Не считая полученного Убби легкого, но досадного ранения, тот вновь показал себя на высоте. Чему он не преминул громогласно порадоваться. Мне же радоваться было еще рановато: восемь удержавшихся на трейлере кабальеро не оставляли решимости перебраться по сцепке на буксир. Поэтому я крикнул прячущейся в моторном отсеке Малабоните, чтобы она вернулась к «Плаксе» и поскорее предотвратила это вторжение.
Когда гвардейцы узрели вновь нацеленную на них баллестираду, отступать им было слишком поздно. Трое из восьми захватчиков уже перебрались на сцепное устройство и теперь пытались устоять на его распорках, дабы не навернуться под колеса. Еще один смельчак спускался к товарищам по передней стенке трейлера. Четверо сидящих на крыше кабальеро первыми заметили возвращение Долорес и тут же предупредительно загалдели. Предупредительно и испуганно: еще бы, ведь они полагали, что наш бортстрелок угодил под «би-джи» и давно мертв!
«Воскресшая» Малабонита вмиг развеяла это их фатальное заблуждение. Дорвавшись до орудия, она выплеснула всю свою накопившуюся за день ярость на этих отважных, но ненавистных нам парней. Первым делом дочь алькальда Сесара выпустила пару болтов по тем врагам, которые еще не покинули прицеп. И когда половина из этой четверки была перебита, а оставшиеся захватчики попадали ниц и отползли от края крыши, Долорес переключилась на тех врагов, которым скрыться от ее гнева было намного сложнее.
В свое время я истратил уйму снарядов, чтобы научить Малабониту стрелять из палубных орудий. И не зря. В том, как она управлялась с баллестирадами, было нечто поэтичное или даже эротичное. Вот она уверенно наводит «Плаксу» на цель, ненадолго припадает к прицелу и плавно отжимает спусковую скобу. Затем, проследив, насколько удачным выдалось попадание, быстро давит на зарядную педаль и проверяет, ровно ли ложится болт под натягивающуюся тетиву. А когда процесс завершен – отсоединяет натяжитель от храповика, чтобы повторить весь этот цикл сначала. Повторить четко, быстро, но без суеты. Ни единого лишнего движения, никаких сомнений…
Глядя в такие моменты на упоенную охотой Долорес, я чувствовал, что попросту начинаю ревновать ее к «Плаксе» или «Сморкачу». Слишком уж много страсти моя малышка отдавала своим смертоносным игрушкам. И пусть мне тоже было грех жаловаться на недостаток ее любви, все равно меня это немного коробило.
Впрочем, сегодня я был далек от подобных мыслей. Лишь отметил, что рука Малабониты не дрогнула и она отлично справилась с нетипичной для себя задачей: расстрелом прислужников Владычицы Льдов.
Пока они не прорвались в мертвую зону кормового орудия, наша Богиня Смерти сначала прикончила того кабальеро, который шел по сцепке первым. Кожаный панцирь не смог защитить его от выпущенного с короткого расстояния метрового болта «Плаксы». Тот пробил гвардейца навылет и угодил в бедро идущему следом compacero, практически оторвав ему ногу. Оба захватчика, обливаясь кровью, тут же упали со своей переправы в просвет между буксиром и трейлером. А Долорес хладнокровно перезарядила баллестираду и без колебаний выстрелила в следующего противника.
Он также не ушел от верной гибели и повис мертвым на одной из распорок. Зато его оставшийся в одиночестве товарищ не стал дожидаться, когда его тоже продырявят насквозь, и сумел-таки отыскать выход из, казалось бы, безнадежного положения.
Последний захватчик не придумал ничего лучше, как сигануть в тот же просвет, куда только что упали два пронзенных одним болтом кабальеро. При хорошей сноровке и наличии везения выжить после такого прыжка было можно. Конечно, не без травм и кучи ушибов, но тем не менее. Дорожный просвет трейлера был большим, как у бронеката. И если гвардеец подожмет в падении ноги и приземлится сразу на корточки, прицеп проедет над ним, не задев его ни днищем, ни мостами. Сам я, правда, таким трюкачеством не занимался и наяву его не наблюдал. Но, судя по шкиперским байкам, кое-кому из получивших отпор бандитов удавалось удрать с буксиров этим рискованным способом.
Спрыгнувший со сцепки кабальеро не догадался поджать ноги. О том, что случилось с ним дальше, думаю, можно не рассказывать…
Двоим уцелевшим под обстрелом гвардейцам пришлось отступить и уползать обратно по крыше несолоно хлебавши. Они покинули трейлер тем же путем, каким на него попали, и вернулись в седла своих рапидо, придержанных скачущими следом compaceros. Вошедшая в азарт Малабонита выпустила по ним оставшиеся на лотке болты, но больше ни в кого не попала. Удравшие кабальеро сразу сбавили скорость и растворились в окутанной пылью массе прочих всадников, благоразумно предпочитающих преследовать нас на расстоянии.
Предпринятая доном Риего-и-Ордасом попытка захватить «Гольфстрим» не увенчалась успехом. Вот только нас это слабо утешало. Возможно, атаковать бронекаты на ходу гончие псы Владычицы и не горазды, зато в многодневной изнурительной травле им в Атлантике равных нет. Скорость, с которой двигался буксир, была для стремительной Кавалькады почти что прогулочной. Это означало одно: пока я, обливаясь потом и изнывая от усталости, маневрирую на предельной скорости в скальных лабиринтах, сидящие у нас на хвосте кабальеро будут позевывать от скуки и даже смогут позволить себе кратковременные передышки. И когда я свалюсь от изнеможения, поскольку заменить меня у штурвала некому, бодрые и полные сил гвардейцы вновь накинутся на нас, словно хищники. И тогда-то они, будьте уверены, уж нипочем не опростоволосятся.
Не хотелось себе в этом признаваться, но наша победа была, увы, не сладостной, а горькой. Мы не спасли свои жизни, а лишь продлили собственную предсмертную агонию, которая грозила растянуться еще как минимум на сутки. И то если мне невероятно повезет провести «Гольфстрим» ночью по отрогам Хребта, в чем я очень и очень сомневался.
Однако все эти беды грозили обрушиться на нас позже. А в данную минуту мне следовало бояться иной напасти. Той самой, которая, помахивая окровавленным кистенем, хромала сейчас к мостику и таращилась на меня откровенно недружелюбным взором. И что хуже всего – эта ненависть была справедливо заслужена мной до последней капли…
Глава 7
– Эй ты, краснокожая ошибка природы! Да-да, ты, камнегрыз недоделанный, я тебе говорю! А ну убери свои грязные лапы от шкипера! Быстрее, idiota, пока я твои кишки по палубе не раскидала!..
Держащий меня за горло Сандаварг недоуменно вскинул брови и, не разжимая хватки, обернулся. Я тоже скосил глаза туда, откуда прозвучала эта угроза, хотя сейчас мне было, мягко говоря, не слишком удобно глядеть по сторонам. И тем не менее я рассмотрел, отчего Малабонита вдруг расхрабрилась настолько, что посмела в открытую угрожать потомку легендарных воинов Севера.
Аргумент у Долорес был в прямом смысле иностальной и сногсшибательный. Завидев, что Убби решил не оттягивать нашу с ним нелицеприятную беседу, Малабонита поспешила намекнуть ему о том, чтобы он не слишком горячился. И сделала это так, что северянин понял намек с первого раза. Стремглав перебежав к бортовой баллестираде, Долорес развернула ее и нацелила на Сандаварга, который стоял посреди рубки, приперев меня к стене, и являл собой довольно легкую мишень. Вот только что будет, если он вдруг надумает прикрыться мной как живым щитом? А такое вполне могло произойти, восприми Убби обращенную к нему угрозу со всей серьезностью.
– Успокойся, женщина, – прорычал он в ответ Малабоните, раздраженно поморщившись и не переменив позы. – Никто здесь никого не убивает. По крайней мере, пока. Я с твоим мужем всего лишь разговариваю. А почему так грубо, ты прекрасно понимаешь, не маленькая. Ведь так, Проныра?
В принципе, он не лгал. За ту минуту, что мы с ним толковали по душам – вернее, толковал северянин, а я ему лишь внимал, – он наговорил мне уйму грубостей, но шею мне так и не свернул. Это могло означать, что я проживу на белом свете еще какое-то время. Сандаварг, конечно, был свиреп, но отнюдь не глуп. И он осознавал, чем обернется для него моя смерть, каким бы лютым врагом он меня при этом ни считал.
– Ты в порядке, Mio Sol? – усомнившись, полюбопытствовала Долорес. Она подозревала, что если бы меня убивали по-настоящему, я не позволил бы себя так легко придушить. Однако мое молчание также казалось сеньоре Проныра очень уж неестественным, и это ее сильно тревожило.
Поскольку в моем подвешенном состоянии я не мог ни говорить, ни вращать головой, мне пришлось вытянуть руку и показать Малабоните большой палец: дескать, не нервничай, все в норме.
– Тогда пусть краснокожий не выпендривается и отпускает тебя к штурвалу! – не унималась Моя Радость. – Или пусть рулит сам, потому что через полминуты мы врежемся вон в ту скалу!
– Тогда пусть краснокожий не выпендривается и отпускает тебя к штурвалу! – не унималась Моя Радость. – Или пусть рулит сам, потому что через полминуты мы врежемся вон в ту скалу!
Сандаварг выглянул в окно, после чего озабоченно нахмурился, отпустил мое горло и подзатыльником вернул меня на законное место: к штурвалу и раскрытому Атласу. Долорес оказалась права насчет скалы, и лишь поэтому я был избавлен Убби от дальнейшей… как там, бишь, это называют в Аркис-Капетинге? Asphyxie? И что, разумеется, вовсе не означало, что наше выяснение отношений с Сандаваргом завершено.
Да пропади пропадом этот краснокожий болван! Оторвав меня от штурвала, он, похоже, решил устроить нам досрочную встречу с доном Балтазаром! Которая вот-вот состоится, если я не впишусь в очередной поворот. Ну да ладно, все еще поправимо. Дерзнем проделать это не сбрасывая скорости. После всех выкрутасов, какие мы сегодня вытворяли, я убедился, что «Гольфстрим» вполне способен тряхнуть стариной, когда нужда подопрет.
– Держитесь крепче! – прокричал я так, чтобы меня слышали и Долорес, и Гуго, который с опаской выглядывал из своего отсека, но не спешил ввязываться в нашу разборку. Что было с его стороны, в общем-то, здраво. Если от кровавой расправы над шкипером Убби наверняка воздержится, то мой подельник-механик уже не мог поручиться за собственную безопасность.
Сверяться с картой было некогда. Пришлось опять призвать на помощь покровительницу всех Проныр – богиню Авось – и свернуть туда, куда это было удобнее всего сделать. Крутанув штурвал вправо, я ощутил, с какой откровенной неохотой вписывается в поворот разогнавшийся тяжелогруженый бронекат. Пришлось снова заставить его въехать на осыпь у подножия скальной гряды, а затем вытерпеть короткую, но энергичную болтанку. К счастью, экипаж и Сандаварг вняли моему предостережению и ухватились за поручни, поэтому не попадали на палубу и не расшибли себе лбы.
Вопреки ожиданию, северянин не стал возвращаться к нашему прерванному диалогу… или, точнее, своему грозному монологу, и позволил мне вернуться к исполнению шкиперских обязанностей.
– Ты и твоя команда – самое гнусное отребье, какое только колесит по Атлантике, загрызи вас пес! Будь проклят тот день, когда твоя злосчастная развалюха впервые выехала в хамаду! – угрюмо пробасил Убби, как бы подытоживая все высказанные им оскорбления. Он стоял, прислонившись к стене и заткнув колотую рану на ягодице обрывком одежды мертвого гвардейца, но кровь все равно текла у северянина по ноге и пачкала пол.
– А чего ты от меня добивался? – возразил я, не отвлекаясь от работы. – Вы с Макферсоном втянули меня в это гнусное дело и натравили на нас Кавалькаду! Все, что мы хотели, это выйти из вашей игры и оправдаться в глазах Владычицы! Но теперь, как видишь, падать ей в ноги и каяться уже поздно. Так что хочешь не хочешь, а придется нам отныне бегать по Атлантике вместе. Жаль, совсем недолго, поэтому вряд ли мы с тобой успеем подружиться. Единственное, что могу пообещать: ты можешь больше не опасаться поворачиваться к нам спиной. С тобой у нас есть хотя бы мизерный шанс отбиться от кабальеро, а без тебя мы были бы уже трупами… И вообще, занялся бы ты лучше своей раной. А то какой с тебя, обескровленного, будет толк?
Заметив, что страсти в рубке улеглись, Долорес отошла от «Сморкача» и тоже поднялась на мостик. Убби было и ей что сказать, но он решил промолчать и демонстративно отвернулся, хотя Малабонита продолжала буравить его взором, исполненным неприкрытой ненависти. Гуго, не покидая моторного отсека, так и следил за тем, что творится на палубе, но тревоги в его глазах поубавилось.
Пару минут все мы пребывали в гнетущем молчании, слушая, как трещат под колесами камни и стучат позади копыта не отстающей от нас Кавалькады. За это время я успел изучить карту и был повергнут в замешательство. Преграда, обнаруженная мной в сорока с лишним километрах впереди, вынуждала меня срочно искать объездной путь. Но с другой стороны, во мне вдруг ни с того ни с сего забрезжила надежда. Слабенькая, словно прохладный ветерок в полуденное пекло, который не дарует облегчение, а лишь дразнит. И все же я не стал отмахиваться от этой мысли как от откровенно самоубийственной, поскольку до темноты я вряд ли изобрету иной, менее рисковый способ отделаться от погони.
– Твоя женщина умеет врачевать, шкипер? – осведомился Сандаварг, кивнув в сторону озлобленной Малабониты.
– В Аркис-Сантьяго, откуда она родом, все женщины с малолетства обучаются искусству врачевания. Долорес – не исключение, – ответил я, не отрываясь от размышлений, нужно ли идти на поводу осенившей меня идеи или продолжать следовать прежним курсом.
– Уж не хочешь ли ты, чтобы я заштопала тебе задницу? – возмутилась гордая дочь алькальда Сесара. В отличие от погруженного в раздумья меня, она быстро уловила смысл вопроса северянина.
– Я бы мог подлатать себя и сам, но при такой качке это очень неудобно, – как ни в чем не бывало пожал плечами Убби. – Однако если моя просьба кажется твоему мужу оскорбительной, я готов заключить с ним сделку: ты помогаешь мне, а я в ответ забываю о том, какой ценой вы хотели купить себе милость дона Балтазара. По рукам?
И выжидающе уставился на меня.
– А по чьей вообще милости мы пытались выпросить у него эту милость? – презрительно парировала Малабонита и тоже повернулась ко мне, ожидая, что меня до глубины души возмутят условия такого джентльменского соглашения.
Но я рассудил иначе. Вряд ли от Сандаварга последует второе предложение о перемирии, и потому нужно соглашаться на это. Тем более если взглянуть на вещи трезво, а не через призму взаимных обид, северянин не требовал от Долорес чего-то для нее невозможного или постыдного.
– Сделай, как он хочет, Моя Радость, – попросил, а не приказал я, хоть и осознавал, что она мне это все равно припомнит. – В конце концов, мы ведь сами впустили на борт гвардейцев, от которых пострадал Убби и от которых он затем нас спас. Так неужели мы откажем ему после этого в медицинской помощи?
– Ага, вот, значит, как ты теперь себе это представляешь! – насупившись и сверкнув очами, фыркнула Малабонита, но затем чуть отходчивее добавила: – А, ладно, пес с ним! Что я, в самом деле, голых мужских задниц не видела? Или бычьи шкуры не сшивала? Давай, грубиян, топай на палубу, ложись и спускай штаны. Заделаем твою прореху, так тому и быть. Может, после этого ты хоть немного к нам подобреешь…
Спустя час все оставалось по-прежнему. Кавалькада упорно двигалась за нами, больше не пытаясь атаковать «Гольфстрим» и явно собираясь взять нас на измор. Наверное, дон Риего-и-Ордас уже пожалел, что не поступил так сразу, когда мы пустились от него наутек, и в горячке отправил на смерть несколько своих бойцов. И теперь наученный горьким опытом команданте дожидался темноты, которая рано или поздно вынудит меня допустить ошибку и остановиться.
Я остерегался делать какие-либо прогнозы, поскольку на хорошие практически не наделся, а забивать голову плохими не было ни малейшего желания. Я просто гнал бронекат к обширному участку, являющему собой классическое белое пятно, которых полным-полно на картах отрогов Срединного хребта. Вскорости мне предстояло совершить очередное безумство, сравнимое по дерзости с теми, какими я уже сегодня отличился. И какое, можете быть уверенными, до меня еще не совершал ни один из перевозчиков Атлантики.
– Коралловая «терка»? – удивленно переспросил Убби, увидев на карте место, куда мы направляемся. Он не пожелал отлеживаться после операции, заверив Малабониту, что наложенные ему швы достаточно крепкие и не разойдутся. – Видел пару раз это дерьмо, но не слыхал, чтобы кто-то заходил, а тем более заезжал на него дальше чем на сотню шагов. Говорят, эти окаменелые кораллы такие же хрупкие, как камнеил, а внутри «терок» попадаются пустоты глубиной по полкилометра и больше. Ты уверен, что мы не влетим в такую яму и не загремим прямиком в рай вместе с буксиром?
– Нет, не уверен, – честно признался я. – Зато точно знаю, что Кавалькаде по «терке» не проехать при всем старании. Чтобы рапидо не переломали ноги, дону Балтазару придется огибать ее с запада, а это лишних километров двести пятьдесят – триста.
– Ха! Ну и что мы при этом выиграем? – усмехнулся Сандаварг. – Когда… или, вернее, если мы переедем через эту дырчатую дрянь, гвардейцы уже будут ждать нас на противоположном ее конце, причем совершенно не запыхавшиеся.
– Ты прав, – согласился я. – Все именно так и случится. А чтобы мы не прорвались где-нибудь в другом месте, команданте расставит дозоры не только на северном краю «терки», но и по всему ее периметру. Кабальеро обложат нас со всех сторон и станут ждать, когда мы появимся. День прождут, второй, третий, а «Гольфстрима» все нет и нет…