Безусловный форейтор команды сталкеров — неутомимый злой Кастет, "маленький реактивный истребитель". Порой кажется, что после прохода Лунёва трава загорается.
Счёт 2:3 не в нашу пользу, "Хуш Хабар" бессовестно продувает берлинцам.
— Гоблин, держи правую штангу! — орут трибуны.
Дети визжат. Детей много, матери в опасные моменты закрывают им лица.
— Сенька, не лезь к взрослым!
Сомов стоит на воротах. Глаза бешеные.
Удар! Отбил!
Мячик — самый современный, кстати, с последнего земного чемпионата мира — винтом отлетел к трибунам, заметался меж лавок, но быстро был оттуда вытащен маленьким пацанёнком лет пяти, не больше. Шкет ухватил круглый трофей и стремглав, как ему казалось, стреканул к лесу, сжимая бесценный приз — уговор такой есть, пусть берут, Сотников на спорт ресурса не жалеет.
Мамаша всполошилась, помчалась за добытчиком, а тот, смешно переставляя ноги в больших, не по размеру, кроссовках и со страхом огладываясь на родительницу, заранее начал пускать слёзы и сопли, прижимая огромный мяч к крошечной дрожащей груди.
— Мать, твою мать, не прессуй дитя!! — Гоблин от ворот заорал так, что все вороны окрест снялись с веток. — Это мой подарок! Я сказал!
Удивительна тяга этого чудовища к деткам. Своих пора бы иметь.
Он играл на поле, но был пнут во вратари сразу после дебютной игры, четыре месяца назад — Мишка в первые же полчаса чуть не сломал людям пару ног и постоянно лез в разборки, за что был удалён и чуть не дисквалифицирован на пять поколений вперёд. Теперь стоит, получает по сусалам, во всех смыслах. Гоб не унывает, принимает пластические позы, кажет юным пейзанкам мускул и три золотых зуба.
Прыжок!
Уф! Чудом отбил! А что, неплохо стоит бандит. Трибуны ревут. Немцы жмут.
Хотя… Какие немцы… Центральный нападающий берлинцев — Коля Корнеев, он, между прочим, и забил Сомову два первых мяча, причём один по-нехорошему, прям между ног прокатил, повеселил публику. После скандала с вероятной дисквалификацией Гоблин как-то успокоился, переключил режим — он это умеет делать — и отнёс футбол к мирному занятию, сказав: — "Подумаешь, один раз в жизни на "бакланке" спалился".
Поэтому позорный гол его из себя не вывел, он даже незаметно показал весёлым жестом наблюдающим за игрой дамам, где у него этот злосчастный мяч прокатился, и где Гоблин его вообще видал.
А у "Хуш Хабара" в составе целых два немца: Эрих Вайнерт на защите и Вальтер Кох в полузащите — за ним второй гол "Герте". Ну, а первый гол Костя зашпилил, красиво, аплодисментно, метров с двадцати: сталкер с правой выстрелил, как из пушки.
Вот тебе и немцы. Где их нет, скажите? В "Арсенале" тоже двое играют, у казачков один молодец из Кёнига есть.
Тем не менее, я вам скажу, где настоящие немцы, где их суть и дух — на трибунах. Берлинцы сидят отдельной сплочённой группой, приехали организованно, на автобусе, да и здесь у них болельщиков хватает. Над головами — плакаты с лозунгами, у всех шейные платочки повязаны. Между прочим, гости из Берлина пришли на матч с подушечками, это мы сидит жопами на голых досках. Демченко, как только такое дело увидел, сразу ностальгически произнёс:
— Дежа вю, ёлки мелкие! Был я в берлинской командировке, вечером как-то пошли оравой в цирк-шапито, неподалёку от Александер-Платц, ну, это тот, что с шатром конусным, полотняным. Все немцы явились на зрелище, как умные, с подушечками, мы же сидели на твёрдом. Столько лет прошло с тех пор… Уже, вроде, и мир поменяли, и планета новая в распоряжении. И опыт-знания. А подушечек всё нет.
Что со временем?
Походу, всё, камрады, аллес, партия.
Судья-словак хмурится, значительно поглядывает на секундомер. Нарушений по ходу матча практически не было — хех, Сомов-то нынче в воротах заперт: значит, и дополнительного времени практически не будет.
— Конечно! — вздёрнул плечами Серёга, развёл руками. — А когда нам тренироваться прикажете? Это они тут каждые выходные пасутся, а то и вечерами погонять ездят. А мы в рейдах ноги бьём.
Ага. Корнеев только и делает, что "гоняет". Его с парохода домой не выгонишь.
Хочется и мне придумать какой-нибудь отмаз — обидно же, но очевидное не оспоришь, хорошо играют берлинцы — знаменитая "германская машина" не пропала в вихрях времён и пространств, выстояла в переносах, не угасла в попаданцах, и по-прежнему показывает всем свою незыблемую мощь.
Но досадно, ребята: я же, ясен пень, болею за сталкеров — свой клан, родная кровь, с самого начала вместе тусим. Между прочим, как-то раз мужики меня в самый настоящий рейд брали! Вот, горжусь. Правда, что-то больше мне повторять такой подвиг не хочется, как вспомню того пещерника за Дальним…
— Накатывают!
— Шам, сбоку!
— Бомбу! Бомбу!
— Go, Korny, go! Forwardness!
— Ой-бой кебеке!
Ба-мм!
В "девятку" Коля бьёт!
— Гоб, бери!
Ого!
Гоблин после адского прыжка упал так, что штанги затряслись. Бутылочка с водой откатилась в сторону. Ещё бы он прыгнул в нужную сторону, так цены бы не было голкиперу. Серёга Демченко с шумом выдохнул воздух, в сердцах смял пустой пакетик из-под орешков и бросил вниз, тут же опомнился — его уже дежурящий на матче помощник шерифа чуть не оштрафовал за подобное — и с матами полез под скамью.
Финита, приплыли, лебеди.
Продувон в полный рост. 4:2, берлинцы в венках, мы в соплях.
После длинного свистка футболисты традиционно начали устало бродить по полю, пожимать друг-другу руки, что-то объяснять болельщикам и медленно остывая, тянуться в сторону раздевалки. Гоблин о чём-то трёт с судьёй, никак, правду ищет. Не любящий лишней суеты Монгол уже открывает дверь в баню.
Пашка с Дальнего Поста подскочил к нам, хлопнул Серёгу по плечу.
— Ну, чё!
— Что, чё?
— Крепитесь, дети, это жестокий спорт!
— Да ладно. Мишка просто устал после рейда, не восстановился, — серьёзно сказал Демченко. — Ты же знаешь, как он стоять может.
— А чё ж не знать, все знают, — философично заметил Паша. — Особенно, если ему "парабеллум" дать. Мёртвая зона будет.
— Своих выставь, а? Умник, — не вытерпел я. — Вот там и посмотрим.
— Да и выставим!
— Давай… Критик нашёлся. Из журнала "Мой весёлый звонкий мяч".
Больше всех переживают девчонки, они рядком сидят слева от несчастного командира сталкеров. Девушки эти наши и болеют они за нас. А что толку… Первой вскочила Ольга Лунёва.
— Ребята, я же полотенце своему не положила!
И понеслась к мотоциклу, припаркованному на стоянке. Кастет такие багажники на свой трофейный "харлей" поставил — туда не то, что полотенца, пуховые одеяла можно укладывать. Как-то раз заглянул туда: настоящая "локалка". Сегодня они на нём семейно и поедут банкетствовать.
Остались француженки и Эльза. Ох, Эльза, Эльза… Ну, что вы за люди такие, бабы? Ещё вчера ходила тенью с влажными коровьими глазами, а теперь всё — звенящий живительный свет в облике, расцвела и пышет. Вот только бедный Юрик тут опять ни при чём. У неё нынче новый герой — красавец Эрих Вайнерт. Эрих… Ну, что про него сказать. Гитлер, наверное, из таких генофонд резервировал, типичный ариец, цвет нации. Мне после и в зеркало смотреться не хочется. Как посмотрю… Пузо помаленьку появляется. Жирок копится, хотя по крышам лазаю успешно. Спортом, что ли, заняться? Не смешно.
Хотя я уже перегорел, с Эльзой у нас чисто дружеские отношения.
Ищем, ищем, не сомневайтесь, жаль, всё больше в Замке торчу, нужно бы почаще мотаться по посёлкам, мужики говорят, подрастает там, на чистом воздухе и физическом труде любовная смена.
Француженки вполне хороши. Вроде, ничего особо красивого, у нас в три раза покруче есть. Но… Вот так и понимаешь, что такое есть шарм. Самостоятельные, но кампанейские, не разнаряженные, но всегда стильно выдержанные в скромном неярком. Все три из Парижа, а столичная школа всегда наложит многослойный отпечаток, это чувствуется. Однако, что радует, понтов минимум, А так, да, продвинутые девчата.
Теперь честно скажу — магия слова "француженка" по-прежнему действует. Романтика Парижа, эхо классической романистики. Кто бы что там ни говорил, мол, не те уже, да и не то теперь…
У нас, на Земле-5 — те и то.
История французских сталкерш во многом схожа с историей группы Демченко: их связала цементирующая общность нестандартных увлечений, среди которых были геокэшинг и спелеология, страйк и практическая стрельба, категорийный водный туризм и дельтапланеризм. Даже свой клуб был, как и у наших. Только Демченко заправлял клубом "1000 рентген", а Катрин Гийяно основала постап-сообщество "Бункер Б". В общем, подход Смотрящих в требованиях к будущим сталкерам очевиден. Так что, неудивительно, что Сильва Каз, эта профурсетка — французская президентша, быстро утвердила готовую сталкерскую группу. На свою голову.
Однако, Сотников, как только познакомился с девчатами лично и подробно расспросил обо всём важном, категорически и без разговоров закрыл им сталкерскую карьеру. И правильно, это, может, у них там, в Нотр-Даме, мужиков в убыток; нам в анклаве женские подвиги на грани выживания не нужны.
А вот в "крылатое увлечение" Главный вцепился сразу и мёртво.
— Хотите-будете? Всем обеспечу, с серебра кушать будете.
— Хотим-будем-готовы.
Утрирую, конечно. Однако, примерно так всё и было, сам слышал. Теперь им собирают два мотодельтаплана, Дугин, получив добро от Главного, выделил под авиацию самое толковое звено "авантюристов" — напористую троицу под командованием Данилы Хвостова. Параллельно со строительством и освоением "дельтиков" запускаются две темы: обучение Эльзой француженки Софи управлению "пайпером", и восстановление первой машины — под неё Смотрящие запчасти дают. Вторую запустят — первый борт поставят на смену двигателя.
Сотников пришёл, посмотрел на ход работ, на увлечённых девчат, и, ничего не понимая в авиации, выдал Хвостову главное:
— Вам, конечно, "яковлевым" да "сухим", виднее, но дельтаплан и новый-старый "паупер" без системы парашютирования я в воздух не выпущу. На другой технике, Данила, ты сам бейся, если смелый и умелый, тебе вряд ли повредит. А девчат мне трижды сбереги.
И пошла работа.
Так что лафа у нашего Уксусникова кончилась, выселили его, попросили выйти вон, диспетчерская аэродрома наконец-то вернулась к первоначальной задаче. Надо сказать, что шериф не особенно расстроился и, уж, тем более, не растерялся — наказанные в его тёмном назгульском ведомстве не переводятся, сроки народ исправно мотает, так что достраивают новую околоточную на краю Посада со знанием дела, все по ГОСТ-ам, и на печальном личном опыте. Его и сейчас тут нет, хотя обещал приехать. Несколько часов назад, слышал, на Дровянке произошло ЧП, там один мудак…
— Ребята, салют, всех приветствую! — непривычно манерный Женя Дугин перелез через первый ряд лавок, изящно поклонился дамам, пожал нам руки.
Потом главмех встал перед нами, принял торжественный вид.
— Сергей… Серёга! От имени и по поручению механослужбы, так сказать! Столько мы уже перевидали-пережили. Родной ты нам всем, чего там говорить. И юбилей, как никак. Желаем тебе долгих лет, светлых дней, умных детей.
Демченко вскочил, смял руки.
— Женя… Ну…
— Подожди, подожди, — быстро прервал его Дугин. — Значит так, мы, всем трудовым коллективом, так сказать, надеемся, что у тебя когда-нибудь будет свой собственный дом, как и положено зрелому мужчине. А то сталкерите там, сталкерите, хабар таскаете, а всю землю под жильё уже расхватали. Но мы надеемся. И в этом доме будет жена-красавица.
Главмех выразительно посмотрел на женщин, прежде всего, на Катрин.
— Евгений Иванович!
— И крепкое хозяйство при ней, как и должно быть. Потому и подарок тебе приготовлен со смыслом, основополагающий, фундаментальный и вечный, как пирамиды, — он обернулся, махнул рукой и крикнул:
— Закир, несите!
Двое молодцев споро притащили что-то тяжёлое, завернутое в брезент, подняли в четыре руки, и поставили на скамейку.
— Ну, вот, собственно, и сам предмет дарения, — Дугин довольно, с гордостью за свой труд потёр ладони. — Почти ручной труд. Из второй опытной плавки сделан. Никакой Сотников тебе такого чуда не добудет. Разворачивайте!
Это точно, Сотников быстрей удавится, чем такую тяжесть через канал разрешит таскать.
Под брезентом был спрятан огромный чугунный казан. Настоящий, широкий, восточный, таким целый род накормить можно. Из тех, что веками стоят во дворе под навесом и помнят, чем отличается от нынешнего плов прапрадедов.
— Не каслинское литьё, конечно…
— Брось! Красота-то какая!
— Ребята старались.
— Обалдеть! — видно было, что Демченко поражён в самое сердце. — Это сколько же тут плова можно забацать!
— Много. Юсуф тебя научит-покажет. Ты его помнишь, узбек, смешливый такой, вы его и вытаскивали с Диких Земель. Он у себя там на авиастроительном работал сборщиком, сейчас в группе Хвостова.
— Женя, ну… не знаю, что и сказать. Спасибо тебе и ребятам, это же просто праздник души! Настоящий День Рождения!
Мужики обнялись.
— Ты к нам приедешь?
— Как смогу. Вечером после матча третья плавка, а с темнотой ехать оно как-то…
— Так встретим, сопроводим! Звякни, сразу выдвинемся! Да там уже целая дорога пробита, на джипе вполне можно ездить, всё зачищено, зверь не шалит.
— Посмотрим, Серёга.
Шерифа, кстати, тоже не будет. Как я уже сказал, он на Дровянке. Молодые дурни сцепились из-за девчонки, один достал ножик, рассадил конкуренту бедро, того увезли в Медцентр. Хорошо, за огнестрел не схватился, кретин… Мужики бойца скрутили, отволохали прям на месте, быстро вызвали шерифа, Уксусников пропадает в разборках. Теперь парню светит общество знаменитого Гриши Синего, колоритного старшины местного ИТУ. Говорю же, околоточную зэки построят шерифу быстро.
Пока мужики моются в спортивной баньке, мы с Серёгой и девушками ждём их тут.
Двое местных в сопровождении поселковых ребятишек вышли на поле, прибирают, готовят арену к следующему матчу. Можно было бы посмотреть, как дугинские схлестнутся с "медовеями", но время не терпит, нам скоро выдвигаться, путь предстоит не далёкий, но и не близкий. Да и настроение пропало, отвлечённо смотреть на чужие успехи вряд ли получится.
А Дугин, конечно же, весь на нервах. В "Соте" ребята крепкие подобрались.
В порядке отвлечения от предстоящего боя, Женя спросил у Демченко:
— Серёга, так ты мне объясни, что-то совсем замотался в последнее время, не в курсе, так как теперь французы отреагируют?
— Ты о последней операции?
— Ну да, — Дугин незаметно показал глазами в сторону француженок.
— Как отреагируют… А никак. Что они могут нам предъявить?
— Как что? — искренне удивился главмех. — Нормальный ход! Выкрали девчонок из стойла, как цыгане табунок, и ничего?
— И ничего, — подтвердил комсталк, желчно усмехнувшись. — Они же сами жалились, мол, ай, какие непонятные соседи у нас под боком завелись, беспокоимся, аж спать спокойно не можем, боимся до смерти… Ну, нам и самим интересно стало, прокачать решили, это нормально для Государства, так ведь?
— Так. И что?
— И то, что во время очередного разведрейда на эту самую "непонятную Территорию Злого Соседа" наш геройский разведотряд вдруг, заметь — вдруг, натыкается на следы чудовищного преступления! Эти самые "неопознанные соседи" выкрали французскую группу сталкеров и удерживают их в плену! Ай-яй-яй, сказали разведчики, как нехорошо получается. Беспредел. Союзниц освободили, вертухаев отметелили, а потом ещё и жёстко допросили под запись и видеосъёмку. Прямо на месте кололи, зачем же нам их красть, ситуацию ещё больше накалять? А видео можем показать, кстати… И что же в итоге выясняется, а? Непонятные вещи выясняются, товарищи французы! Получается, вы сами своих людей отдали на заклание канадцам, решили спрятать подальше? Это как же так? Это что такое творится? А как же права человека? Как же защита Государством своих подданных и не выдача своих сограждан чужим, тем более, как вы нас уверяли, "страшным да непонятным"? А тут ещё девчата попросили политического убежища. Хотите очную ставку устроить?
— Да… И что, хотят?
— Не-а, не хотят. Вон, Юру спроси, он лучше меня знает.
Ещё бы мне не знать, все радиограммы переговоров у меня хранятся.
— Замычали задним ходом, — сообщил я. — Сначала пришла телега от Лилиан Легург.
— Это кто такая будет?
— Ну, типа зама по общим вопросам у них. Говорит, что случилось недоразумение, канадцы только вот, прямо сейчас вот, проявились, как селективный кластер, а что они группу выкрали, так мы типа не в теме. Полный бред.
— На детсадовского воспитателя училась? — поинтересовался Дугин.
— Похоже на то, — согласился я. — Серёга дай бутылку с водой.
— А Сотников?
Отпив холодненькой, я продолжил.
— Сотников говорит, у меня, мол, по этому мутному делу уже досье на три тома, приезжайте, познакомьтесь, если есть желание. Тут дело по-серьёзному дерьмом пахнет, репрессиями бесчеловечными, ни разу не европейскими. Говорит, мы с товарищем президентом Египта и господином бургомистром Берлина подумываем, не создать ли нам совместную Международную Комиссию по расследованию поступающих к нам жалоб? Ибо жалобы есть, как и просьбы о защите и гражданстве. Тут разобраться надо.
— Ну да, ведь и ещё трое сбежали?
— Четверо, — поправил его Демченко. — Знакомая Иштвана, она нам крепко помогла, уже нужно было вытаскивать, и трое черногорцев, семья, их успели снять на нашем берегу до объявления внутренней блокады франков.