— Полидор Хитроумный и Рахим Сосиас!
Суоми обнаружил, что снова может смотреть. Полидор, выглядевший не более хитроумным, чем его соперник, с завидной силой и энергией размахивал видавшим виды мечом. Сосиас был невысоким мужчиной с заметным брюшком, но именно он каким-то образом ухитрился первым пустить кровь, располосовав своим скимитаром левое плечо Полидора. Эта рана скорее возбудила, чем ослабила Полидора. Он так насел на своего низкорослого противника, что несколько мгновений казалось: Полидор берет верх. Но потом он недостаточно четко провел глубокий выпад и остановился, глядя на собственную кисть, валяющуюся на земле. Лицо Полидора исказилось. Он успел еще плюнуть в сторону Сосиаса, прежде чем скимитар вернулся и забрал его жизнь.
На ринг снова вышел одетый в белое жрец. Похоже, наступил очередной перерыв между боями. Впрочем, Суоми это не волновало. Он отвернулся — на этот раз намеренно. Суоми выяснил, что способен смотреть на увечья, которые могут воспоследовать в ходе турнира, — да, способен, но по-прежнему предпочитает на такое не смотреть.
Суоми подвинулся поближе к Шонбергу и Афине, как-то ухитрился посмотреть в глаза Оскару, избегая при этом смотреть на девушку, и сказал:
— Я возвращаюсь на корабль.
Он взглянул на Челесту, но та лишь скользнула по Карлосу скучающим взором и переместилась поближе к Шонбергу.
Суоми отвернулся от них и поплелся обратно к лесу. Хорошо было на некоторое время снова оказаться в одиночестве, но здесь, в этом чужом лесу, для него не было подходящего места, чтобы остановиться и подумать.
Добравшись до подножия скалы, Суоми обнаружил, что веревка исчезла. У Карлоса не было ни малейшего желания пытаться подняться без страховки, и он громко крикнул:
— Эй, наверху!
Через несколько секунд над краем площадки показалась голова и голые плечи де ла Торре.
— Что там такое? — спросил он.
— С меня хватит. Сбрось веревку.
— Ладно.
Через мгновение сверху полетел моток веревки.
Когда Суоми взобрался на вершину, он увидел, что Барбара лежит обнаженной на матрасике, и матрасик расположен настолько близко к краю, что де ла Торре может сидеть рядом с девушкой и в то же время выполнять обязанности часового. Суоми заметил также, что рядом с матрасиком установлен бинокль на подставке, как раз на такой высоте, чтобы лежащий мужчина — вполне возможно, лежащий на женщине, — мог непрерывно наблюдать за событиями на ринге.
Очевидно, де ла Торре закончил все свои дела с биноклем, матрасом и девушкой. Он уже натянул шорты и продолжал одеваться дальше.
— Тогда я возвращаю ружье тебе, Карлос, — лениво произнес де ла Торре, — а сам спущусь обратно.
Прежде чем Суоми пристроил на плече ремень ружья — он так и не смог к нему привыкнуть, — де ла Торре уже двинулся прочь. Суоми следил за ним, пока тот не исчез из виду, потом обратился к Барбаре, устало свернувшейся на матрасе:
— Как у тебя дела?
Барбара шевельнулась и негромко произнесла:
— Возможно, буду жить.
Суоми никогда прежде не видел Барбару в такой депрессии. Пару раз за время долгого путешествия Карлос делил с ней постель, и пару раз — с Челестой. А с Афиной — ни разу. Он не мог относиться к ней как к очередной случайной связи. Возможно, теперь сможет.
Барбара была единственной из всего экипажа, кто вообще отказался смотреть на турнир. И, конечно же, этот садист де ла Торре выбрал для своей цели именно ее... Суоми захотелось сказать девушке что-нибудь хорошее, но ему ничего не шло на ум. Возможно, в другое время нагота Барбары тоже вызвала бы у него вожделение, но сейчас она лишь заставляла лежащую ничком девушку выглядеть еще более беззащитной и несчастной. Ну что ж, Барбара хотела отправиться в роскошное космическое путешествие с баснословно богатым человеком, и ее желание исполнилось. А сейчас она платила за проезд.
Расхаживать по площадке, охраняя корабль, не было никакого смысла; существовал лишь один маршрут, по которому можно было подняться наверх. Стоя на вершине, Суоми даже без бинокля отчетливо видел, как де ла Торре подошел к рингу. Очевидно, следующий поединок все еще не начался. Если Суоми с этого расстояния правильно разобрался в расположении фигур, еще четверо воинов ожидали боя. Бинокль валялся под рукой, но Суоми не имел ни малейшего желания им пользоваться. Возможно, ему просто не хотелось выяснять нынешнее положение вещей.
Впереди светили несколько томительно длинных дней, пока все участники не истребят друг друга и турнир не загнется сам собой, а потом — очень долгое путешествие домой. Но все же
Суоми получил некоторое вознаграждение. Он понял, что того чувства, которое, как ему казалось, возникло между ним и Афиной, на самом деле не существовало. Узы не порвались, нет, — их просто никогда не было.
Барбара села и принялась приводить в порядок волосы. Она до сих пор не была настроена беседовать. Суоми повернулся к северу и увидел — или вообразил, что увидел, — вздымающиеся к небесам ледники тех мест, где они недавно охотились. Эти ледники нависали над горизонтом, словно тучи, ни на что не опираясь.
Что это за звук? Тропинка пуста. Должно быть, какой-нибудь мелкий зверек или летучая тварюшка. А, чепуха.
Ну что ж, по дороге домой он будет испытывать определенный дискомфорт в общении, но если бы отношения между ними зашли дальше, все в конечном итоге могло бы обернуться еще хуже. Придется считать это благоприятным завершением. Если бы они...
Интересно, здесь водятся дятлы? Суоми пока что не видел здесь ни одной птицы, но звук раздавался почти непрерывно. Наверное, он доносится откуда-нибудь из-под крон деревьев. Со стороны турнирной площадки донесся приглушенный расстоянием многоголосый рев. Это как же нужно орать, чтобы аж здесь было слышно? Но Суоми не стал оборачиваться и пытаться рассмотреть, что происходит.
Барбара встала и собрала одежду.
— Я пошла в душ, Карлос.
— Хорошо.
Суоми посмотрел ей вслед. Женщины! Они великолепны, но понять их невозможно — не стоит и пытаться.
Подумав о великолепии, Суоми вспомнил о том животном, ледяной твари. Когда животное бросилось на Суоми, его сила и красота заставили Карлоса оцепенеть от восхищения и ужаса. Теперь же он, к собственному удивлению, ощутил легкое сожаление — и почему он не убил того хищника? Лучше, конечно, если бы зверь остался жить... однако... В жизни народов, как и отдельных личностей, есть времена, когда лучшие охотники являются лучшими людьми. Что-то в этом духе. Конечно, народ, путешествующий меж звезд, давным-давно миновал эту стадию — вероятно. То же самое произошло и с Карлосом Суоми в его личной жизни. Или произойдет. Но, с другой стороны, о Шонберге нельзя сказать, что он всего лишь садист...
Неожиданно в мозгу у Суоми что-то щелкнуло, и он вспомнил, что ему напоминает этот назойливый стук — удары металла о камень. Перед его внутренним взором встала картина: Шонберг повис на веревке, держит в руках альпинистское снаряжение и вырубает ступеньки в склоне. Это воспоминание не пришло к нему раньше потому, что нынешние удары были слишком быстрыми. Молотком с такой скоростью не помашешь. И в то же время удары звучали недостаточно размеренно, чтобы приписать их какому-нибудь механизму.
На доступной для подъема стороне скалы по-прежнему никого не было. Суоми двинулся вокруг корабля, чтобы проверить другие склоны, и тут перед ним возник кто-то — или что-то, — осторожно взбирающееся на край площадки. Огромная голова с буйной порослью грубых темных волос, перевязанных серебряной лентой. Вслед за головой над краем утеса появилось массивное тело борца. Неизвестный был одет в грубо выделанные шкуры и темный плащ, обвивающийся вокруг тела. Появившаяся фигура была настолько огромна, что сознание просто отказывалось воспринимать ее размеры.
Скалолаз рывком забросил тело наверх, распластался на плоской поверхности площадки, после чего поднял огромную голову и посмотрел прямо на Суоми. Бесстрастное лицо было наполовину скрыто буйно разросшейся бородой и усами. Оно вполне соответствовало голове по размерам, и все же чувствовалась в нем какая-то неуловимая неправильность. Дело было даже не в шрамах и не в нарушении пропорций. Хотя это лицо и не было маской в обычном смысле слова, все же оно было искусственным. Да, но при этом оно было сделано очень умело, правда, напоминало работу безумного художника, убежденного, что он сумеет одурачить людей и заставить их считать этого робота, этот манекен, человеком.
Непонятное существо довольно грациозным движением поднялось на ноги, и тут Суоми увидел кое-что, прежде скрытое за огромным телом. В самый край утеса был вбит альпинистский костыль. К ушку костыля была привязана веревка, а другой конец этой туго натянутой веревки уходил вниз. Теперь же над краем площадки показалось лицо следующего скалолаза. Этот был нормального размера и, несомненно, являлся человеком.
Непонятное существо довольно грациозным движением поднялось на ноги, и тут Суоми увидел кое-что, прежде скрытое за огромным телом. В самый край утеса был вбит альпинистский костыль. К ушку костыля была привязана веревка, а другой конец этой туго натянутой веревки уходил вниз. Теперь же над краем площадки показалось лицо следующего скалолаза. Этот был нормального размера и, несомненно, являлся человеком.
Тем временем проложивший дорогу гигант поднялся в полный рост. Он превосходил размерами любого человека, каких Суоми доводилось видеть. Встав, он спрятал молоток в висевшую на поясе сумку и, не прерывая движения, извлек из ножен здоровенный меч.
Суоми впал в ступор. Его не парализовало от страха, как при встрече с ледяной тварью, но он просто никак не мог найти объяснения той странной картине, которая предстала его глазам.
Первой промелькнула мысль о том, что он стал жертвой тщательно разработанной идиотской шутки со стороны Шонберга и де ла Торре. Но прежде чем эта идея сформировалась окончательно, Суоми понял, что вряд ли спутники захотели бы столько морочиться лишь для того, чтобы напугать его. По крайней мере, у Шонберга хватало здравого смысла, чтобы не орать «Уга-уга!» в ухо нервному человеку с заряженным ружьем в руках.
Второе предположение, посетившее Суоми, гласило, что это местные хулиганы. Они есть повсюду, так почему бы им не быть на Охотнике? Вот и пришли посмотреть, нельзя ли что-нибудь стянуть с корабля пришельцев.
Но гигантский вожак мародеров не вписывался ни в одну из этих гипотез. При виде этого странного существа разум Суоми начинал буксовать и пытаться любым путем обойти непонятное явление.
Суоми пришла в голову смутная идея о необходимости пугнуть бандитов, и он потянул ружье из-за спины. Тем временем неправдоподобный великан сделал два шага вперед, подняв меч, потом остановился, словно нынешнее местоположение его устроило.
К этому моменту второй скалолаз, молодой крепкий мужчина, взобрался на площадку, тоже вынул из ножен меч и двинулся к открытому люку «Ориона». Над краем показался третий незваный гость, тоже нормального размера.
— Стой! — произнес Суоми, сам осознавая, насколько неуверенно звучит его голос. Никто не остановился, невзирая на то, что ружье уже было в руках у Суоми, и Карлос почувствовал себя полным дураком.
Теперь рядом с человекообразным гигантом на верхушке скалы стояли уже два вооруженных человека, а третий карабкался через край. Люк корабля оставался открытым и лишенным всякой защиты — если не считать Суоми. А внутри находилась Барбара.
До сих пор Суоми не направлял ружье на незваных гостей, но теперь он это сделал и снова крикнул: «Стой!» — на этот раз уже довольно убедительно. Огромная фигура немедленно метнулась в сторону Суоми — с немыслимой для человеческого существа скоростью. Высоко занесенный меч готов был нанести удар. Суоми нажал на спусковой крючок — тот не шелохнулся. Суоми сообразил, что забыл снять оружие с предохранителя. Карлос инстинктивно отступил, уклоняясь от меча, и почувствовал под ногами пустоту. Он отчаянно взмахнул левой рукой и ухватился за свисающую веревку. Эта счастливая случайность помогла Суоми избежать падения, которое, несомненно, стало бы для него смертельным. Он оказался совсем недалеко от края площадки и сильно ударился о скалу ногами и спиной. Рука Суоми неудобно вывернулась, и веревка выскользнула из захвата. Суоми потерял последнюю опору, покатился по гравию и остановился, лишь врезавшись в скальный выступ. От удара у него перехватило дух. Суоми находился на полпути до тропы, но под ним сейчас лежала самая крутая и опасная часть склона.
Суоми наполовину сидел, наполовину лежал на скальном выступе, затормозившем его падение, и смотрел вверх. Карлос с изумлением понял, что не получил серьезных повреждений и что его правая рука до сих пор сжимает ружье. Он осторожно нащупал предохранитель рядом с казенной частью и повернул его назад. Суоми даже умудрился вспомнить, как перевести ружье на полностью автоматический огонь.
Тут сверху показался человек-машина со своим вскинутым мечом. Увидев Суоми, он скользнул по крутому склону с фацией танцора. Осфие меча было устремлено в сторону Суоми. Гигант спускался, безукоризненно конфолируя свои движения. Один шаг-прыжок, другой...
Ружье в руках Суоми хрипло кашлянуло. Из левой руки голема[10], в которой тот сжимал меч, брызнули какие-то мелкие частицы, на вид сухие, и потянулась струйка дыма. Человек-машина извернулся в неимоверном пируэте, куда грациознее, чем это проделало бы любое раненое животное. Удар силового заряда заставил его отклониться в сторону и потерять равновесие. Громадное тело пролетело мимо Суоми вниз по склону.
Но все же он не упал. В следующий момент — уже совсем недалеко от земли — гигант сумел восстановить контроль над ситуацией и задержать падение. Потом он развернулся и преспокойно принялся карабкаться вверх со скоростью горного козла. Сверкающий меч он снова держал перед собой, а лицо превратилось в маску безумной безмятежности.
У Суоми вырвалось рыдание, вызванное одновременно и страхом, и бессильной яростью. Ружье в его руках непрерывно вздрагивало, паля в белый свет, как в копеечку, пока Суоми пытался совладать с собой и нормально прицелиться. Разряженный в меха монстр — его лицо под серебряной лентой все так же было лишено какого бы то ни было выражения — остановился. Он все-таки попал под заградительный огонь, и в стороны полетели клочья меха, а также не поддающиеся определению мелкие осколки. Потом гигант рухнул к подножию скалы, все еще пытаясь удержаться на ногах. Черный плащ то сворачивался, то снова трепыхался под напором воздуха. Наконец продолжающаяся безумная стрельба Суоми пригвоздила гиганта к стволу огромного дерева, а тот все продолжал дергаться и извиваться, словно насекомое на булавке.
Заряд энергии превратил серебряную ленту и половину лица монстра в серое бескровное пятно. Чудовищный меч выпал из рук. С последним неловким и непосильным движением огромное тело осело на землю и застыло. Суоми наконец-то сумел отпустить спусковой крючок.
Внезапно все затихло. Суоми показалось, что и небо, и скала кружатся у него над головой. Он понял, что по-прежнему лежит, опасно растянувшись на крутом склоне, с ногами, задранными выше головы. Одно неверное движение — и он так навернется! Суоми несколько раз судорожно вздохнул — почти всхлипнул. Двигаясь с предельной осторожностью и продолжая сжимать в руке драгоценное ружье, Суоми кое-как развернулся ногами книзу. Теперь он отчетливо ощущал каждый из доброго десятка синяков и ссадин, заработанных во время падения.
Он должен вернуться и защитить корабль. Но Суоми явно было не по силам подняться по склону в этом месте. Как он вообще ухитрился уцелеть при падении, кто бы ему сказал? Должно быть, он сильнее, чем сам думал. Падение увело его в сторону от того места, где они обычно взбирались на скалу. Значит, придется спуститься вниз, а потом подняться заново, в обычном месте.
Суоми закинул ружье за спину и стал цепляться за скалу обеими руками. В нынешнем своем состоянии он не задумываясь преодолевал валуны и трещины, на которых в другое время переломал бы себе ноги.
Когда Суоми наконец добрался до подножия скалы, ему на глаза попалось тело поверженного врага. Карлос снова взял ружье на изготовку, но сейчас в нем уже не было необходимости.
Выстрелы изрешетили кору дерева, и земля у ствола была покрыта причудливым ковром из кусочков коры, листьев и вето-чек. Вот на этом-то ковре беспорядочной грудой и валялась огромная кукла.
Суоми — невольный убийца — подошел поближе. Он не мог ни осмыслить произошедшее, ни отвести взгляда. И на этот раз, как и в случае с ледяной тварью, первым в глаза ему бросился окровавленный мех, только сейчас он был не ярко-оранжевым, а тускло-коричневым.
Суоми ткнул в труп дулом ружья и сдвинул с руки край разодранной в клочья одежды. От этого движения голова голема повернулась влево. Массивный торс под порванной меховой одеждой и сам был страшно изорван — при дневном свете от такой картинки и свихнуться было недолго. Впрочем, на этот раз не было ни крови, ни костей, одни лишь куски мягкого материала, которым, видимо, была набита кукла. Среди этой набивки виднелись разломанные металлические штыри, колесики и шестеренки, поблескивала какая-то металлическая коробка или труба, и все это пронизывала целая сеть из металлических кабелей и покрытых изоляцией проводов. Судя по беспорядочной мешанине, куклу делали вручную. А вот и какой-то источник энергии, Водородная лампа? Нет, ядерная батарейка. Предназначалась она явно не для робота, но, несомненно, вполне справлялась со своей задачей.
Суоми совершил убийство — и все же не совершил. Совершенно точно можно было сказать, что это тело никогда и не было живым. Теперь Суоми смог успокоиться и осмотреть робота более хладнокровно. Он прикоснулся к щеке над бородой — на ощупь это напоминало гладкую поверхность хорошо выделанной кожи. Под меховой одеждой на груди, видимо, не было даже такой кожи, а один лишь металлический доспех наподобие кирасы, ручной ковки. Неправильность формы и толщина доспеха напомнили Суоми шит, который он совсем недавно видел внизу, на турнире. Сделанный с такого близкого расстояния выстрел энергоружья расколол доспех, как яичную скорлупу. Внутри обнаружилась мешанина деталей, проводов и штырей — все это тоже было сделано вручную. Среди них загадочно выделялись несколько запломбированных коробок, совершенных по форме, с безупречно обработанной поверхностью, — они явно имели абсолютно иное происхождение, чем все прочие детали...