Его не стали останавливать.
– Я не просто так был направлен сюда после учебы, верно? – спросил Саша.
– Не просто так. Я хотел, чтобы ты был если не рядом, то ближе, чем я. Надеялся, как дурак, что ты… Ты узнаешь ее. Или она тебя!
– Но это не Настя! – заорал Саша так, что вены вздулись на шее. – Это не может быть Настя!
– Почему? Потому что ты ее не узнал? – Игнатьев презрительно улыбнулся. – Пластика, Саня. Пластические хирурги творят чудеса. Ты не узнал ее поэтому. Она не узнала тебя, потому что… Потому что ее годами пичкали препаратами, блокирующими память. Что тут удивительного!
– А вы?! Вы же видели ее! Вы узнали?! Тоже нет! Ее невозможно узнать! Это не она! Она ходит иначе, говорит, голос, ее голос другой!
Его сердце бешено колотилось. Он не понимал, как вообще этому человеку могло прийти в голову подобное! Это же… Это же неправда! Так не бывает!
– Так не бывает! – выдавил через силу из себя Саша, глянул исподлобья на Игнатьева. Тот стоял, безвольно опустив руки, голова упала на грудь. – Вам просто хочется верить, что это Настя. Но это не она. Я… Я целовался с этой девушкой. Ничего такого… Ничего не колыхнулось вот здесь.
Он с силой ударил себя кулаком в грудную клетку, которую разрывало сердечным боем.
– Прошло десять лет, – кивнул, соглашаясь, Игнатьев. – Ты не мог помнить. К тому же ты не верил, что она жива. А я верил. И когда увидел ее впервые… Она шла в окружении охраны к машине.
– И что? – Саша недоверчиво скривился. – Еще скажите, что узнали в ней свою дочь. Бред! Не поверю!
– Не узнал, – честно признался Игнатьев. – Но почему-то… Стыдно признаваться, но я расплакался. В ней ничего не было от той Насти, которую я помнил. Она была ребенком, шестнадцать лет! А этой девушке много больше. Но возле машины она вдруг откинула голову и сделала вот так…
Игнатьев откинул голову назад и поводил ею из стороны в сторону, медленно, расслабленно.
– Волосы по спине… Точно так же делала ее мать, понимаешь! Они могли привить ей привычки, заставить делать что-то, что она должна была делать. Но этот жест… Этому ведь не научишь, так?
Саша вспомнил. Эльза точно так делала. Когда ее волосы были распущены и забивались за воротник, она поддевала их возле шеи ладошкой, стряхивала на спину и делала головой точь-в-точь такое движение, о котором сейчас говорил Игнатьев.
– Так делают сотни девушек, – тут же опротестовал он скорее свои мысли. – Это обычное движение.
– Может быть.
Игнатьев кивнул и тяжело сел в опустевшее после Вовы кресло. Какое-то время рассматривал свои ладони, распластанные на коленях, потом повторил:
– Может быть… Именно поэтому я здесь. Именно поэтому встретился с бывшей любовницей Сафронова и уговорил ее оказать мне одну услугу. Точнее – две!
И он поднял вверх два пальца галочкой.
– Вы всерьез полагаете, что эта проститутка будет честна с вами? – изумился Саша. – Вы заплатили ей?
– Пока нет.
– Но обещали щедрое вознаграждение?
– Более чем.
– Да она… Она обманет вас! И деньги возьмет, и обманет!
– Вот это вряд ли, – неуверенно качнул Игнатьев головой. – Она так зла на Сафронова. Так люто ненавидит его дочь, которую считает виновницей своей незадавшейся личной жизни, что… Что будет рада нагадить ей.
– Каким образом?
– Я попросил ее наведаться в дом и раздобыть мне материал ДНК отца и дочери. Это может быть все что угодно: слюна, волосы, кровь, сопли, в конце концов! – скрипнул зубами Игнатьев. – Я хочу доказать всем, что в ущелье я нашел трупы его детей и что Эльза не его дочь!
– А вдруг и не ваша?
– Пусть так, – тяжело выдохнул Игнатьев, с силой потирая лицо ладонями. – Но не его точно… Слушай, Говоров, нет ничего пожрать, а? Я третий день на кофе с сухарями. Есть ничего не мог. А сейчас что-то аппетит проснулся. Сообразишь?
Саша был рад уйти из номера. Тяжело было находиться рядом с человеком, которого он втайне считал ненормальным.
Ладно, он делал скидку на то, что Сафронов всем солгал. Может быть, тем роковым днем погибли обе его дочери, может быть. Саша это допускал. Но чтобы одну из погибших заменили Настей! Этого просто не могло быть! Просто! Не могло! Быть!
Расстояние между его родным городом и тем местом, где погибли дочери Сафронова, тысячи километров – раз.
Зачем было ехать так далеко, чтобы заполучить девчонку, если можно было найти похожую поближе? Счет шел на часы!
И даже если допустить, что никого более похожего, чем Настя, поблизости не нашлось, то никто не знал, что они окажутся в тайге и заблудятся там – два!
Это просто роковое стечение обстоятельств! У них сломался снегоход, они пошли пешком, посыпал снег, они сбились с пути, заблудились. Вероятность, что на них наткнется помощник Сафронова с проводником, – одна на миллион!
Если только…
Если только снегоход сломался не случайно.
И за ними с самого их первого шага следили. И ждали, когда они выбьются из сил. А если бы этого не случилось, то нашли бы способ избавиться от него.
И если только в их город приехали специально из-за Насти.
Эльза показывала Саше свои детские фотографии. Она не была двойником Насти, конечно нет. Но фигура, осанка, волосы, рост – все подходило. Это лишь сейчас он понял, тогда вовсе не обратил внимания. Просто пролистал фотоальбом, и все.
Но опять же…
Каким образом Русин мог выйти на Лео – помощника Сафронова? Или Лео вышел на проводника Русина? Они что – родня? Хорошие знакомые?
– Служили вместе, – проворчал Игнатьев, склонившись над тарелкой картошки с гуляшом, которую Саша притащил ему из ресторана. – Я тоже долго пытался отыскать связь. Идти приходилось обходными путями, сам понимаешь, не мальчик, дело деликатное. Раскрой я рот, меня бы уже к койке привязали. История-то сумасшедшинкой отдает, так?
– Бесспорно. – Саша отломил корку от куска хлеба, вяло пожевал.
– Так вот, не обнаружив меж ними никакого родства или знакомства по тюремной камере – Русин не сидел, я сделал через своих знакомых запрос в воинскую часть, где служил Русин. И едва не расплакался от радости, когда мне сообщили, что лучшим другом армейским у Русина Александра Ивановича был некто Леонид Яровой. Впоследствии – Лео, правая рука Сафронова.
– Ух ты! – не мог не восхититься Саша. – И после службы они связи не утратили?
– Ты знаешь, нет. Оказывается, Русин несколько раз организовывал им охоту. Леониду и его хозяину. И они бывали в наших местах.
Саша тут же вспомнил легенду, с которой его впихнули в дом к Сафронову. Егорка Ганьшин будто бы был его другом детства, с которым они познакомились на охоте в его родных местах. Сафронов тогда еще буркнул что-то типа: мир тесен, и странно, что не столкнулись нигде на волчьей тропе. Саша тогда не обратил внимания. Сейчас вот вспомнил.
– И я не исключаю, что Леонид Яровой прибыл в наши края специально за Настей. – Игнатьев застыл с ложкой у рта и повторил: – Специально… За Настей…
Саша снова уселся на кровать и надолго задумался. Он слышал, как скребет ложкой Игнатьев по пустой тарелке, как громко хлебает горячий чай из гостиничного стакана. Катит тележку в коридоре дежурная по этажу, с кем-то переговариваясь. Все эти звуки, как и само присутствие Игнатьева рядом с ним, казались ему второстепенными. Он сейчас усиленно вспоминал.
Как ходила, улыбалась, как говорила с ним Эльза Сафронова. Как они целовались в полутемной комнате салона красоты, где она принимала СПА-процедуры. Чувствовал ли он хоть что-то? Хоть какой-то намек на воспоминания? Нет, вряд ли. Он перепугался, отрицать не стоило, когда увидал шрамы под ее волосами на голове. Но тут же постарался забыть. И у него не получилось в нее влюбиться. Почему? Потому что в глубине души хранил верность Насте? Или потому, что Эльза казалась ему опасной? Или потому, что сам факт их знакомства был изначально построен на обмане?
– Это будет невозможно доказать, – обронил он в тишину, повисшую в номере.
– Что именно?
– Что Русин и Яровой, вступив в преступный сговор, похитили Настю.
– Да… Яровой мертв. Погиб в аварии несколько лет назад. Я узнавал. Русин хитер и молчалив. Его не разговорить. Доказательств нет. И, слышь, Говоров, самое странное, что тот оленевод, который тебя нашел, тоже помер.
– Да ладно!
Саша ошарашенно моргал. Он помнил того смешливого мелкого мужичка в оленьих шкурах, которого он решил поблагодарить, приехав в стойбище сразу, как оклемался. Саша скупо говорил, тот посмеивался, щелкал языком, кивал, постукивал пальцем по бутылке с дорогим коньяком, которую Саша привез по настоянию матери. На вопрос, как так вышло, что он наткнулся на Сашу и не увидел нигде следов Насти, посмеивался и пожимал плечами.
– Как же он помер?
– В тайге. Несчастный случай. Звери порвали.
– Очуметь! – Саша сцепил ладони на затылке, повел вокруг себя глазами. – Что-то как-то…
– Вот и я о том же, – подхватил Игнатьев, с грохотом повалил набок пустой стакан в опустевшую тарелку. С хрустом потянулся в кресле, протяжно зевнул. – Сейчас вся надежда на эту, как ты ее называешь, проститутку. Если она принесет материал для анализа и если удастся установить родство Сафронова с «Эльзой», или мое с ней, тогда уж…
– Как же он помер?
– В тайге. Несчастный случай. Звери порвали.
– Очуметь! – Саша сцепил ладони на затылке, повел вокруг себя глазами. – Что-то как-то…
– Вот и я о том же, – подхватил Игнатьев, с грохотом повалил набок пустой стакан в опустевшую тарелку. С хрустом потянулся в кресле, протяжно зевнул. – Сейчас вся надежда на эту, как ты ее называешь, проститутку. Если она принесет материал для анализа и если удастся установить родство Сафронова с «Эльзой», или мое с ней, тогда уж…
Он вырубился, не успев договорить. Уснул, как в обморок провалился! А Саша смотрел на него – уставшего, осунувшегося, заросшего щетиной, в пропахшей сыростью одежде – и даже немного жалел. Первый раз за десять лет он пожалел человека, который его ненавидел.
Что, если удастся доказать, что Эльза не дочь Сафронова? Что тогда? Удастся ли призвать того к ответу? Вряд ли. Он сможет отвертеться. Скажет, что не знал, кого ему вернули из-за границы после лечения. Туда он отправлял свою дочь, а кто и кем заменил…
Что, если удастся установить, что Эльза дочь Игнатьева? Что это и не Эльза никакая, а пропавшая много лет назад Настя? Что тогда? Сможет ли он полюбить эту девушку? С другой внешностью, с другими привычками, чужую и незнакомую. У него же ни разу ничего не колыхнулось в душе, когда он смотрел на нее. И после гибели помощницы лечащего врача Эльзы, в которой Неля обвиняла девушку, ему вдруг остро захотелось, чтобы не было в его жизни этих людей, навязанных ему извне. Ни Сафронова, ни его дочери, ни любовницы, ни его конкурентов. Вообще не было! И даже воспоминаний о них не осталось чтобы. И у него почти получилось. В поезд он сел безо всяких сожалений. Только по Спиридону сокрушался. И тут звонок от Игнатьева!
Саша покосился на спящего в кресле мужика. За каким чертом он явился? Ищет союзников? А если Эльза это не Настя, что тогда? Он снова станет искать совпадения по всему миру? Снова станет засылать туда его – Александра Говорова, как заслал сюда, не спросив согласия?
Саша встал, достал из сумки свой мобильник и вышел из номера. Чисто выметенный коридор, застланный дешевым, но новеньким ковром, был пуст. В гостинице было не так много проживающих, чтобы они сновали туда-сюда. За эти три дня, что тут прожил, Саша столкнулся в холле лишь с тремя из них. Он был четвертым.
Он отошел подальше от своей двери, встал у торцевого окна, выглянул на улицу. Гостиничная площадь была пустынной. Ни одной машины на стоянке. Если Вова и сидит сейчас в своей машине, он поставил ее где-то еще. Или уехал, позвонив своему хозяину и доложив обо всем. Камни брусчатки масляно блестели от утреннего дождя. Непогода, по прогнозам, прочно угнездилась в регионе. Дожди обещали смениться снегопадом. А у него нет с собой теплой одежды, подумал он рассеянно, листая записную телефонную книгу. Все планировал купить дома. Там другой климат, другой гардероб требовался.
Нашел! Странно, он хотел удалить ее номер. И даже, кажется, делал попытки. Отвлекли? Не успел? Или не захотел, решив отложить на потом?
– Алло? Саша, это вы?
Эльза без конца путалась, то говорила ему «ты», то выкала. Вообще-то после тех страстных минут в СПА-салоне могла бы и не церемониться.
– Это я.
– Вы добрались до дома? Или звоните из Москвы?
– Я не уехал, Эльза. Я все еще здесь, – нехотя признался он.
И тут же обругал себя: зачем он позвонил? Что собирается ей сказать? О чем спросить? А не показалось ли вам, милая девушка, когда вы смотрели на меня и целовались со мной, что между нами что-то такое возникает? Что-то забытое?
Идиот! Ей же напрочь стерли память! Навсегда! Он и сам не почувствовал, когда ее обнимал, а над ним никто не упражнялся в прошлом. Не трогал его мозг и никак не задействовал психику. Что он от нее хочет?!
– Вы здесь? – ахнула она и, кажется, обрадовалась.
– Да. Снимаю номер в гостинице. Нужно было подождать одного старого знакомого.
Твоего отца! Чесалось на языке. Или того, кто им себя возомнил!
– Дождались? – вежливо поинтересовалась Эльза.
– Да, да, все в прядке. Он приехал.
Саша раздраженно закатил глаза. Что он мямлит? Он же не за этим ей позвонил!
– Эльза, послушайте… – он прикусил губу, не зная, с чего начать. – Вы выезжаете в город? Может, мы могли бы встретиться, выпить кофе?
– Сожалею, – жалобно пискнула она. И заговорила голосом, близким к слезам: – Отец… Он не выпускает меня никуда. Даже с охраной. И ко мне никого не пускает. Сегодня утром приезжала Неля. Рвалась со мной увидеться. Он не позволил!
Оп-па! Вот это поворот! А Игнатьев ждет материалов для анализа ДНК. Не будет ничего – ни волоска, ни соплей, Сергей Евгеньевич!
– Он не пустил ее к вам? Не позволил вам увидеться?
– Он вообще ее не пустил. Даже на порог дома. Даже во двор. Я слышала, как он кричал, что если она не уйдет, он собак сейчас спустит. Вот так… Я не знаю, что на него нашло. Вообще ведет себя как-то странно и… Погодите! Он зовет меня. Я перезвоню, Саша. При первой возможности перезвоню…
А может и не перезвонить, подумал он, опуская телефон в карман штанов. Если Сафронов ее изолировал, а все указывает именно на это, то он может и телефон у нее отобрать.
– И что теперь делать?! – воскликнул Игнатьев, когда Саша, вернувшись, его разбудил и рассказал обо всем. – Не штурмом же брать его дом! Не вызывать же спецназ!
– Ага… Есть основания для захвата? – скривился Саша. – Если расскажете обо всем, то вместо спецназа будет койка в дурке. Вас упрячут и меня заодно.
– Что же делать?! – Игнатьев согнулся в кресле так, будто ему свело судорогой все его внутренности, качнулся взад-вперед, глянул на Сашу больными глазами. – Если он что-то почуял, он ее убьет!
– Кто? Кого?
– Сафронов! Он убьет ее… мою дочь! – закончил он с болезненной гримасой. – Он мог узнать, что были найдены останки в ущелье.
Саша промолчал. На Игнатьева было больно смотреть.
– Ему мог позвонить кто-то, кого он купил тогда, десять лет назад.
– Купил? То есть?!
– Ты что, Говоров, совсем дурак, да?! – взревел Игнатьев, оглядев парня с неприязнью. – Думаешь, что он мог уйти в горы с двумя дочерями, а вернуться без них, и все? Шито-крыто? Легенда была, что погибла одна девочка. А их там две! Две умерли в тот день! Кто-то из местных помогал ему. Это сто процентов! И этот кто-то мог позвонить ему! И если ему сообщили, то… То он убьет ее, Саня! Убьет…
Глава 21
Ей с ним нравилось все! Есть диетическую пресную еду, пить чай непонятного назначения и происхождения, спать с ним, смотреть, как он ворочает тяжелую штангу, обливаясь потом. Ей нравилось с ним все. Она с ним ничего не боялась.
– Я поеду с тобой! – и Света неуверенно топнула ногой, встав у него на пути у порога. – Или вместе, или никак! Ты вчера обещал. Звал с собой. Почему передумал?! Это, в конце концов, моя тема!
Игорь несколько минут рассматривал ее с неподдельным интересом, потом весело рассмеялся.
– Ты, Света, не перестаешь меня удивлять, – проговорил он, отсмеявшись. – То ты боишься каждого шороха. И даже возле окна боишься постоять. То готова белым днем выйти из дома. А вдруг тебя засекут?
– Кто?! Люди Сидоровой? – зло фыркнула Светлана. – Так у нее никого, кроме Русина, нет! Не такая она дура, чтобы посвящать армию в свои прошлые грешки.
– Прошлые? – Игорь неуверенно качнул головой. – Так уже и нынешние появились. Забыла о погибшем Стасе? Кстати, с тобой рвутся пообщаться представители правоохранительных органов. Еще и поэтому я не хочу тебя светить.
– Зачем?! – Света побледнела.
– Пробили звонки с его мобильного. Оказалось, что тебе он звонил последней перед тем, как отойти в мир иной. К тебе есть вопросы.
– Господи! – она в испуге прикрыла рот ладошкой. – И что теперь?
– Пока я их интерес сдерживаю, малыш. Удалось убедить, что ты ничего не знаешь и нет необходимости трепать тебя. Но их расследование топчется на месте. И, сама понимаешь, долго сдерживать их интерес я не смогу. Сейчас бы помог… Игнатьев. Но он как сквозь землю провалился. Последний раз он говорил с коллегами из одного из аэропортов Москвы. И все. Мобильник будто сдох. Где он, никто не знает.
Игорь снял с вешалки сразу две свои куртки, одну надел сам, вторую сунул в руки Светлане, объяснив, что так ее меньше шансов узнать.
– И шапку мою надень, и волосы спрячь под капюшоном, – диктовал он, помогая ей зашнуровать кроссовки.
– Ты мне еще бороду приклей! – фыркнула она, с неудовольствием рассматривая себя, изменившуюся от тесной шапки и низко надвинутого капюшона.
– Понадобится – и приклею, – пообещал он, выглянул за дверь, прислушался и сделал знак идти за ним. – Сразу садимся в машину. Ты на заднее сиденье, там стекла тонированы. Ни с кем не говоришь, пока идешь по двору. Понятно?
Она молча кивнула, решив начать исполнять его приказания уже сейчас. В подъезде никто не встретился. На улице тоже. Но незнакомая машина в дальнем углу парковки Игорю не понравилась.