Адом этот помнил и другие времена… Времена, когда живы были привилегии воина, когда никто не ржал в обожженное лицо увешанного орденами солдата, когда власть добывалась умом и волей, а не ложью и чужими деньгами. Но я, увы, родился в иное время. Я раб этого времени, я раб мира, в котором нет ни добра, ни зла, а есть лишь игра без правил, ибо о каком добре и о каком зле может идти речь, когда всему на свете есть своя, выраженная в дурно пахнущем чистогане цена?
Мы вошли в огромную залу с большими, в полстены, окнами. Тяжелые пурпурные шторы были раздвинуты, и за окнами стоял лес. Над верхушками деревьев в мутной седой пелене угадывались контуры далеких гор.
— Прошу, — Ольга подвела меня к уставленному тарелками старомодному мраморному столу возле весело пылавшего камина:
— После вас, миледи, — ответил я.
Она села на деревянный стул с высокой резной спинкой и улыбнулась:
— Даже как-то странно смотреть на тебя в погонах.
— А мне странно видеть тебя одетой.
— Вот как? — Она налила мне пряно пахнущего вина из пузатого алого графина. — Привыкай.
Я задумчиво пожевал ломтик ветчины, запил его вином и спросил:
— Надеюсь, тебя не очень смущает присутствие корабля на лугу перед домом?
— Можешь пригнать сюда хоть легион. Главное, что ты здесь. Но, может быть, ты объяснишь мне, чем вызвана твоя мрачность?
— Да я вообще-то не очень веселый тип, — грустно улыбнулся я. — Все как-то не до веселья. К тому же вчера погиб мой товарищ.
— Прости…
— Ничего… такая уж у нас профессия. Но только слишком глупо все это вышло.
Я посмотрел на свою правую руку, рассеянно повертел перстень на пальце. Как ей все это объяснить?
— Кого ты боишься? — спросила Ольга.
— Я, в сущности, никого не боюсь, — пожевав губами, ответил я. — Но дело в том, что вчера меня очень хотели угробить. И я толком не знаю, чем все это кончится. Скорее всего будет большой погром, многим людям придется умереть из-за своей самонадеянности.
— Это связано с убийством вашего генерала Фаржа?
— Да… Он оказался в курсе какой-то невероятной махинации. И его прихлопнули.
В моем кармане вдруг пронзительно запищала связь.
— Извини, — я вытащил блок и поднес его к уху. — К о рол CIS.
— Флаг-майор, — услышал я незнакомый голос — видимо, говорил офицер наведения с «Газели», — вас вызывает приближающийся объект…
— Переключайте, — скомандовал я.
— Алло, — усмехнулся где-то в небе Детеринг, — алло-о?.. Как дела?
— Не очень-то, — ответил я. — Вы на подходе?
— Да, я рядом. Прикажи своим стрелкам пропустить меня, а то грозные флотские люди уже завели на меня целеуказание и очень любезно меня об этом уведомили, да… Надеюсь, твоя подруга не откажет в гостеприимстве старому больному человеку?
— На чем вы летите?
— У меня обычная антигравитационная мыльница милорда Касьяна.
— Тогда садитесь рядом с «Газелью». Буду ждать.
Я отдал соответствующее распоряжение дежурному офицеру и поднял глаза на Ольгу.
— Сюда летит мой патрон. Ты не возражаешь?
— О, конечно! Одну минуту…
Она поднялась из-за стола и вышла из комнаты. Я потыкал вилкой в салат, осушил бокал ароматного вина и взял пузатую сигару из лежащей на столе коробки. Завтрак в меня не лез ни в какую. То ли вчерашние события, то ли туманное утро этого горного края… но есть мне не хотелось совершенно. А летом, пожалуй, здесь здорово. Не так жарко, как в столице — все-таки горы. Хотя вообще Кассандану, конечно, не назовешь холодным миром. Вторая планета системы, она хорошо прогревается своим желтым солнцем. Среднегодовая температура здесь гораздо выше, чем в Метрополии, а снега ложатся только в высоких широтах. Открыли ее очень давно, лидцаны основали здесь поселение еще в эпоху своих досветовых полетов, но потом по разным причинам оставили планету.
Щелкнула дверь. Вошел двухметровый стюард с подносом, на котором стоял фруктовый салат, прибор и бокал. Аккуратно расставив принесенное на столе, он почтительно повернулся ко мне:
— Изволите что-либо приказать, кавалер?
— Благодарю, — ответил я. — Я сыт.
Стюард вежливо кивнул и удалился. Вместо него появилась Ольга.
— Ты ничего не ешь! — возмутилась она. — Ты плохо себя чувствуешь?
— Нет-нет, — запротестовал я. — Что ты… Просто я сегодня какой-то… какой-то задумчивый. Прости, ты тут ни при чем.
Снова клацнула дверь залы. Я обернулся и встал со стула. От противоположной стены упруго шагал Детеринг. Выглядел он как колониальный миллиардер, не меньше. От обилия драгоценностей на его ослепительно белом камзоле у меня зарябило в глазах. Узкие белые брюки и остроносые ботфорты на высоком каблуке придавали удивительное изящество его легкой поджарой фигуре. На шитой золотом портупее висела короткая шпага в усыпанных мелкими рубинами ножнах.
— Вот и я, — он подошел ко мне и протянул затянутую в белую кожаную перчатку ладонь, на среднем пальце которой блеснул тяжелый перстень с рубином.
— Здравствуйте, полковник, — я пожал его руку и повернулся, чтобы представить Ольгу, но он с улыбкой опередил меня:
— По-моему, мы знакомы, миледи?
— Ну, если вы — это вы, — с некоторым удивлением ответила она.
— Зрение не обманывает вас, — хитро прищурился Детеринг, — хотя я дейтвительно имею свойство менять облик. Суть, впрочем, остается прежней.
— И как прикажете вас называть… сейчас?
— Мастер Йорг, если угодно. Сейчас я ношу свое родовое имя. Милорд Йорг Детеринг оф Сент-Илер к вашим услугам.
— Вот как… Прошу к столу, милорд.
Детеринг учтиво кивнул и занял третий стул. Ольга налила ему вина. С легкой небрежностью тонкого знатока он втянул носом пряный букет напитка, затем сделал добрый глоток, вполне достойный дракона.
— Неплохое вино… Что ж, Саша, я вполне одобряю твой выбор. Это как раз то, что тебе нужно, да… Впрочем, разговор не об этом. Миллер исчез, ты в курсе?
— Я догадался, — кивнул я.
— Это хорошо, что ты догадался… Нет, я ни в чем тебя не виню. Винить надо осторожного законопослушного Фишера, но он уже расплатился за все… честь и слава. Н-да… Что там говорил этот ваш педик? Я ни хрена не понял со слов Нетвицкого. В частности, что это за шкипер Олаф?
— Он не знал ничего. Фишер выжал из него все что было возможно. Три имени: Миллер, Лемберг и шкипер Олаф. Лафрок, верно, был мясом. Может быть, он даже не представлял, о чем идет речь.
— Лемберг, я полагаю, в аду. — Детеринг задумчиво повертел в пальцах бокал, затем наполнил его вином из графина. — Миллера мы будем искать долго. Олаф? Сколько шкиперов в Империи носят имя Олаф? Сколько из них посетило Кассандану за последнее время? А знаешь, самое интересное то, что никто, ну никто не имеет никаких гипотез по поводу происходящего. Сам я сперва решил, что речь идет о каких-то мощных политических делах. Но сколько вопросов я ни задавал — а я ведь знаю, кому и как их задавать, — никакого ответа я не получил. А вопросов я задавал немало — на моем фрегате едва не сгорела башня дальней связи, да… И знаешь, меня очень удивила одна вещь — кстати, странно, что она не удивила Фишера, — Миллер, он кто? Он, в сущности, пустое место. Здесь правят прокурор Роуленд и столичный шериф Казаков… а Миллер — так, мясо.
— Лемберг? — предположил я, наливая себе вина.
— Лемберг его родич, так что тут-то все ясно, да… Хотя, какой ч-черт ясно? Миллер пошел на совершенно дикое убийство, не уведомив об этом вышестоящих «пап». Это ж дьявольщина какая-то! Покойный Фишер… да ослеп он, что ли?
— У нас было очень мало времени, — возразил я.
— Да, но у них-то хватило времени израсходовать целого полковника из «двойки»! Шутка сказать… — Детеринг передернул плечами. — Вероятно, надо искать братца этого Миллера.
— А он здесь?
— Думаю, что да. По некоторым причинам ему вредно покидать Кассандану. Дело, конечно, давнее, но тем не менее… Тут еще знаешь что? Касьяну сейчас тяжко. В отношении семьи предъявлено обвинение.
— Что?! — Я аж подскочил.
— А ты как думал? — хмыкнул Детеринг. — Отель, понимаешь ли, был набит наркотиками, а налет являлся плановой штурмовой акцией. Кстати, объявлен планетарный розыск на преступника со сверхмощным боевым излучателем. Но это все ерунда. Мы их так придавим, что у них дерьмо отовсюду полезет, да… Они доигрались, голубчики. Я им устрою. Хотя, конечно, докопаемся ли мы до сути?
— Надо искать шкипера Олафа.
— Надо. Но как? Где?
Детеринг откинулся на спинку стула и взял со стола сигару. Я поднес ему огонь. Танк глубоко затянулся и почесал нос.
— Знаете, — вдруг прервала тишину Ольга, — у меня есть один знакомый капитан полиции. Ему можно доверять, я его хорошо знаю.
— Вот как? — резко повернул голову Детеринг. — Доверять? Давай его сюда, срочно. Он прилетит?
— Надо искать шкипера Олафа.
— Надо. Но как? Где?
Детеринг откинулся на спинку стула и взял со стола сигару. Я поднес ему огонь. Танк глубоко затянулся и почесал нос.
— Знаете, — вдруг прервала тишину Ольга, — у меня есть один знакомый капитан полиции. Ему можно доверять, я его хорошо знаю.
— Вот как? — резко повернул голову Детеринг. — Доверять? Давай его сюда, срочно. Он прилетит?
— Прилетит, — кивнула она, — я гарантирую.
— Зови. Чем раньше, тем лучше.
— Хорошо, — она встала, — тогда ждите.
— Замечательная женщина, — сказал Детеринг, когда Ольга закрыла за собой дверь зала. — Просто замечательная. Когда-то она пыталась спасти жизнь одному хорошему человеку, причем делала это не из любви или долга, а просто так… понимая, что к чему в этом мире. За это ее наказали. У нее был трудный путь, Саша. Не расспрашивай ее о прошлом, пусть она сама тебе расскажет.
— Вы ее знали?
— Да… а она знала меня под другим именем. В свое время на Кассандане творились очень странные вещи. Один Янгель знал ответы на все вопросы, но мы их уже никогда не узнаем… дело давнее.
— Янгель, по-моему, погиб совсем недавно.
— Гм… Янгель был самой закрытой личностью в Службе. Старикан много чего знал, но мало о чем говорил. Если б Янгель заговорил, в Империи началась бы волна самоубийств. Да! Он мог бы стать директором СБ — по крайней мере три раза его выдвигали на эту должность. Но такие штуки его не интересовали. Именно он, Янгель, начал все эти игры с мафией, именно Янгель построил Ахерон… он обладал очень странной логикой, он мыслил не так, как все остальные.
— Кстати… вы много раз обещали рассказать историю Ахерона.
— Историю Ахерона? — Детеринг пыхнул сигарой. — История Ахерона писалась не нами… Видишь ли, Ахерон — он, кстати, в разные времена имел много разных имен — это самая большая загадка исследованного сектора Галактики. Мы, ее нынешние хозяева, только приоткрыли завесу этой тайны. Планета, случайно открытая незадолго до войны… в войну о ней забыли. А потом Янгель наткнулся на отчет командира лидданского исследовательского крейсера. Видишь ли, относительно прошлого этого мира мы кое-что знаем, но именно кое-что, не более. Базу Ахерон мы построили на развалинах древней базы Дэфа.
— Это я знаю, — кивнул я.
— Но эта база — самое свежее из всех тех строений. Кто, например, возвел гигантские стапели в районе Южного полюса? Этим стапелям тридцать тысячелетий.
Наши инженеры говорят, что на них строили корабли, которые использовали совершенно непонятные нам физические принципы. Техника, которая там осталась… точнее, то, что от нее осталось, — сплошная загадка. Как все это работало? Кто все это строил? А Лабиринт? Мы потеряли сорок человек на верхних уровнях, после чего спуск вниз запретили наглухо. Лабиринт — это планетарный взлетно-посадочный комплекс. Причем верхние ангары построены тогда же, когда и полярные стапели. А нижним уровням около ста тысяч лет. Что там? Комплекс тщательно законсервирован, нижние уровни, видимо, все еще боеготовы, там полно невероятных ловушек. С нашей примитивной техникой они абсолютно непроходимы. Там действует какая-то иная физика. Строили все это существа, непохожие на людей. Но тем не менее им зачем-то понадобился холодный кислородный мир с низкой гравитацией.
— Сто тысяч лет? — поразился я.
— Да. Именно так. Видимо, это были пришельцы издалека. Считают, что Лабиринт в основе своей консервировался из расчета на очень длительный срок. И что поздние перестройки не имеют ничего общего ни с подземным городом, ни с полярными стапелями. Кое-кто — к примеру, Ленни Камерон, ты его знаешь — утверждал, что сроки консервации Лабиринта вышли относительно недавно, и вся энергетика еще боеготова… а вот исполнительные системы сошли с ума в ожидании хозяев.
— И никто не пытался вести сколько-нибудь планомерные исследования?
— Ну не запускать же туда ученых, — пожал плечами Детеринг. — Объекта не существует на свете… официально. А уровень наших ксенологов известен. Их учат совсем другому, и подлинных специалистов среди нас нет. Тот же Камерон нашел в Лабиринте нечто напоминающее памятные системы, но разобраться в них не сумел. А больше никто и не пытался. Как-то не до того…
Детеринг постучал пальцами по столешнице — словно сыграл фортепианный пассаж.
— Знаешь, я вот все время думаю: если Фарж сумел ухватить какую-то убийственную информашку, почему же он не связался со мной? Нелепо. И совсем на Ярга не похоже, нет… Ч-черт, я до сих пор не могу примириться с мыслью, что его уже нет среди нас. Ярг был бесстрашный человек… и очень, очень осторожный. Он недаром пережил сотни своих соратников. Попади ему в руки бомба, никогда бы он не стал нянчиться с ней в одиночку. Тем более располагая машиной власти целой системы… хорошо отлаженной системы.
— Меня это тоже удивляло, — согласился я.
— Да? — повернулся Детеринг. — Ты говорил об этом Фишеру?
— Фишер был сыскарь, — ответил я. — Мы обсуждали нечто похожее… вскользь. Дело в том, что эта мысль носила характер подсознательного ощущения. Знаете, какой-то такой нескладухи. Фишер не воспринимал подобные вещи всерьез.
— Опять… — полковник поморщился. — Рационализм сыскаря… неверие в собственное «пси», как, впрочем, и в чужое. Слушай, Саша, я не в первый раз замечаю, что твои озарения оказываются полезнее рас-суждений рационалиста. Быть может, тебе стоит слетать на Росс? Я отдам тебя в хорошие руки. Сам-то я практически слеп в области локации «пси», но там еще остались подлинные специалисты.
— Вы серьезно? — отшатнулся я.
Детеринг взял новую сигару, клацнул зажигалкой, повертел ее в пальцах. Я молчал, ошарашенно глядя на него.
— Если ответ будет положительным, из тебя смогут вылепить отличного прогноста. Нет, нет, не надо волноваться. Все это не так уж сложно. Я смог постичь только первые ступени, но у меня способности к прогнозированию едва на волос выше обычных. А ты… подумай. Не говори «нет» прямо сейчас. В конце концов, на это ведь не полвека уйдет. Зато потом ты сможешь сражаться уже совсем на другом уровне. Сейчас у тебя есть только то, что смог дать тебе я — ты хорошо видишь диспозицию, у тебя неплохо с тактикой, ты хорошо себя держишь, хорошо мобилизуешься. Ну а если чувствовать противника? И потом, когда придет опыт… подумай.
— Я не говорю «нет», — сдался я. — Но, по-моему, все это дьявольски трудно.
В зал вернулась Ольга.
— Он будет во второй половине дня, — сообщила она, — на личном коптере. Модель «Хантер Галакси». Предупреди своих.
— Отлично, — Детеринг встал из-за стола. — Прошу прощения, миледи, нам необходимо прогуляться. Там, кажется, нет дождя?
Я поцеловал Ольгу в затылок и вышел вслед за полковником. Мы покинули дом через главный вход, обогнули передние «лапы» субрейдера и, пройдя под его брюхом, вошли в лиственную рощу. Танк шагал молча, со свойственным ему упругим изяществом, и свирепо дымил крепкой ароматной сигарой. Богато отделанные ножны его шпаги раскачивались в такт шагам, сырой ветер, шумящий листвой в кронах деревьев, трепал его тщательно уложенные волосы.
— Нужно поднять всю команду Лафрока, — сказал он, остановившись. — Изъять информацию из сети они не могут, закрыть нам вход — тоже. Всех… мне нужны все те, кто мог участвовать в убийстве Фаржа.
— Что они нам дадут? Вряд ли Лафрок играл какую-то серьезную роль.
Детеринг прислонился спиной к толстому узловатому стволу огромного дерева. Взгляд его был пуст. Он задумчиво пошевелил носком ботфорта прелую багровую листву, мягким ковром покрывавшую землю.
— Это не имеет значения. Они должны умереть. Ярг был моим другом, я должен за него отомстить. Умрут все, кто имел к этому хоть какое-то отношение. Или ты считаешь, что я должен проявить милосердие?
— Мне сложно говорить об этом, — пожал я плечами, — но последствия…
— Последствий не будет. Решение о налете на отель принято кем? Миллером. Ну, Миллера мы рано или поздно найдем. Визировал операцию кто? Шериф Казаков. С Казаковым у меня очень старые счеты. Мы живем в джунглях, Саша. Ты сам это понимаешь. Здесь правит сильный. Тот, у кого крепче зубы. Изменить этот порядок мы не можем. Не можем!
Он выломал в кустах длинную тонкую ветку и с силой ударил ею по стволу дерева. Ветка сломалась от удара, Детеринг выбросил оставшуюся в руке половинку и медленно отряхнул труху с пальцев.
— Янгель был прав… еще тогда. Понимаешь, я сам долгое время пытался прощать, быть милосердным там, где это возможно… Гм… ты помнишь Рогнар?
— Еще бы, — отозвался я.
— Ты помнишь ту девушку на платформе? Мою дочь… Я до того момента не верил. Знал… — а не верил. Не верил, что плоть от плоти моей окажется у меня в прицеле. Не верил, что мне придется это сделать. И о каком же милосердии я могу говорить сейчас? Не-ет… Здесь нужно быть безжалостным зверем. Мы же вернулись в пещеры!.. Око за око, зуб за зуб. Убей или будь убитым.