Как правило, обходилось без жертв и без большого ущерба здоровью. Клеркам выдавали специальный регенерирующий крем, который за ночь восстанавливал сгоревшие покровы, так что на другой день они были полностью готовы к новому горению. А ковролин меняли раз в месяц, он все равно дешевый.
Только раз или два не в меру ретивые сотрудники этой конторы сгорели дотла, превратились в кучку пепла то есть. Бывает. Не рассчитали свой ресурс. Их подмели потом в коробки от ботинок, благо соседний обувной магазин выделил для такого случая самые красивые – лакированные, с надписью золотом по бордовому фону «Падло Пидоррини». В них раньше лежали настоящие итальянские башмаки ручной работы, мечта любого клерка. Прах отправили для погребения на родину – в Южное Бутово и в Подольск.
Но с тех пор такого больше не повторялось.
Коржик проснулся от чувства жжения в горле и потянулся за минералкой. Почему-то под рукой оказалась только «Каква натурале».
27
Замутдинов, Моколь и толстый Гриша появились в офисе внезапно, незадолго до Нового года. Их выгнали из какого-то крупного банка, где они сидели в группе управления промышленными активами, и они стали искать работу командой. При таком поиске их шансы на хорошие места значительно повышались. Среди работодателей почему-то считалось, что команда – это всегда лучше, чем один клерк. Почему три дармоеда лучше, чем один, никто из них объяснить не смог бы.
Эту «команду» приютил Толян. Решение взять их на работу было, как всегда, импульсивным. Коржик и Лариса не знали, что он ищет подобных специалистов. Для них это был тревожный сигнал, говоривший о том, что Толян занялся подбором кадров самостоятельно. Следовательно, он был не в восторге от тех людей, которых поставляла ему Лариса до сих пор.
Неизвестно, что они ему понарассказали о своих достоинствах, но Толян был совершенно ими очарован. Коржик слышал, как, проходя по коридору, он рассказывал кому-то по телефону, что недавно принял команду звезд менеджмента и совсем не задорого. Просто повезло.
«Должно же когда-нибудь и тебе повезти, Толян, – с иронией подумал Коржик. – Вот оно и повезло».
Если бы статус Коржика позволял ему давать откровенные советы боссу, он бы сказал: «Толя, возьми свою фирму за руку, подойди с ней к зеркалу и посмотри внимательно. Что ты там видишь? Кто из больших и уважающих себя спецов забежит „совсем не задорого"» в твою сраную контору на четвертом этаже в ободранном подъезде, если только за ним никто не гонится? Даже и не мечтай об этом. К тебе могут прибиться кадры только двух видов – те, которых вы с Ларисой надули, как, например, меня, или те, которые хотят надуть тебя. Твои новые сотрудники относятся ко второму виду».
Команда «звезд менеджмента» выглядела как обычные, до тошноты знакомые клерки из крупных контор. Костюмчики, портфельчики, бегающий взгляд, суетливые повадки, прилизанные хорьковые мордочки. У Замутдинова каждую минуту звонил телефон. Он отдавал распоряжения, говорил, что какие-то активы нужно придержать, а какие-то, наоборот, выбросить на рынок. Судя по однообразию фраз, звонила ему жена, которую он называл то Петром Ивановичем, то Лешей, то Саидом. Они вместе имитировали деловой оргазм. Моколь же все больше молчал и жался к ногам Замутдинова, как замерзший цуцик к ногам хозяина. Коржику показалось, что они были любовниками.
Толстый Гриша держался от этих двоих несколько в стороне. Казалось, все трое познакомились только в кадровом агентстве и никакая совместная деятельность, кроме разве что нескольких пьянок, их не связывала.
Обласканный непредсказуемым Толяном, Замутдинов почувствовал себя главным в офисе. Ларису и Коржика он в расчет не принял. Он даже не посчитал нужным подойти и познакомиться, настолько был уверен в крепости своих вновь обретенных позиций. Толян представил его как нового бизнес-лидера, и вся троица тут же куда-то исчезла на пару недель. Наверное, доделывать свои дела на прежнем месте – продавать личные вещи, чтобы рассчитаться с долгами. Но они объявили, что работают на дому – ваяют скрижали глобального бизнес-плана на ближайшие двадцать лет.
Все уже стали потихоньку о них забывать, как вдруг однажды вечером, как раз перед шестью часами у секретарши Толяна Вики зазвонил телефон.
– Звонил Замутдинов, – объявила она. – Сказал никому не расходиться. К нам едет Григорий Викентье-вич, у него срочная инструкция для всех.
– Кто такой Григорий Викентьевич? – спросил Коржик.
– Ну, его товарищ, большой такой.
– А-а, – понял он, – Толстый Гриша.
И стал собираться.
– Ты уходишь? – удивилась секретарша.
– Да.
– А как же Григорий Викентьевич?
– Пусть идет в задницу.
– А Замутдинов?
– И он тоже. Вместе со своим бойфрендом.
У нее округлились глаза.
– Сергей, – она понизила голос, – лучше бы тебе его дождаться. Замутдинов теперь главнее, чем ты.
– Это мы еще посмотрим, Вика, – сказал Коржик. – Ничего не бойся. Пока.
И он ушел.
На следующий день оказалось, что Толстый Гриша так и не приехал. То ли пробки помешали, то ли машина сломалась. Клерки зря прождали его почти до семи вечера.
Через пару дней новая команда явилась в офис в полном составе. Бизнес-план был готов, и они его принесли. Они начали действовать с таким напором, как будто опаздывали на поезд. Взятый ими в оборот с трех сторон Толян только кряхтел и отдавал распоряжения оплатить для них то одно, то другое.
Первым делом они потребовали себе дорогие ноутбуки «Сони» последней модели. Такого не было даже у Толяна. Не говоря уже о Коржике, который юзал старую «Тошибу», доставшуюся ему от Толяна, когда тот перешел на «IBM». Впрочем, ноут у него по большей части стоял без дела, потому что деск-топ по-любому был удобнее. Толян почесал репу и дал им денег на две «Соньки». Они сами сбегали и купили.
Затем Моколь стал добиваться переезда офиса с Тверской в какой-то НИИ в глухом районе возле кладбища и далеко от метро. Утверждал, что таким образом Толян сэкономит кучу денег на аренде. Потом оказалось, что в этом НИИ работает его отец и он будет в конторе офис-менеджером. Толян и на это согласился. Народ приуныл и дружно возненавидел новую команду. Никому не хотелось ездить на работу в дальнюю глухую задницу возле кладбища.
И тут Замутдинов дал залп из главного калибра – начал впаривать Толяну контрольный пакет акций завода по производству батареек. Всего лишь за двадцать миллионов долларов. Толян уже готов был его купить. Немедленной сделке мешало только то, что у Толяна, как всегда, не оказалось свободных денег. Нужно было занимать. А тут приближался Новый год, когда принято отдавать долги, а не делать их. Решили отложить сделку до окончания праздника.
28
Терпеть дальше было нельзя. Коржик понял, что пора ложиться грудью на амбразуру, и поехал на тот завод. Он знал такие предприятия. Находился завод на самом краю Московской области, и ехать нужно было по Носовихинскому шоссе. Следует заметить, что Носовихинское шоссе – это транспортная жопа. В том смысле, что оно очень узкое и на нем больше стоишь в пробках, чем едешь. Из всех шоссе, идущих от Москвы, это самое худшее. Расширить же его нет никакой возможности, потому что пейзане поставили когда-то свои избы так близко к дороге, что не выходя из машины можно постучать рукой в любое окно.
Пробки тянулись от МКАДа до города Железнодорожного, который раньше за веселый и добродушный нрав своих жителей официально назывался Обираловкой. Дальше ехать стало легче. За Старой Купавной он повернул налево и еще полтора часа отбивал задницу на ухабах разбитой и петляющей дороги, в конце которой и был завод.
Завод оказался неожиданно большим. Он был построен с советским размахом. Рядом со старыми корпусами стояли два недостроенных. Один из них, в несколько этажей высотой, был лишь немного не завершен, а другой, такой же, только начали строить и бросили. Судя по общему виду, произошло это давно. В остальных цехах свет почти нигде не горел. Везде царила мерзость запустения.
Коржик немного погулял по территории, которую никто не охранял, и понял, что производство здесь остановили много лет назад и с тех пор не возобновляли.
Он толкнул дверь облезлого заводоуправления, покрашенного в блеклый зеленый колер. Внутри было темно и тихо. Где-то журчала вода. По коридорам гуляли сквозняки от выбитых окон. Ноги цеплялись за рваный линолеум.
Кабинет директора располагался где-то на втором этаже. Двери по обеим сторонам коридора были обшарпанными и давно не крашенными. Все вокруг, и во дворе, и в заводоуправлении, покрывал едва заметный слой угольной пыли. «Что за фигня? – подумал Коржик. – Как в кочегарке».
Где-то стучала пишущая машинка. По звуку можно было определить, что она электрическая. Были раньше такие машинки – большие и тяжелые, как танк. И почти в такой же броне. Их можно было без последствий для них ронять из космоса на землю. И они могли выдержать прямое попадание ракеты класса «воздух-земля».
Где-то стучала пишущая машинка. По звуку можно было определить, что она электрическая. Были раньше такие машинки – большие и тяжелые, как танк. И почти в такой же броне. Их можно было без последствий для них ронять из космоса на землю. И они могли выдержать прямое попадание ракеты класса «воздух-земля».
Коржик пошел на звук. Местами линолеум вообще отсутствовал. Тогда под ногами ощущалась голая цементная стяжка. «Здесь не хватает только своры бродячих собак, – подумал Коржик, – которые в углу грызлись бы за пойманную крысу».
Дверь с надписью «Приемная» была приоткрыта. Коржик вошел. Немолодая секретарша оторвалась от пишущей машинки и окинула его безучастным взглядом. Казалось, что она состарилась вместе с заводом, как героиня песни про пару гнедых – вместе со своими лошадями.
Она сидела в пальто и шапке. Рядом стоял включенный обогреватель. Это ее работу Коржик слышал, когда шел по коридору.
– Михаил Васильевич у себя? – спросил он, прочитав имя директора на табличке.
– Да.
– Я зайду?
Она заторможенно кивнула, но тут же спохватилась и решила проявить профессиональную бдительность:
– А вы по какому вопросу?
– По поводу прямых инвестиций.
Последнее слово было ей знакомо и позволяло надеяться хотя бы на косметический ремонт приемной и на замену продавленных стульев.
– Проходите, – позволила она.
Миновав дверь с тамбуром, Коржик оказался в кабинете директора. Кабинет был большой, но обставлен ветхой мебелью, лишь слегка посвежее, чем мебель в приемной.
Директор как раз разговаривал по телефону. Как понял Коржик после нескольких фраз – с мэром поселка, на окраине которого и находился завод. Он кивком указал Коржику на стул напротив. Речь шла о совещании у мэра в четырнадцать часов.
– Хорошо, буду, – сказал директор и положил трубку.
Он был в расстегнутой дубленке, но без шапки. Рядом с ним стоял такой же обогреватель, как и возле секретарши. Лет ему было под шестьдесят. Он придал лицу важности и сказал:
– Слушаю вас.
Коржик положил перед ним свою старую банковскую визитку и представился. Прочитав название банка, директор оживился. Это имя знали все.
– С чем пожаловали? – спросил он уже гораздо приветливее.
Коржик незаметно сдвинул в кармане рычажок записи цифрового диктофона.
– Мы расширяем свой промышленный холдинг, – сказал он. – Ищем новые перспективные активы. Ну, и слышали, что вам требуется стратегический инвестор.
Директор облизал пересохшие губы и кивнул. «Карась сам приплыл, – подумал он. – Большой и жирный». А вслух сказал:
– Да. Требуется. Мы очень перспективны.
– Почему вы так считаете?
– Ну, как же! Все батарейки в стране импортные. А раньше были наши. Это огромный рынок. Нужно только восстановить производство.
– Что же не восстанавливаете?
Он развел руками:
– Денег нет.
– А как получилось, что вы потеряли рынок? – спросил Коржик.
– Импорт, черт бы его побрал! Завалили дешевкой.
Коржик почувствовал, что чего-то он не договаривает.
– Но на рынке есть не только дешевка, – возразил он. – «Дюрасел» и «Энерджайзер», например – весьма качественные продукты.
– То щелочные элементы. Алкалайновые, по-английски. А у нас – кислотные.
– Дешевые то есть?
– Да.
– Следовательно, восстановив производство, мы сможем рассчитывать только на нижний ценовой сегмент, да и то не весь?
Он кивнул.
– А верхний?
Он замялся.
– Ну, если купить линию, то и на него тоже.
– Дорогая линия-то?
– Не дешевая. Но для такого монстра, как ваш банк, вполне доступная.
Дальнейшая беседа стала казаться Коржику бесперспективной. Однако оставалось еще выяснить детали.
– Мы могли бы рассмотреть ваше предложение, – сказал он, – но надо знать цену вопроса.
– Стратегический инвестор получает контрольный пакет.
– По цене?
– Двадцать миллионов долларов.
– А дешевле?
– Ну, если у вас действительно серьезные намерения, мы могли бы снизить цену.
– На сколько?
– На два миллиона.
– Маловато. Давайте – пятнадцать.
– А вы точно возьмете?
– Ну, я не главный, – сказал Коржик, – но кое-что в этом вопросе понимаю.
Он кивнул:
– Хорошо.
– А комиссионные проплачиваете? – спросил Коржик.
– Вам еще и комиссионные нужны?
Коржик придал лицу снисходительное выражение:
– Ну а как же, Михаил Васильевич! То – им, а это – нам. То есть я не один.
– И сколько вы хотите?
– Пять процентов.
Он затряс головой:
– Нет, это абсолютно исключено! С такой суммы пять процентов быть просто не может.
– А сколько может?
– Полтора. И это – максимум.
Он не врал. Такова была ставка комиссионных на рынке.
– Ладно, согласен.
– Лады!
Коржик ненавидел это слово. Просто убил бы на месте.
– И еще одно, Михаил Васильевич.
– Да?
– Другие желающие на контрольный пакет есть?
– Ну, есть одна московская фирма. Но что-то она тянет с решением.
– Замутдинов?
Он встрепенулся:
– А вы откуда знаете?
– На этом рынке все друг друга знают.
Он кивнул.
– И какую цену вы ему объявили?
– Такую же.
«Вот блядь! – едва не вырвалось у Коржика. – А Толяну он сказал, что двадцать». Коржик встал:
– О нашем решении я вам сообщу через неделю.
Они попрощались, и Коржик повернулся уходить.
– Да, – вспомнил он, – а почему у вас угольная пыль везде?
– Издержки технологического процесса – угольные стержни в батарейках.
Больше вопросов у него не было.
Обратное путешествие по темному коридору прошло значительно быстрее.
Едва Коржик вышел на крыльцо, как ко входу подкатила машина.
– Оп-раз – хрен в глаз! – пробормотал он, увидев, кто за рулем.
Приехал Замутдинов. Для него встреча с Коржиком тоже оказалась сюрпризом. На его лице волнами сменилось несколько настроений – от «убить бы гада» до «какая приятная встреча».
– Какие люди! – радостно воскликнул Замутдинов и стал трясти руку Коржика обеими своими, хотя до этого только холодно кивал в коридоре. – Ты здесь по делам или как?
– Да нет, – сказал Коржик, – тетю заехал проведать.
– Какую тетю? – не понял тот.
– Мою тетю. Секретаршей в приемной работает. О здоровье узнать и так вообще.
– А-а, – сказал Замутдинов понимающе, но по лицу было видно, что он не верит ни единому слову. – Тетя – это хорошо. Родственные связи надо поддерживать.
– Как это верно, – ответил Коржик словами Дятла Вуди из мультфильма.
– А как тебе завод? – осторожно спросил тот.
– Какой завод?
– Вот этот.
– Это завод? А я думал – пакгаузы какие-то. Типа склады.
– А что, тетя не говорила?
– Да мы с ней на такие темы не разговариваем. Все больше о семье да о родственниках.
Замутдинов понял, что серьезного разговора не получится:
– Ну, ладно, давай!
Они попрощались. Он ждал, что Коржик спросит, почему он здесь, но тот промолчал.
Коржик уже садился в машину, когда Замутдинов окликнул его:
– Сергей!
– Чего?
– Давай пивка как-нибудь попьем вечерком. За бизнес поговорим.
– Можно, – согласился тот. – Ты только скажи, а я завсегда.
Он кивнул и исчез за дверью заводоуправления. «Зря я так откровенно слепил горбатого про тетю, – подумал Коржик. – Сейчас он выяснит, что никакая она мне не тетя, а директор расскажет, зачем я действительно приезжал. И будет торопить с решением. У Замутдинова теперь не так много вариантов действий – застрелиться, чего он явно делать не станет, попытаться договориться со мной, чтобы я молчал, либо дискредитировать меня в глазах Толяна, чтобы тот по-быстрому меня уволил. Какой из двух последних он предпочтет?»
На работу Коржик уже не поехал, а сразу направился домой. Подготовил справку о поездке и сбросил запись с диктофона на компакт-диск – пусть Толян послушает.
О том, чтобы договориться с Замутдиновым и не мешать ему впаривать Толяну трижды умерший и уже разложившийся завод, у Коржика даже мысли не возникло. Во-первых, тот много за его молчание и не предложит. А во-вторых, он ему не верил. Даже если сделка выгорит, не даст и того, что пообещает. Лицо у него было такое – не располагающее к доверию. Так что не о чем им было разговаривать. А пива попить можно. Отчего же не попить?
На следующий день он зашел к Толяну:
– Анатолий, я вчера съездил на батареечный завод и узнал много нового.
Толян удивленно вскинул брови:
– Я тебя туда не посылал. Это не твой вопрос.
– Я по своей инициативе. Когда я работал в банке, мне приходилось оценивать такие предприятия.
Он положил листок и диск на стол:
– Здесь отчет о поездке и разговор с директором. Послушай, тебе будет интересно.
– Ладно, – сказал после большой паузы Толян и спрятал листок в папку.
Коржик вышел с чувством победителя, хотя никаких решений Толян пока не принял.
29