– Петр Павлович! – крикнула она что было мочи, и носитель этого имени встрепенулся и даже завертел головой. К сиятельному уху склонился один из сотрудников охраны и почтительно указал на лестницу, подле которой ждала кавалькада черных джипов.
Ларису теснили куда-то вбок, люди в черном мрачной толпой надвигались на нее.
– Петр Павлович! – закричала она снова. – У меня восковая посмертная маска великого Верди! А ваши орлы сейчас устроят мне допрос с пристрастием и наверняка сломают ее, полагая, что в ней спрятано взрывное наноустройство!
И надо же, это возымело действие! Раздались поспешные шаги, кажется, послышалась пара бранных слов, адресованных в адрес начальника охраны, не исключено, что до Ларисы донеслись даже хлопки сановной ручки по упитанным личикам нерадивых и, что ужаснее, непонятливых холопов.
Перед ней возник Петр Павлович – точно такой, как она знала его из телевизора, ибо раньше ей с ним сталкиваться не приходилось. Ведь они вращались в совершенно разных – нет, даже не кругах, планетарных системах.
– Где, где?! – воскликнул он, протягивая к Ларисе руки. – Милая моя, покажите!
Лариса показала то, что взяла с чердака вдовы академика Сверчкова.
Петр Павлович ахнул, затем попытался достать из внутреннего кармана смокинга очки, уронил их на ковер, сразу три охранника бросились их подымать, сшиблись лбами, чуть не повалили на ковер самого обладателя очков и вызвали его праведный гнев, новую тираду бранных слов и очередные зуботычины.
Водрузив на римский нос очки, Петр Павлович виновато улыбнулся:
– Видите, милочка, с каким материалом мне приходится иметь дело! А вы говорите, сакральность и империя. Ах, ах, ах…
Он минут пять, не меньше, рассматривал посмертную маску из некогда белого, а теперь отливающего янтарной желтизной воска, причем на протяжении этих минут в фойе, несмотря на присутствие нескольких десятков человек, царило гробовое молчание.
Наконец Петр Павлович дрожащим голосом произнес:
– Невероятно, просто невероятно! Помню, в Цюрихе лет шесть назад гипсовую маску выставляли на продажу, так нет, мало того, что у меня ее перехватил какой-то прыткий интернет-миллиардерчик, конечно же, заокеанский, так она потом еще и подделкой оказалась! А это…
– Это подлинник, – спокойно произнесла Лариса. – Причем заметьте несколько волосков, прилипших к воску с внутренней стороны. Если провести сопоставительную генетическую экспертизу с привлечением потомков великого синьора Верди, то подлинность подтвердится стопроцентно!
Петр Павлович, благоговейно держа в руке маску, произнес:
– Господи, ведь недаром я в прошлом году на Афон ездил! Чудо, просто чудо! Она подлинная, я это просто чувствую!
– Подлинная, подлинная, – закачал сединами маэстро, – я это тоже чувствую, дорогой…
Кажется, головами закачали и охранники, а вместе с ними гости, выражая свое полное согласие с точкой зрения Петра Павловича.
А тот весело посмотрел на Ларису:
– Ах, и вы хотите… Продать мне ее?
– Подарить. В знак моего преклонения перед великим Верди. Он бы наверняка пожелал, чтобы его посмертная маска оказалась в коллекции человека, который лучше, чем кто бы то ни было, понимает гениальность его музыки.
Уточнять, кто же является этим человеком, Лариса не стала – все присутствующие и так поняли.
Петр Павлович, еще более повеселев, сказал:
– Ах, милая моя, мы ведь, кажется, незнакомы? Кстати, мне в Москву – вам случаем не по пути?
– По пути, – кивнула Лариса. – И я не откажусь от скромного ужина…
Петр Павлович расхохотался, потрепал ее по руке и сказал:
– Ну, тогда вперед! Нас ждут сани и ковер-самолет. Точнее, всего лишь эти идиотские джипы и самолет с коврами. Кстати, меня зовут Петр Павлович, но для хороших друзей я Пьер. А как ваше имя, прелестная почитательница таланта великого Джузеппе?
Они вместе спустились по лестнице к ожидавшим сановника джипам, а когда один из охранников, желая угодить, протянул руки, дабы подержать маску и Петр Павлович мог без проблем забраться в салон автомобиля, тот, прижав реликвию к себе, как военный трофей, забормотал:
– Бог подаст! Вот, Лорочка, смотрите, и такие остолопы меня окружают! Мучение, да и только! Если бы не музыка маэстро Верди, я бы давно уже выпил чашу с цикутой…
Ужин на борту самолета, вмиг домчавшего их до столицы, был короток, но фантастичен. Петр Павлович оказался галантным, как джентльмен старой закалки, и не совершал даже поползновений приставать к Ларисе, ведь она стала его музой. Под конец он дал ей свой телефон, известный лишь избранным, а когда речь зашла о том, чем он мог бы компенсировать необычайную душевную щедрость своей музы, она коротко и ясно сообщила ему свое желание.
Петр Павлович посуровел, поставил на стол бокал с рубиновым фалернским и отчеканил:
– Люблянский нарушил все писаные и неписаные правила. Обманул очень уважаемых людей. Подвел сына одного из них и выставил зятя другого в крайне дурацком свете. Дело даже не в деньгах, а в понятиях!
Но, взглянув на лежащую на бархатной подушке посмертную маску, смягчился:
– Впрочем, к нему на самом верху уже давно потеряли интерес. Ведь этот Люблянский – паяц, не более…
Паяц и убийца детей…
– Но все равно негоже его ублажать… Скажи, чем он тебе так дорог?
Лариса честно призналась:
– Всем, Пьер!
Тот вздохнул, задумался, видно, о своем, и ответил:
– Понимаю. Втюрилась в плохиша и страдаешь. Ты прямо как героиня оперы Верди! Как Тоска! Готова пожертвовать собой ради любимого подлеца.
Петр Павлович явно полагал, что она является пассией Люблянского и думает о том, какой бы сюрприз устроить возлюбленному к дню рождения. А что бы сказал Пьер, узнай он истинную подноготную этого дела?
– Ладно, Лорочка, ничего обещать не могу. Мне надо тут со своим сватом перетереть эту проблемку, в бане на госдаче. Вот он добро даст, тогда можно. А без этого… Если бы не Люблянский, а простая шушера, то проблемы вообще не было бы, но за этим типом нужен глаз да глаз! Кое-кто на него еще зуб имеет!
Лариса шумно вздохнула, а Пьер сказал:
– Ну, не переживай. Повторяю, обещать не могу, но шансы неплохие. Этот кое-кто не такая уж большая шишка. Скажу по секрету, он все равно скоро в заслуженную отставку уйдет. Только сам об этом пока не знает. Кстати, у меня твой телефончик есть? Нет? Так дай! Как только все выяснится, тебе перезвонят! А теперь давай выпьем за помин души великого маэстро Джузеппе!
Они, конечно, выпили, а после приземления Петр Павлович, теперь известный Ларисе как Пьер, галантно предложил подвезти ее домой. Представив, что ее доставит кавалькада черных джипов, она тактично отказалась. Впрочем, Пьер и не настаивал, так как желал во что бы то ни стало отправиться в свою резиденцию, чтобы положить под стекло в собственном частном музее восковую посмертную маску итальянского композитора.
Лариса чувствовала себя одновременно опустошенной и счастливой. Все вышло еще лучше, чем она задумывала. И Пьер – в этом она была уверена – умел быть благодарным людям, которых относил к категории важных.
Ее он теперь к этой категории тоже относил.
Подъехав к своему дому, Лариса вдруг заметила, что стоящая на обочине иномарка мигнула ей. Сердце убыстрило темп.
Неужели…
Однако вместо посланца Пьера она обнаружила Валерика, о котором в суматохе бесконечного дня успела позабыть. Ларисе даже стало неловко – не такой он уж и плохой. И чего она, собственно, взъелась на парня? Ведь если бы не его покойная бабка и ее дружба с вдовой академика Сверчкова, то…
Думать об этом не хотелось.
Только вот как он узнал, где она живет? И вообще, как долго он ее здесь караулит? Лариса посмотрела на часы. Господи, да ведь уже середина ночи – или для некоторых раннее утро.
– Лариса Игоревна! – произнес он, помахав ей рукой. – Добрый вечер. Точнее, скорее доброе утречко! Как поездочка в Питер, как долгожданная премьера «Риголетто» для столпов общества?
Тон у Валерика был хоть и ироничный, но не развязный. Такой, какой и следовало использовать в общении с начальницей в четыре утра (или еще ночи?) около ее дома.
– Валерик, что вы тут делаете? – спросила Лариса и поняла, что назвала молодого человека так, как именовала его исключительно в своих мыслях.
Отреагировал ли он на это обращение, она видеть не могла: Валерик припарковал автомобиль за фонарем.
– И вообще, как вы узнали, где я живу? – продолжала она.
– Нет ничего тайного, которое бы не стало рано или поздно явным, – ответил он, подходя к ней. – Это касается и вашего адреса, Лариса Игоревна. Уж извините великодушно, что устроил тут на вас засаду, однако ваш мобильный до сих пор выключен. А мне, конечно, хочется узнать, увенчалась ли успехом ваша вылазка в Северную Пальмиру.
Звучало вроде бы складно. Но неужели он прождал ее несколько часов напролет, желая осведомиться о результате поездки?
– Благодарю вас, все прошло отлично, – сказала она. – Восковая посмертная маска произвела необычайный фурор. Я ваша вечная должница, Валер…ий…
Она произнесла его имя по слогам, боясь снова назвать собеседника не так, как требовали приличия.
– Валерик мне тоже нравится, – улыбнулся он, – меня так еще никто не называл. Вы, Лариса Игоревна, первая. Кстати, разрешите заметить, что на вас лица нет от усталости, но вид в целом очень довольный.
Лариса зевнула и подумала, что закон гостеприимства требовал бы пригласить Валерика домой на чашку чая или кофе. Но ведь не в четыре часа утра! Хотя почему бы и нет?
– Ну, тогда желаю вам спокойной ночи… Точнее, доброго утра… – произнес он, видимо, чего-то ожидая, но, так и не дождавшись, уселся обратно за руль своего автомобиля.
Лариса подавила порыв догнать его и пригласить к себе. Да, он ей помог. Да, у парня светлая голова. Но она должна была думать о другом…
О дне рождения банкира Люблянского – до него оставалось ровно десять дней.
До Ларисы донеслись надрывные звуки мотора, который никак не хотел заводиться. Она поежилась – наверняка от долгого ожидания у Валерика элементарно разрядился аккумулятор! Разумеется, у молодого карьериста были деньги, чтобы вызвать такси, но…
Подойдя к автомобилю молодого человека, Лариса постучала в окно, и когда Валерик открыл дверцу, сказала:
– Ну, давайте пить кофе. Или зеленый чай. Или что вы там пьете по утрам?
– Минералку с газом! – живо откликнулся Валерик и, одарив начальницу голливудской улыбкой, последовал за ней к шлагбауму.
Молодой человек был явно впечатлен площадью Ларисиной квартиры, расположенной на последнем этаже элитного небоскреба, и открывающейся из гостиной панорамой все еще ночной, но постепенно просыпающейся Москвы.
– Вау! – воскликнул он. – Вау, вау, вау! Ну вы даете, Лариса Игоревна! Я тоже так хочу!
Лариса усмехнулась и, подумав, что на этот счет у нее как раз нет ни малейших сомнений, отправилась на кухню ставить чайник.
Чуть позднее к ней присоединился Валерик, предложил свою помощь. Точнее, безапелляционным тоном заявил, что она должна пойти прилечь, проводил ее в гостиную, усадил на софу и накрыл пледом, а сам принялся кашеварить на кухне.
Чувствуя легкое покалывание шотландского пледа, Лариса немедленно погрузилась в полусон. Она слышала, как Валерик громыхал тарелками и ложками, и подумала, что была несправедлива к юному честолюбцу. И по сути, еще никак не отблагодарила его за неоценимую поддержку.
Потом она провалилась в сон, а когда открыла глаза, увидела Валерика, сидящего напротив нее в кресле и попивающего ароматный кофе. Лариса встрепенулась, вскочила и поняла, что отлежала ногу.
Она скривилась от боли, а Валерик, отставив чашку, тотчас пришел на помощь и принялся осторожно растирать ее онемевшую конечность. Лариса следила за его движениями и внезапно почувствовала небывалое сексуальное возбуждение. За работой она забыла о личной жизни – после развода с Антоном у нее было несколько кратковременных связей, но она все прервала. Когда-то заводила ни к чему не обязывающие интрижки на разного рода светских мероприятиях, однако уже давно их не посещала.
Изящные, цепкие пальцы Валерика скользили по ее ноге. Лариса наблюдала за своим гостем, вдруг подумав, что ведь она исключительно со злости записала его в разряд «голубых». Ее влекло к Валерику, но ведь она была его начальницей!
– Хватит! – произнесла она резко и дернула ногой, и молодой человек, испуганно на нее посмотрев, спросил:
– Я сделал вам больно?
– Нет, мне было хорошо, очень хорошо… – ответила Лариса, не греша против истины. Руки Валерика снова обхватили ее ногу, потом стали подниматься выше, он, явно зная, что делает, приблизил свое лицо к лицу Ларисы, она не сопротивлялась, вдруг решив, что будь как будет…
И в этот момент с кухни донеслось приглушенное попискивание. Валерик, нависнув над Ларисой, прошептал:
– Не обращайте внимания, Лариса Игоревна, это всего лишь таймер… Я сырники жарю…
Но колдовское очарование момента внезапно сгинуло. Изогнувшись, Лариса выскользнула из-под Валерика, который явно намеревался ее поцеловать, а затем заняться с начальницей любовью прямо на диване, и, потягиваясь и хрустя косточками, произнесла:
– Вы не перестаете удивлять меня, Валерик. Как вы, однако, многогранны! Скажу честно, от сырников с чашкой сладкого черного кофе я не откажусь. А пока вынуждена покинуть вас…
Она сломя голову устремилась в ванную, закрыла дверь изнутри, чего никогда не делала, пустила на всю мощность воду в раковине и, уставившись на себя в зеркало, звонко рассмеялась.
А ведь если бы таймер не запищал, она бы оказалась с Валериком в постели. Вернее, на диване. Какой все же прыткий молодой человек! И какой облом для начальника юридического отдела!
Приведя себя в порядок и выждав несколько минут, Лариса вышла из ванной и направилась на кухню. Подчиненный как ни в чем не бывало сновал вдоль барной стойки, превратившейся в настоящий шведский стол. У Ларисы даже челюсть отвисла – вся эта вкуснотища была у нее в холодильнике? Она даже и понятия не имела!
– Прошу угоститься, чем бог послал, барыня! – разыгрывая из себя дореволюционного «человека» в трактире, с кухонным полотенцем наперевес, шутливо произнес Валерик и с поклонами проводил Ларису на ее место.
– И когда же бог умудрился послать все это? – изумилась Лариса, а Валерик ответил:
– Пока вы дремали, Лариса Игоревна. Служба доставки деликатесов работает круглосуточно и бесперебойно. Как удачно, что гипермаркет от вас в двух шагах; они тотчас приехали!
Лариса ощутила небывалый голод и набросилась на подрумяненные горячие сырники. Готовить Валерик, надо отдать ему должное, умел отменно. Жуя, Лариса подумала, что кулинарное искусство для нее – книга за семью печатями. Впрочем, разве у нее было для кого готовить?
Ни мужа, ни детей…
Точнее, бывший муж и пропавший без вести девять лет назад сын, которого она давно считала умершим – и который, возможно, был все еще жив.
Однако сейчас Лариса не хотела думать о том, что обрушилось на нее в последние дни. Она просто наслаждалась ранним завтраком (обычно она вставала на час с лишним позже) и болтовней с Валериком.
Мало того что сырники оказались пальчики оближешь, но и кофе был такой вкуснющий, что Лариса тотчас пожелала узнать секрет его приготовления. Валерик заявил, что это секрет фирмы. Впрочем, вкуснющим были все вещи, которые находились на барной стойке и о которых Лариса не подозревала, что их можно так комбинировать друг с другом и приготовить из них такое.
– Вам бы в шеф-повара податься в элитный ресторан! – заметила она, а Валерик, попивающий только кофе и меланхолично жующий одну синюю виноградину за другой, ответил:
– Помнится, мне однажды знакомый на полном серьезе предлагал, когда искал замену для шеф-повара, который вдруг раскапризничался и укатил к себе в Прованс. Но от возможности стать фельдмаршалом на кухне «Луи-Филиппа» я отказался!
Лариса опустила глаза, чувствуя, что хорошее настроение разом улетучилось. Получается, что Валерик был знакомым банкира Люблянского. А что, если не только знакомым, но и… Но и пособником?
Нет, глупости! Когда исчез Тема, Валерику было лет пятнадцать-шестнадцать… Хотя кто сказал, что здоровый подросток в таком возрасте не может… не может убивать? Тем более что если Люблянский занял место Геннадия Диксона и стал маньяком-сэнсэем, то ему требовался маньяк-подручный…
– Что-то не так? – встревожился Валерик, моментально уловивший перемену в ее настроении. Лариса, все еще медленно жуя, произнесла:
– Язык прикусила… Но это пройдет, пройдет…
А потом задала вопрос напрямую:
– Вы что, знакомы с… с Люблянским?
Валерик наморщил джеймсбондовский лоб и произнес:
– С Люблянским?.. Каким таким… А, вы имеете в виду того самого великого комбинатора, который сейчас в тюрьме? Нет, что вы! Кто он – и кто я! У меня ведь не было миллиарда баксов и вряд ли когда-то будет…
Он намекал на известную фразу финансиста. Потом, хлопнув себя по коленке, Валерик воскликнул:
– А, вы считали, что я с владельцем «Луи-Филиппа» на короткой ноге? Так и есть, но не с Люблянским. Ведь он перекупил бизнес у Филиппа Троекурова, ну, резидента «Комеди-Клаба». А с Филей я в самом деле знаком, мы в одном классе учились… Вот он мне в шутку и предлагал стать у него шеф-поваром!
Все это звучало очень и очень достоверно. Лариса подумала, что глупо подозревать всех и вся. В особенности этого мальчишку, который по-хорошему годился ей если не в сыновья, так в племянники и младшие братья.