Но надо было решаться. Все планы Шемякина строились на деньгах вредной старухи, он с нетерпением ждал ее смерти.
– Вот помрет старуха, и заживем! – потирал руки Илья.
Шемякин еще не знал, какой его ждет удар. И Ольга не выдержала. Она все рассказала мужу утром четвертого января, собираясь к тете.
– Как там старуха? – проворчал Илья. – Надеюсь, на ладан дышит?
И тут Ольга не выдержала.
– Ты зря рассчитываешь на ее деньги, – сказала она.
– Как так?
– А вот так...
Что было потом, ей не хочется вспоминать. Как разъяренный Илья пулей вылетел из дома, взяв ключи от машины, а она следом, но дверцу захлопнули перед самым ее носом.
– Уйди!!! – ревел Илья. – Не мешай! С дороги! Уйди!
Машина умчалась, а Ольга побежала наверх, обуться. Выскочила-то на мороз в пальто, накинутом на халат, и в домашних тапочках.
Ах, если бы в тот день были пробки! Увы! Москва была пуста! Пока она одевалась дрожащими руками, пока бежала до метро, пока ехала, пока шла...
Дверь в тетину квартиру была открыта. А сама тетя Аня лежала в прихожей. Она была мертва. И тут Ольга поняла, что кота надо было давно уже побить камнями. А теперь поздно. Птичку кот всетаки съел.
УЗИ (продолжение)
– Ираида Осиповна, а вы вчера с вахты никуда не отлучались? – спросил Алексей, пристально глядя на консьержку.
– Что вы, что вы! – замахала руками та. – Заступила в семь утра и до вашего приезда не отлучалась ни на секундочку!
– Да хватит врать-то, – зло сказала Ольга. – Когда я вчера пришла, вас на вахте не было! Я позвонила в квартиру тети, чтобы мне открыли, но никто не ответил! Пришлось ждать, когда ктонибудь выйдет из подъезда!
– Ложь! – аж подпрыгнула Ираида Осиповна. – Гнусная клевета! Я лично открыла вам дверь! Еще спросила: что случилось с Анной Павловной? Почему она сегодня родственникам дверь не открывает?
– А кому она еще не открыла в то утро дверь? – мгновенно сообразил Алексей.
Женщины переглянулись и обе тут же пошли напопятную.
– Возможно, я что-то напутала, – промямлила Ольга.
– Я цветы поливала, – начала оправдываться Ираида Осиповна, – вы меня и не видели в окошко.
– А звонок вы почему не слышали? – спросил Алексей. – С цветами разговаривали, которые поливали?
– Я вспомнила: я не звонила консьержке, – спохватилась Ольга.
– А кто тогда открыл вам дверь?
– Простите?
– Вы сказали: из подъезда кто-то вышел. Не припомните, как выглядел этот человек?
Ольга молчала. Алексей поймал ее взгляд: она смотрела ему за спину, на того, кто шел по коридору. Обернувшись, он увидел запыхавшегося Велемира Ипатьевича, который направлялся к кабинету УЗИ.
– Я так и знал: очередь! – с торжеством сказал Синьборода, увидев толпу кураторов у двери. – Везде бардак! И за деньги тоже бардак! И кто последний? – ехидно спросил Велемир Ипатьевич.
– Присаживайтесь, – сказала ему кураторша.
– Куда прикажете? Здесь даже места нет!
В этот момент открылась дверь кабинета, и оттуда вышел сияющий Шемякин. Ольга тут же вскочила.
– Садитесь! – сказала она Синьбороде.
– И сколько мне здесь прикажете сидеть? – спросил тот, с кряхтением опускаясь на диван.
«Ну, все! – подумал Алексей. – Теперь он нас заест! И нас, и свою кураторшу! Я этого не переживу!»– Совсем не больно! – сказал сияющий Шемякин. – Первый раз не обманули!
– Вот видишь, Илюша: здесь не врут, – ласково сказала Ольга. – Идем же на гастроскопию!
– Это тоже не больно? – подозрительно спросил у нее муж.
– Так же, как УЗИ, – заверила Ольга. – Что тебе сказал врач?
– Печень немного увеличена и небольшие проблемы с поджелудочной. Но посоветовал пройти гастроскопию.
– Пить надо меньше, – проворчал Синьборода. – Тогда и печень не будет увеличена.
– А что тогда делать? – усмехнулся Шемякин. – Если не пить?
– Эхх-ма... Спилась Россия! – покачал головой Велемир Ипатьевич. – Что делается, а?
– А ты прямо трезвенник! – оскалился Шемякин. – Да знаю я таких! Пузырь покупают тайком, а пьют в одиночестве, жлобы.
– Молодой человек! – вскинулся Синьборода.
«Кажется, назревает конфликт», – подумал Алексей.
– Илюша, пойдем, – потянула Ольга за рукав мужа. – Не связывайся с ним.
– Никакого уважения к старости! – прошипел Синьборода, явно нарываясь на скандал.
– Да вы мне всю кровь выпили! – заорал Шемякин. – Кто через дорогу перебегает на красный?! Какая-нибудь бабка, которой вечно не терпится! Кто визжит, что ее дверями прищемили? Скандалы в автобусе кто устраивает? Молодежь?
– Илюша!
– Иду я, иду, – проворчал Шемякин и потянулся за Ольгой к выходу. Следом засеменила их кураторша. Гастроскопию делали аж на четвертом этаже.
– А почему никто не заходит? – спросил Велемир Ипатьевич, едва Шемякины ушли. – В кабинете никого нет!
– Заключение пишут, – пояснила Шаль.
– Он что там, один?! – аж подпрыгнул Синьборода.
– Больной, успокойтесь, – тронула за руку Велемира Ипатьевича приставленная к нему женщина. – Вам вредно волноваться.
– Я же трачу свое драгоценное время в этих очередях! – взвыл Синьборода.
– А вы что, куда-то торопитесь? – не выдержал Алексей.
– Молодой человек!
– Шемякин кто? – дверь кабинета открылась.
– Они ушли, – флегматично сказала Шаль.
– Как так ушли? А заключение? Где его куратор?
– Тоже ушла, – хором сказала очередь.
– Вечно эти тупые кураторы все путают! – возмутился врач. – Что за дурацкая система! Куда они пошли?
– На гастроскопию, – сказал Алексей.
– Придется идти туда.
– Давайте я отнесу ему заключение! – тут же вскочил Леонидов. Очередь посмотрела на него с благодарностью.
– А вы что, его знаете?
– Да, я его приятель.
– Тогда несите, – врач протянул Алексею заключение. – Глухарева, заходите!
Ираида Осиповна исчезла в кабинете УЗИ.
– Это надолго, – уныло сказала Шаль. – Пари могу заключить: у нее гинекология.
– Вы случайно не врач? – усмехнулся Леонидов. – Так точно ставите диагнозы!
– Леша, – напомнила Саша. – Неси заключение.
И Алексей отправился искать кабинет гастроскопии. Поднявшись на четвертый этаж, он остановился, пытаясь сориентироваться.
– Скажи мне правду, – донеслось из-за пальмы. Леонидов вздрогнул: он узнал голос Ольги!
– Я же сказал тебе, что не убивал ее!
– Илья! Ты выскочил из дома с криками «убью!» и «ненавижу!» А когда я вошла в квартиру к тете, она была мертва!
– А зачем ты за мной поехала?
– Я хотела тебя спасти!
– Я тебе в который раз говорю: я ее не убивал!
– Тогда кто?!
– Откуда я знаю?!
– Илья! Не ври!
– Да вредная бабка мне даже дверь не открыла!
«Вот почему Ираида Осиповна так сказала! Родственникам дверь не открывает! Когда Шемякин пришел, консьержка была на своем посту! Но почему она тогда молчит? Со всех хочет денег собрать?»
– Ну, хорошо, – нехотя сказал Шемякин. – Мы крепко поругались с твоей теткой.
– Наконец-то!
– Мы ругались по домофону!
– Ты опять врешь!
– Да не вру я!
– Илья!
– Она мне не открыла!
– Тебе открыла консьержка!
– Да почему?
– Да потому! Откуда я знаю, почему она к тебе неровно дышит?
– У нее самой рыльце в пушку, – проворчал Шемякин.
– С чего ты это взял?
– С того!
– Как мне с тобой тяжело! Посиди тут, я сейчас. – Алексей увидел, как Ольга встала.
– Ты куда? – спросил Шемякин.
– В туалет!
И тут Ольга заметила Леонидова и медленно начала краснеть.
– Вы забыли заключение. Вот, – Алексей протянул ей листок.
Ольга беспомощно начала оглядываться по сторонам.
– И в самом деле: а где ваш куратор?
– Понятия не имею... Вы подслушивали!
– Нет, я только что сюда поднялся, – соврал Алексей.
– Послушайте, вы... Так нельзя, слышите? Так мучить больных людей...
– Но вы-то здоровы, – возразил он.
– Но надо же иметь совесть... – беспомощно сказала Ольга.
– Вот здесь я с вами согласен. Скажите мне правду, и ваша совесть будет чиста.
– Я вам все сказала. Извините, мне надо в дамскую комнату.
Ольга неровной походкой пошла в конец коридора. Алексей и опомниться не успел, как на него налетел Шемякин.
– Чего тебе надо, мужик? – огромные руки сжали его так, что стало трудно дышать. – Ты кто такой, а? Чего пристал к моей бабе?
– Я из милиции, – прохрипел Алексей.
– Мент, значит? Докапываешься до меня? Да я тебя...
– Нападение на сотрудника милиции... карается...
Шемякин нехотя разжал руки.
– Ничего себе, больной, – Леонидов с трудом отдышался.
– Не убивал я ее, понял? А вот она...
– Кто она?
– Жена... Она могла...
– Не убивал я ее, понял? А вот она...
– Кто она?
– Жена... Она могла...
Алексей не мог поверить своим ушам. Так запросто сдать свою вторую половину! А Ольга из-за него вчера весь день врала и сегодня врет! Покрывает! «Да он трус! Со страху решил свалить вину на Ольгу!»
Алексей с презрением посмотрел на великана и сказал:
– Как правило, бывает наоборот: всю вину на себя берет мужчина. Теперь я понимаю, кто у вас в семье мужчина. Встретимся в прокуратуре.
Он развернулся и поспешно вышел на лестничную клетку. Разговаривать с Ильей Шемякиным Алексею было противно.
«Очевидная нестыковка в показаниях консьержки и племянницы. Ольга сказала, что не могла связаться по домофону с тетей, а на вахте никого не было. Дверь ей открыл некто, кто вышел из подъезда. А Ираида Осиповна утверждает, что дверь Ольге открыла она. С другой стороны, Ольга кинулась вслед за мужем, чтобы предотвратить преступление. Все ее мысли были только об этом...»
И тут Леонидов вспомнил кремовый торт, который видел на столе в чистенькой уютной кухоньке в квартире, где жили Семужка и мамуся.
– Ну, я дурак! – хлопнул он себя по лбу. – Ну, конечно!
И понесся вниз по лестнице.
Саша встретила его радостной новостью:
– Сейчас пойдем мы.
Алексей сообразил, что не видит среди ожидающих Шаль.
– Увели? – спросил он.
– Женщину, которая все знает? Да!
– Быстро! А где... – Ираиды Осиповны он тоже не видел.
– Медсестра пришла, – пояснила Саша. – И очередь пошла в два раза быстрее.
«Не такой уж бесполезный человек, – с уважением посмотрел Алексей на Синьбороду. – Остальные терпеливо ждали своей очереди, ни на что не жаловались, а он, видимо, так уже достал персонал клиники, что они решили побыстрее пропустить Велемира Ипатьевича через все кабинеты. Я бы и сам с огромным удовольствием уступил ему очередь! Лишь бы не слышать его нытье!»
– Леша, садись! – дернула его за руку Саша.
Он сел на диван и задумался. Ситуация, кажется, начала проясняться. Определился круг подозреваемых. Жаль, что Ираида Осиповна уже ушла, придется ждать другого подходящего случая. Интересно, кто открыл Ольге дверь? Случайный человек или тоже вышел от бабы Ани? Похоже, в то роковое утро старуха-процентщица принимала визитеров.
Алексей вспомнил трость в упаковке, валявшуюся в прихожей. В упаковке... Похоже на подарок. Он посмотрела на Синьбороду и его видавшую виды трость.
«Нет, не может быть..., – отмахнулся Алексей от неожиданной мысли. – Фу ты! Придет же такое в голову!»
Но с другой стороны... А если он холостяк? Фу ты! Жених в семьдесят лет! Ладно бы, невеста была похожа на невесту! Алексей вспомнил вытертый махровый халат, клетчатый шарф на голове у покойной, пуховый платок на ее пояснице и большую бородавку на носу...
Фу ты!
Но ведь старуха была богата...
История болезни Синьборода В. И.Все глупости на земле совершаются от жадности. Скряга крадет у себя драгоценные минуты наслаждения радостями жизни, так что под конец ему не остается ничего, кроме скопленных им денег. Только тогда он понимает, что деньги сами по себе ничто. Ценны обменянные на них радости жизни. Тогда есть что вспомнить. Из жизни уходят с воспоминаниями о том, как она была хороша. А деньги... Деньги остаются. А какая мучает обида, что тот, кто их унаследует, не будет таким же глупцом и насладится жизнью сполна! Что все достанется ему! Все ее радости! Как же горько это осознавать!
Велемир Ипатьевич всю жизнь копил деньги. Никаких радостей, кроме них, у Синьбороды и не было. Родился он в семье людей глубоко верующих, но они тщательно это скрывали. Тогда иначе было нельзя, за веру могли и в лагеря упрятать. В доме Ипатия Синьбороды не было ни одной иконы, они появлялись только по большим церковным праздникам, когда дверь закрывалась на тяжелый засов, а окна завешивались плотными шторами. Так, в полумраке, за запертой дверью, практически в подполье Велемир Синьборода узнал о жизни вечной и о том, что есть рай, а есть ад. В школе говорили обратное: Бога нет, рая тоже нет, следовательно, нет и ада. Люди произошли от обезьян, материя первична, сознание вторично, и смерть есть нечто конечное. И показывали череп.
Череп был веским аргументом. Каждый раз, глядя на него, маленький Велемир вздрагивал и плакал. Дома его утешала мама, гладила по голове и шептала:
– Не верь им. Они антихристы. Все в аду будут гореть, а ты... Ты, сынок, попадешь в рай.
– Учитель сказал, что рая нет, – всхлипывал Велемир.
– Врет! Ему велели так говорить, вот он и говорит!
– Кто велел?
– Они.
– Кто они?
– Вот подрастешь, узнаешь, – и мама испуганно оглядывалась на дверь. – А сейчас, сынок, молчи...
В сорок четвертом семья осталась без кормильца: отец погиб на войне. Велемира воспитывали мама, бабушка и тетки. Все они ходили в черном и напоминали ему ворон. Однажды черные вороны, каркая, отвели его в первый класс. Учитель открыл журнал и начал опрашивать учеников.
– Где твой отец? – спросил он у Велемира.
– В раю, – честно ответил мальчик.
Маму вызвали в школу. Домой она вернулась мрачнее тучи. Велемира крепко наказали. Так крепко, что он на всю жизнь запомнил: правду говорить нельзя. С тех пор Велемир Ипатьевич никогда не говорил вслух то, что думал.
Откуда появилась любовь к деньгам, он не помнил. Именно к деньгам как таковым, не к богатству. Сам вид хрустящих новеньких купюр доставлял Велемиру Ипатьевичу радость, а мысль о том, что их надо кому-то отдать, приводила в ужас. Поэтому деньги он стал копить и расставался с ними крайне неохотно. Из человека бережливого он превратился сначала в жадного, а потом в скрягу.
Из-за денег он выучился на бухгалтера, чтобы постоянно заниматься подсчетами. Синьбороду грела сама мысль, что он ворочает огромными суммами, в этот момент Велемир Ипатьевич чувствовал себя властелином мира. Этим Синьборода занимался и во внерабочее время, считал свои накопления и выводил перспективу их роста, так что он постоянно находился в ладу с собой, в состоянии покоя и абсолютной гармонии. Из-за денег он пошел работать в Сбербанк. Из-за денег не женился. Из-за денег не обзавелся детьми. Это нарушило бы его покой и абсолютную гармонию.
То есть, Велемир Ипатьевич пытался жениться. Точная наука математика подсказывала ему, что две зарплаты больше, чем одна. Но она же подсказывала, что в случае потери трудоспособности жены его доходы тоже уменьшатся.
«А ну как жена забеременеет? Родит ребенка, а это расход. Пока ребенок вырастет, выучится чемунибудь путному и будет приносить в семью деньги, пройдет немало времени. Придется потратиться. И сильно потратиться. А ну как она родит второго?»
К этому Велемир Ипатьевич был не готов. Вот если бы невеста попалась богатая... Парень Велемир был видный, на него многие засматривались. Да только самого Синьбороду женская красота не привлекала. Первым делом он смотрел: есть ли собственность? Если есть, то какая? Невеста непременно должна была быть москвичкой.
Второе – это зарплата. Профессия, опять же. Жену хорошо брать из торговли. А ну как растрата? Придется выплачивать. А какие еще есть «денежные» профессии? Счетовод, например. Но тут, опять же, никакого побочного дохода. А хотелось бы, чтобы, кроме зарплаты, в семье был бы доход тайный, никакими налогами не обремененный. Это в Велемире было оттуда, из детства, из-за запертой на тяжелый засов двери и плотных задернутых штор. Тайная сила, которой он поклонялся. О которой надо молчать, тогда в рай попадет он один, а все остальные будут гореть в аду. Велемир Ипатьевич очень не любил делиться. Рай почемуто казался ему маленьким и тесным, как кладовка, в которой он хранил свои сбережения. Толкаться на узком пятачке с прочими праведниками Велемир Ипатьевич не желал. Ведь столько, сколько он, никто себе в радостях жизни не отказывал. За долгие и тоскливые годы воздержания Синьборода желал вкусить рая сполна.
Итак, жена. Наличие ее возможно при выполнении всех выдвинутых Велемиром Ипатьевичем условий. Первое: собственность. Второе: достаток. И третье – это плодовитость будущей жены. Если любит детей, то не годится. Не ради детей она должна полюбить Велемира и быть им осчастливленной.
Долгие поиски жены ни к чему не привели. До тридцати пяти лет Велемир Ипатьевич оставался завидным холостяком и не закрутил ни единого романа. А в тридцать пять он встретил Анну. У нее была забавная фамилия: Вырод. В банке посмеивались:
– Был у нас Синьборода, а теперь еще и Вырод появилась! Не банк, а шабаш!
Анну Вырод перевели в отделение банка, в котором работал сам Велемир Ипатьевич, на открывшуюся вакансию кассира, так они и познакомились. Она была некрасива, тридцати семи лет от роду, старая дева, но... Она идеально соответствовала всем выдвинутым им требованиям к будущей жене!