— Эй, капитан! — крикнул старший. — Возьмите нас в плавание! Я помахал им рукой в знак приветствия, а потом изобразил жестами отказ с глубочайшим сожалением: рад бы, да никак не получается. «Клео» между тем уплывала все дальше, я увеличил скорость и нацелил форштевень судна на выход из акватории порта. Когда мы совершили левый поворот, устремившись в море, я в последний раз взглянул на причал и с удивлением увидел, что народу прибавилось. Те, кто подбежал позже, угрожающе махали руками и разевали в криках рты, но на таком расстоянии разобрать слов было уже нельзя.
Отворилась дверца, и в рубку вошел Брант.
— Кто это? — спросил он.
— Полагаю, все, кто вас ищет, — ответил я. — Те двое, а еще люди Локуфы. Мы отвалили очень вовремя.
— Они погонятся за нами?
— Захотят, — согласился я. — Но прежде им нужно найти судно, потом развести пары, а к этому времени мы будем уже далеко. К тому же догнать «Клео» непросто.
Последнюю фразу я произнес с гордостью. Мой корабль действительно считался одним из самых быстрых на всем побережье.
— Куда мы плывем?
— На Мраморные острова. Где-то ведь нужно переждать эти два дня.
— Но если будет погоня… Какова вероятность того, что нас там смогут обнаружить?
Я пожал плечами.
— Вероятность всегда существует. Но если бы меня попросили за два дня отыскать того, кто скрывается в бухтах и шхерах архипелага, я бы отказался.
— Вы можете показать на карте наш маршрут? — спросил Брант.
— Конечно. Идите в каюту. Я позову к штурвалу Горана и приду через несколько минут.
Котел был разогрет до нормы, а нефть исправно поступала из резервуаров в топку. Убедившись, что все в порядке, Горан перебрался из машинного отделения в рубку, сменив меня у штурвала, а я отправился к пассажирам.
Пассажирская каютка на носу была крохотной, но, на мой взгляд, достаточно удобной. Во всяком случае, четверо гостей могли разместиться на двухъярусных койках, не толкая друг друга в бока. Кто-то из завистников однажды брякнул, что гостевые апартаменты «Клео» похожи на четырехместный гроб, но я даже не стал отвечать на подобную нелепость.
Мои пассажиры не выглядели уставшими, хотя выспаться в эту ночь им, скорее всего, не удалось. Я принес карту, но увидел, что у пассажиров имеется своя, которую они уже разложили на маленьком столике.
Карта гостей была необычной, отпечатанной на белом матовом материале, на ощупь напоминавшем мягкую кожу, но тонком, как бумага. Однако было в ней еще кое-что, сильно меня удивившее. В некотором отношении карта оказалась довольно точной: координаты Климба, линия примыкающей к нему части побережья, а также границы Зева Дьявола были указаны верно. Зато все прочее обозначалось весьма условно. Например, Мраморные острова, располагавшиеся справа от линии, соединяющей порт Климба и центр урагана, выглядели на карте просто стайкой небрежных клякс на теле океана, что с истинным положением вещей имело мало общего. Эта карта не годилась для навигации, ее создавали для чего-то иного.
— Сейчас мы идем примерно сюда, — ткнул я пальцем в чернильные кляксы. — Точнее не покажу, для этого ваша карта не годится. Но у меня есть более подробная, и если хотите…
— Не нужно, — остановил меня Брант. — Сейчас меня интересует другое. Через два дня, теперь уже через полтора, мы должны оказаться в этой точке. Это возможно?
Он указал на тот участок изделия столичных картографов, которому я склонен был доверять.
Я посмотрел и отрицательно покачал головой.
— Если мы там окажемся, то уже не вернемся. Нас разобьет в щепки. Это зона постоянных восьмибалльных штормов. «Клео» — крепкое судно, но такие испытания не для нее.
— Капитан Якоб, я гарантирую, что волнение там в это время не будет превышать трех-четырех баллов, — спокойно и настойчиво сказал Брант.
— Чушь собачья, — фыркнул я.
— Посмотрите внимательно, капитан, — попросил он.
Я пожал плечами и вновь наклонился над картой. То, что я увидел, меня немало удивило и развлекло. Подкрашенное серым пятно, обозначавшее территорию Зева Дьявола, смещалось. Оно слегка передвинулось на север, свернуло на запад, на юг и вновь вернулось на прежнее место, завершив круговое движение, а затем опять начало двигаться по той же траектории. Я протянул руку и коснулся пятна пальцем, но ощутил лишь прохладную и гладкую поверхность. Мое прикосновение не удержало пятно и не замедлило его движения. Я смотрел как завороженный и обнаружил еще одну особенность. Пятно было неоднородным. Внутри имелся фрагмент неправильной формы, закрашенный темнее. Этот фрагмент в процессе эволюции Зева Дьявола оставался неподвижным и в определенные моменты оказывался то на его границе, то вновь в центре.
— Славные игрушки делают у вас в столице, — проговорил я, не скрывая восхищения. — Никогда не видел ничего подобного. А теперь объясните, как это понимать?
— Очень просто, — Брант с улыбкой переглянулся с Лоттой и мальчиком, которые пока не выказали намерения принять участие в беседе. — Вы же сами прекрасно знаете, что ураган не стоит на месте. Он постоянно движется вокруг некоего центра. С борта корабля это движение трудно заметить, но оно существует. Мы вычислили его и нанесли на карту.
— Это, надо полагать, остров? — показал я на темный фрагмент.
— Верно, — сказал Брант. — Золотой остров. Собственно, туда нам и надо. Вот посмотрите.
Он что-то сделал с картой и движение Зева Дьявола вначале немного ускорилось, а потом прекратилось. В этот момент западная оконечность Золотого острова изрядно выдавалась за границу урагана. А чуть ниже на карте высветились цифры, показывающие день и час, в которые, надо полагать, сюда можно приблизиться.
— Теперь вы понимаете? — Брант внимательно наблюдал за моей реакцией.
— Где делают такие игрушки? — поинтересовался я, огладив пальцами краешек карты. — Может, и для меня найдется такая?
— В одной столичной мастерской. Экземпляров изготовлено немного, буквально единицы. Но если хотите, мы подарим вам карту, как только окажемся на острове. Собственно, вы можете взять ее прямо сейчас.
— А вы уверены, что ваши вычисления верны? — спросил я.
— Уверен.
— Вычисления проверялись много раз, — негромко сказала Лотта. — Им предшествовали годы наблюдений.
— Наблюдений? — посмотрел я на нее. — За все время, что живу в Климбе, я не встречал здесь ни одного столичного наблюдателя.
Мне показалось, что моя реплика ее немного смутила.
— Есть разные методы, — вмешался Брант. — Наука не стоит на месте. Но сейчас важнее другое: сумеете ли вы привести «Клео» в эту точку в назначенное время?
— Это не самое трудное, — сказал я. — Если не секрет: что вы ищете на острове? Неужели вы верите в сказки о несметных сокровищах?
Они переглянулись и негромко рассмеялись.
— Конечно, нет, — сказала Лотта. — Просто нам очень нужно попасть на остров.
— Мы заключили договор, и я намерен его выполнить, — твердо сказал я. — Но и вы не забывайте о главном условии.
Я покинул каюту и вышел на палубу. Океан по-прежнему был пуст и спокоен, «Клео» легко рассекала его воды, все дальше удаляясь от берега. Поглядев в зрительную трубу в сторону порта, я обнаружил, что какой-то из пришвартованных кораблей чадит черным дымом, разогревая котел. Возможно, просто кто-то из рыбаков решил выйти на последнюю осеннюю ловлю. Но могло быть и так, что наши враги все же решили попытать удачи и готовятся начать преследование. Меня это не слишком обеспокоило. Я сложил трубу и поднялся в рубку.
Сверившись с курсом, я отпустил Горана отдыхать, чего он, надо сказать, ожидал с большим нетерпением. До Мраморных островов оставалось примерно часа четыре ходу.
* * *Мраморные острова — архипелаг из нескольких десятков клочков суши и скал. Они необитаемы, человеку здесь делать нечего. Этот мир принадлежал птицам, устроившим свои колонии на скалах, да тюленям, которые служат пищей для каракатиц-гигантов, если оказываются недостаточно проворны. Много лет назад в этих водах добывали самых крупных каракатиц, устраивавших свои гнезда в подводных пещерках, но когда на самом большом острове открыли залежи розового мрамора, удача рыбаков кончилась. Грохочущие и воняющие нефтью морские буксиры и грузовые баржи заполонили архипелаг. Не только тюлени и каракатицы, но и вся прочая морская живность отправилась на поиски новых обиталищ. Нашествию не сдались одни чайки.
Розовый мрамор вырезали из тел островов несколько десятков лет, его доставляли морем в Климб, а оттуда паровиками везли в столицу — именно этому мы обязаны появлением железной дороги, связавшей наше приморское захолустье с центральными районами страны. Однако лет пять назад добычу мрамора прекратили, поскольку где-то на континенте обнаружились огромные залежи этого камня. С тех пор на островах почти никто не бывал — разве что укрывавшиеся в бухточках и проливах от непогоды рыболовные суда.
Розовый мрамор вырезали из тел островов несколько десятков лет, его доставляли морем в Климб, а оттуда паровиками везли в столицу — именно этому мы обязаны появлением железной дороги, связавшей наше приморское захолустье с центральными районами страны. Однако лет пять назад добычу мрамора прекратили, поскольку где-то на континенте обнаружились огромные залежи этого камня. С тех пор на островах почти никто не бывал — разве что укрывавшиеся в бухточках и проливах от непогоды рыболовные суда.
Здешние укрытия мне тоже были известны довольно неплохо. Я завел «Клео» в узкий, извилистый проход, разделявший два соседних островка, где намеревался переждать остаток дня и ночь. Вспугнул при этом небольшую семью тюленей, отдыхавших на галечном пляже. Это меня удивило и порадовало: тюленей со времени закрытия мраморных каменоломен я увидел здесь впервые.
Скалы полностью укрывали судно со стороны моря. Топка работала на минимальной тяге, и труба совсем не дымила. Глубина пролива была достаточной, чтобы «Клео» подошла к скалистому берегу практически вплотную. Горан закрепил на камнях концы и перекинул с борта сходни, по которым мы все вместе сошли на остров. На всякий случай я намеревался устроить где-нибудь повыше наблюдательный пункт: нам с Гораном, сменяясь, предстояло следить за океаном. Пассажиры решили осмотреться и размять ноги после пребывания в тесной каюте.
Мы с Гораном забрались на плоскую вершину скалы, переполошив обитающих здесь чаек. Покинув гнезда, они взмыли в воздух белой тучей и теперь угрожающе сваливались с небес почти на наши головы с возмущенными воплями, пытаясь изгнать со своей территории. Однако убедившись, что непосредственной угрозы мы не представляем да и уходить не собираемся, постепенно успокоились. С этой точки нам открывался вид на три стороны света. Во всяком случае, ни одно судно, идущее от побережья, незамеченным остаться не могло, а иные меня не интересовали. Но океан был чист, если не считать черной, сверкающей вспышками молний толстой колонны Зева Дьявола, поднимающейся далеко на горизонте.
Вручив Горану зрительную трубу, я отправился на судно: «Клео» нельзя было оставлять без присмотра надолго, поскольку котел следовало держать разогретым. В случае чего мы должны были быть готовы сорваться со стоянки.
Моя вахта была проще и приятнее, чем вахта Горана. В тепле машинного отделения можно было подремать — за прошедшие сутки случилось многое, и сон оставался единственным, чего мне действительно не хватало.
Спустившись на берег, я шел к нашей стоянке, когда вдруг услышал пронзительный крик Лотты. Скалы отразили его со всех сторон, и я не сразу понял, откуда он раздается, а когда сориентировался, бросился со всех ног, выхватив из ножен широкий морской тесак.
На берегу шла схватка. Каракатица — одна из самых огромных, что я видел, — наполовину вывалив трепещущую, голодной алчностью тушу из воды на камни, тянула к себе оплетенного щупальцами мальчишку. Половина из шестнадцати ее щупалец скрывалась под водой, ухватившись за выступ скалы, но и оставшихся восьми вполне хватало для того, чтобы охота завершилась успешно. Брант пытался оторвать от жертвы мускулистые отростки по одному, и ему это удавалось, однако всякий раз на освободившееся место с мокрым шлепком немедленно опускалось новое. Да и самому Бранту грозила гибель. Одно щупальце захватило его ногу, другое сковало левую руку; несмотря на всю мощь Бранта, борьба не могла закончиться в его пользу.
Сухо щелкнули выстрелы: Лотта с напряженным лицом всаживала в тело моллюска пули из небольшого автоматического пистолета. Это было бесполезно. Она не знала, где находятся четыре сердца каракатицы. Свинцовые горошины не способны гробить защищающий мозг мощный череп, а прочие раны каракатице не опасны. Упругая плоть пропускала пули сквозь себя без малейшего вреда для чудовища, неумолимо подтаскивающего двойную добычу к воде.
Выстрелы смолкли — в пистолете опустела обойма. Пока Лотта ее меняла, я был уже рядом. Увернулся от метнувшегося мне навстречу щупальца, прыгнул и упал на сколький мускулистый мешок, вонзив тесак до рукояти возле выступа, который следовало считать головой животного.
Каракатица почувствовала опасность. По меньшей мере три щупальца хлестали по мне, пытаясь схватить. А я тем временем безжалостно кромсал ее плоть, нащупывая острием в костяной броне отверстие, из которого от мозга по телу разбегались нервные волокна.
Успех в схватке сопутствовал нам обоим. Но мне — мгновением раньше. В тот самый момент, когда щупальце, скользнув между подбородком и грудью, обвило мою глотку, тесак попал в цель.
Агонии не было. Щупальца просто опали, превращаясь в гнусные, холодные, но бессильные веревки. То щупальце, что готово было оторвать мне голову, лишь чуть дрогнуло и ослабло.
Я не убил каракатицу. Сделать это вообще непросто. Пока не поврежден мозг, животное остается живым. Надо сказать, это качество твари считается весьма полезным: оно позволяет доставлять моллюсков с побережья в столицу практически свежими. Я ее просто обездвижил: именно так поступают рыбаки, когда в их снасти попадается крупный экземпляр. Правда, иными орудиями и гораздо более безопасным способом.
Однако в любом случае битва была закончена. Лишенная возможности вернуться в океан, каракатица будет жить еще некоторое время, сколько позволит ей чуждая воздушная среда, а потом подохнет и сгниет. Я сполз на камни, поднялся и принялся кое-как очищать одежду от налипшей крови и слизи. Брант выпутывал из потерявших упругость щупалец Гемма. Кажется, никто из них серьезно не пострадал.
Убедившись, что с Геммом все в порядке, Брант тяжело шагнул ко мне. Я не сумел разглядеть на его лице признаки хоть какой-то благодарности за спасение. Наоборот, Брант глядел на меня, будто я был ближайшим родственником этой самой каракатицы.
— Почему ты не предупредил нас о возможной опасности? — спросил Брант тоном, в котором рокотала ярость урагана.
— Я о ней просто не предполагал, — пожал я плечами. — В Климбе известно, что каракатицы давно покинули Мраморные острова.
— Тогда откуда взялась эта тварь?!
— Полагаю, решила вернуться, — нейтрально сказал я, испытывая неприятное ощущение балансирующего на краю пропасти, потому что Брант шагнул еще ближе.
— Гемм едва не погиб!
— Брант! — услышал я голос Лотты. Теперь он звенел, словно металл. — Ты тоже чуть не погиб. И если бы не капитан Якоб, так бы и случилось. Это он спас Гемма и тебя. Или ты этого не заметил?
Брант не то чтобы смутился. Скорее, раздумал убивать меня немедленно.
— Капитан обязан отвечать за жизнь и здоровье своих пассажиров, — буркнул он и повернулся, намереваясь отойти в сторону, но теперь уже я жестко ухватил его за рукав.
— Все верно, — сказал я. — Но только на борту судна. А если пассажирам вздумалось болтаться там, куда их не приглашали, в ответе тот, кто считает себя самым умным из них.
Полагаю, Брант мог бы освободиться от моего захвата одним движением, но он этого не сделал. Просто стоял и ждал, когда я его отпущу. Я ощутил легкое прикосновение к плечу. Гемм. Они с Лоттой стояли рядом.
— Спасибо, капитан Якоб, — проговорил Гемм. — Вы спасли нам жизнь.
Я разжал пальцы, отпуская рукав Бранта.
— Каракатиц здесь не было лет тридцать, — сказал я. — Они не могут причинить вреда, если не подходить близко к расщелинам, где они любят селиться. Их ловят со стороны моря. Выманивают из пещер стуком под водой, потом гарпунят, вытаскивают на палубу и перерубают нервный ствол топорами на длинных рукоятках. Это совсем не опасно — когда знаешь, что нужно делать; я не слышал, чтобы кто-то из ловцов пострадал.
— Наверное, нам стоит вернуться на корабль, — сказала Лотта.
— Двигайтесь вокруг скалы и больше не подходите к воде, — я подобрал свой тесак и шагнул к слабо подрагивающей туше каракатицы. — Сегодня у нас будет отличный ужин. Не зря же мы так старались.
Лотта и Гемм быстро зашагали прочь. Брант задержался.
— Они этого есть не будут, — сказал он.
— Это мы еще поглядим, — возразил я.
В данный момент я вырезал своим тесаком здоровый кусок самого сладкого мяса каракатицы над правой передней четверкой щупалец. В столичных ресторанах жаркое из такой вырезки не всякому по карману.
— Пожалуй, я пойду, — сказал Брант таким тоном, словно спрашивал разрешения, и я на секунду прервал свое кровавое занятие, чтобы с удивлением на него взглянуть. Однако уходить Брант не собирался.
— Гемм — самое главное.
Брант произнес короткую фразу и превратился в скалу. А я не умею разговаривать со скалами на их каменном языке, поэтому просто закончил работу, взвалил на плечо вырезанный кусок и отправился тропинкой, которой только что ушли Лотта и Гемм. Всего лишь через десяток шагов мое плечо освободилось от тяжести: Брант снял с него ношу и взял себе.