Охота на человека - Абдуллаев Чингиз Акиф оглы 11 стр.

— Зачем нужна была такая конспирация, Эрих? — спросил один из них, усаживаясь на заднее сидение.

— Для осторожности, — мрачно заметил Вебер, — в Парагвае исчез полковник Торнер.

— Не может быть, — ахнул один из гостей, — когда это случилось?

— Неделю назад. Боюсь, что он недооценил «Дронго» В интересах нашей операции мы не сообщали об этом никому, но из Парагвая мне сообщили, что Торнер исчез после того, как выехал с неким мистером Хаксли на прогулку. По данным парагвайских официальных служб, он вылетел в Бразилию.

— Он может появиться у Мануэля.

— Уже появился. В Рио-де-Жанейро арестован Альфред Шварцман. Я начинаю думать, что этот человек в одиночку истребит всю нашу организацию.

— Перестаньте шутить, Вебер, — вмешался в разговор второй из прибывших, — скажите нам лучше, что делать?

— Убить «Дронго». Найти и убить любым способом. До намеченной операции осталось десять дней. Мы не имеем права отпускать его живым.

— В Бразилии он встречался с Рабинадом?

— Мануэль уверяет меня, что нет. Впрочем, банкиру мало что известно. Он знает только день операции. Мы не посвящали его в подробности.

— Правильно делали, — одобрил второй, — значит, «Дронго» сейчас в Бразилии.

— Не думаю, — Вебер достал сигарету, резко щелкая зажигалкой, — он скорее всего здесь, в Чили.

— Почему вы так решили? — испуганно спросил первый.

— По совету Росетти, Рабинад улетел в Европу. «Дронго» уже нечего делать в Бразилии.

— А если он успел поговорить с банкиром? — Холодно спросил первый.

— И в этом случае он должен появиться здесь даже еще раньше, чем мы думаем.

— Нужно будет искать мистера Хаксли, или мистера Саундерса? — спросил первый.

— Нужно будет искать «Дронго», — неприятно улыбнулся Вебер, — вы все-таки ничего не понимаете. Он профессионал и может прилететь сюда под любым именем, с любым официальным прикрытием.

— Понятно, но у нас нет его фотографии.

— Грубер видел мистера Хаксли в Парагвае. Торнер тогда взял его, но позже отпустил, поверив, что это не «Дронго». Какой идиот, — не выдержал Вебер, — кстати, вот фотография этого «Дронго». Но это ничего не значит. Он легко меняет внешность, все время переодевается, может иметь сразу несколько паспортов. Но зато свой рост он изменить не сможет. «Дронго» очень высокого роста, кроме того, у него своеобразная походка, Вот по этим данным мы и должны искать этого человека. Думаю, что он уже здесь, в Сантьяго.

— Мы проверим все отели в городе. Из Чили он не уедет живым, — жестко сказал первый.

— Нет, — Вебер покачал головой, — мы и на этот раз его упустим. Но я знаю, куда он точно приедет. Это лагерь «Дигнидад». Вот там я и буду его ждать. А уж от меня он не уйдет.

— «Дронго» не должен попасть в «Дигнидад», Его нужно брать здесь, в Сантьяго, — возразил второй.

— Попытайтесь, — пожал плечами Вебер, — если, конечно, сможете.

Он выбросил окурок сигареты в окно:

— Иногда я думаю, что все легенды, которые рассказывают об этом человеке, не так уж далеки от истины.

Эта невероятная история началась в 50-е годы. Проповедники Пауль Шэфер и Хуго Баар собрали вокруг себя группу баптистов и выстроили в городке Хайде на Рейне «приют для сирот». Там содержались 8 казарменных условиях дети членов секты. Уже спустя год после открытия приюта в полицию стали поступать многочисленные заявления на Шэфера, который вынуждал детей заниматься половыми извращениями, издевался над ними. В 1961 году был выдан ордер на его арест.

Некоторое время Шэфер скрывался. Затем в 1962 году с тремястами приверженцев покинул ФРГ и обосновался в Чили, приблизительно в 280 километрах от Сантьяго. Шэфер обещал создать общину по примеру первых христиан. Вскоре, однако, обнаружилось, что колонии более присущи идеи бесноватого фюрера. Окружив лагерь двойной оградой с колючей проволокой, чтобы никто не смог убежать, глава секты свел все свое «учение». к одной фразе; «Своим трудом ты служишь Господу».

Этой фразой прикрывается царящая в колонии садистская система, при которой происходит разрушение личности человека, превращение его в безвольную рабочую скотину. Те, кому удалось бежать из колонии, в один голос утверждают, что там существуют рабские условия труда.

Колонисты обязаны трудиться по 12–14 часов в день, без выходных. Они лишены права на частную жизнь. Все, как на исповеди, должно докладываться самому Шэферу. Действует правило: если кто-нибудь сказал или сделал что-нибудь «дурное», виноват не только ослушник, но и тот, кто на него не донес. В колонии царит атмосфера взаимной слежки и недоверия.

Сантьяго. 29 ноября 1988 года

Ровно в полдень в отеле у четы Тоуэрс зазвонил телефон. Ричард, ждавший звонка, быстро снял трубку.

— Мистер Гоуэрс? — услышал он голос Гомикавы.

— Да, это я, — громко ответил Саундерс.

— Куда вы вчера пропали? Я искал вас, повсюду. Вы не хотите сегодня прогуляться, здесь такая хорошая погода.

«Ленарт позвонил», — понял Саундерс.

— С удовольствием, — ответил он. — встретимся внизу через полчаса.

Положив трубку, он кивнул Монике.

Через час они шли по улице втроем, и Гомикава громко рассказывал:

— У Марка все в порядке. Священник обещал достать два пропуска в лагерь, якобы для английских журналистов из миссии Красного Креста, прибывших из Европы. Но нужно будет ехать в Тальку, к полковнику Астеньо.

— Ехать надо прямо сегодня, — решительно сказал Ричард.

— Это очень опасно, — вмешалась Моника, оглядываясь по сторонам, — они, наверняка, знают об исчезновении Торнера. Нас может ждать там ловушка.

— Может, — согласился Ричард, — но другого выхода у нас нет. Сегодня вечером едем в Тальку. Сэй, нужно будет взять билеты.

— Ясно, — кивнул Гомикава, — кто поедет в лагерь?

— Я и Ленарт, — твердо сказал Ричард. Мимо прошла большая группа студентов, что-то громко обсуждавших. Среди них было много молодых девушек.

— Лучше, если поедут Моника и Марк, — очень тихо возразил Гомикава, провожая их взглядом. — Вам нельзя там появляться.

— Свою работу я должен делать сам, — сказал Ричард.

— Но это безумие. Вы не уйдете оттуда живым. У них, наверняка, есть ваши фотографии, — возразила миссис Вигман.

— Мы придумаем что-нибудь, — успокоил их Ричард, — чтобы меня не узнали. Но поеду туда только я сам, лично. Я как-то не привык перекладывать свою работу на других.

В отель они вернулись в третьем часу дня, пообедав в небольшом ресторанчике с гордым названием «Эспаньола». Гомикава поехал на вокзал брать билеты дj Тальки, а Саундерс сел перед зеркалом, обдумывая свое положение. Он понимал, что его появление в лагере не сможет остаться незамеченным и «легионеры» могу опознать его. Необходимо было придумать нечто такое что сразу сняло бы с него всякие подозрения.

Вечером этого дня в поезде, отправляющемся в Тальку, в купе 1-го класса сидели двое журналистов. Один молодой парень лет двадцати пяти с радостной, счастливой улыбкой на лице. Другой — полный, пожилой, лет пятидесяти, инвалид, потерявший руку во время вьетнамской войны, где он был корреспондентом английского телевидения. Этим человеком был Ричард Саундерс. Искусно наложенный грим состарил его лет на пятнадцать — двадцать, а одетая сверху широкая куртка, неузнаваемо менявшая его фигуру, и неподвижная левая пука в черной перчатке скрывали его внешность.

В отеле гостиницы, в его апартаментах, Моника Вигман заказывала теперь обеды в номер, для «заболевшего мужа». Для горничных и официантов эту роль играл Сэй Гомикава, лежавший в постели под одеялом.

Ричард Саундерс и Марк Ленарт не знали, что в столице разыскивают «Дронго». На вокзалах Мапочо и Аламеда и в аэропортах Санга-Эррасурие, Лос-Серрильос, Ла-Кастрима и Эль-Боске стояли представители «легионеров», внимательно всматривающиеся во всех проходивших мимо пассажиров. По всем отелям города искали высокого молодого мужчину. Фотография Саундерса была размножена огромным тиражом. К вечеру этого дня, когда поезд с «журналистами» еще не отошел в Тальку, в поиски включилась чилийская полиция. Ей было сообщено, что в столицу нелегально прибыл представитель Коммунистической партии для проведения подрывной работы. Кольцо вокруг «Дронго» сжималось.

Развязку оттягивало лишь то обстоятельство, что фешенебельный отель в центре города, в котором остановились Саундерс и Моника Вигман проверялся не особенно тщательно, а смена, оформлявшая семью Гоуэрс в их апартаменты, дежурила через каждые два дня. Остальные просто не видели Саундерса в лицо, так как в качестве предосторожности ключи всегда сдавала Моника.

Развязку оттягивало лишь то обстоятельство, что фешенебельный отель в центре города, в котором остановились Саундерс и Моника Вигман проверялся не особенно тщательно, а смена, оформлявшая семью Гоуэрс в их апартаменты, дежурила через каждые два дня. Остальные просто не видели Саундерса в лицо, так как в качестве предосторожности ключи всегда сдавала Моника.

Когда состав наконец тронулся, Марк, заперев купе, облегченно вздохнул. Саундерс, сидя у окна, задумчиво смотрел на мелькавшие за окном пригороды Сантьяго. Он понимал, что самое главное для них — попасть в «Дигнидад». До условного «Дня X» оставалось десять дней.

Попытки бегства редко увенчиваются успехом Чилийские власти покровительствуют Шэферу. Беглецов чаще всего возвращают обратно. Так было в случае с Юргеном Шургелиесом. В середине апреля этого года его схватили на одной из ферм в 20-ти километрах от колонии и управляющий доставил его в полицию. Полицейские позвонили в «Дигнидад». Через несколько часов из колонии явилась группа розыска с собаками…

Шэфер ввел в колонии насильственную систему полового воздержания: супругов разъединили, и разрешение на половые контакты необходимо предварительно получать у главы секты. На него самого это правило не распространяется. Бежавший из колонии в 1985 году Хуго Баар, бывший член руководства «Дигнидада», рассказывал: «В комнате Шэфера постоянно на одной из двух кроватей (эти кровати поставлены рядом как супружеские) спит так называемый „спринтер“. С некоторых пор у Шэфера два спринтера — один постарше, лет двадцати, а другой в возрасте 10–15 лет. Если с ним спит младший, то старший идет ночевать в общую спальню своей группы. Об этом знают все в колонии и ни кого это не вызывает возражений, потому что никто не посмеет подумать что-либо плохое о Шэфере».

Хуго Баар также поведал об издевательствах над детьми. «Я сейчас испытываю страх и беспокойство в связи с тем, что доктор Зеевальд, которая не является врачом-специалистом, по поручению Шэфера, не имеющего никакого отношения к медицине, совершенно бесконтрольно, по своему усмотрению, применяет к детям электрошок. Еще более удручает, что речь идет не о психически больных, а о совершенно здоровых детях».

Талька. 30 ноября 1988 года

Основанная в конце XVII века (в 1692 году) Талькэ более двух веков была заурядным провинциальным городком, пока, наконец, в стране не началось бурное развитие железнодорожного транспорта. Прошедшая через город стальная магистраль, тянущаяся на юг, преобразила город. Талька стала крупным железнодорожным центром страны, в ней началось бурное развитие промышленности.

Было построено несколько заводов, дававших продукцию для всей страны. К началу восьмидесятых годов Талька насчитывала уже более ста тысяч человек.

Поезд, в котором ехали Саундерс и Ленарт, прибыл в город ранним утром и почти не спавшие «английские журналисты» вышли на перрон.

Было еще очень рано, и они решили для начала позавтракать в кафе вокзала, благо оно было уже открыто. Выпив по чашке кофе с булочкой, они еще около получаса сидели за столиками, намечая план предстоящих действий. Затем, повесив свои сумки на плечо, они отправились в город. Ричард, дав официанту полторы тысячи песет, не взял сдачу, оставив ему на чай более ста песет.

В восемь часов утра они уже шли по направлению к военной комендатуре, для получения пропусков в лагерь «Дигнидад».

Ждать пришлось долго, почти два часа. Только в одиннадцатом часу на работе появился полковник Астеньо. Он был плохо выбрит и одет в мятый, старый мундир. В последние дни многие военные, сознающие, что их власти приходит конец, старались утопить свой страх в выпивке, словно заглушая этим предчувствие скорого краха.

Астеньо, поддержавший Пиночета еще в 1973 году, был тогда молодым лейтенантом. Он был одним из тех, кто сгонял студентов и рабочих, социалистов и коммунистов, демократов и либералов. Тогда все были «красные», лишь с некоторыми изменениями оттенков. И вот теперь эти самые «либералы» и «социалисты» снова рвались к власти, и выживший из ума, как считал Астеньо, генерал Пиночет собирался отдавать им власть в стране. Увидев английских журналистов, сидевших в его приемной, полковник разозлился. Опять эти демократы лезут не в свои дела.

— Что вам нужно? — грубо спросил он, позволив им войти в свой кабинет и не приглашая их сесть.

— Мы хотели бы попасть в лагерь «Дигнидад», — очень вежливо сказал Саундерс, — мы представители английских газет и действуем по поручению Красного Креста.

— Это закрытая частная территория, — довольно неучтиво перебил его Астеньо, — и наш генерал Станхе не любит, когда карабинеры лезут не в свои дела.

— Согласен, — весело ответил Ричард, — но мы, наоборот, хотим рассказать о полезном опыте этой христианской общины.

Астеньо в упор посмотрел на него, пытаясь определить, не издеваются ли над ним эти двое.

— Я не могу выдать вам разрешение. Езжайте в Линарос, — недовольно сказал он, — там вам помогут.

— Но в Сантьяго нам сказали…

— Много чего вам сказали в Сантьяго, — взорвался Астеньо, — там в столице вообще в последнее время потеряли голову. Говорю вам — езжайте в Линарос.

— Может быть, мы все-таки договоримся, — спросил «Дронго», кладя на стол небольшой сверток.

— Что это? — угрюмо спросил Астеньо, не глядя на сверток.

— Это вам просили передать ваши друзья в столице, — проникновенно сказал Ричард, глядя прямо в глаза полковнику. — Кроме того, у нас есть необходимое разрешение вашего руководства.

Астеньо быстро развернул пакет:

— Сколько здесь?

— Пятьдесят тысяч песо.

— Ха… На эти деньги можно один раз пообедать, — соврал полковник, убирая сверток в угол. Его мутные красные глаза оживились, — я так и думал, что вы меня обманываете. Небось снова собираетесь разоблачать Пауля, — он подмигнул Саундерсу.

Тот сдержанно улыбнулся:

— Вы очень проницательны, господин полковник., Когда мы вернемся оттуда, у меня будет еще одно подобное поручение от ваших друзей.

Астеньо махнул рукой.

— Где вы потеряли руку? — спросил он у Саунде.

— Во Вьетнаме. Я был там корреспондентом английского телевидения.

— Ну и черт с ними, — сказал вдруг, неизвестно кого имея в виду, полковник. То ли Шэфера, то ли свое начальство, то ли вьетнамцев, то ли англичан, — я дам вам машину и сопровождающего. Только смотрите, — неизвестно почему, добавил он, — будьте осторожны. Пауль Шэфер не очень любит, когда въезжают в его лагерь. Эй, Жозеф! — закричал он, — позови сержанта Фрагу.

Через минуту в комнате стоял коренастый, широкоплечий с грубыми крестьянскими чертами лица сержант фрага. Военная форма удивительно ладно сидела на нем, выдавая в, нем старого вояку. Сержант имел рыжие, почти выцветшие брови, широкий чуть приплюснутый нос, полные губы и немного выпученные глаза. Остается добавить, что он служил с Астеньо вот уже десять лет, выделяясь своим усердием и выучкой.

— Хуан, — обратился к нему полковник, — поедешь с этими людьми в «Дигнидад»: Скажешь Шэферу, что я разрешил. Пусть все посмотрят, запишут, если надо. Снимать там запрещается, — строго сказал он, обращаясь к «журналистам», — поэтому свои фотоаппараты и камеры можете оставить здесь, у меня в кабинете.

— Мы оставим их в машине, — благоразумно отклонил его требование Ричард.

— Как угодно. Только не особенно там расспрашивайте, эта публика не любит много вопросов. Все, — решительно сказал он, поднимаясь, — можете ехать, Завтра я жду вас у себя.

Он кивнул им на прощание, так и не протянув руки. Выходящему последним Фраге, он весело подмигнул, снова усаживаясь в кресло. Настроение у него было превосходное.

Сантьяго. 30 ноября 1988 года

Заказав утром завтрак для внезапно заболевшего мужа, Моника Вигман оставалась в номере, включив телевизор. После того как принесли заказ, Гомикава выполнявший роль мистера Гоуэрса, тихо вышел из номера, отправляясь к себе вниз. Его собственный номер был расположен на этаж ниже и. Гомикаве приходилось выполнять сразу две роли — за себя и за Ричарда Саундерса.

От нечего делать Моника Вигман подошла к окну. Стояла обычная для этих мест ноябрьская жара, внизу слышались крики детей, игравших у фонтана. Миссис Вигман, открыв окно, долго смотрела вниз, на расшумевшихся ребятишек.

В это время внизу представители чилийской полиции во второй раз показывали фотографию «Дронго» швейцарам и портье, дежурившим в день приезда Саундерса. По счастливой случайности, горничная, убиравшая в номере и видевшая Ричарда в лицо, была наверху и не могла опознать своего клиента.