– Да ладно вам, – сконфуженно пробормотал Северьян, – я тут так, сбоку. Это к Роману все благодарности. Инесса Петровна, а из милиции приходили? Что они говорят?
– Единственный свидетель – сама Тоня, но она тут же впадает в истерику, когда ее просят поговорить об этом, поэтому врачи запретили следователю говорить с ней до ее полного выздоровления. Я сама бы хотела, чтобы их наказали, но боюсь, что это вряд ли случится, сынок. Кроме того, она ничего не помнит.
– Будем надеяться на лучшее, – сквозь зубы процедил Северьян.
– Только не вздумай их искать сам, – всполошилась Инесса Петровна.
– Не волнуйтесь за меня, все будет хорошо, – заверил ее мальчик и, попрощавшись, положил трубку.
Несколько дней Северьян ходил мрачный и задумчивый. Он понимал снова и снова, что найти подонков можно только в том случае, если о них расскажет Тоня. А Тоня не расскажет – она боится. Боится воспоминаний и боится самих мерзавцев. Или не помнит на самом деле. Значит, надо ждать. Может быть, долго. Ждать не хотелось, но мальчик взял себя в руки. Как-то раз после репетиции Роман попросил его остаться, чтобы кое-что обсудить. Зайдя в гримерку, Северьян тут же почувствовал странный аромат.
– Что это?
– Это чай. Лапсан Сушонг, – ответил ему Роман. – Элитный сорт китайского чая. Копченый чай. Хочешь попробовать? Непривычному человеку он может не понравиться, но истинные ценители находят его божественным. Его коптят в дыму сосновых иголок, хвои и шишек. Причем два раза, постепенно. Это был любимый чай Уинстона Черчилля. Вот, попробуй, – и он протянул Северьяну крохотную пиалу.
Тот подозрительно принюхался и с сомнением произнес:
– Пахнет скипидаром или какой-то лыжной мазью.
– Так говорят все новички, – расхохотался Роман, – а я чувствую запах и вкус чернослива. Когда-нибудь ты оценишь его, а сейчас просто попробуй. Можешь не пить до конца.
Немного погодя, отставив чашку, Роман пристально посмотрел Северу в глаза и произнес:
– Я позвал тебя, потому что надо решить кое-какие вопросы. Вижу, ты ходишь последнее время нахмуренный. В чем дело?
– Ни в чем, – ответил тот.
– Не лги мне, мальчик! Не выйдет!
– Я не хочу обсуждать это, – нахмурился Север.
– Тогда я скажу тебе сам, в чем дело. Тебя волнует Тоня? Я думаю, что с ней все будет в порядке. Врачи вполне успешно лечат ее от всевозможных воспалений. Психолог старается помочь ей обрести душевный покой. Специалист по пластике составил программу коррекции ее лица. Единственная неприятность – девочка вряд ли сможет иметь детей, но это не самое страшное в жизни, не так ли?
– Я хочу найти этих подонков, которые изуродовали Тоню, – сквозь зубы произнес Север. – Я не хочу, чтобы она боялась когда-либо наткнуться на них, и не хочу, чтобы что-то подобное случилось еще с кем-то.
– Ну, милый мой, я так и знал! Погоди, всему свое время. Во-первых, девочка должна прийти в себя, чтобы рассказать об этом, если вообще вспомнит, что произошло. Во-вторых, чего ты хочешь – засадить их за решетку, избить, убить? Первое тебе может не удастся, если не будет достаточного количества улик, а остальное – ты можешь загреметь за решетку сам, причем достаточно надолго. Предоставь эти вещи мне, я решу их сам со временем.
– А мне что делать? – горько вопросил Северьян. – Я ничем не могу ей помочь, ничего не могу сделать! Она даже не хочет меня видеть!
– У, малыш, да у тебя депрессия! – посмотрел на него внимательно балетмейстер. – Значит, так. Слушай меня. Начнем с того, что ты ей уже помог, потому что подключил к этому делу меня. Потом, ты работаешь и репетируешь, значит, стремишься сделать карьеру, заработать денег и что-то собой представлять. И, наконец, запомни раз и навсегда, что выше головы не прыгнешь, а только сломаешь себе шею, так что делай только то, что можешь сделать, остальное выкинь из головы хотя бы на время. Подвернется случай, сможешь – сделаешь. Я понимаю, что в твоем возрасте сложно понять эти вещи, хочется действовать не рассудком, а эмоциями, но ты занимался карате, поэтому поймешь, что я прав. Восточная философия, думаю, тебе знакома. Да и тебе надо отвлечься. В пятницу вечером я иду на вечеринку на яхту одного моего знакомого, так что предупреди маму, что тебя не будет пару дней. Хорошо?
– Хорошо, – понуро ответил Север и подумал: «Началось. Вот она, расплата, не за горами. А я надеялся, что все будет по-другому».
– Ладно, малыш, иди, – сказал Роман и отвернулся. – Мне надо сделать несколько звонков.
Он прекрасно понимал, что сейчас творится на душе у мальчика, и тихонько посмеивался про себя – он готовил ему сюрприз. Впрочем, удивлять людей он любил и часто развлекался таким образом. Более того, готовил сюрприз он и для Тони.
В пятницу вечером Роман заехал за мальчиком на машине, и они отправились на яхту. По дороге балетмейстер рассказывал Северьяну о том, что его друг – известный продюсер на телевидении и очень интересный человек, который знаком со многими талантливыми людьми: актерами, дизайнерами, политиками и т. д.
– Таких людей надо держаться, – поучал его Роман, – твое образование начнется среди них. Ты узнаешь потихоньку, где и как себя вести, как и о чем с кем разговаривать, почему и отчего происходит то или это. Ты научишься разбираться в людях, в искусстве, в политике, в психологии. Жизнь – это очень интересная игра, – заключил он.
– А если я не хочу играть? – спросил его Север.
– Жизнь все равно тебя заставит, – пожал плечами балетмейстер. – Вот увидишь.
На пристани, сверкая разноцветными огнями, стояла величественно-прекрасная яхта «Катрин». Как объяснил Роман, название свое она получила благодаря дочери хозяина судна. Когда та родилась на свет, он тут же купил эту яхту и назвал ее в честь дочери или дочь назвал в честь яхты – на самом деле этого никто и не помнил, так как в ту ночь все жутко надрались от радости.
– Р-р-ро-м-ма-а! – вдруг заорал кто-то сверху. – Р-р-ро-о-м-ма!
И тут на плечо Роману опустился большой пестрый попугай и стал приговаривать ему на ухо:
– Совсем, подлец, птичку забыл, Р-ро-ма?
– Ну что ты, Карлуша, – ответил тот, – как я мог тебя забыть? Я тебе даже гостинцы принес.
– Да-а? – заинтересовался попугай. – Давай!
Роман покопался в кармане и достал небольшой пакетик.
– Вот, – сказал он, – я помню, тут твой любимый физалис.
– Я люблю тебя, Рома! – крикнул Карлуша, схватил пакетик и улетел.
– Ну что? – крикнул кто-то с борта яхты. – Поборы закончились, инспекция проведена, поднимайтесь.
Наверху их встретил небольшого роста подвижный и полноватый лысенький человек с очень умными и живыми глазами. Лицо его было смутно знакомо Северьяну.
– Привет, привет, – вскричал он, пожимая руку мальчику, – будь как дома. У нас не принято стесняться, и гости ведут себя как хотят и делают что хотят. Правда, всегда есть риск быть выброшенным за борт, но думаю, что тебе это не грозит.
Привет, Рома! – обратился он к балетмейстеру, – это твой протеже? Талантливый, говоришь? Ну, приглашай тогда на премьеру, посмотрим. У вас там, кажется, «Щелкунчик»? И кого он там танцует? А-а, Фрица, брата Мари. Ну, это для начала неплохо, надо глянуть, что из него выйдет. А ты сам подошел бы для роли крестного, Дроссельмеера, – пошутил он. – Проходите, покажи парню, что здесь и как.
Надо сказать, что посмотреть здесь было на что. Наверху были столы, ломившиеся от всевозможных яств, диковинных для мальчика. Череда бутылок с непонятными надписями и самых причудливых форм, цветов и размеров тоже впечатляла. Народ уже начал собираться около столов, так как поесть на халяву любили даже гурманы. Расторопные официанты в красных смокингах и бабочках быстро разносили еду, меняя грязные столовые приборы и посуду на чистые. Роман заботливо наложил Северьяну еды в большую тарелку и налил фужер минералки.
– Веселье начнется позже. Не перегружай мозги и желудок, – объяснил он мальчику.
Северьян смотрел на людей, оказавшихся в гостях у хозяина яхты Самуила Поплавского, и думал, что помогло им стать теми, кем они стали: богатыми, известными, успешными… Он тихо спросил об этом у Романа.
– Кому что, – ответил балетмейстер. – Кому талант, кому пройдошистость и подхалимство или воровство, кому приятная внешность и удачный момент. Ты знаешь, люди по большей части готовы на все, чтобы пробиться наверх и быть среди элиты, иметь возможность есть лобстеров и пить «Дом Периньон», ездить на дорогих машинах, носить сумасшедшие наряды и бриллианты. Многие не остановились бы ни перед чем. Они могут подсидеть кого угодно, предать друга, облить грязью – и все это за тридцать сребреников, то есть за то, что не жизненно важно. Ты резко отличаешься от них, малыш. Ты хочешь пробиться ради другой цели – чтобы достойно жить самому, и твоей маме, и Тоне.
– Ба, Ромка! – вихрем подлетел тут к ним какой-то плюгавенький мужичок с бегающим взглядом и стал хлопать Романа по плечу. – Давно тебя не видел. Ну, ты как?
– Привет, Алексей, нормально, – холодно ответил тот.
– Ну познакомь меня со своим новым другом, – жеманно произнес Алексей и томно облизал губы, глядя на Северьяна.
– Северьян, это Алексей Акулов, мой давний знакомый. Алексей, это Северьян, мой протеже, очень талантливый. Извини, Алексей, нас ждет мой коллега, надо с ним поговорить. Увидимся чуть позже. Не пропадай. Жду тебя на премьере.
Роман быстро потащил Севера прочь, увлекая его на нижнюю палубу.
– Знаешь, – говорил он ему тихо, – Алексей очень неприятный тип. С ним надо быть любезным, но стараться ни о чем не разговаривать и побыстрее сматываться. Он может пустить много самых разнообразных сплетен. Акулов работает корреспондентом в одной из желтых газетенок и очень любит делать пакости. Сторонись его. И не наживай в его лице врага. Проглотит и не подавится.
На нижней палубе Роман увлек мальчика в небольшую каюту, где курили кальян, предлагая на выбор ароматы: яблоко, персик, дыня, виноград и арбуз. Северьян удобно устроился в уголке, позволявшем тихо наблюдать за происходящим. Несколько мужчин и женщин сидели на полу на мягких разноцветных персидских коврах перед небольшими железными столиками-дастарханами, на которых стояли кованые пепельницы и турецкие стеклянные стаканчики с чаем или кофе. Сбоку от столиков возвышались пузатые, чудно украшенные кальяны. Попивая крепкий ароматный кофе и вдыхая фруктовые ароматы кальяна, мальчик стал чувствовать себя свободнее и раскрепощеннее, перестав смущаться. Ему было невдомек, что кроме безобидного фруктового ароматизатора и табака в кальян добавляют еще гашиш или другие интересные «допинги». Смутно и словно в тумане он уже сознавал, как купался в бассейне и как в сауне его растирал ароматическим маслом Роман. Потом кто-то делал ему массаж, и это было очень приятно, потому что все тело отзывалось на разминку мышц удовольствием, блаженно охватывавшим его с головы до самых кончиков пальцев на ногах. А потом, потом они оказались в комнате, на огромной кровати. Там был Роман и две какие-то девушки. Они все занимались любовью, и все вместе, и по очереди. Казалось, фантазия и возможности девушек неисчерпаемы. Все это запомнилось Северьяну какой-то чередой вспышек невыносимого блаженства, заставлявшего его снова и снова проваливаться с головой в омут сладких пыток. Никогда прежде он не мог себе представить, что секс – это так прекрасно. Измученный и расслабленный, он провалился в сон.
Утром, проснувшись, он увидал рядом с собой двух нагих девушек, прижавшихся к нему с обеих сторон. Романа рядом не было. Северьяну стало неудобно – он начал припоминать вчерашнюю оргию, и ему захотелось провалиться от стыда сквозь землю. Мальчик думал тихо встать и одеться, но тут проснулись девушки и стали его страстно целовать. Одна – в губы, другая же не стала терять времени и тут же опустилась ниже. У Северьяна мелькнула было мысль о Тоне, но она тут же пропала, сменившись нахлынувшей волной невероятного, дикого блаженства. Таких ощущений он еще не испытывал никогда. Перевернувшись, он подмял под себя девушку и резко, изо всей силы вошел в нее так глубоко, как только смог. Она пронзительно закричала и подалась на него, стремясь вобрать в себя его полностью, до конца. С другой стороны другая девушка мягко гладила его по спине, животу, проводя губами по бархатной и нежной коже. Это продолжалось снова и снова… Они провели в постели весь день, изредка прерываясь, чтобы что-то выпить или съесть бутерброды, которые им принесла одна из девушек, Лара. Другая же, Эля, принесла кофе, бутылку шампанского и сигареты. Роман так и не появлялся.
Девушки выяснили, как его зовут, и с улыбкой дразнили его Яном, а себя – его Инями. «Ты наш мужественный сексуальный бог, а мы твои маленькие богини», – говорили они. Северьян довольно ухмылялся, разомлев от безудержного секса и своих многочисленных побед. Он никогда еще не чувствовал себя таким сильным и мужественным, и это было чертовски приятно! Какой-то непонятный червячок еще точил его изнутри, но усилием воли Северьян загнал его вглубь.
– Ты прекрасен, – шептала ему на ухо Лара.
– Ты совершенен, – говорила ему Эля.
– Ты божественен, – добавляла Лара.
– Ты сексуален, – утверждала Эля.
– Ты мужественен, – подытоживали обе.
– Ну ладно, девочки-мальчики, – произнес Роман, входя в дверь без стука. – Повеселились – пора и честь знать. Северьян, приводи себя в порядок, я должен тебя кое с кем познакомить. Девочки, по домам.
Девочки, не говоря ни слова, быстро оделись и вышли за дверь. Северьян пошел в душ и через пятнадцать минут вышел оттуда уже полностью одетый.
– Ну что, – подколол его Роман, – хорошие девочки?
– Да, – смущенно ответил Северьян и покраснел.
– Не тушуйся, Север, дело молодое, – хлопнул его по плечу балетмейстер. – Вот когда у тебя совершенно не встанет, тогда и красней, а пока нечего. Только помни, эти девочки – профессионалки, они многое могут и умеют, причем профессионалки очень хорошо обученные, они учились в Японии, в школе для гейш. Их туда специально посылали. Остальные не могут и сотой доли того, чем владеют эти. Это чтоб ты потом не разочаровывался. Так что придется самому работать с другими-то. Ладно, идем, я тебя познакомлю с нужными людьми.
Оставшееся время они бродили по яхте. Северьян уже не пытался запомнить имена знаменитостей, потому что они сменялись с калейдоскопической скоростью, скаля пьяные лица со всех сторон. Известный дизайнер, маститый художник, модный писатель, удачливый финансист… Северьяну льстило, с каким вожделением смотрели на него женщины, кидая раздевающе-оценивающие взгляды на юного танцора. Его коробило, когда таким же взглядом смотрели на него их мужья… Мир шоу-бизнеса извращен до основания. «Мама, мама, – думал про себя Северьян, – ты не знала, что это такое, когда хотела для меня такой карьеры и лучшей доли. Ты даже представить себе не могла, какие вакханалии устраивает себе элита мира. Но делать нечего, обратного пути у меня уже нет. Бедная Тоня. Она и не знает, что происходит со мной. Я думаю, что она не стала бы со мной разговаривать, если бы знала. Но Лара и Эля просто прелесть. Кто бы мог подумать, что секс – это так классно? Интересно, у Романа есть их телефоны?»
Роман же, словно подслушав его мысли, сказал:
– Я тебя уже немного изучил, поэтому хочу кое-что объяснить. Ты, наверное, стесняешься сейчас своей сексуальности и раскрепощенности? Того, что не хранишь верность подружке? Поверь мне, это глупо. Ты не сделал ничего плохого. Вы еще не муж и жена и даже не любовники. А потом, должен же ты научиться, как обладать женщиной, как суметь доставить ей удовольствие. Как научить ее доставить удовольствие тебе. Раньше, при царе, дворяне нанимали проституток, чтобы те обучили их сыновей искусству любви. Дорогой мой мальчик! Любовь и секс правят миром. Любовь и секс – это деньги и власть, это искусство выживания сильнейшего. Все люди – животные, только с высшим разумом, но животные, и ими тоже управляет инстинкт продолжения рода, инстинкт сохранения себя в будущих поколениях. Стыд тоже придумали люди, чтобы контролировать насилие и беспредел. Это приобретенное качество. Когда ты чуть повзрослеешь, то поймешь, что я прав. Посмотри, как хотят тебя эти дамочки, обвешанные мужьями и брильянтами. Каждая готова вырвать тебя с боем у другой из пасти. Гляди, как скрючиваются их нарощенные длинные ногти. Ты с ними поаккуратнее, а то окажешься в постели с обоими – и с мужем, и с женой. Это если тебя не пристрелят. Так что держись лучше меня, в этой среде ты еще малек, и тебе учиться плавать предстоит еще о-го-го сколько.
Северьян промолчал. Он понимал, что разбираться в этом болоте ему предстоит долго, и не спешил. Честно говоря, ему не хотелось туда влезать, но, как говорится: взялся за гуж – полезай в корзину или назвался груздем – не говори, что не дюж. Поставил цель – добивайся ее. Сбоев быть не должно. Так жил Северьян раньше, так собирался жить он и теперь. Тем более что выбора у него не было или почти не было. И потом, ему очень понравилось быть сильным и сексуальным, понравилось ощущение эйфории. Он постоянно думал об этом, вспоминал он и слова Романа о дозволенности в сексе, они запали ему в душу, ведь это был нормальный секс: мужчина и женщина, все естественно. Остальное как ненужное и мешающее он отбросил. Не вспоминал он и то, что Роман тоже был с ними в ту ночь. Так было комфортнее – не помнить.
Поздно вечером Роман отвез мальчика домой, сказав, что назначенная на завтра репетиция переносится на вечер.
Тоня тосковала. Она сидела у окна и смотрела на голые ветви деревьев, на серое небо, на мелкий противный дождь, монотонно капающий за окном, несмотря на зимний месяц декабрь. Ей казалось, что все кончено, что чудесные обещания Романа исчезнут, так и не воплотясь. А ее, Тоню, ждет только печальная жизнь в монастыре, полная молитв и одиночества, так как с таким изуродованным лицом жить в миру нельзя. Серая пелена отчаяния заползала ей в душу, хотелось по-бабьи громко и отчаянно завыть, катаясь по постели, биться в истерике с воплем отчаяния: «Почему? Почему, Господи, это произошло со мной? Я никогда не делала никому в своей жизни зла! Я еще так молода, я хочу жить, я хочу детей, любви. Хочу любимую работу! Я так много чего хочу! Я не должна хоронить себя заживо!»