— Так я и думал, — хмыкнул он, — портал односторонний.
— Можно пройти только сюда? Но откуда?
— А вот это вопрос. Но я подозреваю, что это путь от приграничных порталов.
Мы с Ксеней в ужасе переглянулись.
— То есть дети, идущие по Зову попадали в Риверстейн? Пресветлая Матерь! Но зачем? И где они могут быть? — воскликнула Ксеня.
Я отступила на шаг, рассматривая стену и наморщив лоб. Что-то не складывалось, но что? Лорд не дал мне додумать, сбил с какой-то важной мысли.
— Надо возвращаться, — сказал он, — я не чувствую магии, но тем не менее… вы должны уйти.
Я вспомнила ощущение чужого взгляда на своей спине. Сейчас этого не было, но тем не менее, чувствовала я себя не уютно, хотелось покинуть эту комнату. Похоже, лорд ощущал что-то похожее.
— Пойдемте, — сказал он и потащил нас к двери. Я оглянулась на стену. Что-то не давало мне покоя…но ухватить ускользающую мысль опять не удалось, и я злилась на себя, такую глупую.
Обратно мы шагали молча. В жилом крыле лорд рассеяно нам кивнул и торопливо ушел. Мы с Ксеней понуро потоптались на месте, глядя ему вслед.
— Может, ко мне пойдешь спать? — шепотом предложила я. Но Ксеня покачала головой и опустив голову ушла в общую спальню. Я побрела к себе.
* * *У себя в комнате я разделась и улеглась в постель. Но столь желанный и долгожданный сон не шел, сторонился как деревенская девка не милого, рябого женишка. Я вытянулась на узкой кровати, так и эдак взбила жесткий тюфяк, несколько раз перевернула одеяло. Прошептала вечернюю молитву и испросила у святых старцев послать мне спокойный сон.
Но ничего не помогло. В темной комнате было душно, маетно. Сомкнутые веки дрожали, не желая оставаться закрытыми, распахивались, и глаза сами собой начинали пялится в темный потолок.
Мысли и образы набегали волной, били об гальку и тяжело откатывались, чтобы через минуту нахлынуть вновь. Сдавшись, я откинула одеяло, спустила ноги, нащупывая на стылом полу ботинки. Я понуро походила из угла в угол, посмотрела в окошко, на заметаемый снегом двор. Угол святилища бледно светился горевшей внутри лампадкой.
Может, сходить? Посидеть у Ока Матери, помолиться? Может, и неправда все то, что говорит орден, но что правда? И в Подлунном мире не ведают где истина, молятся священному древу Жизни и задабривают вечно голодную Бездну… может, не важно, во что ты веришь, а важно, для чего тебе твоя вера. И кто ты в своей вере.
А в святилище мне всегда нравилось, правда, когда там не было Аристарха или Алфеи.
Платье надевать не стала, накинула плащ поверх долгополой ночной рубашки и вышла из комнаты. Через двор пробежала бегом, ветер, играючи, теребил полы плаща, кусался за ноги, как шкодливый щенок. Лохматые звезды висели над заснеженными елями, да медленно плыла щербатая с одного боку луна. Риверстейн спал. В темных окошках ни огонька, раскинувшиеся с двух сторон крылья здания выбелены снежком и матово поблескивают, отражая свет небесных проводников.
И куда меня ночью нечистый понес?
Уже думала повернуть обратно, помялась, потом все же неуверенно добрела до святилища и толкнула дверь. Маленькое помещенье пропахло еловой смолой и воском свечей, круглая купель в центре затянута тонким ледком. Я со вздохом присела на низкий бортик, задумалась. Хотела вознести молитву Пречистой Матери, но слова не шли. Только воспоминания. О темном ельнике, о жестких губах… или жестоких? Да и есть ли разница…
Ох, не с теми мыслями пришла я в святилище, а еще — за утешением… Греховница.
Я склонилась, хотела зачерпнуть святой воды из купели, брызнуть в воспаленные глаза, но пальцы стукнулись об ледок. И оттуда, с другой стороны, из — подо льда на меня посмотрело бледной лицо с бескровными губами. Я вскрикнула, отпрянула, но тут же опомнилась, провалила пальцами хрупкую наледь. Из темной освобожденной воды показалось тонкое, полупрозрачное личико, рассматривающее меня со знакомой любознательностью. Я ее узнала: девочка- сирена из озера Им.
Русалка подтянулась на тонких руках, уселась на бортик, полоща в купели серебристый хвост. Я понадеялась, что у Аристарха нет привычки по ночам осматривать свою вотчину, иначе, боюсь от подобного зрелища у достопочтимого арея случился бы удар.
— Как ты здесь очутилась? — изумилась я.
— Суть сирены — вода, — важно, подражая взрослым сказала девочка, и не удержавшись, лукаво улыбнулась, — по подземной речке прошла. Там их много: и речек и озер и целых морей, всюду плыть можно!
Я подумала, что из таких созданий, способных попасть в любое место, где есть вода, вышли бы незаменимые лазутчики. Не это ли их качество использовал Хаос в войне?
— Только не пускают меня…
— Почему же? — заинтересовано спросила я, разглядывая хрупкое, почти прозрачное тельце, до самой шеи покрытое тонкими чешуйками, влажно блестевшими в свете лампадки. Личико в обрамлении светло- зеленых волос любопытное и глаза голубые, слишком большие для человеческого лица, но яркие, еще не выбеленные течением времени.
— Берегут, — вздохнула русалка и тут же встрепенулась с детской непосредственностью, — я- Солмея!
— А я Ветряна. А зачем ты здесь?
— Я раньше не видела таких, как ты, — улыбнулась Солмея, — стала у Хозяйки расспрашивать про тебя, а она прогнала, ушла в омут Им, так там и сидит до сих пор. Вот я решила сама с тобой повидаться, пока Хозяйке не до меня. Взяла капельку из озера, что от тебя осталась, она к тебе озерной травой путь выстелила. Сюда приплыла, позвала тебя, ты и пришла.
— Ты меня позвала? — и точно, вспомнила я, сирена может выманивать голосом, привлекая к себе.
Юная русалка протянула ладошку, смахнула с моих щек предательскую соленую влагу. Слезинка истаяла на ее пальце, словно впиталась.
— А что это такое? — удивилась она.
Я тоже удивилась.
— Разве сирены не плачут? — она качнула головой.
— Нет, а зачем?
Я задумалась, как бы объяснить это маленькой девочке?
— Люди плачут, когда им грустно, — неуверенно сказала я, — или больно. Или даже страшно. А сирены? Что вы делаете, когда вам больно?
— Сиренам не бывает больно, — чуть надменно ответила Солмея, — мы — вода, а вода лишь ускоряет свой бег перед обрывом.
— А людям вот бывает, — вздохнула я и стерла ладонью влагу, — не влетит тебе за побег?
— Влетит! — с готовностью кивнул Солмея, и бесшабашно повела хрупким плечиком, — если узнают. Только я им не скажу, а к Им с такими глупостями не пойдут, побоятся рассердить.
Я улыбнулась.
— Ты смелая, Солмея. На мою подругу Ксеню похожа в детстве, она такая же храбрая и отважная была, постоянно меня на всякие лихачества подбивала. То яблоки воровать, то приведение на чердаке ловить… впрочем, она и сейчас такая.
— У тебя есть подружка? — с придыханием спросила русалка, слушая меня с широко открытыми глазами.
— Конечно. А разве у тебя нет?
— Нет, — девочка загрустила, повела хвостом в медленно стягивающейся изморозью полынье, — в Им только я. остальные все взрослые. — и вздохнула горько.
Так вот почему русалка приплыла ко мне! Девочке, как и любому ребенку хочется иметь подружку, со взрослыми ей скучно. Правда, и я, вроде, не маленькая, но мой прыжок с бережка в омут, видимо, убедил русалку, что и не взрослая.
— Зато я могу твою дорогу показать, хочешь? — оживилась Солмея, — не так как Им, конечно, но когда — нибудь я стану Хозяйкой, а дороги уже сейчас вижу!
Я с улыбкой покачала головой.
— У нас верят, что свою дорогу лучше не знать. Да и зачем мне это? — но, видя как расстроилась девочка, явно желающая угодить новой знакомой, кивнула. — покажи.
— А ты глаза закрой! — велела девочка и положила мне на лоб прохладную узкую ладошку. Я послушно закрыла. Перед глазами стояла все та же купель с темной водой, подернутой ледком.
— Ну как? — с придыханием спросила Солмея, — увидела?
Я чинно кивнула. Огорчать девочку не хотелось.
— И что там???
— Принц на зеленом драконе, — серьезно сказала я.
— Как?
— Верхом. А у дракона крылья — в пять аршин… и пламя из пасти — столбом! Всем оркам назло…
Сказка у меня вышла знатная, с огоньком и смаком. По крайней мере, Солмея, явно была довольна. Похоже, подобной дороги она еще никому не показывала. И даже, если девочка и засомневалась, то вида не подала, сидела довольная, блестя глазенками.
За стенами святилища протяжно взвыл, жалуясь на звериную долю, волк. Где-то за ельником отозвался второй. И словно волна накатила- по всей округе волчий вой. А потом резко смолкло, оборвавшись.
— Пора мне, — сказала русалка с сожалением и одним движением перетекла в воду, уцепилась за бортик тонкими пальчиками. — будь осторожна… Ветряна. Хозяйка беспокоилась о тебе.
Майира? Тонкая белоглазая хозяйка озера? Беспокоилась обо мне?
Майира? Тонкая белоглазая хозяйка озера? Беспокоилась обо мне?
— Не зря она ушла в омут, — покаянно опустила голову сирена, зеленые пряди поплыли по темной воде, как озерные водоросли, — и Им взбудоражен, идет черными кругами, заливает глаза, серчает…даже пройденный путь можно изменить, Ветряна.
— Подожди, Солмея! Я не понимаю…
Но русалка уже ушла в глубину, блеснув на прощание серебристым хвостом.
* * *Ночью разыгралась буря. Снежная метель накрыла пеленой Риверстейн и Пустоши, ветер хлестал ледяной плетью каменное здание и гнул столетние ели. Под крышей что-то завывало и ухало, холодный воздух гудел в каминах. Благо, дров теперь было достаточно и мы жгли их не жалея, обогревая жилые помещения. И все равно в здании было весьма прохладно.
Под утро буря улеглась, развеялась, и тишина, оглушительная после метели, опустилась на Приграничье.
Я не выспалась. Ночные посиделки с русалкой не пошли мне на пользу, горло саднило, а в груди бухал глухой кашель. И снова эта усталость…
Встала и тут же закружилась голова, я охнула, ухватилась за спинку кровати. Обхватила себя руками, пытаясь согреться. Внутри медленно тлел чужеродный огонь демона, поддерживая и согревая меня. Я вздохнула, стараясь не думать о нем.
Воспоминания причиняли боль, а Аргард усиливал мои эмоции, делая их невыносимыми и ослабляя меня. Значит, нужно не думать, переключиться на что-то другое, отвлечься…
Я оделась, дрожащими руками заплела волосы. Отвлечься… нужно постараться вспомнить, что так насторожило меня ночью в той комнате с порталом. Попыталась окинуть ее внутренним взглядом, вспомнить. Вот стена с бронзовым светильником. Вот окно. Чистый пол. Сваленный в углу хлам… даже если предположить, что дети перемещались в Риверстейн из приграничного портала, то куда они девались потом? В коридоре пыльно, как и в других помещениях. И только в этой комнате с бронзовым светильником — чисто.
На эту загадку у меня был только один ответ, и его достоверность я и собиралась проверить. Торопливо накинув кожух, я выскочила из комнаты и бросилась в общую спальню в поисках Ксени. Но как ни странно, подруги там не оказалось.
— А она раньше всех вскочила, оделась и убежала, — поведала мне пухленькая Полада, старательно расчесывая гребнем волосы. — и вообще, странная Ксенька какая-то последняя время…
— Так с кем поведешься, — многозначительно хмыкнула тощая, как жердь Саяна. Я не обратила внимания на эту реплику. Саяна верная подружка и подвела Рогнеды, с детства нас с Ксенькой подначивала. Девочки захихикали.
— Не знаешь, куда она пошла, — спросила я у Полады. Та пожала плечами и покачала головой.
— Что же это подружка не рассказала тебе, где время проводит? Может, поняла, наконец, что со скаженными лучше не связываться? И нашла себе достойную компанию?
А вот и Рогнеда… я повернулась к ней, взглянула прямо в глаза. Все же не зря она всегда считалась красавицей. Точеная фигура, красивое, надменное лицо… кого-то она мне неуловимо напоминала, но не чертами, а каким-то выражением совершенного лица.
Я поморщилась. Тратить силы на выяснение отношений совершенно не хотелось. Отвернулась, намереваясь выйти и поискать Ксеню в трапезной, или у Данины. Но не тут — то было. Рогнеда преградила мне дорогу.
— Разве я разрешала тебе идти? — делано удивилась она. Я удивилась совершенно искренне.
— Разве мне нужно твое разрешение, Рогнеда?
— Не смей вставать на моем пути, паршивка! — прошипела девушка наклоняясь ко мне. Я отшатнулась от ненависти, полыхавшей в ее глазах. — думаешь, я не вижу твоих нелепых уловок? Жалких потуг понравится? Думаешь, раз чуть похорошела, сможешь получить то, что принадлежит мне?
Я смотрела на нее в полном изумлении.
— Рогнеда, я вообще не понимаю о чем ты.
— Не смей! — Рогнеда взвизгнула, красивое лицо ее перекосилось злобой, моментально утратив аристократичное совершенство и став бабьим и некрасивым, — не ври! Ты специально это делаешь! Намерено! Крутишь перед ним своим тощим задом, как… как греховница! Стараешься угодить, понравиться лорду… я знаю!
Я открыла рот. Святые старцы!
— Рогнеда, — очень спокойно сказала я, — я ничего такого не делаю. Ты ошибаешься.
— Ты, глупое страшилище, думаешь, что ты лучше меня??
— Я думаю, что мне совершенно не хочется тратить время на разговор с тобой, — равнодушно сказала я.
Девочки в спальне застыли, напряженно прислушиваясь к нашему разговору. У Полады рука с гребнем застыла в воздухе. Мне стало противно и стыдно. Конечно, приказ лорда об особенном отношении ко мне и Ксени не остался незамеченным. Ревнивые девичьи глаза отметили и мое отсутствие на уроках и слишком частое общение со столичным куратором. И сделали выводы.
Я вздохнула. Рогнеда все же взяла себя в руки, нацепив на лицо надменную маску. И я вспомнила, кого она мне напоминает. Несравненную Селению Аралтис, нашу матушку — настоятельницу. И поразилась этому сравнению. Вроде бы ничего общего, но вот это выражение чуть презрительного высокомерия…впрочем, чему удивляться. Леди Селения у многих пример для подражания, воспитанницы осознано или нет, копировали ее безупречные манеры и выражения красивого лица, а для Рогнеды она и вовсе была кумиром. Только то, что у леди Селении было врожденным и естественным, у Рогнеды выходило искусственным и натужным.
Я решительно обошла ее, желая закончить этот глупый разговор. Только время теряю.
— Ты пожалеешь об этом, — тихо сказала мне вслед Рогнеда. Но я даже не обернулась.
Я старалась не думать об этом досадном разговоре, выкинуть его из головы, но получалось плохо. Было обидно. За что Рогнеда так меня ненавидит? Разве я чем-то обидела ее? Нет. А остальные? Неужели все в Риверстейне так думают обо мне? Что я стараюсь понравиться лорду? Но ведь это неправда!
Я прислонилась лбом к каменной стене. Лицо горело, в глаза, словно песка насыпали. Я глубоко подышала, стараясь успокоиться. Конечно, это все мелочи. Злые слова ревнивой девчонки, которой хотелось сделать мне больно. Мне не стоит обращать на это внимание и тем более, она не стоит моих слез.
Я еще постояла, представляя себя завернутой в плотный невидимый кокон, который оберегает меня от внешнего мира. В детстве мне всегда это помогало. Помогло и сейчас. Обида осталась, но дышать стало легче, и горло перестало сводить спазмом.
Искать Ксеню в других помещениях я не пошла. Просто сил не было идти туда, где сейчас находятся другие воспитанницы или настоятельницы, и ноги сами понесли меня в заброшенную часть здания.
На этот раз я не стала рисковать, и пошла не через галерею, а в обход. При свете дня загадочная комната вовсе не выглядела таинственной, просто захламленное помещение. И пол уже покрылся тонким слоем пыли, так что можно подумать, что мне все привиделось. Я походила из угла в угол, рассматривая стены и сваленные в углу остатки мебели. Тяжелый шкаф без дверей, черный сундук с тряпьем, тюфяки, из которых высыпается подгнившая солома. Узкие окна заколочены, только одно все еще слюдяное и жидкий свет от него светлым квадратом дрожит на полу.
Итак, если моя догадка верна…
Я пошла по кругу, тщательно рассматривая и ощупывая стены. Пальцы скользили по сырой штукатурке, кое-где осыпаясь трухой. Так я прошла две стены, дошла до окна. Ничего. Но сдаваться я не собиралась. Обошла еще раз по кругу, и снова безрезультатно.
— Но он должен быть! — пробормотала я себе под нос. Помотала головой, закрыла глаза, открыла. Так. Стены. Заколоченные окна. Старый хлам. Светильник с бронзовым завитком. Может, я не там ищу?
Ну конечно!
Я хлопнула себя по лбу! В каждом помещении есть еще кое-что! Помимо стен, тут еще был потолок и пол! Потолок-то мне вряд ли поможет, но вот пол…
Я опустилась на колени, потом вообще уткнулась в пол носом, рассматривая темные доски. Квадрат света чуть потускнел, небо за стенами Риверстейна затянулось тучей. Я подошла к стене с бронзовым светильником, встала к нему спиной и посмотрела себе под ноги. Представила, как попадает сюда ребенок. Как неожиданно он оказывается в этой комнате, не понимая, как это произошло, испуганно вскрикивает, опирается о стену…
И я вскрикнула уже в голос, потому что подо мной открылся люк и я кубарем полетела вниз, в подземелье!
К счастью, мой полет был недолгим и приземлилась я весьма удачно на гнилые тюфяки. Охнув, я поднялась, смастерила тусклый мигающий огонек и осмотрелась. Я стояла в узкой «кишке» подземелья, шириной не более аршина, в земляной длиной норе. За моей спиной был тупик, глухая стена, впереди петляющий черный проход. Люк над головой закрылся и сейчас я даже не видела его, как не всматривалась. В любом случае, залезть обратно по влажным и скользким стенам, я в не смогла бы.
Так что оставался только один вариант — идти вперед. Мой огонек освещал пространство не более чем на пару локтей, дальше все утопало во тьме. Я встряхнулась и прислушалась- тишина. Кажется, где-то впереди капает вода… а еще, тут наверняка есть крысы. Брр…