– Ничего не продала?!
– А чему ты удивляешься? Кому сдался этот хлам!
– Начнем с того, что не стоит называть товар хламом, – возразила я, разглядывая первый попавшийся череп на предмет трещин и иного брака, но ничего не обнаружила. – Главное – уметь правильно его подать.
– Серьезно? Как ты себе это представляешь? «Мэм, не проходите мимо! Только для вас черепушка чумного простолюдина ценою в ваш годовой доход!» Точно с руками оторвут.
Я не рискнула с ней спорить и молча вручила колокол. С недовольной миной Надин вышла в проход и позвонила, до смерти перепугав стоящего поблизости сенсора. При звуках колокола человек пятьдесят повернулись в нашу сторону.
– Дамы и господа, помните ли вы, что ваш век не бесконечен? – Надин вручила розу сенсору, и тот нервно засмеялся. – Об этом так легко забыть, особенно если существуешь бок о бок со смертью. Но даже ясновидцы умирают.
– Иногда, – подхватил Зик, – требуется небольшое напоминание. He aquí[2] утраченные шедевры Европы! – Он указал на картины. – Питер Клас, Рашель Рюйш, Филипп де Шампань.
– Подходите, не скупитесь на товар месяца. – Надин снова позвонила в колокол. – И помните о смерти. Она о вас точно не забывает.
Вокруг шатра уже толпился народ. Надин рассказывала потенциальным покупателям о бабочках под стеклом, рассыпала похвалы картинам и неустанно демонстрировала, как течет песок в часах. Зик очаровывал публику рассказами о годах, проведенных в Оахаке[3]. Слушатели летели как мухи на мед, завороженные историями о стране, не знающей гнета Сайена. Свободный мир представлялся раем на земле, где усталые ясновидцы смогут наконец обрести покой. Некоторые замечали иноземный акцент у Надин, но та всякий раз искусно уходила от расспросов. Зик раздавал цветы, его сестра заливалась соловьем, я считала выручку, стараясь держаться в тени.
Благодарные слушатели купили пару безделушек. Я молча принимала монеты. Все вернулось на круги своя, словно Шиола I и вовсе не существовало.
«Превращаюсь в „желтую тунику“», – мелькнуло у меня в голове.
Элиза отсутствовала два часа и вернулась зеленая от усталости.
– Ну как?
– Подчистую. – Я кивнула на пустой прилавок. – Картина Питера ушла в Третий Первой, еще двое коллекционеров заинтересовались Рюйш.
– Отлично. – Элиза взяла розу и вплела в распустившиеся кудри.
– Ты хоть поспала? – спросила я, параллельно выкладывая новый товар.
– Чем, по-твоему, я занималась? – Она рухнула в кресло и тупо уставилась на стопку отчетов.
Фальшивую Рюйш приобрела группа состоятельных травников из Уэльса. Без пятнадцати пять я засобиралась уходить. Осенью и зимой НКО заступали в дозор ровно в пять, да и Джекс не велел задерживаться на рынке.
– Мне пора, – сообщила я Надин. – Справитесь тут без меня?
– Сначала приведи Элизу.
Как выяснилось, та успела куда-то смыться.
– Ладно, постараюсь.
– Если не найдешь, будь рядом с телефоном, вдруг понадобишься. – Надин рассеянно пригладила волосы. – Как меня все достало!
У меня раскалывалась голова от шума и напряжения. Пока шла к выходу, мое внимание привлекла палатка, где торговали металлическими нумами: иглами, лезвиями, чашами для виномантов. Продавец окинул меня настороженным взглядом.
– Эй, вы ведь не гадалка.
– Нет, просто коробейница. – Я сняла цепочку с шеи, старательно игнорируя неприятное чувство дискомфорта. – Сколько дадите за это?
– Позвольте глянуть.
Подвеска Стража легла на ладонь продавца. Тот воткнул в глазницу ювелирную лупу и стал разглядывать кулон на свет.
– Что за металл, милочка?
– Думаю, серебро, – неуверенно предположила я.
– Хм, от этой штуки исходит странный заряд. Как от нумы. Но какой дурак станет делать из нумы ожерелье?
– Кулон отпугивает полтергейстов.
Оценщик выронил лупу:
– Чего?
– Ну, так мне сказали. Сама не пробовала.
У моего собеседника вырвался протяжный вздох – смесь облегчения с разочарованием.
– Допустим, он действует, – напирала я. – Сколько дадите?
– Трудно сказать… Если это серебро, то тысячу, и ни пенни больше.
У меня вытянулось лицо.
– Что? Всего тысячу?
– За кусок обычного серебра заплатил бы пару сотен. А за кусок серебра, отпугивающий духов, тысяча – вполне приемлемая цена.
– Не просто духов, а полтергейстов вроде Потрошителя. Это стоит дороже тысячи.
– Со всем уважением, мисс, но я не знаю, какие чары наложены на вашу цацку. Вдобавок этот металл – не серебро и не золото. Нужно как следует посмотреть. Если она работает и я пойму, как она работает, можно будет поторговаться. – Он вернул мне амулет. – Все зависит от того, готовы ли вы на время расстаться с украшением.
Меня охватили сомнения. Страж подарил мне подвеску, но вряд ли он одобрил бы ее продажу. «Оставь себе», – так он сказал. Не очень-то порядочно отдавать чужую, по сути, вещь постороннему человеку.
– Я подумаю, – буркнула я.
– Как угодно. – Ювелир уже повернулся к следующему покупателю, изнывающему от нетерпения.
Я выбралась из шатра и направилась к подземному ходу, как вдруг за спиной раздалось:
– А вот и наша Странница! Легка на помине.
Выхватив нож, я обернулась. Рот-до-Ушей опиралась на груду барахла и тоже держала нож. Она скалилась из-под широкополой шляпы.
– Как твоя физиономия? – ехидно осведомилась подельница Гектора.
– Лучше, чем твоя, – парировала я.
– Ты про шрам? А мне нравится. – Она провела пальцем по всей длине рубца. – До сих пор прячешься от Сайена? Уже подташнивает от твоей морды на каждом углу.
Рот-до-Ушей казалась воплощением жестокости, но за враждебным фасадом угадывалась несчастная одинокая девушка, вынужденная искать спасения в объятиях темного владыки. Возможно, у нее, как и у меня, когда-то была семья, а на скользкий путь ее толкнула жажда свободы.
Мы молча таращились друг на друга. Помедлив, я заткнула нож обратно за пояс и попросила:
– Оставь ненадолго свою браваду.
– Какую еще браваду?
– Преданной подельницы. Неужели Гектору и впрямь наплевать на художества Сайена? Статус темного владыки его не спасет. В первую очередь он ясновидец. Гадатель, если совсем точно. А «Экстрасенс»…
– Испугалась Фрэнка Уивера, Странница?
– Да открой глаза! Останешься с Гектором – года не протянешь.
– Гектор будет темным владыкой до конца жизни, – отрезала Рот-до-Ушей. – А после его смерти должность перейдет ко мне. – На долю секунды ее изуродованное лицо сделалось жалким. – Уж ты-то должна понимать, Странница, что каждой подельницей движет только любовь к своему главарю.
– Не мой случай.
Собеседница скривилась:
– Ну и зря. На одном энтузиазме далеко не уедешь. Так и будешь бесполезным придатком у сборщика. – Она вытащила что-то из кармана и зажала в кулаке, не давая мне разглядеть. – Хотя и от тебя бывает толк. Скажи, где прячется Иви Джейкоб?
У меня внутри все опустилось.
– Иви?
– Да, Иви, чья физиономия постоянно мелькает вместе с твоей, – шипела Рот-до-Ушей, кружа вокруг меня, как ястреб. – Говори, где она.
– Откуда мне знать? – Если сама подельница темного владыки гоняется за Иви, ей точно не позавидуешь. – По-твоему, все особо опасные преступники общаются между собой?
Рот-до-Ушей замешкалась, но лишь на мгновение. Взгляд пометался по сторонам и снова сосредоточился на мне.
– Не скажешь – все равно узнаю.
Нож я заметила слишком поздно. Вдобавок у нее оказались очень сильные руки. Одна зажала мне рот, а вторая отбросила меня к стене. Лезвие обожгло локоть, из раны прямиком в ловко подставленный флакончик хлынула кровь.
Так, значит, кровь – ее нума! Если Рот-до-Ушей и впрямь спец, ей не составит труда прочесть по крови мое прошлое и будущее.
Ощутив болевой импульс, мой фантом вырвался на свободу. Рот-до-Ушей с пронзительным воплем отпрянула. Напоследок мне удалось заглянуть в ее лабиринт: посреди пустынной верфи горит крошечный огонек, углы тонут во мраке, на зеленовато-мутной воде качаются сгнившие баркасы. Воспользовавшись замешательством противницы, я выбила у нее флакончик и заломила руку за спину.
– Шпионить вздумала, гематомантка? – Из раны на локте сочилась кровь. Стиснув зубы, я усилила хватку. – Передай Гектору, чтобы не лез не в свое дело. А тебе в следующий раз все кости переломаю.
– Да пошла ты!
Изловчившись, Рот-до-Ушей боднула меня в нос и бросилась наутек. Разбитый вдребезги флакончик валялся на полу в луже моей крови. Я достала платок и быстро уничтожила следы недавней схватки.
Какого черта ей понадобилась Иви? Или это происки Гектора? Странно: Иви же клялась, что никак не связана с Синдикатом…
Придерживая раненый локоть, я направилась к выходу. На улице с досады пнула ближайший столб. Мне хватает ума только стоять за прилавком, вместо того чтобы поднимать Синдикат на восстание! Понятно, что действовать придется втайне от Джекса, но у кого заручиться поддержкой? Как оповестить об опасности других? Надин и Зик долго не продержатся на рынке без Элизы.
Я послонялась по окрестностям: Нилс-Ярд, Слингсби-плейс, Шафтсбери-авеню. Элизы нигде не было. Мне понадобилось не больше минуты, чтобы добраться до логова. Мастерская тоже пустовала. Странно… Может, Элиза уже вернулась на рынок?
Заперев парадную дверь, я залезла под душ, потом надела ночную рубашку. Обработала рану, взяла нож.
Все мои деньги, накопленные за годы службы у Джексона, хранились в матрасе. Чуть надпоров шов, я вытащила пачку купюр и тщательно пересчитала. Мало, очень мало. Если повезет, хватит на комнатушку в когорте VI – это максимум. Джекс платит неплохо, но не настолько, чтобы его подчиненные вдруг обрели финансовую независимость. Как говорится, от греха подальше. Половина заработка у нас улетала на всякие хозяйственные мелочи. На наши кровные оплачивались курьеры, фантомы, оборудование и прочее. Дополнительный приработок Джекс тоже забирал, чтобы после поделить на всех.
Похоже, у меня нет другого выбора, как остаться. С такими деньгами далеко не уедешь.
Души покойных художников перекочевали из мастерской к моей двери и вопросительно замерли на пороге.
– Питер, твой шедевр продан, – заверила я. – И твой, Рашель, тоже.
Эфир задрожал.
– Не волнуйся, Фил. Твой непременно купят. Ты у нас штучный товар.
Фантом источал сомнения. Филипп всегда отличался склонностью к меланхолии.
Троица еще немного покружила, привлеченная моей аурой, но я решительно выпроводила ее обратно в мастерскую. В отсутствие Элизы бедняги места себе не находили.
За окном сгущались сумерки. Я потушила везде свет, задернула шторы, проверила рамы и со спокойной совестью растянулась под одеялом.
Наверху у Даники, по обыкновению, царила тишина. Ее нарушали лишь звуки «Элегии» Форе, доносящиеся из комнаты Джексона. Мне вдруг вспомнился поигрыватель в резиденции «Магдален». Вспомнилось, как Страж сидел перед камином с бокалом вина, погрузившись в ему одному ведомые мысли. Вспомнилось нежное прикосновение его рук к ране на моей щеке. Те же руки на органе. Пальцы, ласково скользящие по моим губам в тот памятный вечер в «Гилдхолле».
Я резко открыла глаза и уставилась в потолок.
Все, хватит лирики!
Потянувшись к полке, я включила «Волшебный фонарь». Внутри была пластина, поставленная еще в день моего похищения. Я направила луч вверх, и вскоре на потолке заалело маковое поле. Джекс всегда ставил этот слайд для моих «странствий». Изображение было настолько реалистичным, что казалось явью. С потолка открывался путь в лабиринт. Словно земная ось, накренившись, погружала меня в глубины собственного сознания.
Но мой лабиринт разительно переменился с тех пор. Маковое поле осталось в прошлом.
Порывшись в коробке, я выбрала пластину, которую показывал Джекс, когда в семнадцать лет у меня вдруг проснулся интерес к истории Сайена. Это была старая, раскрашенная вручную фотография. Надпись внизу гласила: «Оксфорд после разрушительного пожара, сентябрь 1859». Настроив объектив, я увидела до боли знакомый пейзаж.
Улицы тонули в клубах черного дыма. Ярким пламенем были объяты башни. Как в преисподней.
Наконец мне удалось уснуть, а над моей головой занимался огнем Шиол I.
8
Акр Дьявола
– Пейдж, проснись.
Только не это! Для ночной побудки еще слишком рано. Меня вдруг бросило в жар. Я заворочалась, перевернулась на спину.
– Страж?
В ответ послышалось деликатное покашливание.
Открыв глаза, я увидела склонившегося надо мной Джекса.
– Нет, соня. Кошмар закончился. Ты дома. – Его дыхание отдавало чем-то странным, но запах заглушала смесь белого «Мекса» и табака. – Во сколько ты вернулась, милая?
Спросонья я не сразу сообразила, о чем речь, но вскоре опомнилась.
– В пять, как и договаривались.
– Элизу видела?
– Нет. А который час?
– Почти восемь. И на рынке она не появлялась… – Джекс выпрямился. – Ладно, поспи. Если будут новости, разбужу. – Он вышел, плотно затворив дверь.
Я моментально вырубилась, а очнулась в полной темноте от криков. Препирались двое.
Я зажгла лампу и подобралась, готовая в любой момент бежать в укрытие.
– …Законченная эгоистка! Из-за нее нас…
Голос принадлежал Надин. Я посидела, вслушиваясь, но не уловила в ее словах паники, только злость и раздражение.
Звуки ссоры привели меня на первый этаж. Там были Надин и Зик, по-прежнему в парадных одеяниях. В уголке скорчилась Элиза, ее золотистые кудри свалялись в паклю, веки припухли.
– В чем дело? – испугалась я.
– Спроси ее! – рявкнула Надин. На левой щеке у нее наливался синяк. – Вперед!
Элиза старательно избегала моего взгляда. Даже Зик смотрел на нее с нескрываемой злобой. Его нижняя губа походила на лопнувшую виноградину.
– На рынок заявился Гектор со своей шайкой. Все пьяные в дым. Начал спрашивать про картины. Подлетели еще четверо, стали говорить, что мы торгуем липой. – Зик поморщился и машинально схватился за ребра. – Короче говоря, Гектор конфисковал Шампаня, якобы на экспертизу. Другой товар тоже отняли. Мы пытались им помешать, но…
– У вас не было шансов. Двое против девяти, – успокоила я, хотя на душе кошки скребли.
Ситуация складывалась щекотливая. Филипп совсем скиснет, когда узнает, что его картину украли. Но это полбеды. Вот если покупатели обнаружат подделку!.. Картины мы старались продавать либо контрабандистам, которые чихать хотели на их подлинность, либо приезжим. Если нас разоблачат, Джекс будет в ярости.
– Простите, – прошелестела Элиза, норовя упасть в обморок. – Я так виновата перед вами обоими. Просто мне очень хотелось спать.
– Могла бы и предупредить, чтобы мы сворачивались. Но ты даже не соизволила позвонить. Из-за тебя нас избили. А потом являешься сюда полдесятого и удивляешься, что тебе не дают поспать.
– Стоп, – перебила я. – Элиза, где тебя носило все это время?
– Спала. На улице, – нехотя призналась та.
Дрыхнуть на улице – это совсем не в стиле Элизы.
– Где именно? Я проверила окрестности.
– На Гудвинс-Корт. Сама не пойму, как там очутилась.
– Врешь! – взвилась Надин и ткнула пальцем в Зика. – Знаешь что? Мне плевать, где ты была и что делала, но ему по твоей милости сломали ребра. Кто будет с этим разбираться?
Все взгляды устремились в мою сторону. В отсутствие Джекса все его полномочия автоматически переходили ко мне, включая право наказывать виновных.
– Элиза, – внушительно проговорила я, – тебе дали возможность поспать в перерыве. Понимаю, два часа – это очень мало, особенно после затяжного транса, но ты должна была вернуться на рынок, чтобы Зик и Надин спокойно ушли. Лучше выдержать гнев Джексона, чем потерять клиентов.
В свои двадцать три года Элиза могла послать меня, малолетку, куда подальше, но она трепетно относилась к моему положению в Синдикате.
– Прости, Пейдж.
В ее голосе было столько отчаяния, что у меня не хватило духу и дальше читать нотации.
– Все, тема закрыта, – объявила я, но, видя, как Надин изменилась в лице, добавила: – Перестань. Ну уснул человек, бывает. Как прикажешь поступить? Прикончить ее?
– Вот уж не знаю. Ты у нас подельница, прими меры. Нас, значит, отлупили до полусмерти, а ей как с гуся вода?
– Гектор пристал к вам только потому, что он идиот, жалкое подобие темного владыки. Рано или поздно его прикончат свои же. Элизе вообще не стоило появляться на рынке, это во-первых. А во-вторых, украли картину, над которой она билась столько времени. По-моему, с нее достаточно.
– Упахалась, бедная! Знай себе сиди в трансе, а несчастному Филиппу отдуваться.
– Ты, что ли, надрываешься со скрипочкой? – набросилась на нее Элиза. – Тоже мне подвиг. Да на такое любой невидец способен. Какой от тебя прок, Надин? Не сегодня завтра Джекс вышвырнет тебя, как тогда запоешь?
– Зато я все делаю своими руками, мисс кукловод.
– Да я приношу Джексу основную прибыль!
– Это Питер приносит прибыль. Рашель приносит. Филипп…
– Тебя вообще держат только из-за брата, – раскрасневшись, выпалила Элиза. – Сначала Джекс даже не хотел тебя брать.
– Довольно! – рявкнула я.
Элиза громко всхлипывала и накручивала на палец растрепанную прядь. Надин застыла как громом пораженная.
– Вот именно, довольно! – раздался властный голос.
На пороге стоял Джексон с мертвенно-бледным лицом. Даже белки глаз посветлели.
– А теперь объясните, что здесь происходит?
Я выступила вперед, заслонив собой Элизу.
– Все в порядке, проблема решена.
– Что за проблема, позволь полюбопытствовать?
И тут Надин прорвало:
– Элиза нас кинула, товар украли, у Зика сломано ребро. Много ты нарешала, Махоуни!
– Тебе бы в НКО работать, – холодно парировала я, – как раз твой формат. Насчет перелома Ник что-нибудь придумает, но нельзя наказывать человека за то, что он устал.
– Я сам разберусь, Пейдж. Спасибо. – Джекс повернулся к Элизе. – Что скажешь в свое оправдание?