— Эй, эй! Что за самодеятельность? Удары только обозначаем ! — кинулся к ним тренер.
— Ты чего, Римка? — опешил и Евгений.
— Прости, — буркнула она. — Что-то настроения нет…
— Чего тебя вдруг на фулл контакт потянуло? — усмехнулся топ-менеджер.
«Да вас всех, мужиков, вообще убить мало», — едва не ответила честно Римма. Что за беда, действительно, с сильным полом? Или какие-то хлюпики, или сволочи, а попадаются симпатичные — почему-то выбирают великовозрастных, никчемных клуш. Обидно, честное слово! Валентин ведь, похоже, и в сексе — не меньший ас, чем на ринге. Вон Матильда после своей ночи любви даже на тренировку не явилась. Отсыпается, утомившись от сладких утех…
Однако несносная тетка не появилась и на завтрак. И днем на пляже ее не было видно. А в четыре часа, когда Римма спустилась в бар выпить ананасового фреша перед вечерней тренировкой, девушка в первую же секунду поняла: в стане каратистов что-то случилось. Официанты не бросились угодливо навстречу клиентке, а сбились в кучку и что-то горячо обсуждали на своем хинди. Валентин же, непривычно сосредоточенный и бледный — со щек вроде бы даже загар сошел, — беседовал возле стойки бара с каким-то незнакомцем. А тот — с ума сойти! — одет почти по-офисному. Не в костюме, конечно, без пиджака, но отутюженные брючки имеются, и галстук, и даже (страшно подумать, в послеполуденную-то жару!) облачен в носки и кожаные ботинки.
Римма, вроде как выбирая столик, чуть задержалась возле них и расслышала, как Валентин на неуверенном английском растерянно говорит своему собеседнику:
— Да, предъявляла… У нас все, кто на семинар приезжает, обязаны справку от врача предъявлять…
Тут уж Римме совсем интересно стало. Она угнездилась за столиком и требовательно замахала официанту по имени Джонсон, самому симпатичному из всех. А когда тот (с видимой неохотой) приблизился, вместо того чтобы заказать сок, требовательно спросила:
— Что здесь стряслось?
Джонсон опасливо покосился на индийца в костюме и, проигнорировав ее вопрос, задал свой:
— Как обычно? Ананасовый сок?
— Сначала объясни мне, в чем дело.
И официант еле слышно выговорил:
— Беда, мэм. Одна из ваших… сегодня умерла.
— Кто? — вскинулась Римма.
Тот понизил голос до почти совсем неразличимого шепота, но девушка все же разобрала:
— Матильда.
* * *Вечернюю тренировку, конечно, отменили. Время, отведенное для спортивных занятий, участницы семинара провели в баре. Хотя Валентин и пытался установить в городке сухой закон, пили сегодня много — ром с колой и даже термоядерную местную самогонку под смешным названием «фени». Настроение было подавленным. Пусть Матильда с ее постоянными глупыми заявлениями, с вечной суетливостью и раздражала всех, но тем не менее жаль ведь человека. Здоровая женщина приехала в долгожданный отпуск — понежиться на берегу океана и необременительно позаниматься спортом — и вдруг погибла…
— Сердечный приступ, говорят, — шептался народ. — Она вчера на пляже четыре часа сидела, в самую жару. А потом опять нагрузка — на тренировке. Вечером небось еще и джина выпила. Для дезинфекции, как ей Женька советовал…
Римма тоже участвовала во всех этих обсуждениях, тоже охала и ахала. Переходила со стаканчиком настоянной на орехах кешью «фени» от столика к столику, узнавая все новые и новые подробности. Конечно же, ею двигало не одно только любопытство. Начальник, Павел Синичкин, учил: любая смерть, даже естественная, случайной никогда не бывает. Вот девушка и пыталась — просто для себя самой — разобраться, почему погибла Матильда.
Выведать удалось следующее.
Вечером, после вчерашней тренировки, Матильда выглядела очень усталой, жаловалась, что голова болит, а в глазах мушки мельтешат. Ужинать она не стала, ушла в свой коттедж, и никто после семи вечера ее не видел.
А сегодня после завтрака одна из семинаристок заглянула к ней в домик — позвать на пляж — и обнаружила Матильду еще в кровати. Та лежала, как-то неестественно вывернув руку. Неужели спит? Женщина удивилась — времени-то, между прочим, уже одиннадцать. Начала звать, Матильда не откликнулась. Подошла тогда ближе — а та уже холодная…
Еще Римма узнала, что Матильда, хотя и выглядела совсем никчемной пустышкой, в своем Петербурге была весьма известной особой. И очень не бедной к тому же. Оказывается, женщина владела целой сетью аптек и двумя спортивными клубами, собиралась открывать ресторан здорового питания, причем не где-то, а на улице Рубинштейна, в шаге от Невского.
— Сама мне хвасталась: оборот у нее миллионный, — докладывала любопытным одна из туристок.
— А чего же тогда в такую дыру отдыхать приехала? — недоверчиво спросила Римма.
— Так из-за Вальки.
«Вот как? Из-за Вальки?» — усмехнулась про себя Римма. А вслух, как могла небрежно, поинтересовалась:
— А что ей Валентин?
— Ну, она очень ценила его. Говорила, что Валентин — единственный тренер во всей России, кто умеет с женщинами работать. И хотела его в свой спортивный клуб перетянуть. Обещала и расписание под него составить, и зарплату дать высокую. А со временем — еще один клуб открыть, чтобы только восточные единоборства и только для женщин.
«Ага, — хмыкнула мысленно Римма, — и заманивала парня к себе на работу через собственную постельку».
Хотя странно как-то. Будь Матильда молодой, красивой и соблазнительной — Валентина можно было бы понять. Если аппетитная дамочка предлагает хорошую работу да еще и секс в придачу, глупо отказываться. Но ему-то от силы тридцать, и на него западают абсолютно все женщины в радиусе километра вокруг. Зачем же спать с малопривлекательной теткой в возрасте? Ради карьеры? Но ведь женщины болтают: Матильда буквально за ним охотилась. Специально притащилась на его семинар аж в Индию, чтобы уговорить работать в своем клубе.
— А у Матильды с Валентином вообще какие отношения были? — осторожно поинтересовалась Римма. — Она ценила его как специалиста — и все?
Собеседницы за столом переглянулись. А потом одна из них фыркнула:
— Да ладно, ценила! Влюблена была в него по уши!
Вот оно!
— А Валентин? — гнула свое Римма.
И тут же услышала в ответ:
— Что — он? Плевал на нее с высокой колокольни, неужели не понятно. Валентин у нас твердокаменный. Сама ведь за ним охотишься — только без толку.
— Охочусь? Я? — возмутилась Римма.
Хотя если честно… А ради кого она надевает под кимоно максимально открытый топик? Кого ей все время хочется проводить взглядом, даже если он в ее сторону и не смотрит? За кем, в конце концов, она вчера вечером кралась, словно кошка?
— Да все мы за ним охотимся, — примирительно произнесла самая старшая из дам. — Как за недостижимым идеалом. И Валентину сие, безусловно, не только приятно, но и выгодно — семинары по всему миру, очень недешевые, группы всегда переполнены…
— А Матильда — просто одна из участниц семинара? — быстро произнесла Римма. — Или они с Валентином любовники?
Женщины переглянулись. Одна из них настороженно произнесла:
— Слушай, Римм… А тебе-то какое дело?
«Просто обидно, что он предпочел мне какую-то крысу!» — едва не вырвалось у девушки. Но вслух она, конечно, сказала совсем другое:
— Да просто любопытно.
— Думаю, — медленно заговорила еще одна из дам, — ничего у Матильды с Валентином не было. Она, конечно, восхищалась, как и все мы, — ах, мол, какой мужчина! Но только куда ей до него…
— Если уж он даже на Римку не повелся, — хмыкнула третья, — то Матильде ловить точно нечего было.
И остальные женщины согласно закивали.
«Значит, об их романе никто не знает, — подвела итоги разведки девушка. — Да и Валентину, похоже, совсем не хотелось, чтобы кто-то видел, как он заходит в домик Матильды. Но тогда… Значит, Волин причастен к ее смерти?»
* * *Случай узнать подробности представился назавтра.
Когда Римма возвращалась с утренней тренировки (занятие Валентин провел, как всегда, безупречно, только почти не шутил, и глаза у него были грустные), она увидела: дверь в коттедж Матильды приоткрыта. А ведь вчера на ней даже бумажная «пломба» висела!
Естественное любопытство — подойти и узнать, кто там хозяйничает.
Римма смело взбежала на терраску — и на пороге коттеджа столкнулась с тем самым незнакомцем из бара. Воистину железный человек: опять в рубашке с длинными рукавами, и шея скована галстуком. В тропическую-то жару! Видно, осмотр места происшествия при свете дня проводит.
— Вы что-то хотели, мадам? — осведомился мужчина.
Английский неплох, вопрос вежлив, и тон безупречен, но все равно безошибочно понимаешь: человеку абсолютно не хочется беседовать с очередной любопытствующей русской туристкой.
Римма смело взбежала на терраску — и на пороге коттеджа столкнулась с тем самым незнакомцем из бара. Воистину железный человек: опять в рубашке с длинными рукавами, и шея скована галстуком. В тропическую-то жару! Видно, осмотр места происшествия при свете дня проводит.
— Вы что-то хотели, мадам? — осведомился мужчина.
Английский неплох, вопрос вежлив, и тон безупречен, но все равно безошибочно понимаешь: человеку абсолютно не хочется беседовать с очередной любопытствующей русской туристкой.
— Да, я кое-что хотела, — не смутилась Римма. — Во-первых, выяснить, проводилось ли вскрытие, и достоверно ли уже известны причины смерти моей… — Она споткнулась, затем сделала над собой некоторое усилие и закончила фразу: — Моей подруги.
— Ваш интерес понятен. А что во-вторых? — скривился индиец.
Девушка немного поколебалась, но все же произнесла:
— А во-вторых, я хотела бы сообщить следствию некоторую информацию… которой располагаю только я.
Ее «во-первых» надменный следователь проигнорировал и тоном строгого экзаменатора произнес:
— Информацию? Слушаю вас внимательно.
Но не зря же Римма работала пусть и простой секретаршей, но в детективном агентстве! Хоть ее начальник Пашка и считает, что Риммин потолок — распечатывать на компьютере тексты и варить ему кофе, он даже ведать не ведает, что подчиненная уже давно усвоила некоторые его приемчики.
Поэтому девушка лишь плечами пожала:
— Сначала отвечаете вы. Потом — я. Кстати, меня зовут Римма. А вас как?
— Джай, — буркнул индиец. И мимолетно метнул пронзительный взгляд в ложбинку между ее грудей.
«Ага, раскусили мы тебя! Сам в костюм кутаешься, а поглазеть на почти обнаженное женское тело охоч!» Римма поощрительно улыбнулась. А костюмный вдруг покраснел, уставился в землю (ох, если бы все так просто было с нашими, российскими, следователями!) и пробормотал:
— Аутопсия назначена на сегодня. Однако предварительное медицинское заключение гласит: смерть вашей подруги была ненасильственной и последовала от сердечного приступа.
— А токсикологический анализ крови вы делали? — козырнула слышанным от Павла термином Римка.
И снова обожглась о раздевающий (теперь он концентрировался на ее более чем открытых ногах) взгляд индийца. Девушка демонстративно одернула юбку, как бы стараясь опустить ее ниже, и тем смутила мужчину еще больше. Хм, следователь, или кто он там, вообще девственник, что ли?
— Так что насчет ядов? — поторопила она собеседника с ответом.
— Все чисто, — покачал головой Джай. — В крови вашей подруги присутствуют только следы алкоголя.
Лицо мужчины приняло упрямое выражение. Похоже, он твердо решил: больше никаких нескромных взглядов. И никаких ответов на вопросы сверх меры любознательной русской.
— А что хотели мне сообщить вы? — Он извлек из карманчика своей белоснежной рубашки блокнот и ручку.
Господи, как же рассказать-то ему про Матильдино сексуальное рандеву так, чтобы не очень покраснел? А рассказать надо: во-первых, может для расследования пригодиться. Да и Валентину, сделавшему столь странный и, главное, обидный для Риммы выбор, следовало отомстить. Пусть тоже покраснеет, помучается — когда его следователь о деталях расспрашивать начнет.
— Мне случайно стало известно, что накануне своей смерти, — осторожно начала Римма, — Матильда имела физиологический контакт с одним человеком…
И с удивлением увидела, как индиец возвращает блокнот с ручкой обратно в карман. И еще больше поразилась, когда тот — без малейшего смущения — произнес:
— Вы, конечно, имеете в виду господина Валентина Волина?
— Вы знаете? — опешила Римма.
Но быстро взяла себя в руки. Ненароком уронила бретельку топа со своего успевшего загореть плеча и задала новый вопрос:
— А откуда?
— Господин Волин мне об этом факте сам сообщил. Еще вчера.
Собеседник уже откровенно, не стесняясь, пожирал ее взглядом. И с легкой насмешкой в голосе поинтересовался:
— Вам известно что-то еще, чего я не знаю?
— Нет, — буркнула Римма. — Желаю вам дальнейших успехов в расследовании.
И поспешила от домика Матильды прочь. Сделала несколько шагов, но не удержалась — организовала, чтобы полы сарафана, будто бы от порыва ветра, взметнулись вверх. И добавила про себя: желаю успехов в борьбе со своими инстинктами, индийский извращенец!
* * *Кафе, прилегающее к их спортивному городку, Римма обожала. Она давно мечтала, еще в родной Москве, найти местечко, где тебя все знают. Где бармен улыбается как родной и в курсе, какие напитки ты предпочитаешь в разное время суток. Где официанты готовы согреть душу к месту сказанным комплиментом. И повар готовит точно так, как тебе нравится: мясо средней прожарки и специй сколько нужно, и даже лепешки всегда жарит по ее вкусу — с хрустящей корочкой по краям. Ну, и бонус: посетители тоже народец знакомый — всегда можно и поболтать, и посплетничать, и новый наряд, уж точно, все заметят и оценят.
Но в Москве сколько ни бродила по кафе, даже с виду маленьким и уютным, но не нашла такое, куда бы хотелось возвращаться снова и снова. Только здесь, в Индии, отыскала отдушину. Отправляешься вроде просто перекусить — а настроение уже заранее повышается. Потому что знаешь: официант Джонсон немедленно кинется тебе навстречу, и знакомые с соседних столиков приветливо замашут руками, и, что немаловажно, сидишь практически под открытым небом, навес не в счет, и почти что у твоих ног колышется океан, и терпко пахнет водорослями и йодом, и смешные птички зимородки нагло требуют, чтобы ты с ними поделилась своей лепешкой…
Но из-за происшествия (а смерть Матильды в их спортивном городке тактично именовали только так) даже столь замечательное кафе начало откровенно портиться.
Вот и сегодня вечером: народу никого, а некогда безупречный официант Джонсон опять не бросился навстречу. Когда же Римма подозвала его требовательным взмахом руки, подошел с видимой неохотой, да еще и спросил:
— Вы желаете что-то заказать?
Право, странно звучит, когда подобный вопрос задают человеку, только что усевшемуся за столиком кафе.
— Да, милый Джонсон, — усмехнулась Римма. — Я хочу заказать ананасовый сок, и палак панир [6], и еще рис с овощами, и…
— Сок принесу, — перебил официант, — а вот поужинать, к сожалению, не получится.
— И почему же?
— Повар уволился, — вздохнул тот. — Еще вчера.
«Очень интересно, — мелькнуло у Риммы. — Особенно если связать со вчерашней смертью посетительницы его кафе…»
— По какой причине?
— Ни по какой. Просто не захотел здесь работать — и все.
В разгар сезона? Когда в кафе полно клиентов? И при том что все прекрасно знают: хорошую работу в Индии найти очень и очень непросто!
— Да ладно, Джонсон, колись! — властно произнесла девушка. И заговорщицки подмигнула: — Я никому не скажу.
Официант колебался недолго. Видно было, что его так и распирает поделиться с клиенткой, которой он явно симпатизировал, последними новостями.
Джонсон понизил голос:
— Повар ушел потому, что его семью оскорбили.
— Семью? — удивилась Римма. — А кто у него семья?
— Их здесь трое братьев работало, — продолжал просвещать ее официант. — Сурадж — повар. Раджа — массажист. И еще маленький Винсент в домиках убирал… Так вот Винсенту сегодня сказали, что он вор.
— Кто сказал?
— Один из ваших. — В голосе Джонсона зазвучали нотки неодобрения. — Господин Еу-ге-ний.
Ну, да. Блестящий менеджер и красавец-мужчина Евгений Мединов.
Римме вдруг стало весело.
— И что же ваш Винсент у него украл? Шлепки «Дольче&Габбана»?
Джонсон прижал руки к груди:
— Еу-ге-ний сказал: он возвратился в свой коттедж как раз во время уборки и увидел, что Винсент у него в вещах рылся. Но я всеми богами клянусь: наш малыш никогда бы так не поступил!
— У Евгения что-то пропало?
— Ничего. Но он накричал на Винсента и пошел жаловаться к начальнику, и тот велел малышу убираться. Тогда с ним ушли и Раджа, и Сурадж.
— И я осталась без ужина… — вздохнула Римма.
До чего некстати все эти индийские страсти!
И что теперь ей делать? Выбираться сейчас из спортивного городка? Снова возвращаться на пляж, идти в другое кафе? Ладно, обойдемся соком. А Евгению при случае надо высказать: подумаешь, дело большое — мальчик покопался в твоих вещах. Ну интересно человеку стало. Всем известно: в чемоданах постояльцев во всех отелях роются. Накричать, безусловно, нужно, и даже в ухо можно было дать — но зачем же начальству жаловаться? Измельчали мужики, право слово…
* * *А на следующий день — с момента гибели Матильды едва ли прошло двое суток — в Индию неожиданно пожаловала ее душеприказчица и наследница.