Суть сказанного я понимал с трудом. Наверное, только через минуту до меня всё-таки дошло. Вначале показалось абсурдным: по всем историческим канонам моральные уроды вроде как насиловали девушек молодых и красивых. Нет, моя мать была всегда красивой, в этом я не сомневался. Но ведь она в возрасте! Как бы… Кто мог на неё покуситься? Кто посмел?! Каким надо быть для этого извращенцем?!
И тут же осадил сам себя:
«Чего это я?.. Мне только девятнадцатый год. Матери ещё только сорок исполнилось. Для мужчин под пятьдесят, которые себя ещё считают в самом соку, такая женщина не просто лакомая конфетка, а истинный кладезь искушения, соблазнов и похоти. Вот майор, оказавшись в душе полной скотиной, и не сдержался. Тварь! Все твари! Порву!..»
Дед Назар чутко следил по моему изуродованному лицу за моими эмоциями. Поэтому уловил момент, когда я начал сатанеть, пытаясь встать и схватить автомат. Уж как он повис у меня на груди, обняв за шею руками, а ногами за пояс, я никогда так и не пойму. Не мог такое совершить человек в его возрасте. Семьдесят лет всё-таки! Но он сумел. Как и успел меня остановить грозным окриком в самое ухо:
– Остынь, Борька! Угомонись! И без тебя отец справится! Тем более что кашевар Федька тут ни при чём. Сам у них на положении униженного прислужника работал. А Иван вообще – единственный самый вменяемый и человечный во всей этой компашке. Всё удивляемся, как он среди этих гадов затесался.
Меня всего потряхивало, и на приблизившегося отца я глядел налитыми кровью глазами. А он смотрелся на удивление спокойным. Точнее говоря, крайне опустошённым. Положил пистолет на стол и пробормотал:
– Вот и всё… В самом деле, остынь, сынок. Надо собираться… Причём уходить нам всем отсюда следует немедленно. В нашей городской квартире тоже засада сидит. Отсюда каждые четыре часа доклад делают: «У нас всё чисто, новостей нет!» Им в ответ: «Продолжайте!» Полтора часа осталось… Ну разве что снегопад не утихнет, поэтому немедленно вертолёт не пошлют, но уж несколько машин в момент отправят. Да и без рации сюда дозваниваются на их спутниковый телефон. Есть такой у этого скота…
И брезгливый взгляд в сторону трупа, ещё недавно бывшего целым майором.
А тут и мать из кухни отозвалась:
– Идите сюда! Я тут накрыла!
Ну да. Тут и она права. Одно дело спешно перекусить на поле боя. Там можно, там вокруг – противник. И другое дело – трапезничать на месте казни. Там, где лежат тела ублюдков, посмевших обидеть любимого мной, родного человека.
Дождавшись, пока дед с меня аккуратно сползёт, я первым двинулся на кухню. Но замер возле Хриплого:
– А этот?
– Помер. Вроде как пролом черепа… – пояснил отец. – Чем ты его так?
– Сам ударился… А жаль! – Пройдя в кухню, чмокнул в щёку мать, застывшую, уткнувшуюся взглядом в стенку: – Спасибо! Быстро ты! И пахнет обалденно!
Она облегчённо выдохнула, глянула с каким-то восторгом на меня снизу вверх и возразила:
– Не я ведь готовила. Это он… – указала подбородком в угол, где сидел кашевар, плотно прижавшись спиной к стене. – Умеет хорошо стряпать. Хвастался, что техникум кулинарный окончил с отличием… Кстати, что его так держит? Словно придавило…
Парень в самом деле не сам прижимался, а дыша через раз, с выпученными глазами, пытался вдохнуть под чьим-то прессом. И я тотчас вспомнил о серпансе:
– Второй! Отпусти его! Он ведь тоже небось голодный…
Плечи кулинара обвисли, он судорожно и громко задышал. Глядя на его бледное, вытянутое лицо, ни за что бы не поверил, что он может представлять нам какую-то угрозу. Да и родители считали точно так же:
– Фёдор! Бери миску и наедайся впрок! – строго наказал ему отец. – Неизвестно, когда в следующий раз поедим нормально.
Покряхтывая, как старый дед, кашевар встал, чуть подвигал хрустящими костями и потянулся за половником. Но далее действовал вполне сноровисто и без стеснения. Видимо, привык на кухне распоряжаться за три недели. Себе наложил щей от всей души, хлеба ухватил добрую четверть и принялся наворачивать на зависть любому больному анорексией. Только ел стоя, оставаясь в своём углу.
Правда, он же первым вспомнил про ещё одного своего товарища. Хоть и глядя на меня со страхом, если не с ужасом, поинтересовался:
– А Иван где?
– На посту у калитки остался, – ответил я двусмысленно. Но в то же время давая приказ Второму осмотреть взятого им в плен противника. – Бдит, если не заснул… И если карачун его не схватил… А ты-то сам как в эту компанию попал?
Чего даром время тратить, можно ведь и во время трапезы информацию собирать. Парень тоже ссылаться на занятость рта не стал и в нескольких словах поведал свою нехитрую историю. Фёдор Кварцев, двадцати одного года. Детдомовский, всю жизнь помнит себя голодным. Потому и пошёл учиться в кулинарный техникум. Но в то же время патриотизм ему привили дай бог каждому. Вот он и писал во все возможные и невозможные инстанции прошения зачислить его на службу с врагами России. Как с явными врагами, так и с тайными. Когда получил диплом, началось распределение на практику, вот тут его майор Яковчук и подобрал в какую-то особую группу. Полгода проторчал на тренировочной базе в глухом лесу, кормя десятка два человек, занимающихся рукопашкой, качем и преодолением полосы препятствий. Ну и сам с ними усиленно занимался, во что, глядя на его худобу и нескладность, никак не верилось. А месяц назад появившийся нежданно Геннадий Филиппович забрал пацана на «задание».
Я не смог удержаться от вопроса, кивая в сторону светлицы, где лежали трупы:
– И как тебе их не жалко? – Фёдор задумчиво уткнулся взглядом в стену, видимо, осмысливая предстоящий ответ. Потом решительно выдал:
– Нисколечко! Гниды, все как один. И майор им под стать. И уголовника Хриплого в свою компанию зачислили как штатного информатора. Он ведь при убитом тобой губернаторе занимался сбытом наркотиков, так что редкостный ублюдок…
Выяснять причину гонений на меня и мою семью я пока не стал. Хотя мысль и промелькнула: «Всё-таки след за мной тянется с поджога губернаторского поместья…» Продолжал интересоваться настроением парня и подноготной его поступков:
– А чего с минированием дома начал глупить? Испугался, что ли?
– Ага, попробуй вас не испугаться! – возмутился кашевар, осторожно взглянув мне в глаза. – С таким-то личиком… Ждали-то мы инвалида-недоростка, за которого я уже давно переживал и сочувствовал всей душой. А тут вдруг вы появились, да ещё сказали, что фээсбэшник.
Смотрел я на него и удивлялся той пропасти, которая нас разделяла. Ко мне на «Вы», с придыханием и страхом. Хотя явно искренен и вполне честен. Но ведь он старше меня на два с лишним года, а у меня такое ощущение, что он – ребёнок, а я – умудрённый опытом и невзгодами старец. Да и внешне, наверное, смотрюсь не моложе своих родителей. Вот что скитание по иным мирам с человеком делает!
Я бы ещё ел и ел, но опасения за Ивана и непонятное отсутствие Второго заставили отправиться во двор. Ещё и отца вместе с Федей за собой позвал:
– Идёмте вместе со мной. Может, задубевшего постового заносить в дом придётся.
Конечно, и сам бы справился, но до сих пор не хотелось оставлять мать с посторонним человеком. Вроде и парень нормальный, но мало ли что.
Во дворе снегопад чуть стих, и я единственный сразу же хмыкнул с пониманием от увиденной картины: Второй игрался с Блачи! Сам серпанс словно сидел в виде поставленного на попа мешка, и передними лапами мягко отбрасывал наскакивающую на него овчарку. Та падала в снег, кувыркалась, потом припадала на передние лапы и с довольным рыком вновь бросалась на квазиживое существо.
Однако! Неужели собака видит Второго? Ведь явно зряче бросается на него и пытается в последний момент увернуться от толстых, но коротких лап. Чудеса, не иначе… Ну и второй вопрос: почему вообще серпанс подобным занимается? Часть ответа: я ведь ему приказал только осмотреть пленника, а не мчаться потом ко мне с докладом. Да и потом зов не применил, вот мой помощник и решил поиграться с собачкой. Другая часть вопроса, почему вообще искусственно созданное существо решило поиграться с животным скорее всего так и останется безответным. Потому что думать о разумности Второго мне было как-то неприятно. Да и несвоевременно.
Только впоследствии сообразил, что мои сопровождающие пялятся во все глаза не так на странные кульбиты овчарки, как на меня, и я кратко пояснил:
– Это мой помощник развлекается! – и неведомо почему, ляпнул: – Робот… ещё чуть подумал и добавил: – Невидимый.
Родственник и кашевар никак не прокомментировали мои пояснения. Но уважения в их взглядах заметно прибавилось. А вот со стороны пленника послышалось облегчённое фырканье:
– Ну, если робот!.. Да ещё и невидимый!..
Этим он словно заявлял, что никто другой из живых существ так просто к нему не подобрался бы. То есть цену себе набивал, хоть и находился в весьма неприглядном положении. Умудрился встать, и теперь казалось, что ощупывает столб. Шапка при этом упала, и зацепить ногой её он не смог. Поэтому в волосах уже было полно снега, а уши и кончик носа побелели от наседающего мороза. Мало того, он ещё и рукавицу одну уронил, вторую прижимал к столбу коленкой. И явно чем-то острым и тоненьким пытался ковыряться в замке наручников. И как только пальцы настолько несуразно изогнуть смог? Вот уж массовик-затейник! Никак вырваться собирался? Не получилось бы, при наличии такого соглядатая, как Второй, но сам факт настырности озадачивает.
– Ну, если робот!.. Да ещё и невидимый!..
Этим он словно заявлял, что никто другой из живых существ так просто к нему не подобрался бы. То есть цену себе набивал, хоть и находился в весьма неприглядном положении. Умудрился встать, и теперь казалось, что ощупывает столб. Шапка при этом упала, и зацепить ногой её он не смог. Поэтому в волосах уже было полно снега, а уши и кончик носа побелели от наседающего мороза. Мало того, он ещё и рукавицу одну уронил, вторую прижимал к столбу коленкой. И явно чем-то острым и тоненьким пытался ковыряться в замке наручников. И как только пальцы настолько несуразно изогнуть смог? Вот уж массовик-затейник! Никак вырваться собирался? Не получилось бы, при наличии такого соглядатая, как Второй, но сам факт настырности озадачивает.
Вот я и начал разговор с дел наших сермяжных:
– Вань, а вот вырвался бы ты и что стал делать? В особенности зная, что вся банда уже убита, а Федька на нашей стороне?
– А это зависит от того, кто ты сам такой?
– Не стану скрывать: тот самый Борис Ивлаев, которого вы так долго ждали и над родственниками которого вы так мерзко издевались.
– Я не издевался, – сразу отгородился боец от напраслины в свою сторону. При этом уставился на отца: – Павел Сергеевич, неужто не подтвердите?
– Сразу подтвердил… – начал тот, но я продолжил вместо него жестко и с напором:
– …Поэтому ты и живой до сих пор, Ваня! Но ты так и не ответил на мой вопрос: что стал бы делать?
– Если бы убедился, что нечаянные компаньоны мертвы, то… – Глянув на кашевара, дождался от него подтверждающего кивка и продолжил: – Пожал бы тебе руку и напросился в компанию. Мне с этими гнидами не по пути.
– А если бы они меня победили?
– Всё равно постарался бы их уничтожить, освободить заложников и уйти с ними, пересидеть лихолетье где-нибудь в спокойном месте.
– Хм! Сумел бы от своих конторских спрятаться?
– Легко. Тем более что и у нас там люди разные, не все такие, как Яковчук, и уже тем более примазавшиеся, такие как Хриплый.
– А руку мне за что жать-то собрался? – всё допытывался я.
– За то, что ты со своим дружком-клоуном настоящую гидру уничтожил. Давно на губернатора и его свиту управу пытались найти, да сидел он слишком крепко в своём кресле. Самого президента определённым компроматом за горло держал. А тут чудо дивное, да удача странная: тебя и продала одна тварь директору цирка. Наши службы потом поминутно все твои действия восстановили, но сразу было понятно, что никакой наводки со стороны, никаких силовых структур, никаких озлобленных старыми обидами мстителей. То есть банальная драка: тебе дали по рылу, а ты тут же дал в ответ так, что могущественного клана из бывшей партийной номенклатуры словно не бывало. Хотя найти тебя стало делом принципа и должностного соответствия для всех органов безопасности. Да и лобби, получающее зарплату в Белом доме, за свои шкурки испугалось. А ну как их начнут на собственных виллах сжигать да взрывать?! Тем более что есть за что и кому… Дурной пример заразителен, как посчитали они, приплачивая везде, где надо и не надо, для ускорения дела. Конечно же, на основные направления поставили «прикормленных оборотней», таких как тот же Яковчук. Ну а меня в последний момент наши решили через купленную поруку подсунуть в состав команды. И то, как я был уверен, меня бы постарались убрать в финале операции…
Разговор меня интересовал всё более и более. Я даже не замечал, как старший лейтенант пытается растереть побелевшие уши и нос о воротник своего полушубка и пританцовывает на месте. Видать, и ноги стали отмерзать. Хорошо отец напомнил:
– Борь, давай в дом, а? Ещё простудиться нам не хватало.
Ха! А мне-то тепло! Вуаль Светозарного стала прекрасно и в морозном климате действовать. Стою в простой одежде и только приятную свежесть ощущаю. Что ещё заметил: на мне – ни снежинки, тогда как мои сопровождающие словно снеговики побелели и с синими от холода губами. Всё-таки не зря, ох не зря груан у меня во внутренностях прижился! Хоть я и умер почти во время этого жуткого процесса, но с каждым днём мне вновь обретённые способности нравятся всё больше и больше. Да и сколько там тех мучений-то было? Дней десять? Тьфу! Забыть и растереть! Зато теперь всю оставшуюся жизнь, как у… Светозарного в вуали.
– Ладно, пошли, – согласился я. – Эй! (Мысленно уточнил адрес окрика для Второго.) Открой наручники этого человека, он переходит в ранг нейтрального контрагента, но с постоянным присмотром за ним. Бди за ним постоянно! – и уже самому Ивану, который выпуклыми глазами следил за тем, как освободились его руки, а поблескивающие наручники исчезли неизвестно куда: – Ну а ты учитывай, если что не так, то ты для меня скорее обуза, чем возможный помощник.
Тот согласно закивал, а словесно буквально выдавил из себя:
– Я вначале в туалет.
И рванул впереди всех в сени. Вот почему он приплясывал-то! Мои сопровождающие немедля юркнули в светлицу, уже трясясь от холода, а я задержался, ожидая старшего лейтенанта. Благо что у нас в доме санузел вполне современный, утеплённый, прямо в задней части сеней соорудили. Давно, ещё лет десять назад, родители расстарались, всегда изнемогавшие от необходимости посещать отхожее место вдали несусветной, за сараем для скотины. Летом-то ещё ладно, а вот зимой… У-у-у!..
Глава десятая
Принять решение за всех
Конечно, я сообразил, что в туалете у Ивана может оказаться склад огнестрельного оружия. Я ведь там ещё обыск не делал. Да и вообще вещи чужаков не проверял. Но сейчас проходила первая проверка. Кажется, она прошла нормально. Вышедший в сени боец узрел меня, стоящего на стреме, и словно мысли угадал:
– Да нет там у меня ничего. Хотя такой, как майор, в парочке мест наверняка тайники устроил. Да и вещей у него… Гранаты есть, взрывчатка, иное всякое, что-то с электроникой связанное.
– С этим потом, – старался я говорить негромко. – Лучше скажи, как так случилось, что ты матери моей ничем не смог помочь?
– Да я только потом узнал, – ссутулился и стал меньше ростом Иван. – Когда эти ублюдки уже хвастались. Меня на то время на лыжах в сельмаг послали, ну а пока отсутствовал, они и…
Пусть, для начала приму и такое объяснение. Хотя впоследствии всё вспомню: от интонации до громкости. Любая ложь всплывёт, причём в самое ближайшее время.
В доме стало понятно, что дед Назар относится к Ивану, как к хорошему приятелю. Даже ревность у меня в душе какая-то проклюнулась. Старик лично ему полную миску щей дал, лично тарелку с макаронами и мясом тушёным навалил и кружку с компотом не поленился поставить. И всё приговаривал:
– Да оба хороши, что он, что Федька. Как только Иван с полицаем ко мне пришли, сразу сказали, что посланы для охраны внука, который вот-вот должен появиться. И вели себя со мной очень уважительно, словно это я их в гости позвал. А вот когда майор со своими вурдалаками прибыл, то парням-то ничего не осталось делать, как приказы выполнять. Служба! А командиры-то, они разные бывают.
Отец закончил обедать первым и вышел в светлицу. Когда и я там появился, он закончил обыск трупов, всё найденное складывая на отдельном столике. У меня спросил чисто для проформы, словно говорил о мусоре:
– Что с этими отбросами будем делать? – А чтобы я долго не думал, напомнил: – До времени обязательной связи осталось полчаса. Всегда докладывал майор, так что неизвестно, прокатит ли доклад Ивана.
Вот тогда я и понял, что решать кардинально судьбу близких людей придётся именно мне. И немедленно. Причем не спрашивая их, соглашаются ли они с новой дорогой, а просто выводить их в путь, уже в процессе самого движения объясняя, как, что и где. Да вдобавок ещё и судьбу двух иных людей, совершенно мне чужих, до сей поры незнакомых, придётся взваливать на свои плечи.
Почему-то показалось, что с Фёдором проблем не будет. Детдомовец, романтичен, искренен, жаждет острых и новых ощущений, и никто в виде родных и близких его тут не задерживает. Вот как раз в его адрес я и распорядился:
– Помогай Павлу Сергеевичу выносить тела и складывать их в джип майора.
Этим неблаговидным делом неожиданно вызвался заняться и дед Назар. Видимо, ему больше всех мешали чужие трупы в доме, где он проживал безвылазно с самого рождения. Ну а пока они пыхтели, таская коченеющий груз, я серьёзно присел на разговор с Иваном Кругловым. Первым делом повторил опасения отца и получил подтверждение:
– Вряд ли мне удастся скопировать голос с интонациями Яковчука. Но мы в любом случае попробуем. Четыре часа форы при уходе никак лишними не будут. Уверен, что мы успеем прорваться в нужном направлении, особенно если у тебя своя, не учтённая нигде машина. Есть несколько мест на примете.
– Да нет, безопасность родителей для меня – прежде всего. Поэтому их заберу в иное, совсем скрытное место, – начал я прощупывать настроение работника госбезопасности. При этом решил просмотреть более тщательно его удостоверение. Так, ради деталей и для проверки на вшивость.