Марина лежала на диване с закрытыми глазами. Щеки красные, губы плотно сомкнуты. Она всего лишь позволяла ему трогать себя, но душа находилась под замком. Но ничего, сейчас он покажет ей, что такое секс с настоящим мужчиной, и заставит отдаться ему без остатка… Но только он попытался раздвинуть ей ноги, как она оттолкнула его, вскочила, схватив попутно джемпер, бросилась вон из комнаты. Но Гена не мог позволить ей уйти.
Он догнал ее в прихожей.
— Куда ты, дура? Мороз на дворе!
— Лучше голой, в мороз!..
Она отчаянно рвалась к двери, но Гена был сильней. Он затащил ее в каминный зал, швырнул на шкуру медведя. Она визжала, отбивалась, но совладать с Геной не смогла…
Марина была похожа на дикую кобылицу. Она брыкалась, пока Гена не обуздал ее. После чего она покорно пошла с ним в «стойло», то есть в спальню на втором этаже. Приняла душ, легла в постель и без возражений отдалась ему.
Но, проснувшись утром, он не обнаружил ее возле себя. Обыскал весь дом. Никого. И полушубка на вешалке не было. Тогда он отправился в Лефортово, но Марину там не нашел. И вещи ее исчезли.
* * *Гена возвратился домой злой как черт. Сегодня Марина должна была выйти на работу, но в офисе так и не появилась. Не дождавшись ее, он отправился в Новокосино, по адресу, который узнал в отделе кадров. Но и там он ее не нашел. Сколько ни жал на клавишу звонка, никто не открывал.
Но ничего, он обязательно найдет ее. Никуда она от него не денется.
Открыв дверь квартиры, он почувствовал сквозняк. Дуло из кухни. Квартиру на проветривание он не оставлял, Лика еще не вернулась. Может, камень кто-то в окно бросил?
Но, как оказалось, стекол не было в целом оконном пролете. Более того, в решетке не хватало прутьев…
— А сигнализация у тебя хреновая, — услышал он за спиной густой басовитый голос.
Он обернулся на звук и увидел незнакомого мужика. Он стоял, деловито покручивая в руке ножовку по металлу. Судя по голосу, это должен был быть здоровенный тип. Но Гена увидел перед собой неказистого мужичка: роста ниже среднего, худой; ни рожи, что называется, ни кожи. Но в нем чувствовалась внутренняя сила, и агрессивная аура действовала на Гену подавляюще.
— Ты кто?
— Антон я. За жену пришел спросить, — сказал Антон, растягивая слова на блатной манер. — Где Марина?
Антон сумел произвести на Гену впечатление. И все же могло показаться смешным, что у Марины такой муж. Белоснежка и один из гномов… Но Гене сейчас было не до смеха.
— Тебе лучше знать.
— Да нет, не знаю… Она у тебя на квартире в Лефортове жила. Нет ее там.
— Сам знаю, что нет.
— И здесь тоже нет. Куда ты ее дел?
— Не знаю, где она.
— Ну, не знаешь так не знаешь. Я ее все равно найду. А тебя убивать буду. Гнида ты, Гена! Лохмач позорный!
Внешне Антон чем-то был похож на уголовника. Хищный взгляд, угрожающий оскал… Да и в квартиру через окно мог влезть только профессиональный домушник… Гена был поражен. Он еще мог поверить в то, что этот урод сумел забраться к нему в дом. Но как Марина могла любить его, спать с ним, рожать от него детей? Уму непостижимо…
— Ты бы шел отсюда, пока я не разозлился, — предупреждающим тоном сказал Гена.
— А ты злись, падла. Злись, а я тебя успокаивать буду…
— Пилу брось!
Гене совсем не нравилась ножовка в его руке. Если ею полоснуть по горлу, мало не покажется… Рука сама потянулась к горлу, закрыла кадык.
— Да брошу, не вопрос…
Антон отбросил ножовку в сторону.
— Ну а теперь поговорить можно!
Гена отвел руки от горла, начал снимать дубленку, чтобы удобней было драться. Но Антон ударил его в тот момент, когда он снял ее наполовину. И ударил он как раз в кадык, который Гена только что закрывал.
Хруст, боль, сильнейшее головокружение. Но Гена удержался бы на ногах, если бы не дубленка, в которой он запутался, как в силках. Антон же не собирался его щадить. Он ударил его ногой в живот, раз, второй, третий… Бил он по одному и тому же месту, в печень. А когда Гена закрыл ее рукой, он ударил в пах…
Гена орал как резаный, но, похоже, никто не реагировал на его крики. Между квартирами отличная звукоизоляция, а на улице никого, только вьюга завывает… Антон избивал его, пока не выбился из сил.
— Это тебе за Марину, — ожесточенно сказал он.
Полез в холодильник, достал оттуда бутылку минералки, напился.
— Хорошо живешь, гнида… Денег много, да?.. Думаешь, что можешь баб насиловать? А если я тебя самого изнасилую?
Антон начал расстегивать пояс на брюках. Гена понимал, что этот уголовник способен на все. Страх помог ему подняться с пола, встать на ноги. Он не чувствовал ног, отбитая печень болела так, что хотелось лечь и умереть. Но все же он выскочил из кухни, бросился в ванную. Там у него тайник, там пистолет…
Антон зашел туда вслед за ним.
— А подмываться совсем не обязательно! — хохотнул он.
И снова ударил Гену. Сначала кулаком в лицо, затем коленкой в живот. Как же сильно он бьет… Гена упал на живот, больно ударившись головой о край раковины дорогого «мойдодыра». Невероятной силы удар по почкам едва не лишил его сознания. Но Гена все же смог открыть створки шкафа, нащупал закрепленный под средней полкой револьвер, с газового переделанный на боевой…
— Что ты там делаешь?
Антон нагнулся посмотреть, чем занят Гена. Но выстрел в упор выбил из него любопытство вместе с частью серого вещества…
Какое-то время Гена приходил в себя. Он уже понял, что убил своего врага и соперника, но страха не чувствовал. Главное, что сам остался жив…
Страх пришел чуть позже, когда улеглась боль. За убийство человека можно угодить в тюрьму. И хотя он не верил в неподкупность правосудия, все равно стало не по себе.
Можно было обратиться к отцу, он бы прислал своих людей, чтобы помочь сыну избавиться от трупа. Но эти люди станут свидетелями его преступления, а кто знает, как они поведут себя дальше… Голова, как ни странно, работала быстро и ясно.
Гена вспомнил про смотровую яму в гараже. Он никогда не занимался ремонтом своего джипа, для этого есть автосервис. И яма в гараже совсем не нужна… А еще в гараже у него был рулон плотной полиэтиленовой пленки…
Сначала он стащил труп в гараж, там обмотал его пленкой, утюгом запаяв ее сверху и снизу, чтобы запах разлагающейся плоти не выходил наружу. Тело в герметичном саване он сбросил в смотровую яму, забросал его тряпками. Туда же бросил и револьвер. На сегодня хватит… Хорошо, что убийство произошло в ванной, физиологическая жидкость отмывалась легко. Плитку, которую разбила пуля, он снял и выбросил. Кажется, все…
Ему казалось, что со времени убийства прошел максимум час. Но, глянув на часы, Гена оторопел. Следы преступления он уничтожал четыре с половиной часа. И время пролетело стремительно быстро.
А утром он позвонил на завод железобетонных изделий и заказал пару кубов жидкого бетона. Машина прибыла к вечеру. Бойкий водитель заглянул в яму, в которую нужно было залить раствор, но ничего подозрительного там не обнаружил.
— Зачем вам это? — спросил он.
— Да ногу чуть не сломал по пьяной лавочке, — соврал Гена.
— Так можно досками заложить…
— А если я бетоном залить поклялся?
— Ну, если поклялся…
— А могу и досками заложить, — усмехнулся Гена. — Тогда за бетон платить не буду.
— Да нет, платить надо…
Водитель сунул шланг в смотровую яму и до отказа заполнил ее бетоном. Он даже и не понял, что похоронил человека.
А утром его разбудила Лика. Попыталась его растолкать. Бесполезно. Тогда она принесла чайник, облила его прохладной водой.
— Пошла! — зарычал он и запустил в нее тапкой.
Лика с визгом выскочила из комнаты. А он, глядя ей вслед, жалел о том, что в смотровой яме нет больше места. Вроде бы и не пил вчера, но похмельной злобы хоть отбавляй.
Выспавшись, он спустился в кухню и, обняв Лику сзади, скучным тоном попросил прощения.
— А окно почему подушками заложено? Что случилось?
— Потому и страшно было, что воры у нас побывали.
— Что украли?
— Деньги… Две тысячи долларов…
— Милиция была?
— Да вот думаю, может, вызвать…
Милицию вызывать не пришлось. Сотрудники уголовного розыска пришли сами. Невзрачные, худо одетые, но у них полномочия, потому держались они не просто независимо, но еще и вызывающе.
— Капитан Егоршин, — представился старший. — Мы разыскиваем Штефана Антона Яковлевича…
— М-да, — озадаченно поджал губы Геннадий.
— Что такое? — впился в него пристальным взглядом капитан.
— Не хотел я сообщать, но… Прошу!
Он провел гостей в кухню, показал на разбитое окно.
— Вовремя пришли. Сейчас мастер должен подойти, мог бы уничтожить все следы… Это вашего Штефана работа. Он вор-домушник, и милиция должна его разыскивать…
— Вор-домушник? — Оперативник растерянно почесал переносицу. — И это его работа?
— Вор-домушник? — Оперативник растерянно почесал переносицу. — И это его работа?
— И это, между прочим, тоже… — Гена показал на разбитую губу. Она уже поджила, но при внимательном рассмотрении можно было заметить след от побоев. — Пожалуй, он не только вор, но еще и грабитель. Насколько я знаю, грабеж — это воровство с применением насилия…
— Что-то вроде того… Хотите сказать, что Штефан вас ограбил?
— Да. Угрожал ножом, заставил отдать две тысячи долларов… Он мог бы взять и больше, но у меня была только такая сумма…
— Ножом угрожал? Это уже разбой… Где он сейчас?
— Так ушел. Забрал деньги и ушел.
— Когда это было?
— Три дня назад…
— В милицию обращались?
— Нет.
— Почему?
— Э-э, здесь дилемма деликатного характера…
— Что за дилемма?
Сначала Гена убедился в том, что рядом нет Лики. Затем сказал.
— Дело в том, что Антон — муж моей одноклассницы.
— Муж Марины Штефан, — кивнул капитан. — Мы в курсе…
— Это она вас ко мне послала? — насторожился Гена.
— Можно сказать, что да.
— Где она? Мне нужно ее видеть… Понимаете, она сбежала от меня…
Он запнулся, вспомнив, что фактически надругался над Мариной. Что, если она вместе с заявлением о пропаже мужа накатала телегу на него самого… Впрочем, бояться нечего. Он уже знал, как хорошо продаются милицейские и прокурорские следователи. Три с половиной года назад у него был опыт. Потерпевшая обвинила его, но за решетку попала сама…
— Этого я не знаю, — покачал головой капитан.
— А что вы знаете?
— Знаю, что Антон Штефан пропал, и мы его ищем. В неофициальном, так сказать, порядке.
— А искать его надо в официальном порядке. В масштабе федерального розыска… Где-нибудь на воровской малине пропадает…
— Не знаю, не знаю…
— Да он мне решетку выпилил, и окно посмотрите, как отжал. Чистой воды профессионал от криминала… Если не верите, можете экспертов прислать, он здесь ножовку по металлу оставил, там его отпечатки пальцев…
— Мы-то, может, и пришлем экспертов. А вот почему вы оперативно-следственную группу не вызвали?
— Дело в том, что я люблю Марину. Я люблю ее, а она любит своего мужа… Я надеюсь, что она его разлюбит, а меня полюбит. Но я понимаю, что в этом деле нужно терпение. И уж тем более я не имел права подставлять ее мужа. То есть не подставлять, а подводить его под статью уголовного кодекса. А то, что деньги он у меня забрал, так пусть это будет плата за его жену. Ну, я так решил… В общем, я к нему претензий не имею. Но раз уж закрутилась такая карусель, то пусть будет, как вы решите. А заявление я писать не буду…
— Да, дела, — огорошенно почесал затылок капитан. — Нагородили огород… Значит, где находится Антон Штефан, вы не знаете?
— Нет. Так и Марине скажите, что нет. Был, но нету… Но лучше я сам ей об этом скажу… Как мне ее найти?
Оперативник в раздумье поскреб щеку.
— Ну, если она не хочет с вами видеться, то, я думаю, мне бы не следовало вам говорить…
— А если так?
Гена достал из борсетки две стодолларовые купюры, сунул капитану в карман.
— Адрес не скажу, но телефон дам…
Он раскрыл свой блокнотик, продиктовал длинный перечень цифр.
— Это же номер мобильного телефона, — недоуменно повел бровью Гена.
— Ну да.
— Откуда у нее телефон?
Насколько он помнил, мобильника у нее не было. Он ей телефон не покупал, а сама она себе такую роскошь позволить не могла.
— Не знаю. Не мое дело…
Гена взялся за телефон, едва только ушли оперативники.
— Да, — услышал он голос Марины.
— Капитан Егоршин докладывает. Вашего мужа, Марина Сергеевна, в квартире Заречного не обнаружено! — с мрачной насмешкой в душе, но серьезным тоном отрапортовал он.
— Паша, с каких это пор ты со мной на «вы»?.. Гена?!
— А с каких пор он с тобой на «ты»? — усмехнулся он. — С ментами дружишь?
— Мы с Пашей в техникуме учились, если тебе это интересно…
— Мне про тебя все интересно… Могла бы сама прийти. Или хотя бы позвонить. Не пойму, зачем этот цирк с милицией?
— Не хочу тебя видеть. И слышать.
— Где ты?
— Неважно.
— Марина, не надо так со мной. Я тебе не мальчик.
— А я тебе не девочка… Где Антон?
— Могла бы сама прийти ко мне и спросить.
— Я не хочу тебя видеть… Где Антон?
— В федеральном розыске твой Антон. За ограбление гражданина Заречного, то есть меня… Он забрался ко мне в дом, забрал у меня деньги… Ты знала, что он у тебя уголовник?
— Это неважно.
— Ничего себе неважно… Как ты могла такого урода полюбить?
— Ты не лучше…
— Лучше! Я гораздо лучше!!!
— Где Антон?
— Где, где? Ушел. Забрал деньги и ушел… Он меня чуть не зарезал…
— Куда он ушел?
— Не знаю.
— Незадача… Нет так нет, все равно найдется…
— Ты не понимаешь, если я напишу заявление в милицию, его будут искать как уголовного преступника. Найдут и посадят… Тебе это нужно?
— Это шантаж?
— Нет, но…
— Я тоже могу написать заявление. На тебя. Ты, Заречный, меня изнасиловал…
— Сколько времени прошло. Ты уже ничего не докажешь…
— Да я и не буду ничего доказывать. Сволочь ты, Заречный!
— Но я люблю тебя. Понимаешь, люблю!
— Это тебя не прощает.
— Нам нужно встретиться.
— Нет.
— Нам надо поговорить о твоей работе.
— Я уже нашла работу. Такую, чтобы от тебя не зависеть…
— Ты же не хочешь, чтобы твоего мужа объявили в федеральный розыск?
— Где и когда ты хочешь меня увидеть?
— Прямо сейчас. Помнишь кафе, в котором собирался наш класс? Я прямо сейчас еду туда, буду тебя ждать. Когда приедешь, тогда и приедешь. Но желательно не задерживаться…
Ждать пришлось долго. Часа два, не меньше. Наконец Марина появилась. Роскошная прическа, шикарная норковая шуба нараспашку, короткое платье из тончайшей шерсти в обтяжку, гарнитур от «Дольче и Габбана» — изящные сапоги на длинном каблуке и сумка с фирменным логотипом… Гена шокированно смотрел на нее. Откуда у нее все это? Ведь он только собирался упаковать ее в дорогую одежду, но так этого и не сделал. Кто ж его опередил?
— Потрясно выглядишь, — сраженный наповал, пробормотал он.
Раскрепощенно и вместе с тем грациозно Марина села за стол, непринужденно забросила ногу за ногу.
— О чем ты хотел со мной поговорить? — деловито, холодным голосом спросила она.
— Я ничего не понимаю. Откуда у тебя эта одежда и телефон сотовый?
— Уж точно не от тебя.
— Да я собирался…
— Пока ты собирался, другие опередили…
— Кто другие?
— Неважно.
В голове закрутились шокирующие по своей сути картинки, по большей части эротического содержания. Начальник отдела кадров приглашает Марину на собеседование, которое плавно перерастает в интимную сцену. В награду за любовь он делает роскошный подарок — везет ее в дорогой бутик… Нет, начальник отдела кадров не настолько богат… А может, сам отец захотел посмотреть, что представляет из себя Марина. Сначала они просто разговаривают в его кабинете, затем запираются… Но нет, отец такого кощунства позволить себе не мог…
— Да нет, важно! — Гена плавно, но с нажимом опустил кулак на стол.
Нервы дрожали как натянутые струны на ветру, вызывали зуд. Хотелось почесать руки, живот, спину.
— Я уйду, если ты будешь разговаривать со мной в таком тоне.
Чесаться он не стал, но постарался взять себя в руки.
— Прости, если что не так… Просто хотел узнать… А что за работа, на которую ты устроилась?
— Нормальная работа. Начальник юридического отдела…
— И где?
— Солидная фирма.
— И сразу начальник?
— Есть люди посноровистей, чем ты, — уничижительно усмехнулась Марина.
— Но ты же знаешь, я бы дал тебе больше. Я жениться на тебе хочу. У тебя будет все!
— Мне все не нужно. И уж тем более с тобой… Где мой муж?
— Я не знаю… Он сказал, что уезжает, сказал, что далеко-далеко… Откуда он узнал, что между нами было? Ты ему сказала?
— Да.
— А если бы он меня убил?
— Я бы не плакала.
— А ты стерва.
— Может быть.
— Почему ты меня так ненавидишь?
— Потому что ты не мужик… Посмотри, во что ты одет? Розовый свитер, зеленый шарфик, джинсы оранжевые, да еще узкие по всей длине… А волосы зачем отращиваешь? Да еще и красишь…
— Модно так…
— Где модно? — презрительно скривилась она.
— В ночных клубах.
— В каких ночных клубах? Для геев?.. Да там тебя иначе как попугай и не называют…
— Я не бываю в ночных клубах для геев, — обескураженно пробормотал Гена. — И никто меня там попугаем не называет…
— Не там, вообще…
— Какое вообще, что ты несешь?
— Не нравишься ты мне, Гена. Как мужчина не нравишься… И в постели ты, извини, слабоват. Даже когда насилуешь, ни рыба ни мясо. Нет в тебе мужского стержня, одна только мужская потребность…
Если Марина хотела его унизить и растоптать, она этого добилась.