Гена опоздал. Торжественная часть уже отгремела. В актовом зале уже играл школьный ансамбль, народ танцевал. Но никого из своих одноклассников он не увидел. Нашел он их на третьем этаже в кабинете, который был закреплен за их классом в последнем выпускном классе.
— О, Генка! Ну, наконец-то!..
Витька стоял в обнимку с Ольгой Дмитриевной, их бывшим классным руководителем. Ей было двадцать шесть лет, когда они выпускались, сейчас чуть за тридцать. А Витьке, как всем, двадцать четыре года. Не такая уж большая разница в возрасте. Впрочем, Ольга Дмитриевна далека от того, чтобы увлекаться Витькой. Да и он казался не более чем благодарным учеником, и его любовь к учительнице можно было принять за субординационно-платоническое чувство. Но ведь Гена помнил, как страдал Витька… Нравилась ему Ольга Дмитриевна. И сейчас нравится. Но это его личное дело…
А Гене в школе нравилась Марина. Эта девочка училась у них до девятого класса, потом поступила в техникум, после чего след ее затерялся. Но в силу юного возраста нежное чувство не успело подняться до температуры страстного влечения. Поэтому время почти уже стерло из памяти образ Марины, белокурой большеглазой девочки с длинными и тонкими, как спички, ногами.
Сейчас же на него смотрела девушка или, лучше сказать, молодая женщина — невероятно обаятельная в своей зрелой красоте. Те же глаза, те же белокурые волосы… Но Марины не могло быть здесь. Обычно те, кто ушел после девятого, навсегда теряют связь со школой… Но все ж это она. Ее невозможно не узнать…
— Генка! Ты чего такой чумной?
Гена сначала подал руку, а потом только понял, кто с ним здоровается. Юрка Шлык. Спортсмен, заядлый футболист… Одно время Гена искал его в заявочных списках известных футбольных команд, полагая, что парень многого добился на этом поприще; но сейчас ему совсем неинтересно было знать, чем он и на каком уровне занимается. Сейчас его интересовала только Марина.
— Гена! Какой ты у нас… э-э, интересный…
Вика Гладилина была первой красавицей в школе, мечтала о карьере фотомодели. Она и сейчас выше всяких похвал. Стильная прическа, профессиональный макияж, грациозная осанка, подиумная пластика движений, но при этом в ней угадывалась некая вульгарная затасканность. Ее можно было принять равно как за элитную проститутку, так и за классическую содержанку под крылом богатого папочки. Хотя при этом она могла всерьез считать себя фотомоделью… Возможно, Гена ошибался, нехорошо подумав о ней, но ему было все равно, как сложилась у Вики судьба. Все внимание было сосредоточено на Марине, и это не укрылось от цепкого Викиного ока. С принужденно-слащавой улыбкой она взяла Гену за руку и, минуя всех остальных одноклассников, подвела его к Марине.
— Вы у нас одного поля ягоды, — сказала она.
— Почему? — смущенно глянув на Гену, спросила Марина.
Какой у нее голос… Какое все… Глядя на нее, он понял, что пропал… Одета она была не очень, серенько, невзыскательно, но Гене казалось, что этот невзрачный стиль, а вернее, его отсутствие — последний писк моды.
— Да потому, что и ты первый раз на встрече, и он… Кажется, у вас когда-то роман был? — с обескураживающей прямотой спросила Вика.
И, не дожидаясь, когда кто-то из них соберется с духом, чтобы ответить, покинула их.
— Разве у нас был роман? — удивленно и, как показалось Гене, с недовольством в голосе спросила Марина.
— Ну…
Он хотел сказать, что Марина всегда нравилась ему, но не хватило смелости. И вообще, он еще не поздоровался с Вовкой Бусаровым, с Митькой Антонцевым. И Галя Московкина смотрит на него с ожиданием и ностальгической улыбкой…
Гена с кем-то здоровался, что-то кому-то говорил, а сам, как потерянный, думал о Марине. Что, если она возьмет сейчас и уйдет. Хорошо, если он успеет ее догнать, а если нет?
Но Марина никуда не уходила. И в конце концов Гена снова оказался рядом с ней. Но поговорить на досуге не успел. Все испортил Витька.
— Предлагаю скинуться и отправиться в кафе. Здесь недалеко, я договорился…
Гена не растерялся.
— Зачем скидываться? Я угощаю.
— Это правильно, — кивнул Витька. — Тем более что с тебя не убудет, сын нефтяного магната.
— Какого магната? — удивленно и в меркантильном раздумье повела бровью Вика.
— Нефтяного. А ты что, не в курсе?
— Нет…
— Генка тебе все расскажет. Потом.
Вика была очень хороша собой, но Гена не хотел, чтобы она села к нему в машину. Еще займет переднее пассажирское кресло, на котором он хотел видеть Марину. Но, как оказалось, переживал он зря. У Вики была своя машина — изрядно подержанный, но неплохо выглядевший «Мерседес» «Е-класса». Она поманила Марину к себе, но Гена легонько взял ее за руку, показал на свой новенький «Ланд Крузер».
— Может, лучше со мной?
Марина неуверенно пожала плечами, но предложение приняла.
В кафе Витьку ждало только место, три сомкнутых стола, за которыми свободно могли разместиться все. Но гастрономический заказ предстояло сделать Гене, ему же и оплатить счет. А он, чтобы произвести впечатление на Марину, не скупился. Форель, икра, креветки, коньяк, шампанское… И самому захотелось выпить. Но страх перед гробовой доской укротил пагубное желание. К тому же Марина пила исключительно шампанское и понемногу.
И домой она стала собираться первой.
— Я тебя подвезу, — вызвался Гена.
— Ты для того и не пил? — удивленно спросила она.
— Ну да, — соврал он.
— Ты джентльмен, — поощрительно, хотя и с прохладцей, улыбнулась Марина.
— А это плохо?
— Скорее хорошо…
Он заплатил за ужин, они вместе попрощались с одноклассниками и направились к машине. Было холодно, а у Марины синтетический полушубок. Хотел бы он подарить ей норковую шубу, но попросить его об этом она должна сама.
— Тебя домой отвезти или как? — спросил он, вставляя ключ в замок зажигания.
— Что значит «или как»? — недовольно повела бровью Марина.
— Могли бы по городу покататься.
— Что я в Москве не видела?
— Ну да, ну да… Дома муж да семеро по лавкам?
— Почему семеро? Пока только муж… Но будут и дети. Со временем…
Она заметила, куда он смотрит. Не было у нее на правой руке обручального кольца, и на левой тоже. Не замужняя и не разведенка…
— Кольцо я дома оставила, — дрогнувшим голосом сказала она.
— Зачем?
— Все тебе расскажи… Я в Новокосино живу…
— Далековато.
— Так я тебя и не просила. Я и на метро доеду, — невольно поежившись, сказала она.
Машина мягко и бесшумно шла по широкой, ярко освещенной улице, в салоне тепло и уютно, и ей совсем не хочется выходить на мороз, чтобы потом спуститься в промозглое, продуваемое искусственными ветрами подземелье. Да потом еще от станции долго-долго добираться; хорошо, если повезет с автобусом, а так только на такси. Новокосино — это же край света.
— Зачем тебе это, если я к твоим услугам. И сейчас, и завтра, и всегда… Ты думаешь, что у нас в школе не было романа?
— А разве был?
— Не знаю, но ты мне очень нравилась. Просто я стеснялся тебе об этом сказать… А сейчас не стесняюсь. Ты нравилась мне тогда. И сейчас ты мне очень нравишься…
— Да, но ты чужой для меня человек.
— Мы же с тобой одноклассники.
— Но я тебя почти не помню. Я же после девятого ушла…
— А сегодня зачем пришла?
— Поверь мне, вовсе не для того, чтобы увидеться с тобой.
— Но ведь увиделась.
— Да. И хочу домой.
— Мужа любишь?
— Да, люблю.
— Он у тебя кто? — упавшим голосом спросил Гена.
— Неважно.
— А ты сама чем занимаешься?
— Ничем. Работу ищу…
— Ты в каком техникуме училась?
— В юридическом. Потом институт, тоже юридический. Работала по специальности, пока нашу контору не закрыли. Сейчас без работы…
— А зачем тебе работать? Живи со мной, будешь как сыр в масле кататься…
— Останови машину! — возмущенно потребовала Марина.
Но Гена лишь прибавил скорости.
— Да пошутил я… Ты сама подумай, как я мог так с ходу предложить тебе такое… А может, и мог бы… Ты очень красивая…
— Не знаю… Мой муж говорит, что у меня много недостатков…
Она говорила, а сама при этом, казалось, мысленно призывала мужа послушать, что говорят о ней другие мужчины.
— Твой муж идиот… Если бы ты знала, сколько у меня было красивых женщин. Но все они вместе не стоят твоего мизинца…
— Ты их, когда укладывал в постель, тоже байками кормил?
— В постель укладывал?.. Да, всего лишь в постель… Я еще молодой, но уже мог сто раз жениться. А не женился, потому что не нашел такую женщину, чтобы раз и навсегда… А теперь, кажется, нашел…
— Когда кажется, креститься надо.
— Будешь моей иконой, буду на тебя креститься.
— Не буду. Я замужем…
— Мужа накормим грушами…
— Мне совсем не нравится этот разговор. Я не думала, что ты такой трепач.
— А я трепач. Правда, трепач. Могу такой лапши навешать…
— Когда кажется, креститься надо.
— Будешь моей иконой, буду на тебя креститься.
— Не буду. Я замужем…
— Мужа накормим грушами…
— Мне совсем не нравится этот разговор. Я не думала, что ты такой трепач.
— А я трепач. Правда, трепач. Могу такой лапши навешать…
— Трепач и клоун — это почти одно и то же, — обидно усмехнулась она.
— Я не клоун… — надулся он. — И лапшу вешать не пытаюсь. Что на уме, то и на языке…
— Вроде бы и не пьяный.
— А я совсем не пью. В завязке… А раньше много пил. Пока под стол не попал…
— Под стол? Это как?
— Это почти что под каток. Пришел никакой, под стол залез, там и заснул. А ночью снится, будто в гробу. Это потому что под столом был. Такой страх взял, что я с тех пор ни капли в рот…
— Что, и не тянет?
— Ну, иногда бывает. Но страх сильней…
— А у меня…
— Что у тебя, проблемы?
— Да, с мужем… Я и на вечер сегодня пошла, потому что достал…
— Поругались?
— Да что-то вроде того.
— Тебе что, идти некуда?
— Как некуда, если я домой еду?
— К нему?
— Больше некуда… К родителям не хочу…
— Можешь у меня пока пожить.
— Сейчас!
— Да нет, я серьезно… У меня квартира есть, однокомнатная, в районе Лефортово. Я там раньше жил, пока в коттедж не переехал… Там клево, но это за городом, а Лефортово недалеко, сейчас повернем, и через пятнадцать минут будем на месте. Да и метро там в двух шагах, если не понравится, села и уехала…
Он не стал дожидаться ответа. Развернулся через сплошную полосу и лег на обратный курс.
— Ну, если метро… Но ты в свой коттедж езжай.
— Да как скажешь. Но я мог бы и остаться…
— Поворачивай назад!
— Все, все, не останусь. Квартира в твоем полном распоряжении…
Сестре с мужем отец построил дом на быстром Новорижском шоссе, непутевого сына переселил в новомодный таун-хаус, сам обосновался в особняке на Рублевке, так что квартира в Лефортово, где раньше холостяковал Гена, никому не нужна. И внаем ее не сдают. В семье и без того денег выше крыши.
Квартира не могла не нравиться. Огромная комната-студия, совмещенная с кухней, отделка в евростиле; мебель и антураж — на высоте.
— А у тебя что, правда отец нефтяной магнат? — осматривая квартиру, спросила Марина.
— Ну да. Начинал по мелочи, потом развернулся, компанию в Сургуте выкупил, они с матерью то там, то здесь, а я как неприкаянный… Ты бы мой коттедж видела…
— А сам ты чем занимаешься?
— Да так же, как ты, работу ищу.
— Шутишь?
— Ну, в принципе, да. Отец хочет, чтобы я с ним работал. Образование позволяет, а желания особого нет… Вот когда женюсь, остепенюсь, тогда, может, и желание появится…
— А офис у вас где? В Москве?
— Ну, как обычно.
— И юридический отдел у вас есть…
Наконец-то до Гены дошло, куда клонит Марина.
— Ну, как же без этого… И вакансию всегда можно найти. С приличной зарплатой…
— А ты бы не мог с отцом поговорить?
— Мог бы… А что мне за это будет?
— Ничего.
— Поговорить-то я смогу…
Он нарочно потянул паузу, но Марина не повелась. Она молча смотрела в сторону.
— Думаю, решим проблему… Телефон здесь есть, продукты купишь сама…
Он аккуратно положил на стол две стодолларовые купюры. От денег Марина не отказалась. Гена воспринял это как хороший знак. Пусть не сейчас, но скорей рано, чем поздно эта недотрога окажется в одной с ним постели…
Глава 17
Отец был сильным человеком, даже более чем. Подчиненные боялись его как огня, и мама старалась не связываться с ним, одни только дети могли вить из него веревки. Гена был уверен, что работа для Марины будет.
— Мы как раз собираемся расширять юридический отдел… Что ж, пусть она приходит в отдел кадров. Но не говори, что все уже решено. Я хочу, чтобы с ней поработали…
— Кто с ней поработает? — насупился Гена. — Кто у тебя в отделе кадров — мужчина, женщина?
— Мужчина… Та-ак, а ну, признавайся, у тебя с ней серьезно? — задористо спросил отец.
— Ну, в общем, да, — не стал отпираться Гена.
Марина не просто ему нравилась. Он понял, что влюблен в нее от макушки до самых пят.
— Ты говорил, она замужем.
— Если что, разведется.
— Разведется? Ради тебя?
— Ну да.
— А ты достоин того, чтобы она ради тебя разводилась?
— А то нет…
— У тебя есть дом, деньги. Но у тебя нет работы…
Гена смекнул, куда клонит отец.
— Будет… Если она будет со мной, то… Да я и так вроде бы за ум взялся…
— Рад за тебя, сынок… Значит, Марина… А как же Лика?
— Ты это серьезно? — удивился Гена. — Ты ж ее вместо подстилки под меня положил…
— Подстилка не подстилка, а ты живешь с ней. И вроде бы хорошо…
— Она субретка, она никто.
— В принципе, да, — не стал спорить отец.
— А с Мариной мы в одном классе учились. У нее тоже за душой ни гроша, но в данном случае это неважно… Вот увидишь, если все сложится, я образцовым сыном стану…
— Хотелось бы верить… Ладно, будет ей работа. Заодно посмотрю, что она из себя представляет… Если с ней что-то не то…
Отец не договорил, махнул рукой. Он, конечно, был не прочь, чтобы его будущая невестка имела высокий моральный и социальный облик. Но, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Он готов был женить его хоть на Лике, лишь бы сын выбрался из той трясины, где пропадал в компании своих институтских дружков. И Марина, какая бы она ни была, устроит его, если, конечно, не позволит сыну вернуться в клубное болото…
* * *Телеграмма из Житомира пришла как нельзя кстати. У Лики заболел отец, и она уехала домой. А как раз сегодня Гена привез Марину к себе в коттедж: собирался обмыть с ней новую работу с роскошным окладом в полторы тысячи долларов.
Он мог бы отпраздновать это событие и в присутствии Лики. Но девушка могла расценить это как плевок в душу. А он считал, что еще рано ставить на ней крест. Неизвестно, сложится ли у него с Мариной дальше, а с Ликой, как ни крути, ему комфортно и уютно. Она живет с ним как жена, ничего не требуя взамен. А появись Марина, она обидится — виду, может, и не подаст, но в отношениях возникнет напряженность… Но Лика в Житомире, а он у себя дома с Мариной.
На столе ужин из ресторана. Свет выключен, но зажжены свечи, да уютно потрескивает огонь в камине. Марина в обычном джемпере, в джинсах. Хотелось бы, чтобы на ней было вечернее платье, но уж лучше что-то, чем ничего…
Шампанское она пила неохотно. И разговор поддерживать не хотела. Думает о чем-то, хмурит брови…
— Вместе работать будем, — не зная, чем ее заинтересовать, сказал он.
— Вместе? — настороженно посмотрела на него Марина.
— Ну да. Я стану директором, а ты начальником юридического отдела…
— Антону это не понравится, — сказала она и, спохватившись, замолчала.
— При чем здесь твой Антон? — нахмурился Гена. — Его даже в планах нет… Разойдешься с ним, и все дела…
— Чтобы работать с тобой, совсем не обязательно разводиться с мужем…
— Марина, ну ты же умная девочка, — раздраженно поморщился он. — Я хочу с тобой работать. Но еще больше я хочу с тобой жить. Я женюсь на тебе, и у тебя будет все. Ты же знаешь, это не шутка…
— Лучше бы это была шутка.
— Почему?
— Потому что я люблю своего мужа.
— Ну чем он лучше меня? — разозлился Гена.
— Ничем не лучше. Гораздо хуже… Но я его люблю.
— Пошли его к черту!
— Не могу.
— Я его пошлю. На веки вечные.
Гена мог бы обратиться за помощью к Адаму. Он парень серьезный. У него есть люди, которым по силам решить любой нестандартный вопрос. Заплатить, конечно, придется, зато проблема с Антоном будет решена раз и навсегда…
— Не надо, — всполошилась Марина.
— А я говорю, надо!
— Что ты задумал?
— Ничего.
— А мне кажется, задумал… Только попробуй его тронь!
— И что мне будет, если трону?
— Ты никогда меня больше не увидишь.
— А как же работа?
— Плевать.
— А что мне будет, если я его не трону?
Он чувствовал ее страх и намеревался на нем сыграть.
— Прекрати! — потребовала она голосом, срывающимся на истерику.
— Я еще не начинал, а ты — «прекрати», — распаляясь, усмехнулся он.
Он обнял Марину за плечи, привлек к себе.
— Не надо, — сказала она.
Но попытки вырваться не предприняла.
— Почему не надо? Я тебя люблю. Я тебя хочу. Мы взрослые люди…
— Я люблю мужа…
— Это ты из вредности так думаешь.
— Из вредности можно говорить, а не думать…
— Неважно.
Может, он и оговорился, но ему все равно. Руки выпущены на волю, одна гладит Марину по спине, другая залезла под свитерок… Бюстгальтер у нее расстегивался спереди, и Гена справился с ним довольно быстро…
Джемпер уже лежал в сторонке, когда Марина снова сказала «нет». Но, как и в прошлый раз, Гена не воспринял всерьез ее протест. Он продолжил наступление и овладел всей поверхностной территорией. Раздел ее догола, осталось только углубить успех…