голый, за ним погонятся, он побежит, сядет в машину и уедет. И тысяча долларов его!
Поехали на съемки. Возле какой-то барохолки остановились: шашлыки, музыка, независимое радио ведет передачу «За что бомжи любят олигархов».
Я разделся, перекрестился, вышел. Машина отъехала. А водитель неопытный – встал, где нельзя. ГИБДД поперла его.
Короче, стою голый, машины след простыл.
«Сейчас, – думаю, – народ возмутится, а бежать некуда».
Только подумал, тут же какой-то мужик подходит, говорит:
– Компьютеры не возьмешь?
Я в чем мать родила. Говорю:
– Какого… цвета компьютеры?
– Белого.
– Нет, – говорю, – красных взял бы штук сорок, а белые даром не нужны.
Только отделался от него, две девицы подходят, краснеют на ходу. Всё! Сейчас шум, скандал, мордобой, неопознанное тело.
Подошли, говорят:
– Вы нас не сфотографируете? А то всем некогда, а мы торопимся.
Я смотрю – действительно все торопятся и этим некогда. Сфотографировал их. И уже как-то начал осваиваться потихоньку, успокаиваться начал. Поворачиваюсь вправо – милиционер, с ним две женщины. Милиционер спрашивает:
– Этот?
Одна:
– Этот.
Милиционер:
– Сколько было в кошельке?
– Пятьсот рублей.
– А этот вырвал и бежать?
– Да.
– Точно он?
– Он!.. Только тот вроде негр был.
У меня прямо гора с плеч. Тут откуда ни возьмись собака, оскалилась сразу. Думаю: «Ведь она может цапнуть. Да хоть и за ногу. Как я побегу, когда народ возмутится?»
Хорошо, женщина какая-то отогнала ее, обошла меня три раза и сперва ничего, только:
– О-ой!.. Ну надо же!
Потом говорит:
– Мужчина, у меня муж точно такой же. Можно вас на минутку – пиджак примерить.
Затащила в магазин, надела пиджак на меня, говорит:
– Ну надо же! Великоват.
Продавщица:
– Где же великоват? В самый раз.
Женщина:
– Как же в самый раз? Он до колен ему.
– А вы докуда хотите?
– Да хоть досюда.
– Досюда?! Досюда сейчас не носят.
И полчаса: «носят», «не носят». Я бочком, бочком от них.
Попал в отдел шляп… женских. Надел какую-то. Стою, что называется, без порток, но в шляпе.
И только тут одна женщина увидела меня и возмутилась:
– Что творят, а?! Ни стыда, ни совести! У меня оклад – четыре тысячи. Тысяча – на налоги, тысяча – за квартиру, тысяча – на дорогу, тысяча – на лекарства. Остальное – на питание. Могу я купить такую шляпу за пять тысяч?
Зато другая женщина прямо сказала:
– Мне бы такого мужчину… на дачу для фонтана.
Я подумал: «Видно, сейчас нашим людям не до порнографии, все своими делами заняты».
Выбрался из магазина и спокойно пошел себе куда глаза глядят.
Легкий человек
Это мне отец еще говорил: «Хочешь жить легко – живи. Только берегись денег. От них все несчастья».
Я сперва вообще хотел без денег прожить. А как чего не хочешь, так оно и прет!
Прет и прет с деньгами. Измучился вконец. Прет и прет. Две бочки дома стоят… с деньгами. Ага. Дня за три до получки… это… кончаются они. Всегда чего-то они дня за три кончаются!
Галька, жена, кричит:
– Деньги давай!
Я говорю:
– Возьми в бочке.
Она возьмет. Ну, чтобы концы с концами свести. Ага. Или из бочки возьмет, или у соседей займет.
Прет и прет с деньгами. Сглазил, что ли, кто? Не знаю даже. Весной… это… на огороде ковыряюсь – может, чего вырастет осенью, кто знает… А все кругом ковыряются – одни задницы торчат. Копаюсь, копаюсь в огороде. Минут, чтобы не соврать, семь копался, устал страшно чего-то, мышцы сводит. Думаю: надо пойти пивка попить, пока сознание не потерял окончательно.
И я лопатой так р-раз в землю! Она дзынь обо что-то, я хвать чего-то – сундук древний вытащил с золотом. А я привык уже – всегда чего-нибудь случится перед получкой. Обязательно.
А говорили бабки, что где-то в этих местах Александр Македонский заблудился.
Запросто мог. У нас места!.. Я сам сколько раз – выпью, дом не могу найти.
Стою на огороде с золотом – сразу отец перед глазами, говорит: «Берегись!»
Потом… это… сам думаю: пока его государству сдашь, то да сё, пятое-десятое – пиво-то кончится!
Я же не один в стране пью, правильно?.. Нас несколько человек.
Чего делать?.. А сосед у меня – он деньги собирает. Собирает, ага. Чего-то у него с нервами… расстройство какое-то. С детства такой. Может, ударился головой обо что.
Я р-раз сундук к нему на огород! Незаметно так р-раз! А чего он, мучается ведь. Пускай лучше сразу с ума сойдет, успокоится.
Ага, прет и прет золото… не знаю, куда его складывать. Месяца два назад тоже Галька-жена кричит:
– Деньги давай, зараза!
Я говорю:
– Кончились, что ли, в бочках-то?
– Кончились.
Глянул в календарь – точно, три дня еще до получки.
А она… это… картошку жарит на кухне и навагу – рыба у нас была… две штуки. Я ей еще крикнул:
– Не экономь, жарь всю!
И она… это… первой рыбе брюхо р-раз ножом – оттуда кишки. Она второй р-раз – оттуда бриллиант.
Довели страну! Захламили реки! А рыбы, конечно, жрут все подряд. Что они, соображают, что ли?
В первой нормально все – одни кишки, ничего больше, все как у людей. Во второй – бриллиант! Совсем, что ли, теперь рыбу не покупать?
Сразу отец перед глазами!.. Надо срочно избавляться от бриллианта – никто же не поверит, что в рыбе нашел.
А ничем не разобьешь его! Утюгом пробовал, телевизором – ничего. И я тогда разозлился. А у нас… это… стол старинный, но хороший еще… дубовый… из старинного дуба. Я его недавно на помойке нашел. Случайно. Повезло просто. Отреставрировал немного – он без крышки был и без трех ножек.
Шарах этим столом дубовым – и бриллиант вдребезги! Только пыль пошла.
Жалко, конечно, – стол немного попортил… развалился он. Да ничего, еще найду.
Прет и прет с бриллиантами. Даже не знаю, что с ними делать.
Вчера тоже смотрю – три дня осталось до получки. А чего-то тихо в доме. Думаю: чего Галька-то, жена, не шумит? Потом вспомнил: она к матери уехала. Теперь, как три дня до получки, она к матери. Я тогда нарочно сижу, ничего не делаю, чтобы есть не хотелось. И тут оса залетает в форточку. Вот такая! Видно, не в своем уме. Чего она унюхать могла, не знаю, есть же нечего в доме.
Кружит, кружит надо мною. А это… стол дубовый когда развалился, ножка-то старинная осталась, в углу стоит. Я тихонько-тихонько дотянулся до нее, чтобы оса не видела. Подлетает она – как я ей по башке врежу! Ножка дубовая пополам. Оттуда драгоценности как посыпались. Как посыпались! Сыпятся и сыпятся. Ага, сыпятся всё и сыпятся.
Отец, и то какой-то явился… перепуганный. Тут звонок. Открываю – милиция! И у меня сразу предчувствие: не к добру. И еще чего-нибудь добавят, беда одна не ходит.
Точно. Говорят:
– У вас в Америке тетя померла. Как узнала, что у нее в России племянник есть, так и померла. Родственников больше нету. Признаете тетю?
Ну, с-собака! Откуда тетя?!
А я от своих все равно никогда не отказываюсь.
– Признаю, – говорю. – Где расписаться?
– А вот здесь. Теперь, значит, сообщаем, что она померла вся в долгах. С вас семнадцать тысяч долларов.
Я сразу понял – это отцова родня.
Сегодня драгоценности сдал – на семнадцать тысяч долларов. Еще мне осталось на кружку пива.
Завтра как-нибудь перебьюсь, а послезавтра Галька, жена, вернется, притащит что-нибудь от матери.
Жить легко можно. Еще бы только с деньгами маленько… не так перло. А то прет и прет, прет и прет!
Главное
Нервы – такая вещь тонкая! Скажи человеку комплимент – и он расцветет, скажи обидное что-нибудь – и он завянет.
У нас одного парня затравили напрочь. Нормальный паренек, косил чуть-чуть, и то только когда заикался. Главное – скромный парень. Ну и вечно над ним смешки всякие строили.
Ну, ему скажут, там, зимой: «Видели тебя голым на балконе у соседки». А где? Он летом в пальто боялся подойти к девушке. Была одна, очень нравилась ему – ни разу не подошел. Она, правда, страшненькая немного, не он один боялся подойти.
Еще ему не везло, конечно. Один раз шел по улице, подходят двое: «Подержи, пожалуйста». И ему коробку в руки: «Осторожнее, там стекло». Он держит – парень-то отзывчивый. Те давай у него по карманам шарить, а он держит! Не отпускает – стекло же. Обчистили до нитки и ушли.
И уже все к нему так, с каким-то пренебрежением, уже ему нигде ничего без взятки не делали. Короче, погас парень.
И вот случай спас! Он на себя внимание перестал обращать и один раз забыл ширинку застегнуть, оттуда край рубахи торчит. Идет себе, ничего не замечает. И видит – что такое?! – все улыбаются ему. И он решил, что все догадались, какой он хороший человек, все ему рады. У него силы удесятерились.
Каток асфальтовый стоял, он пихнул его на радостях, а за катком «мерседес» новенький. Всмятку! В порошок! Из «мерседеса» трое выскочили и бежать. Милиция задержала их: «Куда вы, дураки? Мы видели, вы не виноваты».
А как не виноваты? Семь лет в розыске, особо опасные олигархи, богаты и вооружены.
Парню, не сходя с места, медаль на грудь «За содействие милиции в спасении России от организованной преступности третьей степени»!.. Не то организованной преступности третьей степени, не то милиции третьей степени.
Короче, он идет себе дальше, сверкает медалью и ширинкой. Вообще уже герой. И узнал одного чиновника. Как крикнет: «Взяточник!»
У того портфель из рук, из портфеля деньги веером. И еще шесть человек с испуга – он их не знал даже – тоже выронили портфели. Деньги на всю улицу. Милиция бросилась деньги подбирать… в смысле, как улику. Этих семерых под белы руки, они тут же выдали каждый еще по семь человек, всего уже сорок девять и их семеро – пятьдесят шесть проходимцев.
Парня к ордену! Медведев случайно мимо проезжал. Ехал, кстати, на совещание по борьбе с коррупцией. Видит – толпа, вышел из машины: «В чем дело? Я Медведев». Ему объяснили, он тут же подписал указ, с ним генерал рядом был – шофер его, – Медведев с него орден снял и парню на грудь.
И паренек с орденом, с медалью, с ширинкой нараспашку уже не идет – летит по воздуху. Чего, у него крылья выросли.
А там шашлычная по пути, бухаловка такая, оттуда выходят вдруг – совпало просто, – выходят Ксения Собчак, Анфиса Чехова и еще кто-то. Увидели его, и у них драка из-за него началась. А он мимо!
И к своей страшненькой подходит, а та тоже… не то юбку задом наперед надела, не то вообще что-то забыла надеть – тоже на подъеме.
И тут он с орденом, с медалью, и сразу видно, что остальное все при нем, – где ей устоять? Объяснились.
Короче, у них сейчас двое детей. Во как! С разгона-то… Мальчики оба.
Всё на моих глазах произошло, ни чуть-чуть не приврал. Двое детей у них, близнецы… один – в десятом классе, другой – в шестом… пятый год.
Ну, не важно – приврал, не приврал, не про это речь. Главное – давайте говорить друг другу комплименты!
Кто виноват?
– О-о-о! Мишка, сколько лет, сколько зим! Когда последний-то раз с тобой видались?.. Позавчера? Вот ты ничего и не знаешь. Вчера Петр с Иваном убили друг друга… до крови.
Петр телевизор включил, смотрел, смотрел… с полчаса – нет ничего! То, бывало, рябь показывал, а тут нету и ее, одни крапины. Крапины же неинтересно смотреть, он к Ивану. Ну, Иван сразу пришел… под хмельком, правда. И Петр маленько под хмельком был. Да-а… Короче, пьяные оба в стельку.
Иван сперва-то починил телевизор, заработал он. Вставил вилку в розетку – тот и заработал. Пошла рябь! Голоса нету, а рябь хорошая идет, крупная… Хоп! Исчезла рябь. Иван возьми и ударь кулаком по телевизору, тот возьми и взорвись.
Ну, тут у них драка и вышла. И кто вот виноват? Петр ни при чем, я считаю. Иван виноват! А Петр прав. Он же не понимает в телевизорах… только с какой стороны смотреть, и все.
Кузьма вон Порошков весной взялся у жены роды принимать. Твое это дело?! Учился ты? Что ты лезешь куда не надо?! С ножом встал у постели, пуповину чтоб резать. Та глаза открыла – господи! Муж с ножом у горла! Обморок с ней, с сердцем что-то… Тут же троих родила. Так бы одного… Теперь корми.
Я так считаю: все-таки Петр виноват! А не Иван… Петр! А кто же еще? Знай, кого зовешь. Тем более видишь, он лыка не вяжет. Зачем звать? Какой с пьяного спрос?
Белкин вон Сергей Алексеевич. Агроном! Считай, непьющий совсем. Кто его одного в поле видит?.. Тут брат к нему приехал с женой. Ну, выпили чуть, дело к ночи, жены спать.
Хозяйка у Сергея Алексеевича – уважительная женщина, гостям свою постель уступила, самим, значит, в сенях постелила, мужа упредила.
А они добавили еще! Под утро он брата – в сени, сам в постель по привычке.
И что теперь?! Кто кому муж? Кто кому брат? И с пьяну не помнят, было чего, не было. Жены смеются, кричат: «Ничего не было!»
Может, и не было. Тогда чего они веселые такие?
Я считаю, Иван виноват… Конечно, Иван… Нет, Петр! Петр виноват… Или Иван?.. Нет, все-таки Петр виноват! Иван тихонько ударил по телевизору-то… Да тоже ведь – это телевизор, а не морда. Что по нему зазря стучать? Какая спешка вдруг? Чуду тебе сейчас покажут на трех ногах.
Тимофей вон Дубков поспешил… Залез на крышу трубу поправить, а у соседа дачница загорала… лопушком прикрылась. Он и пополз по крыше как змей. Что ты ползешь, лопуха не видал, твою мать-то?! Лопух и лопух. Да и под лопухом-то что, ухо, что ли?.. Полз, полз, а крыша-то кончилась. Это же не дорога в Москву.
Вообще потом три месяца на баб не смотрел… Еще ведь что, у жены там корыто стояло – внука купать затеяла. Кипятку налила, пошла за холодной. Тимоха тут и приполз… Ну, грудь, лицо у него не пострадали ничуть, слава богу. Ноги тоже, слава богу, целы, а остальное все… вкрутую. Так-то вот.
Я считаю, Петр не виноват… И Иван не виноват.
Видишь, как у нас, у русских, получается – никто не виноват, а морды у всех битые.
Киллер и заказчик Сценка
ЗАКАЗЧИК. Господин киллер, тысяча извинений. Я знаю, что не вовремя, у вас после обеда мертвый час, но у меня неотложное дело.
КИЛЛЕР. Дело прежде всего, а мертвый час – это уже у кого как получится, у кого после обеда, у кого во время обеда.
ЗАКАЗЧИК. Вот фотография и деньги.
КИЛЛЕР. Где деньги?
ЗАКАЗЧИК. Вот.
КИЛЛЕР. Это деньги?!
ЗАКАЗЧИК. Хорошо. Скажите вы, сколько стоит человеческая жизнь.
КИЛЛЕР. Человеческая жизнь бесценна!
ЗАКАЗЧИК. Мы с вами не в церкви, и мы с вами одни. Скажите конкретно в долларах.
КИЛЛЕР. Сто тысяч.
ЗАКАЗЧИК. Речь идет не о президенте, о простом человеке.
КИЛЛЕР. У нас все равны!
ЗАКАЗЧИК. Это раньше у нас все были равны. Или говорите без пафоса, или я иду к другому. Слава богу, киллеров сейчас хватает.