Вот и сейчас все его чувства обострились, он был напряжен и готов к удару, как кобра перед прыжком. Заметив, что его телохранитель подозрительно бегает глазами и наверняка прикидывает шансы дать деру, Пал Палыч так рявкнул на него, что парень опомнился и понял: хозяин страшнее любого неизвестного врага и в случае чего не оставит ему шансов на спасение, поэтому безопаснее выполнять свой служебный долг до конца.
Минуты текли в страшно напряженной тишине. Время невыносимо сгустилось. Палец охранника затек на спусковом крючке автомата, нервы его были предельно напряжены, он готов был стрелять по любому случайно шевельнувшемуся от сквозняка листку бумаги.
Минуты текли, и ничего не происходило.
«Может, ложная тревога? – подумал боец с надеждой. – Сейчас появится Вован и скажет: все в порядке, никаких посторонних, у Косого просто рация сломалась…»
Но в глубине души он прекрасно понимал, о таком исходе не приходится и мечтать.
Дверь приемной чуть слышно скрипнула, и охранник тут же выпустил в направлении звука длинную очередь, показавшуюся в напряженной тишине ожидания совершенно оглушительной.
Тут же, не успело затихнуть эхо автоматных выстрелов, с жалобным звоном разлетелось на мелкие куски оконное стекло, и в прямоугольнике окна, как ангел смерти, возник черный человек в шапочке с прорезями для глаз. Коротко взмахнув обеими руками, он бросил два тяжелых коротких метательных ножа. Один из них пронзил горло охранника, с сухим отвратительным хрустом раздробив шейные позвонки и оборвав на полуслове глупую молодую жизнь. Второй нож приколол правую руку Пал Палыча к крышке стола, как огромного пятипалого волосатого паука. Пал Палыч коротко охнул от оглушительной боли, но тут же схватил левой рукой «Люгер» и выстрелил в направлении окна.
Однако противника там уже не было. Черный человек головокружительным прыжком перелетел разделявшее их расстояние, в полете выбил ногой пистолет из руки Маленького Паши и заломил эту руку в болевом приеме, уткнув беспомощного авторитета лицом в столешницу.
– Сдохнешь, гнида! – прошипел Пал Палыч злобным свистящим шепотом. – На кого, сявка, руку поднял?!
– Все мы сдохнем, – спокойно ответил черный человек, – только ты сдохнешь раньше, чем я.
– Кто ты такой? – спросил Паша, начиная осознавать, что наступили последние минуты его жизни.
– А тебе не все ли равно? – невозмутимо ответил незнакомец.
Он даже не потерял дыхания, и пульс его не участился.
– Шаман, – догадался старый авторитет.
– Видишь, сам узнал. – Лицо под черной маской искривилось легкой усмешкой, и Шаман стянул свою шапочку, открыв восточное лицо с холодными невыразительными глазами.
– Только Шаман мог на такое решиться… Ты что, никого и ничего не боишься?
– Во всяком случае, не тебя, Паша.
– Ну ладно, недолго тебе гулять… Скоро остановят.
– Это мы посмотрим. Ты мне лучше скажи: где Додик, твой казначей, и где все твои бумаги?
– Поищи сам, коли такой умный, – усмехнулся, в свою очередь, Пал Палыч, почувствовав, что он еще нужен этому молодому волку, а значит, еще поживет и может даже взять над ним верх.
– Что ж, я поищу, – равнодушно ответил Шаман, – а ты мне, значит, не поможешь? Ну и черт с тобой! – И коротким ударом ладони он сломал шею одному из самых опасных уголовных авторитетов Северной столицы.
– Даша, принеси нам два кофе, – бросил Ковригин в коробку интеркома.
Грациозно постукивая каблучками, Даша вплыла в кабинет с подносиком в руках, поставила перед Юрием Ивановичем и Ариком две дымящиеся чашечки, похлопала ресницами, ожидая, не будет ли еще какого-нибудь распоряжения, и выпорхнула по мановению руки шефа.
Дождавшись, когда дверь за секретаршей захлопнется, и размешав сахар в чашечке, Ковригин приказал:
– Докладывай!
Арик неодобрительно посмотрел на то, как хозяин портит кофе: по его мнению, сахар и кофе – две вещи несовместные, но хозяин есть хозяин, ему можно делать все, что заблагорассудится.
Откашлявшись, Димирчан начал:
– Нашли ее быстро. Понятно, что к нам она устроилась уборщицей по липовым документам, ведь операция планировалась заранее…
– Ты что же, взял человека с улицы, без рекомендаций? – недовольно осведомился Ковригин, прихлебывая кофе.
– Нет, шеф, рекомендации, конечно, были, – Арик повел плечами, как будто ему был тесен пиджак, – но тоже липовые, а проверили их невнимательно… Все-таки уборщица, не менеджер и не охранник…
– Сколько тебе повторять? – скривился Ковригин, поставив кофейную чашку на стол и посмотрев на нее с осуждением, как будто именно эта чашка невнимательно отнеслась к его указаниям. – Сколько раз тебе повторять: не бывает мелочей! Каждого человека нужно проверять внимательно, будь то уборщица или член совета директоров! Самые серьезные люди сгорели именно на мелочах! Ладно, продолжай!
– Мы и пошли по линии проверки ее документов… Кто делал, когда делал…
Ара помассировал запястье, потом поправил манжет. Ему трудно было долго находиться без движения, казалось, что неимоверным напряжением воли он удерживается от того, чтобы не вскочить и куда-то побежать.
– Выяснили, что документы делал Фима Зайчик. Прижали маленько Фиму…
– Слушай, эти подробности меня не интересуют. Короче! – недовольным голосом оборвал Ару Юрий Иванович.
– Как скажете, – с легкой обидой ответил Димирчан, – короче, нашли мы эту бабу, сейчас она сидит у нас, поет, как райская птица. Говорит, что Колыванов ее прижал, заставил к нам устроиться и провернуть всю эту подлянку с факсом…
– Приведи ее сюда! – коротко распорядился Ковригин.
Несколько минут спустя Ара вернулся в кабинет, сопровождая высокую худую женщину средних лет с полубезумными глазами и отчетливым синяком на скуле.
– Что это? – поморщился Юрий Иванович, указывая глазами на этот синяк. – Ара Акопович, что я должен о вас подумать? Вы что же, били женщину?
Арик переступил с ноги на ногу, плутовато усмехнулся уголком рта и промямлил:
– Да нет, Юрий Иванович, ничего подобного, просто ребята…
– Я споткнулась, входя в комнату, – прервала женщина его объяснения, – и ударилась о косяк двери.
– Во-во, – обрадовался Димирчан неожиданной поддержке, – споткнулась она. Об дверь.
Ковригин поморщился и указал на стул:
– Присаживайтесь… Как же вас зовут на самом деле?
– Елена Сергеевна, – коротко ответила женщина и села.
– Что ж, Елена Сергеевна… Кстати, не хотите ли кофе? – Ковригин бросил взгляд на свою пустую чашку.
– Нет, не хочу, – ответила Елена Сергеевна, – и не нужно этой вульгарной игры в злого и доброго следователей.
– Что вы, какая игра! – Юрий Иванович высоко поднял брови. – Я хотел только поговорить с вами… Согласитесь, я имею право задать вам несколько вопросов. Ведь вы обманом проникли в мою фирму, передали конкурентам чрезвычайно важную информацию, тем самым нанесли нам очень большой ущерб. После этого совершенно ни к чему изображать оскорбленную невинность. Мы запросто можем передать вас полиции…
– Что же вы этого не делаете? – насмешливо спросила Елена Сергеевна.
– А зачем это нам с вами? Давайте лучше договоримся: вы ответите на несколько моих вопросов, поможете в какой-то степени компенсировать причиненный вами ущерб…
– Как я понимаю, выбора у меня нет, – женщина откинулась на спинку стула. На щеках у нее горели пятна лихорадочного румянца, – спрашивайте.
– Кто дал вам задание проникнуть в нашу фирму?
– Я уже отвечала на этот вопрос вашему цепному псу, – женщина покосилась на Ару, – меня послал Арсений Петрович Колыванов.
– Он заплатил вам за это?
– Нет, – Елена Сергеевна скривилась, – за деньги не пошла бы на это.
– Тогда в чем же дело?
– Он заставил меня… Он меня шантажировал.
– Чем он мог вас шантажировать? – не отступал Юрий Иванович.
– Я предпочла бы не отвечать на этот вопрос. – Елена Сергеевна снова откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.
– Так не пойдет, – Ковригин наклонился к своей собеседнице и не сводил с ее лица напряженного внимательного взгляда, – мы договорились, что вы ответите на все мои вопросы.
Женщина молчала, пауза явно затянулась, и вдруг Ковригин, словно прочитав что-то на ее усталом лице, негромко сказал:
– Это из-за вашего сына?
Елена Сергеевна дернулась, как от удара, и, подняв на Ковригина удивленные глаза, как бы против воли проговорила:
– Из-за моей дочери.
– Расскажите мне все, – голос Ковригина стал мягким и располагающим, – расскажите все, Елена Сергеевна. Вам станет легче.
Женщина сгорбилась, опустила плечи, лицо ее постарело. Она не отвела глаз от своего собеседника, но глаза ее стали какими-то невидящими, нездешними, как будто она смотрела на что-то очень далекое.
– Когда-то мы были близки с Арсением, – начала она и, решив добавить в свои слова жесткой определенности, уточнила: – Мы были любовниками. Вы понимаете, я была тогда намного моложе и намного интереснее. – При этих словах Елена Сергеевна, как любая женщина, не удержалась и кокетливым жестом поправила волосы.
– Когда-то мы были близки с Арсением, – начала она и, решив добавить в свои слова жесткой определенности, уточнила: – Мы были любовниками. Вы понимаете, я была тогда намного моложе и намного интереснее. – При этих словах Елена Сергеевна, как любая женщина, не удержалась и кокетливым жестом поправила волосы.
Ковригин хотел было сказать дежурную фразу: «Вы и сейчас прекрасно выглядите», – но передумал, обойдется.
– Намного интереснее, – с грустью повторила женщина, – да и он тогда не был еще богатым бизнесменом. Короче, не в этом суть. Прошли годы, мои дела шли плохо. Недавно я встретила Арсения и попросила его помочь… Не деньгами, конечно, это было бы унизительно, да и проку в этом мало, нет, я попросила его устроить на работу Марину, мою дочь. Как я потом раскаивалась в своей просьбе! – Последние слова прозвучали как трагический вздох, Елена Сергеевна надолго замолчала.
Ковригин не торопил ее, зная: теперь она будет говорить, пока не расскажет ему все.
Действительно, после долгой паузы женщина продолжила:
– Он взял ее в свою фирму бухгалтером. Не главным, конечно, вторым или третьим, но на хорошие деньги. Она приоделась, завелись кое-какие приличные вещи, я была так рада! И не сразу заметила, как изменилась Марина, – Елена Сергеевна взглянула на Ковригина своими полубезумными глазами и заговорила тише, надрывнее: – Она приходила домой очень поздно, когда я спрашивала ее, – отмахивалась или говорила, что много работы, а ведь я не дура, я видела, Марина пришла от мужчины, это всегда можно заметить. Да я очень и не приставала к ней: взрослая девушка, у нее своя жизнь, не могу же я надзирать за ней до старости. Но как-то Мариночка сама заговорила со мной… Она вернулась домой под утро, немного пьяная, пришла в мою комнату, заплакала и сказала, что давно уже стала любовницей Арсения. Хоть он противен ей, но ничего не поделаешь, иначе не сохранить работу… Я очень разозлилась, хотела поговорить с ним, но Марина меня удержала, а через несколько дней она вернулась с работы совершенно невменяемая… Я долго не могла добиться от нее вразумительного объяснения, она только тряслась и плакала, но наконец смогла объяснить мне, что Арсений много раз заставлял ее подписывать фальшивые накладные, а теперь в его фирме ревизия, а он подставил ее, свалил на нее огромные недостачи, и ей теперь грозит тюрьма…
Елена Сергеевна снова замолчала. Ковригин терпеливо ждал, и только Ара Димирчан вертелся в кресле и хрустел суставами. Наконец женщина снова заговорила:
– Я пошла к нему, пыталась разговаривать с ним как с человеком. Но это не человек, это – чудовище! Он смеялся надо мной, смеялся мне в лицо! И наконец сказал: если я хочу спасти дочь, то должна сделать то-то и то-то… То есть устроиться в вашу фирму по поддельным документам, а потом выполнить его задание. – Елена Сергеевна опустила глаза и тихо закончила: – Остальное вы знаете.
– Хм, – откашлялся Колыванов, – как вы решились послать факс прямо из приемной, это же было очень рискованно?
– Колыванов настаивал, чтобы я сделала это сразу же, как только узнала, – время дорого. И потом, – злорадно добавила Елена Сергеевна, – вы зря думаете, что это рискованно. У той курицы, что сидит в приемной, можно под самым носом скачать из компьютера все материалы по вашей фирме, она и не заметит. Вообще, по моим наблюдениям, единственное, что она хорошо делает, – это заваривает кофе. Насчет же всего остального, из-за чего начальник держит красивую секретаршу, я не имею в виду работу, – тут Елена Сергеевна презрительно улыбнулась, – думаю, она не очень-то в этом преуспевает, уж больно бестолкова…
Арик перехватил потемневший от бешенства взгляд Ковригина и задергался, как будто ему стало неудобно стоять.
– Но с факсом получилась накладка, – продолжала Елена Сергеевна, – потому что после работы Арсений встретил меня и потребовал отчета. Я передала ему все, что содержалось в факсе. Как видно, у него в фирме тоже бестолковая секретарша…
– Как я понимаю, – заговорил после долгой паузы Ковригин, – вы к Арсению теплых чувств не питаете.
Елена Сергеевна подняла на него горящий взгляд и тихо сказала:
– Я все сделаю, чтобы разделаться с ним! Но он сохранил у себя документы, компрометирующие Марину, и тем самым связал меня по рукам и ногам…
– Очень хорошо, – Ковригин усмехнулся одними губами, – наши интересы совпадают. Вы поможете нам, мы поможем вам – и все будут довольны… кроме Колыванова. Ара! Проводи даму в гостевую комнату, – повернулся Юрий Иванович к Димирчану, – и распорядись, чтобы ее обеспечили всем необходимым.
Вернувшись через несколько минут в кабинет шефа, Арик с уважением сказал:
– Ну, Юрий Иванович, вы просто мастер допроса!
– А ты как думал? – усмехнулся Ковригин. – Психология важнее всего. А у тебя люди только и делают, что… спотыкаются на допросах. Тоньше нужно работать, Арик, тоньше и умнее.
– Что теперь будем с ней делать?
– Теперь она будет на нас работать не за страх, а за совесть… Точнее, и за страх, и за совесть. Сейчас она должна выманить Колыванова. Арсений чувствует, что его офлажковали, и залег на дно. И здесь вся надежда на Елену Сергеевну.
– Куда его будем выманивать?
– К ней в квартиру, – Ковригин задумчиво чертил в блокноте замысловатые узоры, – а знаешь что, Арик, нам понадобится этот парнишка, ну, тот маленький ловкач, который твоих людей заставил в ОВИР съездить.
– Зачем он нужен? – удивленно спросил Арик.
– Он слышал разговор Арсения с Маленьким Пашей. А парень толковый, может быть полезен при общении. Я же тебе говорю: психология важнее всего. Короче, пусть парень посидит там же, на квартире у Елены Сергеевны. Арсения будем колоть, пока не остыл, сразу же на месте.
У меня в кармане что-то противно запищало. От Ковригина с просьбой срочно связаться с ним. Ковригин сам ответил на мой звонок и очень вежливо попросил приехать в квартиру на улицу Савушкина, где жила та самая подсадная уборщица. Он объяснил мне, что я понадобился как свидетель. Мне и самому хотелось побольше узнать об этом деле, в конце концов должен же я снять с себя подозрение в убийстве!
Приехал. Квартирка небольшая, однокомнатная. В коридоре меня встретили двое типовых бандитов, обыскали с извинениями и отправили в комнату. Там – просто зверинец какой-то: как два тигра в клетке, мечутся худая немолодая тетка с горящими глазами и Арик, человек-бритва на службе у Ковригина. Ну, этот-то всегда ходит, ему на месте стоять – нож острый, просто привычка, что ли, такая, а женщина, видно, нервничает. Комната небольшая, там для троих и так места мало, а если при этом двое еще носятся как заведенные – так это уж вообще ни в какие ворота.
Я Арика спрашиваю:
– Зачем я вам понадобился? Вас здесь и так, по-моему, слишком много.
Он отвечает:
– Мне ты на фиг не нужен, Юрий Иванович почему-то очень в тебя верит. Мы здесь поджидаем одного знакомого…
– Колыванова, что ли? – допер я.
Арик на меня зыркнул недовольно и говорит:
– Ишь ты, догадливый какой. Его самого. Ну, шеф и хотел, чтобы ты при первом разговоре присутствовал.
– А чего мы все в одной комнате толчемся? – спросил я в недоумении.
Тот огрызнулся:
– Тебя не спросили.
Я посидел немножко, посмотрел на этих двух неврастеников и говорю:
– Может, кофейку сообразим?
Арик остановился и уставился на меня как баран на новые ворота.
– А ты что, кофе варить умеешь?
– Ну, умею, – ответил я обиженно.
Что-что, а кофе варить я выучился.
– А кофе у вас есть? – спрашиваю я хозяйку.
Она взглянула на меня безумными глазами и отмахнулась:
– Какой еще кофе? Да есть там, в шкафчике на кухне…
Я вышел на кухню мимо напряженно затаившихся в коридоре бойцов. Даже то, что можно было не пялиться на эту парочку в комнате, уже было хорошо. Открыл кухонный шкафчик и кофе, конечно, не нашел. Долго рылся там и вдруг наткнулся на довольно большую картонную коробку с фотографиями. Сперва я без особого интереса взглянул на эти снимки, но вдруг увидел среди них хорошо знакомую мне физиономию «Хомячка» Колыванова. Ага, тетенька-то тоже на него компромат собирала!
В коридоре послышались шаги Арика, я торопливо спрятал несколько фотографий во внутренний карман и закрыл коробку. Когда Арик показался на пороге кухни, я как раз увидел в глубине шкафа банку кофе.
– Ну что ты тут возишься? – подозрительно спросил Димирчан.
– Да вот, кофе не мог найти. Кстати, приличный кофе. – Я показал ему банку «Робусты».
Арик открыл банку, понюхал и кивнул:
– Ничего, ты, главное, его не испорти, – и вышел из кухни.
Я нашел джезву и занялся приготовлением напитка. В самом разгаре этого сложного процесса Арик снова появился на пороге и тихо сказал:
– Завязывай, Колыванов подъехал. Сиди здесь тихо.
Я кивнул и снял джезву с огня. Арик показал мне жестом на стул и прижал палец к губам. Сам он достал из кобуры пистолет и встал на пороге кухни.