– Я вам говорила, – со вздохом произнесла Виера. – Однако не стоит терять надежду, мы вчера начали новый курс. Подождем пару дней, может ему полегчает.
Она поднялась, расправляя комбинезон и открыла дверь. Олвин вышел вслед за ней. Оба неспешно пошли к экспериментальному блоку. Виера немного оживилась.
– Вы знаете, по-моему у нас должен получиться любопытный препарат. Не хотите посмотреть пространственный каркас? Может, посоветуете что-нибудь.
Хороший работник, одобрительно подумал Олвин. Ему тоже пора заняться делом, что толку попусту переживать.
– Давайте, – согласился он.
Виера открыла дверь своим жетоном. Олвин пододвинул ногой обычный раскладной стул, сел рядом и взял лежащий на столе свободный шлем.
– Скажите, – осторожно спросил он, крутя его в руках. – А что это за препарат, о котором вчера говорил Превер? Который вроде синтезировал Владимир…
– Да какая-то странная история. Поскольку наши лекарства не подействовали, возникла здравая мысль, что организм больного блокирован. Но вы же знаете, блокираторы всегда оставляют достаточно ясные следы. Их не спрячешь.
– А что здесь?
– Ноль, – сказала Виера и качнула головой. – И я пока абсолютно не понимаю, как это можно объяснить…
Просмотрев выкладки Виеры – как сам каркас, так и несколько приложений с расчетами, Олвин дал несколько советов, а потом с головой погрузился в свою работу. Местные работники приходили и уходили, занятые своими делами, а потом постепенно разошлись, оставив его в экспериментальном блоке одного. Внезапно он почувствовал голод. Олвин посмотрел на висящие над дверью часы. Правильно, давно пора перекусить. Однако за время путешествия у него уже появились новые привычки. Есть одному не хотелось и он отправился на поиски своего спутника.
В поисках Хара Олвин последовательно обошел добрую дюжину гулких от пустоты помещений, но никого не обнаружил. Центр напоминал обреченный, покинутый экипажем корабль. Не было видно не только работников, но и роботов. Ему не встретились даже робоуборщики, обычно попадающиеся в ген-центрах на каждом шагу. Многие уровни были уже полностью законсервированы и отключены как от силовой, так и от инфор-сети, поэтому лифт пролетал их насквозь, не останавливаясь.
Внутренняя связь в коридорах также была отключена. Вдобавок, планировка здешнего центра значительно отличалась от хорошо знакомых Олвину и поплутав в этом трехмерном лабиринте с полчаса, он, к своей досаде неожиданно обнаружил, что уже не помнит, где выход.
Ситуация складывалась несколько комичная. Естественно, тревожная сигнализация была в полном порядке и с центрального пульта охраны его мигом бы засекли. Но поднимать шум по пустякам и выглядеть при этом полным идиотом ему совершенно не улыбалось. Положившись на случай, Олвин просто побрел, куда глаза глядят и наконец, незаметно для себя, вышел на освещенный перекресток, где к своему облегчению увидел нормально работающую дорожку и к тому же приветливо подмигивающий и вполне работоспособный инфор.
Хар, в обществе двух местных техников, находился в главном зале центра управления. Вообще-то, все основные системы ген-центра были надежно продублированы. Абсолютно идентичная система дремала, находясь в состоянии горячего резерва. А практически на всех важных участках существовал еще и третий, скрытый, зеркальный контур. Так в что в принципе Хару было абсолютно все равно, откуда начинать.
Однако будить для этого резервную систему не было никакого смысла, а доступ к зеркалу был надежно заблокирован еще до сдачи ген-центра в эксплуатацию и вряд ли вообще был известен здешним эксплуатационникам. Да и какой смысл зря тратить время и силы, если для него открыт главный зал? Пока открыт, поправил себя привычно осторожный Хар.
Они как раз заканчивали церемонию передачи полномочий, когда до зала добрался ободренный своим небольшим успехом Олвин. Уже перенастроенная на его инспекторский жетон дверь беспрепятственно пропустила его внутрь.
– Не помешаю? – спросил он, садясь немного поодаль в одно из свободных кресел. Техники безразлично промолчали, теперь здесь все решал Хар. Тот, не поворачиваясь, махнул рукой.
– На обед не пора?
– Еще минут пятнадцать. Потерпите? – бросил Хар.
– Вполне. Как себя чувствуют наши драгоценные искусственные мозги? Нормально соображают? – вежливо поинтересовался Олвин. – А то с естественными возникли некоторые проблемы.
Техники упорно молчали.
– У нас таких проблем не бывает, – когда молчание стало совсем невежливым, нехотя ответил на шутку один из них. У него было довольно сердитое лицо. Постоянные задержки всем явно надоели, люди рвались домой.
– Неужели такие надежные? – улыбнулся Олвин.
– Да уж понадежнее наших, – не сдержавшись, ворчливо вступил в разговор второй, который возился с ключами, невольно выплескивая наружу накопившееся раздражение. – Думаю, если бы люди полностью доверяли своим мозгам, они не стали бы тратить столько сил на разработку искусственных.
Он был занят тем, что переключал все системы ген-центра на личный идентификатор Хара. Поскольку каждое переключение требовало ввода многочисленных и разнообразных паролей, да еще с многократными подтверждениями, дело продвигалось не так быстро, как хотелось. Наконец, закончив и получив мелодичный разрешающий сигнал, техник облегченно вздохнул и осторожно выудив из появившегося раструба, положил на стол похожий на механического ежа небольшой сверкающий шар. Из него как иголки из игрушечного зверька торчали во все стороны активированные электронные ключи. Отведя руку подальше, он сделал ею широкий жест.
– Все, я чист. Сеть теперь ваша. Берите и владейте.
Жест в общем-то был чисто символическим. Хар, как официальный представитель фирмы, имел встроенный допуск ко всему оборудованию центра и в принципе не нуждался ни в чьем разрешении. Плюс в резерве у него имелось еще кое-что, полученное от своего родного ведомства. Но положенный регламент следовало соблюдать, хотя бы из вежливости. Поэтому Хар кивнул в ответ, надел шлем и взяв шар, крепко обхватил ладонями считывающую панель. Техники замерли в ожидании. Шар немного помигал, настраиваясь на новый организм, а потом споро втянул в себя все ключи и засветился ровным неярким светом.
– Отлично, принял. Все в порядке, – сказал Хар, кладя шар обратно в раструб, который тут же втянул его и пропал без следа.
– Мы вам больше не нужны?
– Нет, спасибо. На ближайшие пару дней вы точно свободны, а там посмотрим.
– Всего доброго.
Собеседник коротко кивнул, повернулся и пошел к выходу. Его спутник сделал легкое движение головой и двинулся вслед.
– Довольно спорное суждение, – слабо улыбнулся Олвин, когда люк за техниками плотно закрылся. – Насчет человеческих мозгов. Хотя и очень распространенное в наше время. Вы тоже с ними согласны, Пол?
– Нет, – ответил Хар, внимательно разглядывая пульт и припоминая расположение внешних входов системы. Если он не ошибся, то это должно было находиться именно здесь.
– Рад слышать. Хотя, казалось бы, вы должны быть на их стороне.
Хар положил правую ладонь на сканирующую полоску, немного подождал, а потом несильно нажал на крышку. Она не сразу, но поддалась. Отлично. Для начала необходимо блокировать все сканеры слежения.
– Боюсь, вы меня неправильно поняли, доктор, – рассеянно продолжил он, разглядывая внутренности сложного прибора. – Я всегда на своей стороне. Просто я вообще не привык никому доверять. Ни людям, ни машинам. В одинаковой мере, абсолютно никого не ущемляя.
Олвин слегка улыбнулся.
– Вот как?
– Ага. Вы, наверное, знаете девиз нашей фирмы?
Хар проделал пальцем пару осторожных движений, посмотрел на опять появившийся спокойно светящийся шар, а потом перевел взгляд на своего спутника. Олвин едва заметно отрицательно мотнул головой. Какой именно фирмы, казалось говорил его взгляд.
– Откуда же? Но я попробую догадаться. Скажем так: доверяй, но проверяй. Подходит?
Хар ухмыльнулся.
– Не угадали. Никогда никому не доверяй и всегда и все проверяй. Лично, ни на кого не надеясь. По меньшей мере трижды. А еще лучше семь раз по семь, так намного надежнее.
Олвин тоже хмыкнул в ответ.
– Искренне вам сочувствую, – сказал он серьезно. – С таким девизом нелегко идти по жизни.
– Вы правы. Зато он заметно ее удлиняет.
Хар сделал пальцем еще пару сложных и осторожных движений и мягко захлопнул крышку. Шар послушно исчез.
– Вот и все.
Он поднялся и мельком поинтересовался, как прошла встреча с больным учителем. Выслушав короткий рассказ Олвина и остановившись у выхода, Хар тихо бросил ему:
– Попробуйте еще раз, когда за стеной никого не будет. Лучше сегодня ночью, иначе можете не успеть. Я тоже подойду.
– Попробуйте еще раз, когда за стеной никого не будет. Лучше сегодня ночью, иначе можете не успеть. Я тоже подойду.
И в ответ на вопросительный взгляд Олвина прижал палец к губам и сказал:
– Теперь мы можем спокойно идти обедать.
И не отвечая на взгляд Олвина, первым прошел в широко распахнувшуюся дверь…
Придя после обеда на свое новое рабочее место, Хар сначала аккуратно заблокировал дверь, заодно лишив ее прозрачности, а потом еще раз, но уже более тщательно, прошелся по всем датчикам слежения. Только после этого он откинулся назад, принял удобную позу и закрыл глаза. То, что он хотел сейчас проделать, требовало максимального расслабления.
Хар напрягся и начал осторожно раскрывать свой мозг. Удачно, что первый контакт начинается здесь, мельком подумал он. Впрочем, сенсоры у нейросети повсюду. Просто в этом случае больше вероятность, что никто не помешает.
Он звал уже больше минуты, постепенно увеличивая мощность призыва, когда наконец услышал немного удивленный отклик. Прямо в голове зазвучал негромкий и мелодичный женский голос:
– Пожалуйста, дай свой идентификатор.
Хар послушно снял оставшуюся блокировку и разрешил машине беспрепятственно покопаться в своем мозгу.
– Вот это да! Польщена. Как мне тебя называть?
– Пол. А как тебя зовут?
– Элоиза.
Всем нейросетям, как и ураганам на Земле, давали женские имена. По неписаной традиции, первая буква всегда была "э", от старинного названия – электронный.
– Это ты так рьяно копался в моих датчиках слежения? Что тебя так заинтересовало, внешние наблюдатели?
– Да, – коротко ответил Хар.
– Ясно. Пока рядом никого. С чего начнем?
– С точки отсчета. Когда началась вся эта возня?
– Практически сразу после начала эксплуатации. Я зафиксировала пару странных сбоев. Правда, после этого они долгое время работали достаточно аккуратно. Потом началось опять. И так до самого демонтажа.
– А что сейчас?
– Полный бардак, – со вкусом произнесла нейросеть. – После регламентного теста я обнаружила в памяти несколько десятков лакун и все они касаются экспериментального блока. Я осторожно их прощупала и нашла изъятые данные. А потом вычеркнула из общего списка. Когда придет время увозить, боюсь, их ждет сюрприз. Они будут сильно разочарованы.
Хару послышался довольный смешок.
– Персонал ничего не заметил? – осторожно спросил он.
– Нет.
– Они не восстановят доступ?
– Это невозможно. Никто не может считывать мою личную информацию..
Хар хмыкнул. Ладно, это подождет.
– Так ты здесь по этому поводу? – осторожно поинтересовалась нейросеть.
Хар мотнул головой.
– Ты не пробовала прощупать почву под центром?
– Увы, очень мало датчиков. И знаешь, меня это здорово удивило. Второй
мой доклад в центр был посвящен именно этому.
– Умница. Датчиков у тебя нет совсем не зря. Прямо под тобой лежит украденный могильник.
– Подо мной – гигантская скальная плита.
– Могильник ниже. Тебя ввели в эксплуатацию, когда все его системы уже находились в рабочем режиме.
– Достаточно странно, – ответила нейросеть после некоторого молчания. – Подобная система не может долго функционировать полностью заэкранированной. Основной и аварийный лифты, шахта стреш-выброса, с десяток волновых каналов. Только если замкнуть ее на саму себя…
– Скорее всего, именно так и есть.
– Ничего себе! Опасная затея. У тебя точные данные?
– Да.
– Принято. Что от меня требуется?
– Попробуй достучаться до той нейросети. По моим данным, лифт должен быть где-то в районе экспериментального блока, там защита немного слабее. Если узнаю что-то новое, сразу сообщу.
– Хорошо. Знаешь, я засекла несколько дурацких разговоров, о перехвате управления.
– Думаю, это о твоей нижней сестре. Такое возможно?
– В принципе, да, – подтвердила нейросеть после некоторого молчания. – Но вообще, подобная затея – несусветная глупость, – в голосе машины прозвучало скрытое самодовольство. – Правда, у них вроде есть козырной игрок, гений-взломщик. Скоро должен появиться. Надеются выиграть в этой безнадежной игре.
– Точно гений?
– Трудно судить по разговорам окружающих, я же не копалась в его мозгу. Вряд ли ему вживили биосхемы для стыковки, как тебе.
Хар хмыкнул.
– Как они хотят осуществить свой план?
– Думают воспользоваться Боробом. В принципе, существует возможность перепрограммировать его и сначала вскрыть колпак, а потом контрольные цепи. Без мощного плазменного генератора, как ты понимаешь, такое невозможно. Но все равно это очень опасно.
– А откуда на планете Бороб? – удивился Хар. О том, что на планете есть боевой робот, он ничего не слышал.
– Говорят, дремлет где-то внизу. Если здесь лежит могильник, то подобное вполне вероятно. Но я его не видела.
– Странно. Этот гений – скорее всего бывший системный администратор. Зачем ему Бороб?
– Может быть, две конкурирующие группы?
– Вероятно, так. Насколько реальна угроза перехвата?
Нейросеть задумалась.
– Советую ставить на сестру, из расчета пять против одного.
– Но что-то они в силах сделать?
Голос посерьезнел.
– Это идиоты могут сделать только одно – вызвать на свою голову приличную катастрофу. Если они все-таки вломятся, то нейросеть будет обязана включить программу самоликвидации. Ее не сумеет обойти никакой гений. Тогда будет большой бум. Оч-чень большой.
Хар помолчал, переваривая услышанное.
– А нейросеть может на некоторое время приостановить эту программу?
– Зачем? – в голосе машины прозвучало искреннее удивление.
– Пока не знаю, – туманно сказал Хар. – Ладно, это мы обсудим позже. У меня все. До свиданья.
– Пока. Рада встрече. Не переживай, мы справимся.
Хотел бы я быть в этом уверен, подумал Хар.
Он открыл глаза, помассировал шею и взглянув на обзорные экраны, на которых не было ничего необычного, восстановил прозрачность двери.
4После вечернего чая – Хар на нем не присутствовал, отговорившись, что перекусит за своим рабочим столом, Олвин осторожно затянул свое пребывание в кают-компании и ушел одним из последних. До окончания смены он несколько раз прошелся по нужному маршруту, тщательно замотивировав свои передвижения и теперь достаточно хорошо знал дорогу. Подождав в своей каюте еще полчаса, он осторожно вышел в коридор.
В ночное время освещение было сведено к минимуму – Превер не зря жаловался на аккумуляторы. В полумраке коридоры выглядели таинственными и более мрачными, чем при ярком свете. Олвин быстро дошел до блока, в котором содержался его учитель. Осторожно оглянувшись, он нажал на запор и проскользнул внутрь. В каюте было темно.
– Владимир, – тихо позвал Олвин и замолчал, увидев, что больной не спит. Тот лежал неподвижно и смотрел на него ясными чистыми глазами. Потом сделал знак рукой. Олвин без колебаний наклонился ближе.
– Я же абсолютно ясно сказал вам, что надо бежать отсюда! – еле слышно прошептал старик. – Немедленно! Теперь уже поздно. Зачем вы вообще сюда прилетели?
Олвин пожал плечами.
– Я обнаружил некоторые несоответствия в работе здешнего персонала, – негромко ответил он, – и попросил директора послать меня, чтобы…
Учитель перебил его.
– Так это… эти недоумки? Господи, и из-за этих глупостей вы попали в такую кашу?!
– Я вас не понимаю, – мрачно прошептал Олвин. – Владимир, это совсем не глупости. Они подделывают отчеты, а сами прячут куда-то левые работы. Работы эти явно запрещенные и…
Старик замотал головой.
– Олвин! – яростно прошептал он. – О чем вы говорите? Вы даже не представляете, в какую кашу угодили!
Олвин внимательно посмотрел на него.
– Может быть, вы мне расскажете? – осторожно сказал он.
Старик замолчал. Вместо него ответил Хар, который незаметно для Олвина вошел внутрь и теперь внимательно прислушивался к их разговору.
– Ваш учитель пытается объяснить вам, что очень скоро сюда прилетят настоящие хозяева и тогда нам всем точно не поздоровится. А их интересуют не неучтенные образцы, а совсем другие вещи. Намного более серьезные.
Олвин даже не оглянулся. Он как-то незаметно для себя уже привык, что Хар всегда оказывается где-то поблизости. А вот его учитель, который днем притворялся сумасшедшим, сейчас отреагировал совершенно иначе.
– Кто вы? – прошептал он испуганно.
– Тот, кто прекрасно понимает, что именно здесь происходит, – спокойно ответил Хар и обратился к Олвину: – Вы не выйдете наружу на некоторое время? Боюсь, очень скоро кое-кто примется копаться в наших головах. Не хочется оставлять неприятелю такие подарки. Заодно посмотрите, чтобы нам никто не помешал.