А как?..
Далеким эхом продолжало слышаться сражение на плато, а я лихорадочно бегал глазами по периметру этого нелепого шкафа… Да… Обойти его было нереально: краями он уходил в толщу горной породы, в высоту был больше двух метров, но даже если бы я залез на него, нависающий над его верхом выступ скалы не дал бы мне возможности без спецснаряжения миновать это препятствие… Опять какое-то наваждение… Нелепость… Такая же, которых в этой «шизоидной зоне защиты» было предостаточно.
– Этот шкаф ненастоящий! – громко сказал я вслух. – Это как в Персеполисе: бутафория!
Я разогнался и со всей дури врезался с разбегу в дверцы плечом. Послышалось глухое гудение, в глазах засверкали искры, я больно ушиб руку о металл.
Прислонившись к скале, я потирал ушибленные части тела, тихонько постанывая и ругаясь.
– Нет, – ответил я сам себе сдавленным голосом, – шкаф настоящий… А то, что я разговариваю сам с собой, – это просто пустяки…
Потом у меня начался небольшой приступ сумасшествия.
– Сезам, откройся! – кричал я. – «Зеркало-тринадцать»! Именем Закона! Тьфу… Именем «Пантеона»! Сука ты!.. Эй! Там есть кто-нибудь??!
Шкаф не реагировал, а я приходил в отчаяние… Все это напоминало мне давешнюю ситуацию с головоломкой «А» и «Б»… Но там были хоть какие-то подсказки… Да, опять я влип… Ну не в первый раз…
Я машинально вынул пистолет, снял предохранитель и выстрелил в замок, чуть наискось, чтобы рикошетом не задело… Громко прозвучал выстрел, оглушающий в этой каменной трещине… Пуля звонко взвыла, оставив на дверце глубокую вмятину и… одна из створок медленно открылась… Оказывается, одна из петель, на которых висел ржавый замок, была фальшивой… Боги марсианские, какой же я идиот! Я мог хотя бы подергать их!
Не чувствуя никакой радости от преодоления препятствия, я шагнул в шкаф, который обещал убить тремястами восьмьюдесятью вольтами…
Внутри горел слабый свет, и не было никакого намека на трансформаторные блоки…
Вдруг я услышал сзади треск, шум, и меня обдало жаром – обернувшись, я обнаружил, что вход пылает ярким пламенем!
Мне было плевать, настоящее оно или искусственное, – я побежал вперед, стараясь не оглядываться…
Коридор был извилистым и явно уходящим куда-то вниз. Раз я чуть не упал, поскользнувшись на полированной плитке…
Впереди был яркий свет и крики чаек…
Солнце слепило мои глаза. Подо мной опять был белый в синюю полоску шезлонг, а темная поверхность моря, ребрящаяся барашками волн, уходила за горизонт.
– Система тестирования, – произнес Сатана, – это наша гордость!
Он потер руки, налив себе из графина красно-вишневую прозрачную жидкость.
Пальмовые ветви над его головой немного качались от морского ветра.
– Это бред какой-то, дядя! – вырвалось у меня. – Это что? Типа оживших кошмаров? К чему весь этот бред?
– Давно мы с тобой не виделись… – медленно произнес он, закуривая свою любимую сигару…
– Да уж… – кивнул я. – Давненько…
– Скучал? – спросил он скорее у дыма, который, выйдя из его ноздрей, принял очертания подводной лодки.
Ее аккуратно унесло ветром.
– Вот чему я у тебя реально научился – не на лекциях, а по жизни, – ответил я, развалясь в шезлонге и потягивая мохито со льдом, – так это цинизму, дядя.
В моих руках тлела сигарета, а на лбу восседали солнцезащитные очки. Кожа моя лоснилась антизагарным кремом, и, как это ни странно, пляж был пуст.
Сатана усмехнулся.
– А ты считаешь, что это скверно? – спросил он, глядя куда-то на песок.
– А что тут была за девочка, тогда… перед этим? – вопросом ответил я.
– Алиса, – произнес он таким тоном, словно этим все было сказано.
– Я что, какой-то особенный? – вновь спросил я.
– Нет… – ответил он беспечно. – Просто ты – это ты… Пространство вариантов…
– Ладно, – отмахнулся я, – давай без этих загонов… Что происходит? Мне так был нужен твой совет…
– А поэтому его и не было, – вновь ухмыльнулся он. – Слишком уж тебе было надо…
– Я прошу, – я стиснул зубы, – просто подскажи хоть что-то…
– Что? – спросил он. – Видишь эту чайку?
– Дядя, хватит. – Я нервно затянулся сигаретой Gitanes[59]. – Ты говорил, что-то про систему тестов…
– Ах да, – махнул он рукой, словно вспоминая, хотя я знал, что он лжет, – действительно… Это тебе, мой мальчик, не какой-нибудь Роршах[60], это та самая, альтернативная квантовая модель… Если ты меня понимаешь, конечно…
Его высокомерие бесило меня, но я старался держаться в рамках.
– И в чем же ее суть? – поинтересовался я.
– Ну… – протянул он неопределенно. – Видишь ли… В тестах Роршаха ключ к разгадке личности лежит в ее ассоциациях на зрительные объекты… Это конечно же примитивно для нас, Высших…
– Так? – подбодрил я его, весь обратившись в слух.
Я знал, что тщеславие – один из его недостатков.
– Ну, так вот, мальчик мой. – Он вновь затянулся сигарой, дым из которой теперь напоминал портрет Ирины.
Я понял: он читает мои мысли! Как же я ненавижу богов!
– В данном случае, – лениво продолжал он, – с точки зрения психологии, мы ставим человека перед его собственными проблемами: глупостью, трусостью, комплексами и страхами. А как иначе? Ведь ты такой же, как и все, – пусть и более крепок, но… Такой же по уму и талантам… Я никогда не относился к тебе лучше, чем к остальным студентам: надеюсь, ты это знаешь… Просто я, как ни странно, верю в тебя… Вот…
– Спасибо, дядя, – кивнул я, стараясь ни о чем не думать. – Значит, конечно же на базу пройти можно?
– Да легко! – Он усмехнулся.
– А почему туда никто не прошел до сих пор?
– Потому что, – ответил он, прихлебывая из хрустального бокала. – Ибо!
И тут он расхохотался…
В этот момент я его по-настоящему ненавидел… Но, обуздав свои эмоции, я даже выдавил кислую улыбку…
Я решил его осадить.
– Значит, только прошедший тест сможет править миром и Вселенной? – с издевкой спросил я.
– Прошедший тест, – спокойно ответил он, – править миром не захочет! В этом-то и секрет… Ладно, что-то я с тобой разоткровенничался… Я вздремну… Жарко сегодня…
И тут же как по команде ударили гитары с бубнами, и на пляж выскочили несколько стройных девушек в купальниках-бикини и пара парней в бермудах, с гитарами в руках…
Боже… что это была за музыка…
Я вдруг почувствовал приступ безудержного счастья! Эйфория!
Мне стало так легко и свободно, как до сих пор не было!
Мои сны – становятся явью! Ну разве я этого не заслуживаю???
Нам несли раскрытые кокосовые орехи, нам несли выпивку…
А один из гитаристов всунул в мой рот самокрутку с марихуаной…
Я услышал, как возле моего уха раздался голос:
– Наконец-то ты пришел, Странный, Пастух Глюков! Ты заслужил это счастье! И ты знаешь это!
Я покосился влево и увидел стройную брюнетку с голубыми глазами… Кого-то она мне напоминала…
– Помнишь меня? – по-доброму и нежно спросила она.
– Вроде да… – не очень уверенно ответил я.
– Я же Джоан! Ты забыл??? Ты же тайно меня желал… А я тебя… И наконец-то теперь мы должны с тобой отбросить всякие условности, по крайней мере я думаю, что ты должен чувствовать то же, что и я, и значит…
И тут мне стало совсем все равно: наверное, так и нужно! Я же и правда много страдал и мучился… Ведь это и должно быть правдой – а что же тогда правда, если не это??? Я все делал только ради других! А другие этого не ценили! Да пошли они все…
Вдруг я почувствовал острый запах свежих роз на заре – нежный и дразнящий… Я уж не знаю, что там были за ароматизаторы… Красавица с платиновыми волосами нежно прикоснулась к моему раненому плечу и стала втирать в него какую-то маслянистую жидкость.
Эти ощущения не были похожи на мои обычные видения – от всего этого чувствовался покой… Окончательный и счастливый, забытые эмоции…
Вдруг я почувствовал напряжение между ногами – полуобнаженная красавица с платиновыми волосами, в которые был заткнут экзотический ярко-алый цветок, обвила меня за плечи, слегка массируя мышцы, затем скользнула по груди и к низу живота…
Пели гитары… Солнце клонилось к закату… Я чувствовал эйфорию… Заслуженное блаженство, тем приятнее оно было… За все… За перегрузку нервов… За выстрелы, которых я пытался избежать… За танки… За свой страх… За всю смерть, которую довелось мне видеть и предчувствовать… За погибших товарищей… Стоп!
Сибилла умерла… Брюнетка была похожа на Джей… Но Джей себя так не повела бы …
Меж тем девушки в откровенных купальниках продолжали тереться о меня бедрами и ароматной бархатной обнаженной кожей… Но… Я вдруг почувствовал беспокойство… где-то внутри… Что же это? Как приятно касаются они своими телами…
Мне хорошо… Я не хочу менять что-то в своей жизни…
– Ну и как тебе здесь? – слышу я ласковый голос.
– Как зовут тебя? – спрашиваю я.
– Хуанита, – робко отвечает девушка с блестящими светлыми волосами и чувственным ртом.
– Хуанита, – говорю я дрожащим голосом, – приходи завтра вечером в «Морскую Устрицу», я угощу тебя коктейлем…
– И ты расскажешь мне всю свою историю от начала до конца?
– Конечно! – киваю я. – Всю правду, только факты! Придешь?
– Конечно, дорогой, – тихо отвечает она, глядя куда-то в сторону. – Ты такой… Ты лучше всех…
Я успокаиваюсь…
Все…
Что-то раздражает меня…
– Сходишь завтра за сахаром? Не забудь прихватить мусорные пакеты…
– Эй… – тихий шепот.
– Я думаю, отдыхать поедем в горы… Да… На лыжный курорт…
– Приходите завтра вместе с женой…
– Дэ-э-э-эн… – из другого мира.
– Во вторник у меня совещание…
Я ворочаюсь во сне…
– Так почтим же светлую память наших товарищей: Охотника Йоргена, Охотника Сибиллы, паладина Андрея «Ящера», туриста Джованни Мюррея, Ангела Владимира Кожевникова, связного Эверта Лидумса и многих, многих других, отдавших свои жизни за свободу марсианских колоний и свободу человечества вообще!
Аурелиано в черной рубашке и широких шароварах делает значительную паузу…
– А также вспомним тех, кто верой и правдой, бок о бок со Странным, Ириной Кожевниковой, Джей Джокер, полковником Роем, Азизом Алимой, Элайей и Стэном Кадыком помогли нашему Великому Делу! Нашей Борьбе! Всех имен не перечислить в этой короткой речи, но их тысячи! Десятки тысяч! Диего Хлопотун…
– Марс для марсиан!!! – закричала пестрая толпа в холле Совета колоний.
– Долой Совет Четырех!!!
– Да здравствует марсианская революция! Да здравствует Свобода и Независимость! Да здравствует планетарное правительство во главе с Пастухом Глюков! Ура!!!
– Ур-р-ра-а-а-а-а-а-а-а!!! – закричал многоголосый нестройный хор.
– Дэн, – жестко стиснув губы, произнес Аурелиано. – Ты неправильно поступил с этими папуасами из Элизия. Они требуют равной квоты в торговле…
Я вкушал оливки, заедая их маринованной дичью и запивая красным вином. Зачем я ем оливки?
– Пастух Глюков! – произносит нараспев миловидная девушка. – Это вино и фрукты для вас и вашей жены…
– Я не просил…
– Так просил передать народ Гефестополиса! Воплощению бога на Марсе…
– Элайя! Я же просил никого не пускать! Удвойте охрану Дворца и позовите мне Кадыка…
– Да здравствует свобода!
– Лучшие женщины клана Железнодорожников ждут твоей воли…
– Хуанита… принеси попить… – шепчу я.
– Да, милый… – раздается ласковый женский шепот.
Перед моим лицом – запотевший стакан с холодной водой…
Вдруг заплакал младенец.
– Тихо… Тихо… маленький Дэн… – шепчет все тот же голос… – Папе приснился плохой сон…
Она кладет свою ногу на мое правое бедро…
Она ласково водит своим коленом по моей ноге…
Отчего-то мне становится очень страшно, тоскливо и горько – будто я утопаю в какой-то вязкой жиже, от которой мое тело начинает неметь, покалывает кожу… Что-то пошло не так… Где-то я ошибся… Это точно… Страх… Тьма… Я ничего не помню…
И…
Я просыпаюсь…
Ярко-белая комната… Бесконечно яркая… Тишина и какое-то жужжание…
Я что-то не помню всего…
Чувствую по моей ноге движение…
Я вскакиваю – я в постели, и рядом со мной лежит девушка…
Такой надрывный звук… НЕТ!!!
Это не девушка… Совсем не девушка…
Нога чувствует сухую поверхность…
Вз-з-зжи-и-и-и-вз-зж-жи-и-иж-ж-жу-у-у…
Я поворачиваю голову… и… Я лежу в постели… Рядом со мной лежит оживший манекен… Ужасный андроид в виде женщины трется о меня коленом в механическом танце сервоприводов!!!
Я зажмурил глаза…
И вновь открыл… Потолок был серым…
Был запах перегоревших проводов, но самое страшное – по моей ноге елозил силиконовый протез женской ноги…
Я оглядел кровать – я даже вспотел от ужаса: рядом со мной лежал дроид в женском обличье, который говорил мне:
– Дорогой, я хочу твой член… Дорогой, наш ребенок хочет кушать… Дорогой, почеши мне спинку… Я устала быть одна…
Медленно встаю – голова идет кругом… Ломит затылок… Что это??? Где я??? Я потерялся после… После этого шкафа…
Комната напоминала обстановкой отель «За Облаками».
Входная дверь была снесена с петель и валялась на полу. Рядом ехал перевернутый стеклянный столик, с которого на пол упали и разлились напитки и некоторые блюда, образуя собою сейчас отвратительную лужу…
– Ты не можешь сходить на почту? – равнодушным голосом повторял робот, продолжая шевелить ногой, будто вращал педали несуществующего велосипеда. Пахло горелой пластмассой…
Мороз бежал по моей коже…
Я озирался по сторонам, пытаясь хоть что-то вспомнить, – в голове была полная каша…
– Милый, ты не можешь сходить на почту? – произнес синтетическим голосом дроид. – Боже! Марта опять выбегала днем на поверхность!!! Дэн! Поговори с ней…
Я дико покосился на механическое чудовище и попытался открыть дверь номера…
За дверью был яркий слепящий свет, в котором терялось всякое изображение…
Я с готовностью сделал шаг и…
Меня трясло, словно от хорошей дозы адреналина…
Я стоял на холме, под которым была огромная долина… В ней высился стеклянными обветшалыми башнями город, ребрящийся скелетами этажей обрушенных небоскребов, проваленными крышами прижавшихся к ним домов поменьше… Явно пустой Город… Ни движения, ни звука…
Какое-то время я разглядывал, как зачарованный, эту картину…
Вокруг Города высились отвесные скалы, огибая долину почти в самой зоне видимости, от края до края. Они терялись в белесой дымке.
Я оглянулся назад – прямо за мной шла такая же скалистая стена, теряющаяся где-то в твердом небе… Новый полигон…
По извилистой тропинке вниз прыгал метрах в пятидесяти карлик на пружинных ходулях… Натужный скрип пружин вызвал во мне почему-то ощущение равнодушного спокойствия…
Я начал неторопливо спускаться с холма, вслед за удаляющейся фигурой…
Я закурил сигарету и задумчиво глядел на прыгающее существо, которое улепетывало от меня, словно от смертельной опасности.
Потом…
Потом помню мало. Да в общем-то и происходило-то немного…
Я долго бродил по бесконечным улицам заброшенного города – и нигде не видел следов Криса с Ириной, более того – не знал, куда идти: карлик на ходулях, как водится, исчез за первым поворотом, и… Тишина… Мертвая и ватная тишина, от которой в последнее время я отвык…
Мусор, выщербленные бетонные лестницы, потрескавшийся асфальт, выбитые пыльные окна – все было незыблемо, непререкаемо монументально и потому мертво…
От этого всего можно сойти с ума…
И опять: ржавые телефонные будки, куски бетона, хохот тишины…
Я вновь услышал скрип пружин и побежал меж заросших плющом и травами кирпичных стен, завернул в проулок…
– А потом меня долго везли на военной машине, вот так вот! – Отшельник затянулся самокруткой, а я взял в руки очередной том Шопенгауэра[61] и бросил его в полыхающий костер.
Я вновь столкнулся с невероятной встречей – Отшельник!
Как он тут оказался?
Он рассказал, что после пирамиды на вершине горы не помнит почти ничего. Только малозначительные обрывки, по которым сложно что-либо понять.
Что ж…
Я ему верю…
Ленивые языки пламени обняли книгу, и отсыревший переплет покорежился, приоткрыв страницы, словно огонь пытался прочесть то, что пожирал…
Тогда, когда я завернул за карликом в подворотню, я увидел там костер и бродягу. Это и был Отшельник, который вскочил и полез обниматься, обдав прогорклым запахом пота от мехового комбеза. Все тот же поросший космами по краям прокопченный патиссон, с безумным блеском глаза… Я обрадовался встрече, пусть и такому своеобразному попутчику…
Учитывая, что я его не сразу признал, он чуть не получил прямой в челюсть – сперва я решил, что это тот самый карлик на пружинных ходулях. Я хотел вытрясти из него всю правду об этом месте.
Я был удивлен не меньше него, хотя может, и меньше, – устал я удивляться последнее время…
Мы сидели в разрушенной приемной библиотеки и жгли книги – жечь было больше нечего, а кости промерзали от сырости…
– Ай, ай! – приговаривал он в своей манере Тохчей. – Знать бы, как попадать в такое место, – не пошел бы никуда! Вот так вот!.. Страшная Гора… Очень…
Он не видел ничего и никого… Ни Криса с Ириной, ни скачущего карлика… Он оказался здесь, и как – он не помнил…
Шопенгауэр вспыхнул, как факел, пламя загудело… На меня навалился очередной приступ апатии. Насколько я мог убедиться, город этот простирался на многие километры вокруг.