– Пока! – сказав это и выпустив ладонь Икера, ангел подходит к своим томящимся в ожидании родственникам. Троица первой покидает пирс, а Субисаррета смотрит им вслед, в надежде, что кто-то из них обернется и помашет рукой на прощание. Но никто из троих не оборачивается.
…До того как автобус распахнул двери на конечной остановке, инспектор успел несколько раз прокрутить в голове сцену прощания. Что хотела сказать ему девчонка, о чем предупредить? И что в ее понимании означает опасность? И что означает – «быть дурачком»? Измениться настолько, что потерять собственное «я», как случилось с Альваро?
Субисаррета не знает, что случилось с Альваро. Возможно, блокнот, найденный в старом полуразрушенном отеле, ему поможет. Но блокнот до сих пор лежит в багажнике: все потому, что Икер решил ознакомиться с ним в спокойной обстановке, дома или в управлении, – потратить максимальное количество времени на его изучение, чтобы ни одна, даже самая маленькая деталь не ускользнула.
Больше всего инспектор боялся, что людей у подножия статуи окажется немного. И он не сможет затеряться в толпе, чем привлечет ненужное внимание такого тертого калача, как Улисс. Но опасения не оправдались, одна туристическая группа сменяла другую, не обошлось и без вездесущих, постоянно щелкающих фотоаппаратами китайцев. Мысленно вознеся хвалу Доностии и ее достопримечательностям, Субисаррета побродил по площадке, без сожаления расстался с одним евро, чтобы заглянуть в синий перископ, тотчас же приблизивший часть бухты Ла-Конча. Будь прибор посильнее, он, наверняка, увидел бы и яхту «Candela Azul», но пока приходится довольствоваться общим видом пирса, панорамой набережной и прилепившимися друг к другу домами, где уже зажглись первые огни.
Когда огней стало вполовину больше, в поле зрения Субисарреты появились Микель и его спутница – довольно привлекательная девушка лет двадцати. Они были не единственной влюбленной парой, толкущейся в непосредственной близости от Христа, но, наверняка, самой колоритной, – и все благодаря клоунским трусам Микеля. Микель что-то шептал на ухо девушке, нежно обнимал ее за плечи; в общем, делал все то, что и положено делать влюбленному. И даже решился на небольшую импровизацию – акробатический этюд у перископа, десять минут назад сожравшего Субисарретов еврик. Вскочив на балюстраду, Микель встал на голову и поболтал в воздухе ногами, чем сорвал аплодисменты не только девушки, но и нескольких, особенно впечатлительных китайцев.
Аплодисменты раздались и в непосредственной близости от Субисарреты:
– Он совсем, как ты, Каспер! Сорок пять лет назад.
Голос, произнесший это, показался инспектору знакомым, как и имя, он слышал его совсем недавно. Обернувшись, Субисаррета увидел чудаковатых стариков из «Пунта Монпас», и тут же вспомнил имя женщины – Грета.
Каспер и Грета.
Смешно препиравшиеся из-за старого молочника и выразившие желание приютить кошку в своем домике с садом в Тронхейме.
Каспер, Грета и антикварная трость с головой древнеегипетского бога Анубиса. Каспер и сейчас опирался на нее. Не было ничего удивительного в том, что Каспер и Грета оказались здесь, в одном из самых открыточных мест Сан-Себастьяна, другое дело, что подъем в гору для пожилых людей – серьезное испытание. Но, как бы то ни было, справились норвежцы блестяще и выглядели свежими и вполне довольными жизнью. Доволен был и Субисаррета, его явному одиночеству пришел конец. Теперь можно на время примкнуть к старикам, группа из трех человек, двое из которых – безобидные пенсионеры, вряд ли привлечет чье-то пристальное внимание.
– Здравствуйте, – инспектор слегка склонил голову в знак приветствия. – Неожиданная встреча. Узнаете меня?
Первой откликнулась Грета:
– О, милый юноша из гостиницы! Ты помнишь его, Каспер?
– Угу, – пробормотал старик, пристально вглядываясь в лицо инспектора.
– Говорят, лучшего вида на Сан-Себастьян не существует, – светски продолжил Икер.
– Вид просто прекрасный, прекрасный! – с энтузиазмом поддержала его Грета. – А Каспер еще не хотел подниматься сюда. Мне пришлось выдержать целое сражение. А теперь скажи, кто был прав, Каспер?
Вместо ответа Каспер вздохнул и отошел к балюстраде.
– Прекрасный вид и прекрасный вечер, молодой человек! Э-э…
– Икер, – напомнил Субисаррета.
– А ведь день начался неважно, с дурного предзнаменования.
– Неужели?
– Следы на полу в гостинице, – Грета понизила голос до трагического шепота.
– Что за следы?
– Кошачьи. Когда мы вышли из номера, позавтракать в соседнем кафе, то заметили следы. Мы с Каспером, а не я одна, это важно. Ты ведь тоже видел их, милый?
– Угу, – снова подал голос старик.
– И что же необычного было в следах?
– Я волнуюсь о судьбе той очаровательной кошки.
– С ней должно быть все в порядке, – перебил Грету инспектор. – Я неплохо знаю ее хозяев, это очень приличные люди.
– В обществе приличных людей кошке ничего не грозит, – парировала Грета. – Никто ее не обидит, никто не поранит. Возможно, ей нанесли увечье…
– С чего вы взяли?
– Следы! Мы с Каспером видели маленькие следы от выпачканных в крови кошачьих лапок. Это было ужасно.
– Зрелище не из приятных, да, – подтвердил вернувшийся в компанию Каспер.
– Они шли от того номера, где мы в первый раз ее увидели. К лестнице. У меня тотчас же подскочило давление, так что пришлось вернуться в номер. А Каспера я отправила на ресепшен, чтобы администрация разобралась с тем, что у них творится. Кровавые следы, пусть и кошачьи, – вещь ужасная, согласитесь.
– Да уж, ничего хорошего, – подтвердил Икер.
– И что вы думаете? Нас посчитали старыми дураками!
– Почему?
– Потому что, когда администратор и одна из горничных поднялись на этаж, – никаких следов не оказалось, так-то!
– Кто-то успел их подтереть?
– В том-то все и дело! Дверь номера я оставила открытой, а сама села в кресло, чтобы прийти в себя и немного успокоиться. Мне был виден коридор, и первые люди, которые там появились, и оказались администратор с горничной. И Каспер. Так вот, те двое все внимательно осмотрели – и не нашли никаких следов!
– Куда же они подевались?
– Не знаю. Исчезли. Как и не было!
– Может, их и вправду не было?
Лучше бы Субисаррета не произносил этого: старуха по-детски надула губы и ухватилась за локоть мужа:
– Тоже считаете нас старыми дураками? Маразматиками, которым мерещится всякая чушь?
– Вы неправильно поняли…
– Я все поняла прекрасно! Но если бы речь шла только обо мне. Или о Каспере. Тогда еще можно было бы приписать все разыгравшейся фантазии кого-то из нас. Но мы оба – оба! – видели эти проклятые следы.
– А саму кошку?
– Саму кошку – нет.
Если мои кошки не захотят, чтобы их видели – их и не увидят, так сказала Лали.
– А… следы были свежими?
– Откуда же мне знать?
– И исчезли они сами по себе?
– Выходит, что так. Вы мне не верите, молодой человек?
– Ну… почему же? Иногда в жизни случаются чудеса.
– Особенно когда Каспер покупает какую-нибудь вещь с историей. Эта его трость меня пугает…
– Пора бы тебе успокоиться, Грета, – поморщился старик. – Нам просто не повезло с гостиницей. К тому же говорят, что человек, который вроде бы умер от кровоизлияния… Он и не умер вовсе. А был убит.
– Кто говорит? – теперь уже поморщился Субисаррета.
– Ходят такие слухи, уж не знаю, правда это или нет. Хорошо, что мы уезжаем…
– Я не уеду, пока не удостоверюсь, что с кошкой все в порядке, – перебила мужа Грета и снова обратилась к инспектору: – Вы не могли бы познакомить нас с хозяевами?..
Улисс.
Слушая стариковские бредни, Субисаррета едва не пропустил его, а между тем по Улиссу можно сверять часы. Он появился у статуи ровно в половине девятого (именно это время оговаривалось в тексте на купюре) – и не было видно, что он кого-то ожидает. Он просто разглядывал бухту, не выражая никаких признаков беспокойства. В жизни Улисс оказался со вкусом одетым мужчиной среднего возраста и среднего же роста – и вовсе не таким ярким, каким рисовало его воображение Субисарреты. Что ж, нужно отдать должное этому человеку: он умеет приглушать краски и отходить в тень, если понадобится. При желании он выдаст себя за кого угодно, в полном соответствии с моментом. Сейчас Улисс искусно воссоздал образ топ-менеджера, ненадолго отвлекшегося от ежедневных забот. Ворот дорогой рубашки расстегнут, под ним болтается слегка ослабленный галстучный узел, на согнутом локте повис пиджак. В кармане пиджака нашлось место и для скатанной в трубочку газеты, Субисаррета увидел даже часть названия:
…treet Jorn…
Улисс не похож на американца или англичанина. В нем явно присутствует средиземноморская кровь, хотя инспектор и не рискнул бы назвать его испанцем. Все из-за прямого носа, образующего единую линию со лбом, такой нос принято называть греческим. Субисаррета, имевший на руках лишь карандашный анфас, видел профиль Улисса впервые и тут же решил, что это имя подходит мужчине, как ни одно другое.
…treet Jorn…
Улисс не похож на американца или англичанина. В нем явно присутствует средиземноморская кровь, хотя инспектор и не рискнул бы назвать его испанцем. Все из-за прямого носа, образующего единую линию со лбом, такой нос принято называть греческим. Субисаррета, имевший на руках лишь карандашный анфас, видел профиль Улисса впервые и тут же решил, что это имя подходит мужчине, как ни одно другое.
Улисс между тем переместился к балюстраде, побарабанил пальцами по камням, – даже в этом жесте не чувствовалось нетерпения, он был простым и естественным.
Куда подевались Микель и его спутница?
Разговаривая со стариками, Субисаррета все время держал их в поле зрения, а потом переключился на Улисса, и вот, пожалуйста: горе-акробат как сквозь землю провалился! Костеря помощника на все лады, инспектор рассеянно ответил Грете на пару вопросов относительно достопримечательностей Доностии. Какой собор стоит посетить в первую очередь, какая морская прогулка наименее утомительна, а заодно, где находится музей современного искусства (Грета и Каспер неожиданно оказались поклонниками ненавистных инспектору видеоинсталляций), а насчет распродаж он не в курсе, об этом лучше узнать у кого-нибудь из администраторов или обзавестись соответствующими проспектами, их полно возле гостиничной стойки.
– У нас в Тронхейме все очень дорого, – пожаловалась Грета. – А Касперу нужна куртка на зиму, старая совсем износилась. Вот так всегда, я экономлю каждую копейку, а он спускает целое состояние на пустяки. Если бы не я, мы бы давно пошли по миру.
– Не преувеличивай, Грета, – решительно оборвал жену Каспер.
– Ничего я не преувеличиваю.
– И с этими кошачьими следами ты вполне могла напутать…
– Я?! Не ты ли первый ткнул в них своей палкой?
– А историю раздула ты. Может, у кошки просто были мокрые лапы? А потом следы высохли. Вот и объяснение!
– Но ты же сам видел кровь на полу, Каспер!
– Я не уверен…
– Теперь ты не уверен, конечно!
Перепалка вздорных стариков стала утомлять Субисаррету, пялиться на Улисса тоже было не с руки, где же чертов Микель?
Они появились, когда инспектор уже стал терять терпение: Микель на ходу щелкал фотоаппаратом, а его девушка улыбалась в объектив. Через минуту они достигли балюстрады, где стоял Улисс, и помощник инспектора сделал еще несколько снимков. Расстояние между ними и Улиссом сократилось до метра, после чего Микель подошел к мужчине и о чем-то сказал ему, кивнув на фотоаппарат. Выслушав Микеля, Улисс изобразил что-то отдаленно напоминающее улыбку, но фотоаппарат не взял.
Весь план Микеля летит к черту, и нельзя сказать, чтобы Субисаррета был удивлен такому повороту дела. Он немного расстроен, да, но совсем не удивлен.
И еще старики – они становились слишком громкими и даже привлекли внимание стоящей рядом группки молодых англичан. Если так пойдет и дальше, то сам Иисус спустится с постамента, чтобы успокоить Каспера и Грету. В основном Грету, потому что солировала она, обвиняя Каспера во всех смертных грехах, начиная от покупки молочника в Остенде. Каспер отвечал односложными фразами и междометиями, но в финале не выдержал и он, бросив в сердцах:
– Не будь посмешищем, дорогая, на нас уже люди оглядываются!
Этого уж точно не нужно Субисаррете, до сих пор считавшему, что старики-норвежцы – отличное прикрытие. Теперь же он чувствует себя на сцене, где все софиты направлены на него. А он, подобно выпихнутому из-за кулис статисту, не знает куда девать руки и ноги; как удачнее вклиниться в диалог двух бездарных, выживших из ума лицедеев, успокоить одну и пресечь брюзжание другого. Тем более, что единственный зритель, в котором заинтересован Субисаррета, уже потянулся к выходу.
Его греческий профиль медленно проплыл мимо инспектора и благополучно исчез бы из вида, если бы в самый последний момент не случилось непредвиденное: старый Каспер уронил свою антикварную трость. И до того трость выглядела внушительно, но Субисаррета даже не подозревал, насколько она тяжела. На грохот, который произвел выточенный из дерева древнеегипетский бог смерти, обернулись едва ли не все, находящиеся в радиусе десятка метров, но первым среагировал именно Улисс. Только потому, что оказался к трости ближе, чем остальные. Подняв, он несколько секунд подержал ее в руке, а потом протянул Касперу. И, не произнеся ни слова, покинул смотровую площадку.
Глава десятая:
грузовой порт Пасахес,
25 июля, 04 ч. 11 мин. по среднеевропейскому времени
…Удастся ли ему выспаться в ближайшие несколько суток?
Похоже, что нет. Субисаррета почти не смыкал глаз в предыдущую ночь, отсматривая пленку из «Пунта Монпас», а днем умудрился попасть в странную временную петлю в Ируне, совершить небольшую морскую прогулку вдоль побережья, взойти на гору, спуститься с нее и прищучить (как мечтала Лали) воровку-горничную. До блокнота Альваро руки так и не дошли, но и без блокнота дел хватало. К полуночи Субисаррета уже валился с ног и так слабо соображал, что решил дать себе несколько часов отдыха. Все, что ему нужно, – освежить голову и попытаться взглянуть на факты незамутненным взглядом. Собрать воедино разрозненные звенья цепи и добраться, наконец, до того места, где цепь начинается. Или заканчивается, что не слишком существенно.
Но долго отдыхать не пришлось, в начале четвертого его разбудил звонок норной собаки Микеля.
– Ты когда-нибудь спишь? – Энтузиазм помощника не только не порадовал Субисаррету, но и вызвал раздражение.
– Костас Цабропулос, – торжествующе заявил Микель. – Нашего парня с дорогими часами зовут Костас Цабропулос.
– Неужели нельзя было подождать до утра, чтобы сообщить мне эти судьбоносные сведения?
Ворчание шефа нисколько не смутило Микеля, и он продолжил в той же приподнятой манере:
– Костас Цабропулос – русский, приехал в Сансе на несколько дней, остановился в отеле «Мария Кристина». Ребята из наружки проследили за ним до самых дверей.
– Русский? Разве Костас не греческое имя?
– Возможно, но паспорт у него русский.
Неприятности имеют тенденцию удваиваться, подумал Субисаррета. К русской Дарлинг прибавился еще и русский Костас, и оба они были знакомы с Кристианом Платтом, оказавшимся человеком с двойным дном.
– Пока это всего лишь информация, которую еще нужно проверить. Но звоню я потому, что «форд» нашелся.
– А его владелец? – теперь инспектор проснулся окончательно.
– Только машина. Стоит у одного из причалов в Пасахесе.
– Кто ее обнаружил?
– Дорожная полиция. Никаких повреждений при внешнем осмотре не обнаружено, и за последние несколько часов к ней никто не подходил. Вы появитесь там, шеф?
– Сейчас выезжаю.
– Тогда встречаемся на месте.
Через десять минут Субисаррета уже поворачивал ключ в замке зажигания; еще столько же или чуть больше уйдет на то, чтобы добраться по пустой трассе до Пасахеса, находящегося неподалеку от Сан-Себастьяна. Этого времени недостаточно, чтобы проанализировать прошедший день, но должно хватить для восстановления мелких подробностей, которые могли быть упущены. Чувство, что он упустил что-то важное, возникло внезапно, за несколько секунд до того, как инспектор погрузился в сон. И вернулось, стоило только ополоснуть лицо после разговора с Микелем. Когда в слегка запотевшем зеркале отразилась его помятая физиономия, Икер неожиданно произнес вслух:
– Хрясь! Бульк! Щелк!
Точно с таким же звуком (щелк!) в голове включился невидимый счетчик, и пошел обратный отсчет времени: 60, 59, 58, 57… Замелькавшие перед глазами цифры показались Икеру знакомыми, но, только тронув с места свой «сеат», он вспомнил, где видел их. В утомительной своей бессмысленностью компьютерной игре «Вавилонские близнецы», она появилась вместе с племянником Иерая Арзака. Хитрый Иерай сплавил мальчишку Икеру на несколько часов, потому что у него возникли неотложные дела, и у родителей малыша тоже образовались неотложные дела, – относительно свободным оказался Икер Субисаррета, которому некуда (ну совершенно некуда!) было деть утро единственного выходного дня. Икер согласился на посиделки с Хвостом (так Иерай называл племянника) скрепя сердце и памятуя о мелких услугах, которые судмедэксперт ему постоянно оказывал.
Хвост не особенно утомил Субисаррету, – не в последнюю очередь благодаря тем самым «Вавилонским близнецам», он так и просидел все время со своим Пи Эс Пи в уголке дивана. И лишь один раз мальчик обратился за помощью к инспектору: в тот самый момент, когда понял, что не может самостоятельно пройти один игровой отрезок. Он бы связан с дверью, в которую просто необходимо было попасть, чтобы перейти на новый уровень. На поиск двери отводилось ровно шестьдесят секунд, и Икер с Хвостом раз за разом проваливали игру: чертова дверь все не находилась. Цифры, бегущие сейчас в голове Субисарреты были точной графической копией цифр из «Вавилонских близнецов», чтобы выйти на новый уровень расследования ему потребуется дверь. Или хотя бы информация о ее приблизительном местоположении, но такой информации до сих пор раздобыть не удалось. У Икера не было даже четко очерченного круга подозреваемых, если не считать одинокого и сгинувшего бесследно Виктора Варади. Не только это настораживало Субисаррету, – еще и то, что у Альваро-Кристиана возникло множество точек пересечения с самыми разными людьми, и все эти люди неожиданно оказались в одно время в одном месте. Конечно же, речь прежде всего идет о троице, вернее, о двоих взрослых из троицы: Дарлинг и Исмаэле. Первая является специалистом по искусству Бенина, а второй – африканцем, родившимся в стране, где широко распространен культ наркотического растения ибога. Бенин и ибога сопровождали Кристиана Платта в последние часы и минуты жизни, но связать всех вместе не получается. И вовсе не потому, что Икеру нравится женщина-папоротник и он неравнодушен к саксофону. А потому, что Дарлинг и Исмаэль Дэзире ведут себя неправильно. Не так, как должны вести себя люди, совершившие убийство. Они не покинули гостиницу, хотя между убийством и обнаружением трупа прошло достаточно времени, чтобы оказаться не только в Швейцарии, но и в Бенине, и (если стыковочный рейс будет удачным) в самой Камбодже. Да даже на околоземной орбите, дела это не меняет. Они не покинули гостиницу, они ведут себя совершенно естественно, не то…