— Адская работа. Там же документов…
— Молодёжь привлекать будем, — неуверенно предложил главный инженер.
— Ага, А за ними кто будет смотреть?
— Ну, что делать… Ладно, что рядить, работать надо. Садись, Коль, за руль, поехали на склад.
Остальные пока здесь. Во дворе перед донжоном, чуть отойдя в сторону, вышедшие с совещания мужики коллективно задымили. Перекрёстные разговоры тихие, но напряжённые, всё те же: "Как что-нить зажать своё и отцыганить новое со складов". Но присутствует и ещё одна популярная тема из категории: "Собирался сдать старое в тигель, типа лучше новый выпишу, теперь зажму". Такой удар не пропустить невозможно, он всегда пролетит, через любую защиту. Растерянность невелика, но она есть — следствие неожиданности удара.
Я понял, что незримо витает в воздухе — страх. Прислушался, точно, и у меня есть.
Пока что мы, как брошенные дети, оторванные от груди, вот, пожалуй, самое точное определение. Почему всегда так? Ведь столько передумали, столько прикидывали… Бац! И опора вылетела. Только что всё было сладко и гладко, как вдруг мамка сбежала в неизвестном направлении, оставив дитя возле газетного киоска Курского вокзала. Пока так. Оглядимся, определим своё место и реальное состояние — может, и не возле Курского, может, и сами прокормимся.
Именно в те, самые первые дни нашего Второго, если считать начальным первые наши дни в анклаве, Испытания, где-то в посёлках родилось уникальное слово-феномен — "фабричное". Это гораздо шире, нежели просто некогда произведённое соответствующим способом.
Это значит — Оттуда. Это — Символ. Любой фабричный болт априори лучше местного, даже если первый сделан штамповкой из сыромятины, а второй точно нарезан и умело цементирован. Просто лучше — он же из Канала, он — Дар! Мифологема, самообман, но и якорь. Надежда и нить. Эта мифическая наполненность, эта коннотация слова была особо сильна именно в первые часы и дни, ослабевая постепенно, и лишь дню к десятому после События отпустив потребительские души и умы на свободу. А само слово осталось навеки. Произносить его рекомендовалось с особым ритуалом — подняв указательный палец кверху.
— Серёга, — меня кто-то дёрнул за рукав.
Я оглянулся. Вот тебя только тут и не хватало! Данила Хвостов, "тот ещё волосан", наш главный конструктор-креатор. Страшный товарищ, лучше с ним и не заговаривать, через десять минут укатает. В глазах горит азарт свободы, плещется безбрежье идей и путей решений. Готов подсказывать и предлагать, спаси господи. Человек-манифест.
— Ну.
— Ты же знаешь, что у Сотникова в подвале свой нехилый закуток имеется?
— Ну? — теряя терпение, повторил я.
— Бывал ведь внутря, поди?
— Да и ты побывал бы, не шлангуй каждый раз на переноске.
— Ты же знаешь, сколько у меня дел! — возмутился Хвостов.
— Ага. А остальные с шариками надувными гуляют среди роз.
— Да ладно те… Я что хочу сказать. Ну, тык это. Ты там лист люминевый не видел ли? "Двойку" или "тройку"?
— Хвост… Ну, ты, елочный банан, да нахрен мне на это смотреть? Я что, учётчик?
Учётчик, Демченко, учётчик. Ты свои дела учти, пойми, чем это аукнется группе.
Хорошо мужикам, остальные уже выплывают и фарватер видят. А мне-то что делать, что нужно менять в плане сталкерских работ? Народ, смотрю, суетится, какие-то оперативные меры предпринимает, пошевеливается, так сказать. А я? Мне кажется, или эта тема пока не особенно касается группы сталкеров? Что может выкатиться?
— Ну, вспомни же! — волосан грубо прервал мои размышления.
— Да не помню! — рявкнул я. — Вроде, не видел.
— Жаль, — Хвост сморщил конопатый нос и почесал его ногтями с чёрной подводкой. Но не успокоился: — А на металлоскладе, не знаешь, сколько брусков вторичного алюминия осталось?
Надо мне было подальше отойти. Пойду-ка на базу, потом в столовую, утром поесть не успел. Где, кстати, мои талоны? Полез в карман, ага, вот они — хм, ещё пять штук.
— Данил, ты спроси у Кати со склада, она тебе точно скажет, — как можно спокойней посоветовал я. Ещё немного, и я точно закатаю волосану в лоб. — Ты чё? Нашёл, блин, у кого спросить, где мы, а где Катя с чушками "люминя".
— Дык Дугин только что ей позвонил и запретил давать информацию, — окончательно заунывал волосан. — Никому, говорит, без моего ведома.
— Тогда всё, Хвост!
— Что, всё? — испугался он.
— А то. Бери фанеру. Лист. И лети… Знаешь, где Нотр-Дам находится?
После совещания я зашел на нашу базу.
Поднялся на второй этаж, в штабной зал, в который раз с ненавистью посмотрел на огромный тюк с нашей полевой одеждой. Ну, Костя… Лунёв у нас завхоз группы, это его зона ответственности. Мы всё отстирали в прачечной замка. Там восемь стиральных машин стоит, старых, белорусских, никакой электроники. Упаковали. А отнести в швейную мастерскую злополучный третий комплект Кастет никак не может.
Потом посидел немного у бойницы, посмотрел на Посад. Обычно пустынная в это время дня центральная улица непривычно оживлённа. Огромный "переключатель режимов" со скрипом проворачивался, срывая ржавчину с обленившихся контактов. Прямо какое-то броуновское движение, люди перебегают со двора во двор, что-то носят, о чем-то спорят.
Прикинул: а что бы мне кому-то отнести? Не придумал, плюнул и связался с группами. Немцы третий день в Промзоне, вместе с вояками дочищают местность от остатков стаи. Остальные обезьяны ушли в горы и, похоже, больше с людьми общаться не хотят, отдали территорию. Но там другая беда, объявились-таки "птички", теперь в Промзоне звучит регулярная воздушная тревога, даже сирена есть. Надо и этого неприятеля как-то выкашивать, а как? Не в альпинистский же поход с пулемётами двигать, себе дороже будет.
А ударная тройка ждёт команды к началу операции с авиа-поддержкой. Проклятье, ведь так складно все подготовили, сроки, маршрут, временная карта! Но после События стройный план сломался, теперь будем по-другому работать. Я довёл новости до обеих групп, пусть репу почешут, может, что путное и сварится. Гоблину сказал ждать меня, часа через два выдвинусь на втором джипе, придётся в чём-то импровизировать. Отменять нельзя, окно организовано, один раз прокинешь людей, потом отношения не восстановишь.
Пошёл вниз.
В столовой народу практически нет, что-то пропал у населения аппетит.
Посидев минут двадцать просто так, я всё-таки решился и взял поднос. Хоть и не в "проглотном" состоянии, а надо бы что-нибудь закинуть в желудок.
Так что мне делать, чего ожидать? Думается, что самое нужное сейчас анклаву по нашему профилю — обнаружение "локалки", причём, самой обыкновенной, универсальной-неразграбленной. Такого подвига Родина и попросит. Это и людей несколько успокоит, и остроту снимет. Двенадцать дней — срок невеликий. Если только, этим всё дело и ограничится… Ну и звоночек! Громкий какой, а! Хорошо, не "выпускной".
Я представил, как сейчас ручки скрипит, былые планы черкают. Хана юркиным планам повсеместной сотовый связи. Дураком нужно быть, чтобы при таких раскладах вбухивать ресурс в статически нестабильные системы. Телефоны с ручкой, военные! И телеграф чапаевский.
Так что с "локалкой" делаем? Я же по сотниковским заветам живу — у группы сталкеров тоже есть свои заначки. Нет, не ЛР в чистом виде, это было бы настоящим хамством. Просто места есть на учёте, расплывчато скажу, перспективные: — по итогам авиаразведки, на фотоснимках с мужиками кое-что заподозрили. Жаль, не успели мы туда еще раз слетать, уточниться. Одно место особое, там я семьдесят процентов вероятности дам. Вот только не проехать туда никак, только пешком по предгорьям, километров тридцать, А уж вытаскивать…
Ну, и без ста процентов гарантии, конечно, можем и зря ноги сбить. Впрочем, к такому давно привыкли, не первый, и не десятый раз впустую проломимся… Сегодняшнюю операцию закончим, план есть план, потом нужно будет подумать, посоветоваться с ребятами. Пожалуй, тоже паузу возьмём. Ситуация такова, что группе лучше посидеть в Замке, мало ли что проявится.
— Салам, камрад!
Демми присел рядом так, что тарелки затряслись. Поставил свои, через тряпочку держит, горячущее взял, подвинул поудобней. Откинул волосы назад, поправил повязку на лбу, расправил плечи. Ох, и здоров же ты…
— Что не заходите, разведка? Всё в бегах?
— И в бегах, и в прыжках, по-всякому бывает. Не угадаешь, — дежурно ответил я.
— А я, как пришпиленный, — посетовал кузнец, мощно вздыхая. — Что у нас сегодня с борщом сделали? О-па… Зажали майонез повара, раньше мне две ложечки давали… Эк, как всех вставило!
— Сами-то как? — добив первое, я приступил к котлетам. — Что там Светка с голубыми глазами?
— А что нам сделается, — уже чавкая, ответствовал кузнец, — работаем, детей тащим, металл плющим. Не, ну как сдурели все.
— Знаешь уже?
— Слушай, ведь ни сети нет, ни сотовой… А весь анклав уже в теме. Во, скорости!
— Что ты, — легко согласился я. — Странно. Пожалуй, я первый раз тебя здесь вижу, ты же всегда дома снедаешь.
— Второй, — отламывая приличный кус ржаного, с жареными семечками, хлеба, уточнил Демьян. — По делам я пришёл в ваше кумло, к кадровику.
— С чего бы это? — удивился я. — Никак, специальность поменять хочешь? Так давай к нам, натаскаем.
— С моей комплекцией только у вас мне и место — отшутился кузнец. — Хрен где спрячешься, все пули похватаю.
— Ну, Гоблин-то не многим тебя, кабана, меньше, — заметил я.
— Ваш Гоблин тощий. В смысле веса. И поперечным габаритом слаб, за сосну запросто встанет… Горчицу передай, будь добр. Барахло тут, а не горчица, то ли дело светкина, особенно после ругачки. Слеза прошибает!
Охотно поверю, Демми если и заплачет, то только от горчицы.
— За помощником пришёл.
Я ушам своим не поверил. Всем известно, семья кузнецов в свое логово никого не пускает. Они у нас на особом счету, хоть и не единственные "металлисты". На мехзаводе имеется толковый слесарь, понемногу тюкает мелочи, свой тигель есть, муфелька. Ещё в Медовом один любитель кузнечное дело пробует в свободное время, у него, кстати, с Демми нормальные отношения. Но что б помощник… Демьян термист от природы, дар у него, да и жена не отстаёт. Любое термоциклирование выполнит, сложные клинки может делать. Его мелочами не грузят.
— А чем тебе стажёры не подходят?
— Стажёры пришли и ушли, рано им, дети ещё, а у меня огонь, горячий металл. Тяжело им, — щёлкнул перед собой пальцами Демьян. — Тут мужик нужен, добрый, самостоятельный. Будем вторую кузню рядом ставить, поменьше. Знаешь… — кузнец нагнулся ко мне через стол, чуть не угодив роскошной бородой в собственный борщ, — замучают меня, чувствую.
— В смысле? — теперь настала моя очередь произнести эту тупую фразу.
— За полчаса три заявки принесли!
— Ну и что?
— На гвозди.
А… Я понял его. Кончаются художественные ковки, жестокая повседневность наступает на горло современному искусству.
— А там и скобы пойдут, и прочее ширпотребное, до цыганских иголок, ай, — зашипел Демми, бросая на стол обжигающую алюминиевую ложку. — Ковтонюк уже все гвозди спрятал, завхоз Замка тоже. И что ты думаешь? Всем они тут же потребовались, гвозди эти! Ты в такое веришь?
— Да понятно же…
— Точно, так и есть! Запасы делать начали, паразиты, типа, пусть будут. Но заявки-то официальные, не отмажешься. А базу под них, какой труд подвести? Да никакого! Эх… Вот у тебя, Серёга, своего дома нет…
— И я очень рад этому обстоятельству.
— Ну, не звизди, рад он… Не ври дяде. А так бы тоже ко мне примчался, вот за этим.
Демми положил на стол кованый четырёхгранный гвоздь, небольшой, сантиметров семь-восемь в длину. Красавец какой!
— Ух, ты! Подаришь?
— Так я и знал, — заворчал здоровяк. — Да бери. Думаешь, его быстро можно сделать? Тюк-тюк, милый друг? Как бы ни так. Да и "сырым" заказчику не отдашь, такой от первого удара уйдёт. В общем, не справимся мы.
— Всего двенадцать дней, — начал я.
Он не дал продолжить.
— Ты что, не понял ещё? Какая теперь разница, сколько дней канал простоит? Всё, процесс запущен, матушка-психология у людей поменялась, и ещё поменяется. Теперь все начнут срочно и полно осваивать подножный корм. У меня Светка уже забрала туалетную бумагу, типа на праздники, ха-ха. Помяни мои слова…
Кузнец значительно поднял толстенный, дубово-кожаный такой, палец кверху.
— К вечеру посадские дети оборвут в окрестностях все лопухи. По заданию мамок.
Точно. Невозможно не согласиться.
После еды, вспомнив злосчастный тюк, я решил зайти в швейную мастерскую. У нас в Замке две швеи. Ещё есть в Городе Мастеров, и одна в Дальнем. А поселковые сами обшиваются, швейных машинок хватает. В мастерской — полупромышленные "зингеры" шестидесятых годов, у частных лиц всё более современные "японки". Придержав двери, чтобы не хлопнули, я, под мерное стрекотание, осторожно зашёл внутрь.
— Девчата, привет!
— О, Серёженька пришёл! Заходи, родненький, с чем ты к нам?
— Да с конфетами, как иначе к таким красивым, — я протянул им угощение из "дипломатического" фонда группы, — вот, поинтересоваться хочу, когда вам удобней комплект "полевухи" затащить на ревизию? Лунёв всё никак не соберётся.
Швеи переглянулись, зашуршали обёртками.
— Конфетки! Ой, спасибочки! Ох, сталкеры, сталкеры… Вечно вы позже всех.
— А что такое? — заподозрил я неладное.
— У нас на ближайшие дня уже всё время расписано! — озабоченно поведала старшая.
— Даже на неделю, — поправила её подруга.
— Вот, на неделю! Уже пять заказов передали на Дальний, три в Белую.
Твою прелесть… Всё, Кастет, сам теперь будешь всё зашивать-штопать, на ручках! Без всяких машинок! И без напёрстка!
— Да что такое случились-то? — больше из вежливости поинтересовался я, уже, в общем-то, зная генезис ответа.
— Да ты что, Серёженька, все ж как сдурели! Сразу экономить стали, решили старое донашивать, всё им починить нужно, всё в норму привести! Такие все рачительные, такие экономные.
Всего два часа прошло.
— Понятно, — грустно вставил я. — Приплыли.
Девчата опять переглянулись
— Прямо сейчас притаскивай, что с вами делать… Ирочка возьмётся.
— Ну, красавицы, всех расцелуем! Все группой! Наши немцы, знаете, какие? Ух!
— Да нам и одного Гоблина хватит! — захохотали девки.
— Всё, бегу-несу. А с группы — ништячок.
Мне что, век тут по двору мотаться? Пробегая мимо "Оружейника", заметил странное: двери не закрываются! Народ выходит, заходит, что-то покупает. Оружием все озаботились? Тоже в запас? Вышедший наружу реаниматолог медцентра, Иванов Сергей Витальевич, заядлый охотник на водоплавающую и боровую дичь, поздоровавшись, моментально проветрил мне мозги:
— Комплект оснастки купил! Всё никак не мог собраться, привык к фабричным, хотя давно хотел освоить релодинг. Представляешь, последний комплект у Милы взял! За один час все скупили, а было их, как она говорит, пятнадцать комплектов! Ну, и гильз латунных, пороха да капсюлей, дроби побольше, сейчас со свинцом, как мне представляется, туго будет…
Даже он панику поднимает! Подсознательно, но поддаётся. А я не поднимаю?
Я вообще Кастета убью!
Опять его дела! Где, интересно, наш комплект? Тоже к фабричному привыкли? Это уже не шутки, это вам не штанишки заштопать! Паразит! Просвистели, последний комплект ушёл из-под носа. Зубами будет закатывать, ими же и картечь откусывать от прутка. Так, все фирменные патроны срочно нужно зажать…
Как же медленно двигается этот проклятый огромный Переключатель, как же больно, когда с тебя трением срывает ржавчину лени, разболтанности, косности, наивной всеблагости и глупой мечтательности!
Яростным вихрем влетев внутрь "Оружейника", я с порога позорно заблажил:
— Мила! Как же ж так!!
— Ой, таки не надо обмороков у прилавка, — всплеснула руками хозяйка. — Мила через эти страсти точно сляжет в больничку, я их боюсь! Серёжа… Я всегда считала, что капля благородной еврейской крови в тебе есть — как жестоко я ошибалась, мне буквально больно и грустно!
— Мила, что, все комплекты проданы?
— А ожидалось таки другое? Ожидалось множество дураков и волшебный сундучок? Нет, конечно же, таковые есть, но они всегда приходят позже всех. Побудь тут еще несколько минут, и ты их тоже увидишь всем комплектом! Чаю будешь?
— Какой, трахома, чай! — вскричал я. — Я убью Лунёва, вот на его могилке и попью!
— Подумайте, какие страсти, какой Шекспир! Такой театр нам не нужен, Мила спасёт твои кадры, которые никак не решают всё. Уже успокойся, у умной девушки один комплект всегда захован для тех, кого любит она, и кто любит таки Милу. Так что забирай свои железки, не торгуясь, и вали на свои подвиги, не хочу знакомить тебя с остальными странными — что подумают люди о группе сталкеров?
Послушавшись, я засунул покупку поглубже, за пазуху, самому стыдно. Так и вышел.
Всё, достаточно с меня новых реалий, нужно окунуться в привычную работу — иначе просто свихнусь. На месте былой ржавчины зияли кровоточащие раны, пусть зарастут. Хоть чуть-чуть.
Уже через сорок минут я, загрузив в машину, среди прочего, второй наш ПКМ, выгнал "хайлюкс" на трассу и покатил в сторону Дальнего, где меня дожидались ребята.
* * *
Операция заняла не один день, а два.
Всё прошло на удивление гладко, и без авиации. Правда, на месте задержались, местный проводник выводил их к точке встречи дольше планируемого времени. Семья в плохом состоянии — банально голодные. Трое маленьких детей. Поэтому я принял решение тормознуться на Дальнем Посту: покормили людей горячим, а там и ночь настала. Решили не ехать, смысла нет — все службы в отбое, столовая закрыта, поэтому остались в посёлке. Семья, корейцы из Павлодара, граждане Казахстана, вывезенные с пакистанских земель. Теперь будут подданные Русского Союза.