Глава четвертая
Оружие ассасинов
– Что это значит? Кто это сделал?
Ричард Львиное Сердце наконец соскочил с седла (нет чтобы раньше!) и в недоумении смотрел на мертвеца. Теперь было хорошо видно, что на ногах человека с мельницы нет кольчужных чулок. Его холщовые штаны были заправлены в обычные кожаные сапоги с узкими голенищами. В таких мягких сапогах можно ходить почти бесшумно.
– Я хочу знать, кого только что убили прямо у меня перед носом и кто его убил? – повторил король, обводя глазами крестоносцев, удивленных ничуть не меньше, чем он.
– Этот человек плыл на нашем корабле, – откликнулся кто-то из простых воинов, рассматривая убитого. – Говорил вроде бы, что он из Анжу.
– Да? По одежде непохоже. Ну и кому он помешал?
– Это я убил его, – сказал Луи, выступая вперед и оказываясь лицом к лицу с Ричардом.
Теперь в глазах короля появилось уже не простое недоумение. Он даже ахнул и чуть отступил, будто перед ним явилось привидение.
– Ты?! Послушай, парень, такого не бывает! Я же видел, как ты взошел на корабль и как этот корабль отплыл за четыре дня до того, как вышли в море мои корабли! На Кипр вас никак занести не могло, и ты должен быть сейчас в Палестине! А ты здесь, да еще режешь моих воинов, будто баранов... Как так получилось?!
«Слава Богу, Эдгар жив-здоров! – с невероятным облегчением подумал Луи. – Просто он отплыл в Палестину с французами».
– Ваше величество! – произнес крестоносец, кланяясь. – Вы ошибаетесь. Я...
И тут Ричард сам заметил свою ошибку и расхохотался:
– О Боже! Вижу, вижу! Ты же и впрямь не тот парень, который уплыл с королем Филиппом. Но чтоб мне провалиться – до чего похож, а! Ты что же, родственник этого самого Эдгара? Кстати, мне все это время казалось, что на турнире, где я его уложил, он называл другое имя. Слыхал, что у французов так принято – брать чужие имена из-за всяких дурацких обетов и чужих тайн. И все же... Как зовут его и как зовут тебя?
Несколько мгновений молодой человек колебался. Если сейчас он себя назовет, король, конечно, же вспомнит имя рыцаря с Мессинского турнира. Но выбора не было... Однако, может быть, все же чуть-чуть исказить истину? Совсем чуть-чуть?
– Я – Луи граф Шато-Крайон, мессир. Эдгар – мой молочный брат. Когда моя мать умерла, его матушку взяли к нам в замок, и она выкормила нас обоих. Эдгар и в самом деле взял себе мое имя на том турнире. И не только на турнире. Просто я не смог тогда отправиться в поход, и он спасал мою честь. Но ведь ваше поручение он, как я понимаю, выполнил достойно?
Ричард улыбнулся:
– Это верно. И в конце концов – ваше право меняться именами, если вам того хочется. Но я никогда не думал, что сходство передается с молоком... Этак подумаешь, пить ли козье или коровье! А теперь, мессир Луи, отвечай: кого и за что ты убил?
Луи глубоко вздохнул:
– Ваше величество! Позвольте прежде, чем я вам отвечу, взглянуть на то, что этот человек держит во рту.
– На эту палку? – Ричард с прежним недоумением взглянул теперь уже на убитого. – Что за штука, не могу понять? А лицо у нашего анжуйца, сдается мне, почти как у сарацина. Ну давай сюда эту штуковину!
– Нет, нет! – Луи протестующе поднял руку. – Я сам. Это может быть очень опасно.
Он нагнулся, резким движением вытащил сначала свой кинжал из шеи трупа, а затем не без труда освободил желтую палку из скрюченных, уже почти одеревеневших пальцев. Палка оказалась полой внутри, а потому необычайно легкой. Но когда Луи попытался заглянуть в нее на просвет, он заметил, что в ней торчит какая-то затычка, что-то совсем светлое, с острым концом, который слегка высовывается наружу. Молодой человек надрезал дерево кинжалом и через несколько мгновений извлек наружу твердый древесный шип длиной в мизинец.
– Это что еще такое? – Ричард готов был вновь рассмеяться, так нелеп показался ему страх французского рыцаря перед обыкновенной колючкой. – Уж не хочешь ли ты сказать, что опасность заключается в пустой палочке и вот в этой иголке от кактуса? Да, здоровая иголка, но если ты станешь меня уверять, что анжуец пытался убить тебя ею, я усомнюсь в твоем здравом уме!
– Он не собирался меня убивать, – Луи видел: король ему не верит, но сам он уже понял, что должно было произойти, а потому говорил твердо. – Еще несколько мгновений, и он убил бы вас. Этот человек – ассасин, слуга Старца горы. Граф Анри Шампанский, который приехал со мною на Кипр и находится, я думаю, где-то неподалеку, сможет рассказать вам многое об этих ужасных людях.
– Ассасины? – переспросил Ричард, и его лицо сразу стало серьезным, – О них я тоже немало слыхал. И о том, что они иногда используют для своих гнусных убийств самое необычное оружие, я тоже слышал. Но как можно убить колючкой из палки?
– Очень просто, мессир! – послышался рядом голос графа Анри Шампанского, и тот протиснулся меж воинами, на ходу стараясь отрясти от своей кольчуги и гамбезона какой-то густой белый порошок. – Вот проклятие! Во дворе этого идиотского замка на меня умудрились сбросить мешок с мукой... Это они так защищаются, зажравшиеся южане! Вот что значит богатая земля... Простите, ваше величество. А что до этой самой палки, то я видел, как она действует. В Китае и Индии растет дерево под названием бамбук. Из его полых стволов делают такие вот палки, и некоторые из ассасинов умеют с огромной силой выдувать из них древесные шипы. Только это не кактус, а какое-то иное растение. Его колючки очень твердые. Вылетают они из полой палки с большой силой и летят шагов на сорок. Не верите? Но я сам видел! Шипы ассасины смазывают сильнодействующим ядом. Укола такой колючки можно и не почувствовать, но через несколько минут после него, а то и еще быстрее человек умирает. Если вы все еще сомневаетесь, велите привести сюда овцу, козу, собаку, если не жаль, и я при вас кольну животное этим шипом.
– Моей лошади возле самого дворца какой-то негодяй подрезал ноги! – вмешался стоявший рядом с королем рыцарь. – Жаль скотину, но ее так и так придется добить. Я бы раньше это сделал, но погнался за тем подлецом... Вот если эта колючка добьет лошадь, то все поверят, что человека ею уж точно можно убить.
– Идем!
Ричард подхватил под уздцы своего коня и решительно двинулся к выходу из дворца, а следом за ним потекла вся возбужденная толпа. На ходу воины спорили – кто-то верил, а кто-то нет, но всем очень хотелось увидеть, как действует отравленная колючка.
– Стрелять из бамбука я не умею, – предупредил граф Анри. – Поэтому придется просто колоть. О Боже! До чего жалко животину!
Красивый рыжий жеребец попытался привстать, когда к нему подошли люди, но у него были перерезаны жилы на задних ногах, и он тут же вновь завалился на бок, глухо захрапев и бросая на людей беспомощные и отчаянные взгляды. Казалось, конь понимает, что ему теперь не выжить, и просит людей прекратить его мучения.
Анри Шампанский осторожно взял у Луи колючку, бережно обнял шею лошади и быстрым движением воткнул шип возле самого уха. Конь вновь издал глухой хрип, потом вдруг резко привстал, почти сумев опереться на искалеченные ноги. Несколько мгновений он судорожно раскачивался, дрожа всем телом, затем рухнул на бок, едва не подмяв подошедших слишком близко людей. Его голова запрокинулась, шея вытянулась в последнем усилии, на оскаленной морде заклубилась пена. Потом выкаченные глаза остекленели, и животное застыло, уже не шевелясь.
– Пресвятая Богоматерь! – вырвалось у кого-то из рыцарей. – Вот так помрешь, и никто не поймет, какой смертью ты помер...
Луи смотрел на мертвого коня, и почему-то в эти мгновения отчетливо увидал знойный берег далекой южной реки, плывущего по ней человека, его седую голову, словно светящуюся в лучах солнца. Вдруг человек вот так же странно дернулся, как сейчас конь... Он привстал над водой, забился, окунулся с головой, потом весь выгнулся и поплыл. Уже бездыханный. По другую сторону речки, совсем близко, были кусты. Кто знает, прятался в них кто-то или нет? И эта точка, красная точка, будто от укуса москита на шее мертвеца! Почему-то Луи обратил на нее внимание, а остальные нет...
– Я знаю! – прошептал молодой рыцарь, – Я знаю, от чего умер император Фридрих!.. Они убили его...
Ричард Львиное Сердце твердо взял юношу за локоть:
– Послушай, мессир Луи! Ты знал этого человека? Как ты догадался, что он хочет меня убить?
– Я не догадался, ваше величество! Я это знал.
И крестоносец в нескольких словах рассказал королю о разговоре, который он подслушал в развалинах мельницы неподалеку от Лиона, не упомянув, однако, ни брата графа Анри, который был участником заговора, но в настоящий момент не представлял опасности, ни Алисы, которая тоже была свидетельницей памятного разговора. Анри Шампанский, оценив деликатность юноши, с чуть заметной улыбкой кивнул ему и добавил:
– В этом заговоре, увы, участвует один из моих родственников, ваше величество. Это может бросить тень на меня, однако я лучше рискну вызвать ваши подозрения, чем не сделаю все возможное, чтобы заговор не осуществился. Ведь цель у негодяев одна-единственная: разрушить Крестовый поход, не дать вновь освободить Гроб Господень из рук неверных!
– В этом заговоре, увы, участвует один из моих родственников, ваше величество. Это может бросить тень на меня, однако я лучше рискну вызвать ваши подозрения, чем не сделаю все возможное, чтобы заговор не осуществился. Ведь цель у негодяев одна-единственная: разрушить Крестовый поход, не дать вновь освободить Гроб Господень из рук неверных!
Ричард сумрачно сдвинул брови и в бешенстве топнул ногой:
– Пускай делают, что хотят! Они не напугают меня.
И тут же добавил уже спокойно:
– Но боюсь я их или нет, а в случае моей смерти Саладин и впрямь получит слишком много преимуществ. Однако неужели султан опустился до того, чтобы пользоваться услугами таких грязных мерзавцев как ассасины?
Луи пожал плечами:
– Никто не знает, мессир, что за замыслы у Старца горы, кому он служит и служит ли кому-нибудь, кроме сатаны...
– Ну, этому рогатому господину служат и иные рыцари! – воскликнул Ричард. – Ваш молочный брат и моя матушка, которая приехала с ним ко мне в Мессину, рассказали такое, что я теперь в сомнениии, где и с кем мне надлежит в первую очередь вести войну... А кстати, мессир граф Шампанский, ваш родственник, спутавшийся со Старцем горы, не член ли какого-нибудь ордена? Что-то мне сдается, что если прежде все дороги вели в Рим, то теперь они все ведут к храму царя Соломона, вернее, к его развалинам, на которых ныне выросло новое дьявольское гнездо!
Анри прекрасно понял намек, но он действительно не знал, стал ли его брат Гийом рыцарем Храма, он мог это только подозревать, а потому лишь со вздохом опустил голову под гневным взором короля:
– Мессир, в том, что мой родственник... да что уж запираться, мой единокровный брат, сын моего отца от второго брака, в том, что он за деньги ли либо из-за какого-то богомерзкого внушения стал помогать неверным, я, к сожалению, не сомневаюсь. Но стал ли он при этом тамплиером, я не имею понятия! И клянусь, узнай я раньше о его связи с посланцами Старца горы, я постарался бы предупредить об опасности прежде всего моего короля – ведь заговор направлен против вас обоих, а точнее – против всех крестоносцев.
– Весело! – проговорил Львиное Сердце, становясь меж тем все мрачнее. – Однако в конце концов, я надеюсь, мы увидим, кто есть кто. Война, как ничто иное, заставляет всех становиться самими собою, в ее огне сгорает любая фальшивая оболочка. Ну а теперь, мессир Луи, чем я могу отблагодарить тебя за то, что ты отсрочил мою смерть?
Молодой рыцарь ждал этого вопроса и заранее знал, как ответить на него:
– Ваше величество, я прошу лишь об участии в Крестовом походе!
– Ба! Да в нем ты бы мог принять участие и не спрашивая меня! – рассмеялся король. – Тем более, что ты – подданный короля Филиппа. Участие такого отличного рыцаря будет полезно Кресту. Но я хочу сейчас воздать тебе должное за твою сообразительность, отвагу и воинское искусство. Полагаю, среди моих рыцарей может быть и найдется десяток умеющих метать ножи, но чтобы сделать это так быстро и попасть так точно... Тут, думаю, тебе не будет равных! Итак, говори, чего бы ты хотел, и ты получишь все, что может дать тебе король Англии.
«А мне-то нужно то, что может дать, к сожалению, только король Франции! – не без досады подумал Луи. – Лучше бы это его прибило штормом к берегу Кипра. Да, но он не сумел бы так быстро захватить остров, хоть у него и втрое больше войска, не гарцевал бы верхом на лестнице замка, и, увы, мог бы не отдать мне Алису, даже спаси я его жизнь! По крайней мере до тех пор, пока не убедился бы окончательно, что Ричард ни в коем случае на ней не женится...»
– У меня есть все, что нужно для похода! – твердо проговорил молодой рыцарь. – Что вы можете мне дать? Золота или серебра? Да к чему мне тащить с собой лишнюю тяжесть? Если останемся живы и победим, даст Бог, поделим достойную добычу. А я награжден уже тем, что стал орудием Божиим – помог Господу сохранить вас, мессир!
В темных выразительных глазах Ричарда Львиное Сердце появилось в этот момент выражение, которое редко кому приходилось видеть: он смотрел на французского рыцаря уже не просто с уважением, он смотрел на него, как на равного.
– Да будет так! Но в таком случае я просто хочу сделать тебе подарок.
С этими словами он приподнял свою бармицу, засунул руку под кольчугу и гамбезон и, найдя что-то у себя на груди, вытащил блестящий серебряный кружок, а затем снял с шеи толстую цепочку, на которой этот кружок висел.
– Вот. Образок мне когда-то подарил отец. Когда-то, когда мы с ним еще были дружны, и он не заподозрил меня в намерении посягнуть на его трон. Возьми, рыцарь! Образ Богоматери – наш общий священный символ, и я верую, что Она поможет нам в нашем деле. Это простое серебро, без драгоценных камней, без позолоты. Так что это не плата, а просто дружеский дар. Спасибо, мессир Луи! Ну и раз уж так получилось, сообщаю главное: мы пробудем здесь три дня – быстрее не удастся залатать обтрепанные бурей корабли, да и гарнизон надобно привести в порядок и установить правила выплаты дани, и все прочее, чем заниматься скучно, но нужно. Завтра будет хлопотный день, а послезавтра приглашаю вас, мессир Луи, и вас, мессир Анри, на свою свадьбу! Я был намерен обвенчаться уже в Палестине, но раз приезд туда затягивается, хочу это сделать здесь. Хочу вас видеть вот в этом замке на моей свадьбе с ее высочеством Беренгарией Наваррской!
Глава пятая
Лагерь под Акрой
– О-о-о! Представляю себе, какое лицо было у графа Шампанского, когда он услыхал это! Ты ведь не успел сказать ему о том, что узнал в порту... Ну, о том, что к Ричарду еще в Мессине приехала его невеста?
– Да понимаешь... Не то чтобы так уж не успел. Не захотел успевать, вот это будет вернее. Ну а лицо... А знаешь, самое обычное лицо у него было. Он принял все это совершенно спокойно. Мне даже показалось, что его не так уж и удивило сообщение Ричарда. По крайней мере, не расстроило, я уверен. И на свадьбе он был ничуть не менее весел и доволен, чем все прочие. Кстати, я тебя понимаю – Беренгария просто чудо как хороша!
– Ах ты змей! Еще и трунишь надо мною!.. Скажи-ка лучше, что поделывала прекрасная рыжекудрая Алиса в то время, как вы все пили за счастье ее Ричарда и принцессы Наваррской? Думаю, Алисы не было за праздничным столом?
Этот разговор между новоявленным рыцарем Эдгаром Лионским и его молочным братом графом Луи Шато-Крайоном происходил на берегу небольшой мелководной речки, одной из тех, что омывали широкую равнину, раскинувшуюся позади древней Птолемиады. Молодые люди покинули шумный лагерь, где вновь прибывшие отряды англичан обживали шатры и заканчивали оборудовать укрепления, в то время как шумно встретившие их французы, которые и сами прибыли сюда недавно, старались дать новым товарищам побольше советов, а кое в чем и помочь им – все уже прослышали, какую страшную бурю пришлось выдержать кораблям короля Ричарда и какую великолепную победу одержал по дороге в Палестину Львиное Сердце. «Шутки ради создал новое королевство! – смеялись французы. – А что ему стоит!»
Посмотреть на подкрепление подходили и другие участники осады – генуэзцы, фламандцы, задиристые датчане. И у всех не сходило с уст имя Ричарда, хотя пару недель назад все они почти столь же радостно, но, может быть, менее бурно приветствовали Филиппа-Августа.
Встреча Луи и его молочного брата произошла в первый же день после прибытия англичан, однако за прошедшие шесть дней у них так и не было времени толком поговорить и обменяться подробными рассказами о своих приключениях – тот и другой почти сразу получили поручения от короля Франции. Луи сразу представил Филиппу-Августу своего молочного брата, само собой, умолчав, по какой причине тот оказался под стенами Акры, и не пояснив, что Эдгар Лионский, будучи сыном рыцаря, тем не менее вовсе не рыцарь... Филипп, впрочем, даже не удивился, отчего не слыхал никогда об Эдгаре и не стал ни о чем расспрашивать. Даже если кто-то из его свиты и нашептал ему, что именно друг графа Шато-Крайона привез в Мессину принцессу Беренгарию, французский король предпочел не выказывать до поры неудовольствия или гнева. Он попросту дал тому и другому рыцарям задания: несколько дней подряд они, взяв небольшие отряды конников, ездили на разведку вдоль крепостных стен, оценивая произведенные за последнее время разрушения. Год с лишним осады принес свои плоды: осадные башни, трижды рушившиеся на акрские бастионы, камни из метательных машин, – все это нарушило мощную и грозную неприступность крепости, тут и там виднелись обрушения, бреши в верхней части стен, рваные выбоины внизу – там, куда били окованные железом тараны. Филипп не случайно отправил разведчиками именно вновь прибывших – свежим глазом легче было оценить серьезность всех этих разрушений.
Иной раз, завидев дерзких разведчиков, защитники Акры принимались стрелять в них со стен, но те легко уходили от стрел, прикрывшись щитами и поспешно отъезжая на безопасное расстояние. Дважды на отряд Эдгара и один раз на отряд Луи нападали конные сарацины – едва французы отъезжали от лагеря, те совершали вылазки. Во всех трех случаях крестоносцы успешно отбивались. Впрочем, они старались лишь отразить первый удар, а далее полагались на быстроту своих коней, и те их не подводили.