— Это не я, это все Слай. — Дадли сделал несколько шагов к ней и опять остановился. — Я его прикрывал, но я не знал, что он натворил. Если бы я знал… Я только сегодня вечером узнал правду.
— Ты даром тратишь время, Дадли. Говори давай, а не то отволоку в участок за приставания к офицеру. Я не в настроении тащиться в Управление, да еще вместе с тобой.
«Мориарти у дверей», — прозвучало предупреждение у нее в ухе, и в тот же миг она заметила легкую вибрацию телефона в кармане у Дадли. Он сунул руку в карман.
— Эй, руки наружу, чтоб я их видела! — Ева принялась пьяным жестом рыться в сумочке.
— Прошу прощения. — Дадли вскинул руки. — Я нервничаю, у меня сердце болит. Вы должны мне помочь! — И он, словно в отчаянии, схватил ее за оба запястья.
Дверь распахнулась у нее за спиной. Еве пришлось подавить инстинктивное желание защищаться. Вместо этого она пошатнулась. И почувствовала, как к ее горлу прижали электрошокер.
— Стой очень тихо! — приказал Мориарти.
— Эй, погоди, погоди! — заорал Дадли. — Еще не время. Черт бы тебя побрал, Слай! Не вздумай жульничать.
— Просто привлекаю ее внимание. — Мориарти опустил электрошокер к плечу Евы.
«Это меня свалит, но не убьет», — подумала Ева.
— Что это за игра, черт побери?
— Это не игра, лейтенант, — сказал ей Дадли. — Игры — это для детей. А это… это приключение. Это турнир. А ну-ка, брось эту хорошенькую сумочку! А не то Слай сделает тебе очень-очень больно.
— О-о-очень больно, — повторил он, когда она заколебалась.
— Давайте не будем нервничать. — Ева разжала пальцы и уронила сумку.
— Жаль, времени у нас маловато. — Дадли отошел назад и наклонился. — Мы-то надеялись, что времени у нас будет побольше, когда очередь дойдет до тебя. И мы собирались устроить это в соборе Святого Патрика. Это было бы грандиозно.
— Это прогремело бы на всю страну, — поддержал друга Мориарти. — А это что за место? Совершенно непримечательное.
— Теперь будет. — Дадли выпрямился и вытащил из-за спинки скамейки шпагу. Взмахнул ею в воздухе.
— Что это такое? — спросила Ева.
— Это? — Дадли встал, как фехтовальщик, и вскинул вперед одну руку, со свистом рассекая воздух клинком. — Это шпага, тупая ты сука. Итальянская, старинная, очень-очень ценная. Это оружие аристократа.
— Вам это с рук не сойдет. Моя напарница знает, где я и с кем встречаюсь.
— Ложь тебе не поможет. Ты так пьяна, ты имени своего не помнила, когда я выманил тебя из какой-то пивнушки. И ты пришла, как я тебе и сказал.
— Вы их убили. Их всех. Хьюстона, Крэмптон, Делафлота, Джонас. Вы оба работали в сговоре, как я и думала.
— Это была не работа, — поправил ее Дадли.
— Это было развлечение, — добавил Мориарти.
— Мы планировали еще один раунд перед тобой, но…
— Я так и знала! — Все еще разыгрывая пьяную, Ева беспомощно покачнулась в руках Мориарти. — Вы в сговоре друг с другом убили четверых.
— В Нью-Йорке, — уточнил Дадли, ухмыляясь во весь рот. — Но мы набрали много очков в других местах.
— Но почему? Что они вам сделали?
— Ничего. Эти ничтожества стали для нас новой забавой. — Дадли захохотал так, что весь затрясся.
— Винни, нам пора возвращаться, скоро антракт.
— Ты прав. Какая жалость, что мы не можем с ней поиграть немного. Только смотри: это должно быть одновременно. В ту же самую минуту, чтобы счет остался равным. Твой курок, мой клинок. Давай на счет «три».
Мориарти наклонился к ней, коснулся губами ее уха.
— И кто у нас теперь задница? — шепнул он Еве.
— Конечно, ты.
Резким ударом локтя Ева оттолкнула руку Мориарти, прижимавшую шокер к ее шее, и одновременно вонзила острый каблук ему в ногу. Повернулась, и в этот самый миг Дадли, не успев ничего понять, сделал выпад. Клинок легко скользнул по ее бицепсу и дернулся, когда она закончила поворот. И пронзил Мориарти насквозь.
Округлив глаза от ужаса, Мориарти взглянул на кровь, сочащуюся сквозь белоснежную нарядную рубашку.
— Винни, ты меня убил.
Когда он упал, Дадли взвыл от бешенства и досады. В церковь хлынули копы с обнаженным оружием, а Ева позволила себе свое собственное баловство: нанесла Дадли короткий яростный удар по лицу.
Рорк бросил взгляд на свалившегося мешком Дадли и перешагнул через него.
— Второй жакет испорчен за одну неделю.
— Я не виновата.
— А кто виноват, хотел бы я знать? И вот, смотри, ты на костяшках кожу сорвала.
— Не смей… — прошипела Ева, когда он поднес ее руку к губам, и поморщилась, когда поцеловал костяшки.
— Ты это заслужила, — сказал Рорк, — за то, что свалила его. Ты же знала, я сам хотел.
— «Скорая» и фургон уже в пути. — Пибоди бросила взгляд на Мориарти. — Отличный был ход. А жакетика жаль.
Ева прижала руку к порванному рукаву. Шпага разорвала ткань и оцарапала ей кожу.
— Дело того стоило. Так, ребята, заканчивайте тут. Пибоди, забронируй мне комнату для допросов. Да, и передай медикам, пусть подштопают этого мерзавца, он мне нужен живой. Может, это будет выглядеть эффектно, если окажется, что приятель его убил, но мне не до подобных эффектов. Я вернусь в Управление, переоденусь и отчитаюсь перед майором.
— Никуда ты не пойдешь, пока медики не обработают рану, — вставил Рорк.
— Да он меня едва зацепил, и не зацепил бы, если бы не эти проклятущие туфли.
— У тебя есть выбор. Сядь и дождись медиков, или я опозорю тебя перед твоими людьми и поцелую.
Ева села.
Поскольку Дадли потребовал адвоката, едва придя в сознание, Еве хватило времени принять душ и переодеться, отчитаться перед Уитни, выслушать рапорты, проинструктировать и распустить команду.
Она осталась в комнате В одна… перед доской, перед лицами убитых. Она вспомнила жену Джамаля Хьюстона, его партнера и друга, рыдающих родителей Адриенны Джонас, ее ассистентку, еле держащую себя в руках, и всех остальных, кому ей пришлось нанести удар известием о смерти.
Она еще раз поговорит с ними со всеми, скажет им, что те, кто отнял эти жизни, сокрушил все эти миры, были остановлены. И она все сделает, чтобы они заплатили за свои действия.
Ей хотелось верить, что это поможет живым, она продолжала верить по причинам, которых сама до конца не понимала, что это служит утешением мертвым.
— Ева.
— Доктор Мира. — Ева отвернулась от доски. — Что вы здесь делаете… так поздно?
— Хотела досмотреть все до конца. — Мира встала рядом с Евой и оглядела все фотографии. — Как их много… Это же чудовищно!
— Жертв могло быть еще больше. Мы остановили их сегодня, и мы закроем за ними дверь тюремной камеры. Во многом благодаря вам, доктор Мира. Если бы я раньше догадалась, что они сделали меня мишенью, на этой доске было бы меньше лиц.
— Вы прекрасно знаете, что это не так, и нельзя так думать. С таким же успехом можно сказать, что их было бы больше, если бы вы так быстро не расшифровали схему. Вы работали над этим делом, и сегодня вы его закроете. Я бы хотела понаблюдать за допросом Дадли.
— Ну, это может быть еще не скоро. Он совещается со сворой адвокатов.
— Я подожду. Мне сказали, что вы ранены.
— Да это всего лишь царапина, честное слово. Это все из-за туфель. На таких каблуках не устоишь. И все-таки. — Ева шлепнула себя по руке. — Это была старинная итальянская шпага. Круто!
В комнату вошла Пибоди:
— Привет, доктор Мира. Даллас, главный адвокат Дадли хочет с тобой поговорить.
— Надеюсь, ему есть что сказать. Я с ним встречусь возле комнаты для допросов.
Бентли Соренсон, импозантный мужчина с гривой темных волос, жгучий цвет которых подчеркивали серебристые пряди на висках, сухо поклонился Еве.
— Лейтенант, сообщаю вам, что я намерен подать официальную жалобу на ваше обращение с моим клиентом, которое квалифицирую как применение неоправданно грубой силы, провоцирование и преследование. Кроме того, я уже созвонился с прокурором по поводу сфабрикованной информации, на основании которой был проведен незаконный обыск резиденции моего клиента, его офиса и принадлежащих ему автомобилей. Я требую немедленного освобождения моего клиента до вынесения решений по этим жалобам.
— Вы можете подавать какие угодно бумаги. Можете созвониться с губернатором, с вашим конгрессменом, да хоть с самим президентом, но ваш клиент отсюда не выйдет. Вы можете сколько угодно устраивать мне обструкцию, мистер Соренсон. — Для пущей убедительности Ева передернула плечами. — Я поеду домой и хорошо проведу выходные. Хоть отосплюсь немного. А ваш клиент проведет выходные за решеткой.
— Мистер Дадли — уважаемый и преуспевающий бизнесмен, член одной из самых респектабельных семей этой страны. Он никогда раньше не привлекался к уголовной ответственности и полностью сотрудничал с вами и вашим Департаментом. Более того, он обратился к вам за помощью и предложил свою помощь, а вы злоупотребили его доверием.
— Знаете, я все никак не могу решить: вы идиот или так делаете свою работу? Так и быть, истолкую сомнение в вашу пользу: вы делаете свою работу. А теперь вам придется решать: будете вы блокировать допрос сегодня, и в этом случае ваш клиент пробудет за решеткой до понедельника, или мы войдем в эту комнату и поговорим. Меня любой вариант устраивает.
— Я могу за час организовать слушания в присутствии судьи.
— Полный вперед. А я сосну часок, пока вы готовите слушания. У меня была трудная неделя.
— Вы всерьез готовы рискнуть карьерой ради этого дела?
Ева переменила позу — выставила вперед бедро, сунула большие пальцы в карманы брюк.
— Это угроза, советник?
— Это вопрос, лейтенант.
— Я вам скажу, чем я не готова рискнуть. Я не дам вашему клиенту выйти из этой комнаты — разве что в камеру, — пока не допрошу его. Я не готова рискнуть тем, что он растворится в воздухе, потому что у него есть на это средства. Решайте. Вы прекрасно понимаете, что я могу продержать его до понедельника, так что давайте не будем тратить время зря. Или я поговорю с ним сейчас, или я иду домой.
— Ладно, будь по-вашему.
Ева пустила в ход наручный компьютер.
— Детектив Пибоди, явитесь в комнату для допроса. Правда, клево, а? — спросила она, заметив, что Соренсон разглядывает компьютер-часы.
Затем она распахнула дверь и вошла.
Челюсть у Дадли припухла, кожа покраснела, глаза тоже были опухшие и красные от слез. У него было время спуститься с высот наркотического опьянения, заметила Ева. Что ж, это ей на руку. По обеим сторонам от него сидели еще два адвоката. Женщины — молодые и красивые. Одна из них — Ева глазам своим не поверила! — держала его за руку.
— Включить запись. Лейтенант Ева Даллас допрашивает Дадли Уинстона… Четвертого. — Ева демонстративно опустила на свою сторону стола тяжелую папку с файлами. — На допросе также присутствуют официально зарегистрированный адвокат подследственного мистер Бентли Соренсон и два других представителя. Будьте любезны, назовите ваши имена для протокола.
Они назвали имена, но Ева запоминать их не стала, для нее они так и остались Блондинкой и Рыжей.
— Детектив Делия Пибоди входит в комнату для допроса. Итак, все в сборе. Как лицо, Винни?
— Ты меня ударила. Я тебе жизнь спас, а ты меня ударила и притащила сюда как преступника.
— Жизнь мне спас? Ну надо же! А мне — и моей камере тоже — помнится совсем другое. Кстати, она была включена на протяжении всей нашей встречи согласно процедуре. И то же самое подтверждают записи и показания офицеров в церкви Богоматери Теней.
— Мы оспорим эти записи и показании, — вставил Соренсон, — поскольку мы можем доказать вашу личную неприязнь к моему клиенту.
— Давайте попробуйте. Посмотрим, куда вас это заведет. Что ж, со встречи в церкви и начнем. Уинстон Дадли, вы позвонили мне около двадцати часов ноль-ноль минут сегодняшнего вечера.
— Она была пьяна, — сказал Дадли Соренсону. — Но я был просто в отчаянии. У нее язык заплетался, а когда она пришла, до того была пьяна, что еле стояла на ногах.
Ева открыла папку с файлами, извлекла лист бумаги и бросила его на стол.
— Мой анализ на токсикологию с интервалом в час — с девятнадцати до двадцати одного. Все чисто.
— Фальшивка, как и все остальное! Ты уже была пьяна, когда устроила скандал у «Лионеля». Дюжина свидетелей готова это подтвердить, как и то, что ты была настроена агрессивно. Твой собственный муж был от тебя в ужасе.
— Кстати, Рорк передает привет. В церкви ты мог его и не заметить. — Ева улыбнулась, заметив, как лицо Дадли побагровело от ярости.
— Вы подстроили моему клиенту ловушку, — начал Соренсон.
— Нет. Ваш клиент позвонил мне, что может подтвердить протокол обоих наших телефонов. Я с ним встретилась по его просьбе. Привела с собой группу поддержки, что является законной процедурой и предписывается Департаментом. Ты признался, Винни, признался под запись во время нашей встречи, — пока твой дружок прижимал шокер к моему горлу, — что вы двое участвовали в соревновании — убийстве избранных вами жертв.
Ева вынула из папки фотографии и разложила их на столе.
— Ты искажаешь мои слова. Я делал все, что мог, чтобы остановить Слая. — Слезы, как ей показа лось искренние, навернулись на его глаза, хотя Дадли продолжал врать, прикрывая свою убийственную, кровопролитную — вспомнилось Еве определение Пибоди — задницу. — Я предал и убил моего лучшего друга ради тебя.
Ева устремила на него такой же взгляд, какой он сам бросил на Рорка в баре «Лионель». Взгляд, полный плохо скрытого презрения.
— А быстро же ты заложил своего лучшего друга. Быстро и легко.
— Я исполняю свой долг. И — Господь свидетель! — ему это уже не повредит. Он мертв. Я его убил, чтобы спасти тебя.
— Успокойся, ты его не убил. Он, в общем-то, чувствует себя вполне прилично.
— Все ты врешь. Я его видел.
— Да что ты там видел! Ничего ты не видел. Ты ж торчал на «Супере» в смеси с чистым «Зевсом». Анализ на токс вашего клиента. — Ева выбрала из папки и бросила на стол еще одну распечатку.
— Я был напуган. Допустим, это слабость, но я был напуган, вот и принял кое-что. Можешь обвинить меня в использовании, но…
— Ничего не говори, Винни, — предупредил Соренсон.
— Я не убийца! — Дадли повернулся к Соренсону: — Это был Слай. А теперь Слай мертв!
— А вот тут ты ошибаешься. Утром я с ним поговорю, — пообещала Ева. — Держу пари, он тебя заложит так же легко и быстро. При нем офицер дежурит, так вот, он докладывает, что Слай жутко обижен на тебя за то, что ты его проткнул.
— Я спасал тебя.
— Да? А зачем ты принес старинную итальянскую шпагу в церковь, Винни?
— Это не я. Слай ее принес.
— Да нет, на самом деле это не он. Ее принес ваш робот. Тот самый робот, которого вы двое использовали в качестве прислуги в доме Симпсон в тот вечер, когда Слай — в сговоре с тобой — убил Люка Делафлота. Робот у нас, Винни, мы уже прокручиваем его диски. Вы, парни, здорово влипли с этим роботом. Вам надо было сразу его уничтожить. — Ева кивнула Пибоди, и Пибоди вышла из комнаты. — Детектив Пибоди покидает комнату для допроса. Вам много от чего следовало бы избавиться, — продолжала Ева. — Ой, смотри-ка, еще картинки.
— Я понятия не имею, кто эти люди, — ответил Дадли, крепко сжав кулаки, чтобы скрыть дрожь в руках.
— Ну как же, ты их хорошо знаешь! Ты же их убил.
— Лейтенант, если вы собираетесь выдвигать новые нелепые обвинения в дополнение к тем, что уже порочат имя моего клиента, мне придется…
— Тут важна схема, советник, и я могу связать каждого из этих людей с вашим клиентом. Вот первая жертва, которую мы нашли. Вы в Африке, жара, никакой цивилизации. И, черт побери, вы же ей щедро заплатили. Она должна делать, что ей приказывают. А у тебя еще эта навязчивая мыслишка в голове зудит, — добавила Ева, поднимаясь и выходя из-за стола. — Женщины должны ложиться, когда им велят лечь, и раздвигать ноги, когда от них этого требуют. Так что, в общем-то, она сама во всем виновата, и слава богу, что рядом с тобой был Слай. Он помог тебе выпутаться из щекотливой ситуации.
Ева встала за спиной Дадли, наклонилась над столом, прямо над его головой и вытянула из кипы снимков фотографию мертвой Мелли Бристоу.
Блондинка прикрыла глаза и отвернулась.
— Жуткое зрелище, верно? Но вы не переживайте, она уже была мертва. Зато какой кайф — и это убийство с рук сошло! И вообще, эти люди — всего лишь нанятая обслуга… как, например, София Риччи из Неаполя или Линетт Джонс из Вегаса.
Ева перебрала все фотографии, постучала пальцем по каждой, пока Соренсон опровергал ее обвинения, а Дадли дергался на стуле.
— Но стоит ли тратить время на ничтожных, никому не известных людишек? Гораздо круче убивать заметных, даже известных в своем роде. Добавить к состязанию немного перца. Кстати, а что в финале должен получить победитель?
— Это все ваши выдумки, — оборвал ее Соренсон.
— Элитная версия классической игры «Улика». Вот, кстати, послушайте. — Ева нажала кнопку воспроизведения записывающего устройства, уже подведенного к нужному месту, и из динамика послышался голос Дадли:
Игры — это для детей. А это… это приключение. Это турнир.
— Сколько очков ты получил за лицензированную компаньонку на Кони-Айленде, убитую штыком? — спросила Ева. — Это был штык твоего двоюродного деда. Или за устроительницу торжеств в Центральном парке, повешенную на бычьем кнуте? Бычий кнут был сделан на заказ лично для тебя в Австралии. Детектив Пибоди возвращается в комнату для допроса. Смотрите-ка, она принесла подарки. Скромные сувениры от хозяев гостям.
— Меня там и близко не было — ни в одном из этих мест. Ты прекрасно знаешь, я гостей принимал в ту ночь, когда Адриенну убили.