– Конечно, как иначе-то! – ответила Олеся. – За сарайчиком отлично всё слыхать. Вот только мы не знаем, что она в конце сказала. Ведьма! Отошла как раз в сторонку!
– Это не проблема. Всё сейчас узнаете! – и с этими словами Юля извлекла из своего кармана сотовый. – Отличная моделька! Диктофон на полчаса! Вот, нате, слушайте. А после – сразу же к Дунаеву. Рассказывать.
Глава 9
День признания
Назавтра девочки явились на раскоп опять как полноправные работницы. Коллеги встретили сестёр аплодисментами. Дунаев принял их ещё вчера, в тот день, когда разоблачили Клавдию. Он сильно извинялся, говорил, мол, и так уж понял, что ошибся: просто очень был расстроен из-за разочарования в образке. И Анна извинилась перед сёстрами. Девочки обиды не держали: всем ведь было ясно, что они не просто новенькие дурочки, которые не могут удержать в руках лопату, а крутые сыщицы.
– А Майя-то кудрявая какая! – одобрительно заметила начальница участка.
Майя скромно улыбнулась, а потом зевнула в кулачок. Всю ночь она спала на бигудях. И всё ради студента с фотоаппаратом!
Работа пошла дальше. Девочки опять считали и записывали, сколько было кож, костей и черепков на каждом из квадратов, в перерывах студент пел уже известную им песню про раскоп, Олеся снова безобразничала, бегала, визжала, облила водой для бересты одного мусорщика, так же, как и раньше, приходившего в свободную минуту к ней потусоваться... Словом, всё, что сёстрам так хотелось возвратить, они вернули. Только Юля неожиданно заметила, что Майя как-то загрустила.
– Ты чего? – спросила она старшую сестру во время перерыва, когда девочки вдвоём пошли в ларёк за газировкой.
– Так... – вздохнула та. – Не выспалась. Плохое настроение.
– Но баба Октябрина ведь предупреждала, что на бигудях спать неудобно. Ты сама решила быть кудрявой, чтоб понравиться студенту.
– Ну, решила! И чего? Студент хоть бы взглянул! Вообще какой-то! Все они... какие-то вообще...
«Ага! – решила Юля. – Вот в чём дело! А ведь я, наверно, ей могу помочь!»
Когда девчонки шли с раскопа, младшая заметила, что парень с родинкой, который был теперь отвальщиком, беседует о чём-то со студентом. Как раз с тем, который похитил сердце Майи. Юля и до этого порою замечала, что студенты если с кем-то из ребят и соизволят перемолвиться словечком, то только с этим пацаном. «Я буду наблюдать за ним, – мгновенно приняла решение девочка. – Мне надо убедиться, что он дружит со студентами. И если это так, попрошу узнать, какие шансы у моей сестры. А вдруг этот студент уже влюбился, только подойти к ней не решается?»
И Юля, занимаясь переборкой, стала наблюдать за парнем с родинкой. Так, вот он там, вдали, гуляет по отвалу, ищет железяки. Вот идёт сюда... Не к девочкам, к Дунаеву... О чём-то говорит с ним. Кстати, синяя рубашка так ему идёт! И волосы такие золотистые, но всё-таки не рыжие. Эх, если б был у Юли фотик, то она сейчас бы сфоткала отвальщика: красиво очень смотрится... Нет-нет, конечно, сам мальчишка ей совсем не интересен, просто в данную минуту выглядит он классно – если посмотреть чисто художественно. О, пошёл обратно... Жаль. То есть Юле всё равно, будь этот парень рядом или несколько подальше, просто ведь отсюда, с переборки, то, что происходит на отвале, трудно рассмотреть, почти что невозможно... Моет руки... Классно, что он больше не траншейщик, а то всё ходил такой измазанный! Ага, студент идёт! Они заговорили. Кажется, действительно приятели! И что эти студенты в нём нашли? Умный, что ли? Неужели взрослым пацанам с ним интересно? Надо разобраться... Юле-то, конечно, всё равно, какой он, парень с родинкой, хороший или нет. Ей просто любопытно. Как Дунаев говорит, «научный интерес».
– Не знаешь, где живёт этот пацан? – спросила Юля у Олеси, когда старшая сестрёнка на минутку отошла.
– Вон в том дворе, – ответила товарка, показав рукой. И ухмыльнулась: – Я давно ждала, когда ты спросишь!
– Почему это?
– Ха! Ты же, блин, весь день на него смотришь! Думаешь, не видно?
– Не смотрю, а наблюдаю! – Юля возмутилась. – Дело у меня к нему! Хочу переговоры провести.
Олеся захихикала.
«Какая бестолковая она! – решила Юля. – Буду я влюбляться, очень надо! Допустим, он бы мне понравился. И что? Ведь скоро мы к себе уедем, и мальчишка тоже. Больше не увидимся. Какая тут любовь...»
Вечером, примерно в семь часов, Майя уснула. Очень утомилась от работы и от ночи, когда отдых принесён был в жертву красоте. «Вот и хорошо», – решила Юля. Почему-то ей ужасно не хотелось, чтоб сестра проведала о встрече с обладателем эффектной родинки. Интересно, почему? «Но я ж не на свидание иду! – решила Юля. – Я же не влюбилась. Мне стесняться нечего. Наверно, просто не хочу, чтоб Майка знала, как я помогаю ей. Точно! Если что-то ценное узнаю – хорошо, а если нет – зачем ей зря надеяться?»
Короче, Юля стала собираться к новому отвальщику во двор. Она ужасно долго выбирала, что надеть, и объясняла себе эту тщательность, конечно, не каким-то интересом к этому мальчишке, а тем, что привлекательная внешность может повлиять на результат переговоров, важных для сестры. Потом примерно час пыталась причесаться. Та косичка, что была у Юли каждый день, теперь казалась ей неинтересной, но вот сделать что-то более эффектное у неё не выходило. Бабу Октябрину попросить? Да ну, ещё возьмёт и спросит: «Ты куда такая собралась? Что, на свидание?» Придётся объяснять... Вдруг не поверит?.. Нет уж, лучше справиться самой. И Юля приняла решение просто расчесать распущенные волосы, чтоб все могли заметить, как они красиво вьются.
Во дворе, указанном Олесей, Юля обнаружила каких-то пацанов, которых она, кажется, встречала на раскопе. Те, увидев девочку, противно захихикали.
– К отвальщику идёшь? – спросил один.
– А вам-то что?
– К отвальщику, к отвальщику! – довольно завопили пацаны. – Да вон он, на скамеечке сидит! И ждёт тебя!
«Что? Ждёт? С чего это он меня ждёт? – удивлённо подумала Юля. – Ему что, сказали? Олеся!.. О, Господи! Что же ему наболтали?.. Наверно, решил...»
Нет, об этом девчонка решила не думать.
Парень с родинкой действительно сидел один на лавочке и встретил Юлю так, как будто ждал её.
– Привет! – сказала Юля и мгновенно покраснела, ощутив себя какой-то жуткой дурочкой.
– Привет, – ответил парень.
– Как дела? – спросила Юля. – После этого нелепого вопроса она почувствовала себя уже полной идиоткой. В голове возникла мысль: «А ведь я до сих пор не знаю, как его зовут!»
– Нормально, – между тем сказал отвальщик. – Ты садись.
Девчонка села рядом с ним на лавку.
– Кстати, мы, по-моему, ещё не познакомились. Я Митя.
– Митя?
– В смысле, Дмитрий...
«От Улиты ко Дмитр...» – всплыло в памяти у Юли. «Нет, нет, надо думать о делах!» – мгновенно прервала она себя. Беседа очень личная, касается любви, хотя и не своей... А вдруг он, этот Митя, вовсе не захочет выяснять, какие вкусы у студентов?! Или посмеётся. Надо как-то плавно подвести беседу к Майе и её кумирам...
Юля волновалась всё сильней. Она сидела и, как дурочка, молчала, силилась придумать, что сказать. Приятный тонкий запах вымытых волос, который исходил от парня, оказавшегося очень-очень близко, сильно отвлекал и путал мысли.
– У меня к тебе есть важный разговор... – начала Юля.
– Да, – ответил Митя, – понимаю. Я ведь тоже...
– Я надеюсь, ты поймёшь...
– Конечно, я пойму! Да, Юля, ты не думай, я ведь тоже...
– Ох, не знаю, как начать...
– Такая же фигня...
Внезапно Юле показалось, что ей очень хочется обнять этого парня. Желание возникло как-то изнутри, совсем нежданно, беспричинно и минуя Юлин мозг. «Ну что за глупости? – подумала она. Сама себе сказала: – Вот, допустим, обниму его. И что дальше? Надо бы отвлечься».
– Ты вообще откуда? В смысле, где живёшь?
Мальчишка назвал город.
– Так и я оттуда же! – сказала Юля удивлённо. – А район какой?
И, как ни удивительно, район, где они жили, был один и тот же.
– Значит, мы и осенью увидимся? И дальше? – выпалила Юля неожиданно.
И сразу застыдилась.
– Да, – послышался ответ.
Неведомая сила подтолкнула Юлю к Мите ещё ближе, положила её голову мальчишке на плечо. Рука коснулась неожиданно пушистых Митиных волос. Все мысли заскакали в голове, мир превратился в замедленную киносъемку. Последнее, что Юля успела подумать, прежде чем совсем перестала соображать, было: «Кажется, у меня к нему какое-то важное дело... Вот только какое?» После этого голова полностью отключилась.
Неизвестно, сколько мгновений, секунд или минут прошло до тех пор, когда она включилась.
– Что ж ты раньше не сказал, что мы соседи? – промурлыкала девчонка.
– Не сказал? Я думал, что ты в курсе. В смысле, ты меня узнала.
– Я? Узнала? – Юля подняла голову и посмотрела в лицо парню. – Разве мы знакомы?
– Да... То есть нет... Ведь ты же... Это... С нашего двора... Ты мне давно уж нравишься... Вот только я не знал, как подойти... Хотел твоё внимание привлечь, а как – не знал... Однажды на велике проехался и грязью всю забрызгал. Ты, наверное, не помнишь...
– Я не помню?!
– Как узнал, что едешь в Новгород, так даже не поверил. У меня ж тут тоже бабка с дедом. Вот и напросился... Всё так классно получилось! Я так рад был, когда парни рассказали, что ты тоже...
– Что – я тоже?!
– Ну... в меня... – ответил Митя со смущением.
Тут терпение Юли лопнуло. Грязью облил да ещё и решил, что влюбилась! Мерзавец! Надо его стукнуть хорошенько! Блин, да что вообще творится?
Тёплая рука мальчишки сжала Юлину ладошку.
«Ладно, так и быть, – решила Юля, – стукну позже».
Возвратившись поздно вечером домой, она спросила бабу Октябрину:
– Бабушка! А Юлия и Улита – это не одно и то же имя? Допустим, как Арина и Ирина?
– Кажется, одно, – ответила старушка.
Глава 10
День отъезда
Прошло полтора месяца. Студенты укатили в свои университеты. Вместо них явились новые. Потом уехали и эти. Стали дуть холодные ветра, всё чаще лил дождь, а листочки на деревьях недвусмысленно желтели. Оставалась лишь какая-то неделя – и всё, «здравствуй, школа!», «классная – моя вторая мама», «грызть гранит науки» и другие ужасы.
А вот раскопки, к сожалению, уже кончились. Сегодня был последний день их. Археологи работают всего три месяца в году. Их отпуск – самый длинный. Странно думать, что девчонки больше не услышат крика «Добираем землю, окончание работы!» или «Мусорщики-и-и-и!». Хотя кто знает? Кажется, студенты собирались вновь приехать. Они шумно поливали всех водой и радовались выплате зарплаты.
Тот зал, в котором проводили всегда закрытие сезона, находился около Софийского собора. Сёстры, только что купившие с получки килограмм зефира в шоколаде, двигались туда неспешно, с удовольствием. Как всегда, у входа в кремль стояли в полном облачении два старинных рыцаря – тевтонский и ещё какой-то, неопределенный: ждали, чтоб туристы с ними сфоткались.
– Эй, вы там! – по-хулигански крикнула им Майя. – Ну-ка убирайтесь! Может, Александра Невского позвать, а?
Средние века уже были родным миром для девочек. А кто поспорит, что иметь для жизни целые две вселенные куда лучше, чем только одну?
– Ну что, пойдём подальше? – предложила Юля, когда девочки явились на закрытие. Зал был ещё пуст. Конечно, тем труднее оказалось выбрать место.
Постепенно стали собираться и учёные. Теперь девчонки знали всех их. Вон тот, пухленький, в очках, – тут самый главный, академик, с ним никто не смеет спорить. А вот этот, чернявый, но уже лысеющий – филолог, может древнее письмо не только прочитать, но даже по одной манере автора додуматься, откуда он приехал и в каком столетии жил. А там вошёл Поветкин – как всегда, в косоворотке и штиблетах. Слышен голос и профессора Дунаева. Весёлая толпа студентов – человек, наверно, сорок – залетела и села на последние ряды. «Ребята, только чтоб вести себя прилично! – попросила дама с крупными кудрями. – Убегать не больше двух в минуту!» Только вот Пыжайло было не видать.
– Ну что, начнём? – В руках у Майи пакет с зефиром выглядел аппетитно.
Между тем на трибуну вышел деловитый академик.
Сколько всякой всячины случилось с сёстрами с июля! В основном приятной. По счастью, громких увольнений больше не было. А Клавдия Семёновна... Ей, как говорится, Бог судья. Дунаев просто прихватил аудиозапись и подделки, найденные в куче, да сходил к Пыжайло «в гости». Сообщил, что о ней думает. А после... Мусорщик сказал «секрет» траншейщику, траншейщик сообщил его студентам, те пошли к своим товарищам... Олеся известила всех знакомых – не со зла, конечно, просто так привыкла. В общем, через день о «подвигах» Пыжайло знала вся научная общественность. Не дожидаясь, когда выгонят с позором, Клавдия Семёновна в один прекрасный день уехала, оставив свой раскоп другим учёным. Вряд ли она здесь опять появится. Наверно, будет изучать историю других эпох.
А что же воришки, два бывших отвальщика? Мальчишки себя сами наказали. Целый месяц в лучшую погоду они оба просидели дома, все дрожа от страха напороться на свою «заказчицу», приказ которой не смогли исполнить, или на Дунаева, которого надули на пятьсот рублей. А ведь вокруг ещё ходили археологи, ограбленные парочкой... И ребята, чьи труды ночные воры приводили в жуткий беспорядок. Одним словом, эти господа только недавно стали выходить на улицу.
– ... успешным! – завершил речь пузатый академик.
Все, конечно, захлопали.
За месяц Майя успела влюбиться в двенадцать человек! При этом она твёрдо зазубрила все столицы мира, прочитала два огромных тома, про которые студенты говорили, что их должен знать приличный человек. Отлично научилась завиваться, делать маникюр (а он вполне нормально сохранялся под перчатками) и даже стала в состоянии отжаться целых пять раз просто потому, что кто-то из студентов как-то раз обмолвился, что «любит сильных женщин». Юлю это всё смешило. Ни один из этих взрослых её глупую сестру, увы, не полюбил. Но та не унывала и надеялась спустя год возвратиться на раскопки ещё раз.
А вот Юле больше повезло. Прекрасный Митя с родинкой, замечательной душистой шевелюрой и – как позже оказалось – кучей занимательных историй в голове возник в её судьбе так неожиданно, легко и даже незаслуженно, как только и приходит настоящая любовь. По вечерам они бродили, взявшись за руки, по всяким неожиданным местам. Однажды поднялись на звонницу Софии. В другой раз походили по кремлёвским стенам. Митя, раньше тихий и застенчивый, всё больше раскрывался. Нет, на людях он и раньше не выпендривался, мало говорил. Но если было надо, мог придумать или рассказать что-нибудь такое, до чего никто бы не додумался!
Домой он укатил в конце июля и теперь слал Юле письма. Не по Интернету, а бумажные. Они имели массу, запах, плотность и размер... Их можно было трогать! Юля этим не пренебрегала, с нетерпением ожидая новой встречи...
– Хочешь? – Майя предлагает Юле пятую зефирину.
Как только академик замолкает, в помещении становится на пять студентов меньше. Остальные тихо засыпают. Как ни странно, важные учёные от них не отстают: то там, то сям внезапно раздаётся храп. Когда очередной оратор завершает свою речь, аплодисменты будят его утомившихся товарищей, те хлопают, а после снова замирают, свесив головы. Во сне они, наверно, видят грамоты.
Теперь приходит очередь Дунаева. Девчонки уже знают, что он скажет.
– Этим летом на Ивановском раскопе было сделано большое количество уникальных находок. Среди них: ось от телеги, значительный фрагмент лаптя, женские ушные украшения, неизвестные, но крупные изделия из дерева, кузнечный инструмент... Особенно отмечу восемь грамот, найденных в слоях XIV века. На мой взгляд, самым уникальным содержанием обладает грамота, который был присвоен...
О, девчонкам хорошо запомнился тот миг! Олеся снова не хотела заниматься мытьём грамот и надулась, потому что Майя с Юлей не одобрили идею их выбрасывать. «Мойте! – пробурчала возмущённая товарка. – Мойте, раз вам делать больше нечего! Давайте! Всё равно ничё там не написано!» И тут же, в этот самый миг в руках у Майи оказался маленький клочок, где явно, очень явно проступали буквы.
Вот уж было шуму!
А когда Дунаев сообщил, что до сих пор у археологов имелось 999 грамот, то есть это тысячная, Майю начали качать. Кто? Да студенты, разумеется. И кто бы мог подумать, что наука в состоянии подарить такие вещи?
Кстати, лапоть и одно «изделие из дерева» тоже были достижением сестёр Белкиных. Когда им надоела переборка, девочки ещё раз попросили поместить их на квадраты. Ковыряться в почве было, в общем, просто, а копать лопатой и таскать носилки – для такого рядом есть студенты! Девочки нашли подставку для лучины – древний светец, крышку от бочонка, две монеты, пять гвоздей и к ним, наверно, центнер всякой мелочи.
Тем временем проектор демонстрировал учёным находки Дунаева. На большом экране – грамоты под номерами 995 и 1000. Это были две половинки целого письма, склеенные вместе и помещённые зачем-то под стекло, как микропрепарат.
Зал тут же оживился. Проснувшись, археологи усердно стали протирать очки и смотреть на экран. Дунаев перевел то, что было написано на грамотах:
– «От Улиты к Дмитру. Отец хочет выдать меня за Афанасия. Вчера сказал об этом. Я сильно плакала, так что даже разбила горшок пополам. В пятницу приходи к церкви, чтоб мы с тобой вместе убежали». Как мы видим, – сказал Дунаев, – молодые девушки и в древности нередко отличались романтическим настроем...
Зал засмеялся.
– Тем не менее мы знаем, что Улита всё же поступила так, как ей велел отец, боярин... Найдены источники, где Волковна уже упоминается женой известного нам Афанасия Онцифоровича. А смелое письмо к любимому Дмитру, как нам понятно, так и не было отправлено. Улита порвала его сама, своей рукой. Что ж, вот так перед нами из простой и короткой записки вырастает целая история о внутренней борьбе любви и долга. Остаётся только верить, что семейная жизнь Волковны сложилась счастливо, а брак принёс те выгоды, которых так искал её отец...