Так и заявили во время последних, шумных дебатов, доходящих чуть ли не до рукоприкладства:
– Если уж принцесса Катерина не уговорит императорский Совет признать нас в составе нового государства, то никому другому и пытаться не стоит. У неё врождённые таланты дипломата, вот пусть ими и воспользуется.
При этом они не льстили, а как бы возмущались и жаловались: нас, мол, допекла и достала, значит, и с Дьюамиртом Вторым и его окружением справишься. А то, что молодой девушке банально страшно браться за такое дело, никто и слушать не хотел.
– Меня оттуда депортируют! – кричала разозлённая Катя. – Объявят персоной нон грата за дезертирство из полка и выметут меня поганой метлой из Моррейди!
– Ничего, – рассуждали старейшины. – Ты всё равно там останешься, кого-нибудь убьёшь, по этому поводу начнут длительные разбирательства, и ты под этот шумок успеешь доделать все свои дела.
Это они так нагло напоминали о действии девушки у них в лесах. Продержав её три дня в плену и утомлённые её призывами, уговорами и агитацией, они попросту выгнали прочь. Так она умудрилась на абсурдной дуэли убить одного из почётных членов общества, а потом и доказать, что он работал шпионом чёрных кречи и самих людоедов зроаков. А пока занималась этими доказательствами, таки уговорила старейшин кланов на союз с новой империей Герчери.
– Но я не смогу им соврать, скрывая наши самые главные тайны, – плакалась главный дипломат нового государства. – Они у меня всё, всё выпытают, а потом этим бесцеремонно воспользуются!
– Только не надо из себя строить глупую, доверчивую и наивную паиньку! – сердился на это князь тайланцев. – Уж насколько мы люди недоверчивые и жизнью битые, но в твои сказки сразу поверили и пошли за тобой, как бычки за пучком зелёной травки. А ты нам попросту врала с честными-пречестными глазами.
Этот лысый гигант до сих пор обижался на способ, которым его Катерина завлекла на переговоры в захваченный с наскока Лордин, бывшую столицу людоедской империи. И справедливо обижался. Но сама девушка считала, что у неё просто не было выбора. Срочно нужны были подкрепления и хоть какие-то союзники, поэтому она придумала сказку, будто бы с эйтранами из другого мира были перенесены сотни детей, идентичных самим тайланцам. Ну те и поверили. Во главе с князем три отборных полка поспешили в Лордин и как раз успели помочь в отражении самого яростного штурма людоедов, которые те предприняли в попытках отбить столицу.
А потом принцесса с радостной и счастливой улыбкой предоставила лысым рыцарям большую группу «ничейных» детей, детей-сирот, которых тоже спасли из мира «Ласточки» (Герчери) в первую очередь. Самая коварная задумка при этом заключалась в том, что детям тоже заранее сказали: «За вами сейчас придут ваши родственники!» И как только ребятишки, собранные для этого специально в одном месте, увидали сильных, закалённых в боях рыцарей, они с радостным визгом и криками рванули им навстречу.
Тайланцы вначале растерялись, а потом, когда у каждого на руках оказалось по ребёнку, а то и по два, смирились с такой бесстыдной ложью, чтобы больше ничем не травмировать своих будущих сограждан. Детей они забрали в княжество и даже были счастливы такому пополнению, но… Кое-кто так и продолжал дуться на самую младшую из трио Ивлаевых.
Ну а хуже всех, жёстко действовала сама императрица Мария. Оттащив свою троюродную сестру в тёмный угол, она её стала трясти как куклу и приговаривать:
– Хватит ломаться, словно целка! Если ещё раз ляпнешь слова «Я не поеду!», я тебе всю морду исцарапаю!
– А я – добавлю! – из-за её плеча прошипела Вера, успевшая на разборки. И раз уж родная сестра, близнец, самый близкий и во всём сходный двойник до таких угроз опустилась, то бедной девушке ничего не оставалось, как согласиться. А потом поражаться тому, как её быстро собрали в дорогу, а далее и выперли из временной столицы в сторону Шартики. Только и оставалось, что в дальней дороге философствовать о вселенской несправедливости да выискивать хоть какие-то плюсы из создавшейся ситуации.
Хорошо, что вспомнила о лейтенанте Миурти, с которым танцевала и развлекалась на балу, устроенном в честь героев войны со зроаками, во временной резиденции леснавского царя Ивиана Холмского. Светлое пятно в трудном, опасном путешествии. Чем-то этот кавалер запал в сердце красавицы, а в особенности тем, что сумел её целых два раза отличить от сестры Веры. В особо важных, принципиальных моментах, так сказать. Вот с ним и захотелось встретиться обязательно, проезжая по Леснавскому царству. Однако следовало во время остановки в столице царства придумать способ и отыскать красавца лейтенанта. И ведь не факт, что этот герой не где-нибудь на лини фронта со зроаками.
Для этого Катя сразу же при первой встрече с официальными лицами царства попросила не только весточку вперёд отправить, о своей исторической миссии, но и задать в письме несколько отвлечённых вопросов на общие темы. Один из них звучал так: «Нельзя ли отыскать лейтенанта Миурти для беседы со мной? У меня для него специальная посылка от императрицы». А уж о подарках, которые она везла с собой для сановников и первых лиц государств, волноваться не приходилось. И сама набрала, и Мария расщедрилась, разрешив брать всё из сокровищницы, что может пригодиться. И уж какой-нибудь артефакт, с обоснованной причиной вручения, отдать будет не жалко.
Каково же было удивление землянки, когда искомый лейтенант во главе отряда личной царской гвардии встретил дипмиссию в половине дня пути от столицы. И первые его слова прозвучали такие:
– Безмерно счастлив вас видеть, Катерина! И уверен, будь у вас хоть десять идентичных с вами сестёр, я всё равно вас сразу узнаю. Потому что вы – самая прекрасная из всех девушек всех миров! Потому что не было часа, чтобы я не вспоминал о том бале, где мы с вами познакомились!
А потом уже и не отходил от принцессы ни на шаг. Образно, конечно, не отходил, потому что Катя его к себе не подпускала и, даже оставшись как-то наедине, не позволила к себе прикоснуться. Положение обязывало не расслабляться. Да ещё и один из советников так рассудил:
– Лейтенант молод, горяч, а уж сам факт, что он дружит с принцессой новой империи, может кому угодно вскружить голову. Так что…
И глава дипломатии Герчери вела себя пристойно. Хотя ей дико хотелось и целоваться, и обниматься с Миурти, и… всё остальное. Что её удивило, так это присутствие лейтенанта во время её частной, весьма короткой встречи с царём Ивианом Холмским и с царицей Зорианой Елусечи-Холмской. Там всего было человек десять, ну и присутствовал Миурти, который скромно стоял в сторонке. Ещё тогда возникло подозрение, что парень – какой-нибудь дальний родственник, а то и сын родной главного маршала.
Ещё больше она поразилась, когда лейтенанту доверили почётную миссию сопровождать дипломатов дальше, непосредственно в Рушатрон. Зато несколько дней пролетели совершенно незаметно, в постоянной болтовне и лёгком, но всё-таки отчаянном флирте. Можно было заметить даже со стороны, что между молодыми людьми закрепились настоящие, глубокие чувства.
Так что именно этот факт значительно поддерживал Катерину, когда она входила в зал заседаний Малого Имперского Совета: лейтенант Миурти двигался за ней следом. Вместе с ним шли два тайланца, четыре представителя эйтранов и три белых креча. Все несли пять сундуков с богатыми дарами и подношениями.
Волновались все члены дипломатической миссии. Все без исключения.
Тем более что встречающие их поморы смотрели на гостей строго, чуть ли не сердито.
Но принцесса внешне сумела всё скрыть и выглядела лучше всех: спокойствие, уверенная поступь, приветливая, радостная улыбка и глубокий, твердый голос:
– Света и спокойствия! Пусть здравствует Моррейди, великая империя поморов! И да пребудет здесь всегда мир и процветание! – А так как все собравшиеся мужчины больше смотрели не на неё, а на стоящих у неё за спиной ненавистных врагов и диковинных кречей, девушка быстро отыскала единственное женское личико в этой компании и обратилась именно к нему: – Всегда восторгалась вашей красотой, вашим умом и мечтала вас увидеть лично, ваше императорское величество! И вижу, что нам представился удобнейший случай побеседовать. Ведь пока мужчины будут рассматривать друг друга, мы три раза успеем обо всём договориться!
Императрица на это мило заулыбалась, подошла к принцессе, а затем и усадила рядом с собой со словами:
– В самом деле, чего тянуть? И так времени ни на что не хватает! С чего начнём?
– Вначале небольшие сувениры, которые я вам привезла в дар от нашей империи Герчери… И первый сувенир для вас, ваше императорское величество. Видите эти камни на колье, идеально огранённые зелёные изумруды, как раз в цвет ваших глаз…
Ну какая женщина, пусть и получившая огромные блага и почести, не любит красивое и блестящее? Вот и Ваташа Дивная окончательно поплыла, не в силах оторвать взгляд от древнего, очень, очень древнего колье.
Ну какая женщина, пусть и получившая огромные блага и почести, не любит красивое и блестящее? Вот и Ваташа Дивная окончательно поплыла, не в силах оторвать взгляд от древнего, очень, очень древнего колье.
Первый союзник был обретён и выказал явное желание к сотрудничеству.
Переговоры начались.
А мужчинам ничего больше не оставалось, как, получив уникальные подарки в виде оружия и невиданные здесь прежде артефакты, присоединиться к оживлённому разговору.
Глава девятая
Не хочется… а придётся
Первым на мои призывы откликнулся отец. Видимо, сработали навыки инженера-практика и учёного-теоретика. Что-то конкретное он решал на раз:
– Прежде чем пароль показывать, вначале повтори его точь-в-точь, как нам пересказывал.
– Проще не бывает, – хмыкнул я. – «Перед тем как подойти, я громко, три раза кашляну, а потом проведу двумя пальцами левой руки по подбородку вот так, а правой – по лбу. Это и будет условным сигналом: можно смело обниматься и «сказанному верить».
Затем и пальцами демонстративно провёл, как оговаривалось. И опять завёл старую пластинку по второму разу:
– Я уже два месяца как вырос, вылечился от всех травм и стал здоровее всех самых здоровых. Но два дня назад попал в жутко неприятные разборки с плохими существами и те пытались меня одной древней штуковиной сжечь. Смыться удалось, но волосы на голове сожгло, без ресниц остался, хорошо хоть глаза не выкипели. Но выздоровление уже пошло, боли никакой нет уже две ночи, краснота стала спадать. Ещё парочка дней, и я стану, как все нормальные люди. У меня уже давно ускоренная до невероятности регенерация. Так что… О! Хотите продемонстрирую? – обрадовался я пришедшей в голову идее. Автомат положил аккуратно на стол, достал трофейный стилет и небрежно, под женский вскрик, полоснул им по левой ладони. – Вот, смотрите!..
После чего быстро сжал разошедшиеся края плоти, срастил их и напоследок вытер выступившую кровь взятой со стола салфеткой.
Видимо, мать вырвалась из сдерживающих объятий отца и прибежала ко мне. Схватила за руку, осмотрела свежую полоску розовой кожи, а уже потом попыталась обнять меня за плечи с прорывающимися рыданиями. Хорошо, что я сидел на стуле, а то бы она такого детинушку не смогла так просто обнять.
Тут же послышался ворчливый голос деда Назара:
– Племяш! Делай свет! Надоело в потёмках, как филин, глазами лупать.
Мой папаня своего дядьку тоже любил, так что любые просьбы выполнял как распоряжения большого заводского начальства. И сделал свет, не перенапрягаясь. Включил двойное бра возле кресла с этажеркой, потом бра подсветки шкафа с посудой, а вдобавок ещё и торшер, который выдвинул на центр светлицы. Стало ясно как днём. Но и тогда Павел Сергеевич Ивлаев принялся рассматривать своего сына с явным недоверием и подозрением. Так-то во мне наше фамильное сходство просматривалось, видел себя в зеркалах арендованного на Дне дворца. Но вот в лысом, обожжённом до красноты человеке узнать родную кровь – дело архисложное. Так что батины сомнения я понимал:
– Ладно, начну перечислять свои воспоминания из детства и наши семейные тайны. Э-э-э… только ты, мам, с обедом на стол подсуетись. Там уже всё готово, а кушать хочется, как не в себя. Это по причине повышенной регенерации. – Наталья Ивановна живо метнулась в сторону кухни, а я вспомнил ей вслед: – Только это… кашевара там не растопчи. Он временно парализованный! – и тут же отдал команду Второму, через зажатый в левой руке чип:
«Охранять женщину! Враг может притворяться, что он без сознания. Как поймёшь, что он очнулся, толкай его сюда!»
После чего обратил внимание на странно экзальтированного, нервничающего отца. Постарался его успокоить:
– Па, да ты присядь. Бери пример с деда Назара, всё страшное уже позади. Сейчас перекусим…
– И тебе кусок в горло полезет при этих трупах? – засомневался отец.
– Ну, труп здесь только один, – скривился я, тыкая рукой в тело выпавшего с чердака автоматчика. – Сейчас его накроем дорожкой, да и пусть себе лежит с богом.
– А остальные что, живы?!
– Да. Только под ударом сна находятся. А что тебя удивляет? Или ты не веришь?
– Да нет… сынок. Верю я тебе, очень верю… – с этими словами отец стал бродить среди тел, собирая оброненное оружие. Я же отнёсся к этому с пониманием: доверять сонным нельзя, вдруг проснётся да выстрелит из лежащего рядом пистолета?
Поэтому я, особо не присматриваясь, спросил:
– Ну раз веришь, то, может, не буду перечислять все свои детские шалости и огрехи твоего воспитания?
Ответил дед Назар, рассевшийся на стуле, где прежде восседал майор:
– А то мы твоих шалостей не знаем! Ты лучше расскажи, где так долго шлялся да как сюда настолько своевременно наведаться успел? И что в мире делается? Мы ведь, почитай, тут в неволе, да без новостей уже три недели томимся.
– Ого! – вырвалось у меня. – А как оно всё получилось-то? Что все втроём в одной комнате?
– Как, как! – недовольно передразнил меня старик. – Вначале тут только Иван прибыл, да полицай какой-то из района. Чинно так, вежливо документы предоставили, сказали, что посланы внука охранять от бандитов. А через два дня остальные ворвались. Ну меня два бойца и повязали уже всерьез… Тот, – ткнул он пальцем в труп, – и вон тот, что с ножами играться любит. Всё острое забрали, пояс с портков, да в комнату заперли. Потом и Наталью с Павликом… родителей твоих, привезли через день. Вот эти гады, – обвёл он рукой все четыре усыплённых тела, – и привезли. С ними и кашевар ёйный Федька прибыл. А полиция в тот же день отправилась восвояси. Сурово они тут всё обложили, решили тебя ждать до победного конца. Хе-хе!.. Вот и дождались!..
– Что значит обложили? А деревенские что, ничему не удивились?
– Да Павла заставили сказать, что он здесь отпуск решил с Натальей провести. Ну а эти все козлы – как бы друзья. А народ-то нынче сам знаешь какой, равнодушный стал. Только и был Петро среди них самый ушлый, участковый наш бывший. Так как раз намедни моего пленения в райцентр на операцию лёг. С тех пор и не захаживал никто к нам. А уж как сугробами замело…
Я не совсем присматривался к тому, чем занимались родители, настолько меня тронули, опечалили слова деда Назара. Тем более что вспомнились слова майора о каше на воде:
– Вас хоть кормили нормально?
– Да грех жаловаться, но в последнее время стали жадничать. – Дед вдруг встал, обошел стол и сел справа от меня, с каким-то восторгом подхватил мои руки и стал рассматривать ладони: – Но ты-то! Ты-то как вымахал! Смотрю на тебя и никак не нарадуюсь! И как только удалось-то? Неужель тот самый отшельник помог? Неужель выполнил свои обещания?
Я впервые серьёзно задумался: стоит ли пересказывать свои приключения и раскрывать тайну об иных мирах. Следовало по здравом рассуждении меньше болтать языком. Тем более что я до сих пор не разобрался, с чего это весь сыр-бор вокруг моей личности, и что делать дальше не решил. Но тут произошло то, что судьбу моих самых близких людей резко развернуло совсем в иную сторону.
Грянул выстрел. За ним тут же второй. Я попытался вскочить на ноги, стремясь понять, что отец творит, прикрикнуть на него. Но у меня на руках повис цепко в них вцепившийся старик, спешно при этом тараторя:
– Так надо, Боря! Всё в порядке! Сядь и успокойся! Всё по закону и высшей справедливости! Павел в своём праве!
Я в недоумении уставился на него одним глазом, а вторым попытался следить за отцом, который двинулся дальше. Только и смог из себя выдавить возмущённое восклицание:
– Так ить… еловая жизнь! Его ещё допросить следовало!
Дед Назар мне пригнулся к самому уху и доверительно прошептал:
– Не стоит с этими тварями даже разговаривать. – Раздалось ещё два выстрела: отец добил в затылок любителя кидаться ножами. – Они этого не достойны. Бешеных шакалов надо добивать сразу, чтобы не пачкаться о них даже словом.
– Так ведь этот майор и в самом деле из госбезопасности!
– Да хоть папа римский! – фыркнул старикан с презрением. И ему вторило два очередных выстрела: дёрнувшийся возле входной двери стрелок больше никогда не проснётся. А отец уже нагнулся над Хриплым.
Тогда как древний для меня и очень уважаемый родственник продолжал шептать:
– Правильно Павел мстит за свою супругу. Клялся, что уничтожит извергов, если ему только возможность представится. И уничтожил. И тебе грех на душу брать не придётся. А всё потому, что этот Яковчук твою мать посмел обидеть. А те все ублюдки. – Опять взмах руки на метателя ножей, стрелка у двери и жирного Помидора-Поросенко. – Осмелились к ней прикасаться. Держали… Мы бы давно им отомстили, ночью дом подпалив, да с ними вместе попытавшись сгореть, но они дежурили по ночам. Ну и опасались мы, что ты вернёшься, а нас не будет. Кто бы тогда тебя предупредил?..
Суть сказанного я понимал с трудом. Наверное, только через минуту до меня всё-таки дошло. Вначале показалось абсурдным: по всем историческим канонам моральные уроды вроде как насиловали девушек молодых и красивых. Нет, моя мать была всегда красивой, в этом я не сомневался. Но ведь она в возрасте! Как бы… Кто мог на неё покуситься? Кто посмел?! Каким надо быть для этого извращенцем?!