– Хорошо, пойдешь вторым вахтенным офицером. А твоего старшего помощника оставим заместителем Нойманна…
Выход был назначен на шесть утра.
В половине шестого корветтен-капитан открыл бронированную дверь наклонного шурфа и впустил группу разведчиков, загодя отправленную наверх.
– Герр капитан, горизонт чист, – коротко доложил обербоцман.
– Остров осмотрели?
– Прошли вглубь около полутора километров. Не видели никого, кроме двух песцов.
– Следов не заметили?
– Нет, герр капитан, по снежному покрову этого острова много лет не ступала нога человека.
– Отлично. Выходим.
Спустя полчаса грохнул верхний люк на рубочной площадке. Содрогнувшись, U-3519 с шипением выпустила из балластных цистерн воздух.
Пространство под каменными сводами наполнилось тихим гулом. Вода вокруг подлодки поднялась, вскипела и накатила мелкими волнами на стоявшую по соседству «Верену». Та качнулась, прижалась к причалу и… осталась в прямоугольном водоеме в одиночестве.
Около недели немецкая субмарина рыскала по Баренцеву морю, подобно оголодавшему хищному зверю. Вначале команда жаждала встретить большое гражданское судно, дабы хорошенько поживиться его трюмными запасами. Однако пустота северной акватории разочаровала. Земля Франца-Иосифа была девственно необитаема, на Шпицбергене горели редкие огни шахтерских и рыбацких поселков, Новая Земля, как всегда, пугала голыми безжизненными скалами, а вдоль Кольского полуострова шныряли катера береговой охраны.
– Хайнц, ты специализировался на Атлантике, а я не раз охотился в этих краях, – сказал на седьмые сутки похода Ценкер.
– У тебя есть предложения?
– Неплохо бы занять позицию у русского острова Колгуев. Вот здесь, – показал он на карте.
– Чем выгодна эта позиция?
– Все суда, выходящие из Белого моря в сторону Новой Земли и Карского моря, неизменно двигаются этим путем.
Палец Альфреда прочертил по карте ломаную линию вдоль северного побережья материковой России. Линия прошла точно у края округлого острова.
Подумав, Мор кивнул:
– Пожалуй, ты прав, не будем напрасно расходовать топливо. Право руля! Курс один-один-ноль!..
Через несколько часов они включили ночное освещение и всплыли на перископную глубину в двадцати пяти милях севернее острова Колгуев.
– Чисто! – проверив горизонт, доложил вахтенный офицер Отто Шнайдер.
– Чисто! – осмотрел в зенитный перископ воздушное пространство старший помощник Рудольф Кляйн.
– Глубина? – спросил командир.
– Ровно полсотни метров.
– Ложимся на дно.
– Ты не хочешь подзарядить аккумуляторы? – забеспокоился Альфред.
– Ты, видно, забыл, что это лодка XXI серии, – похлопал его по плечу Хайнц. – Мы способны идти малым ходом без подъема шноркеля целых одиннадцать суток.
* * *Шесть долгих часов лодка лежала на ровном грунте. Часть команды отдыхала, вахта находилась в постоянной готовности. Лишь три человека продолжали интенсивно трудиться: кок готовил пищу, а два гидроакустика выискивали в наружных шумах признаки работы гребных винтов. Первый не снимал наушников самого современного на момент окончания войны гидрофона с дальностью действия до пятидесяти миль, второй слушал море с помощью сложнейшей эхокамеры «Balkon Great», умеющей сопровождать, идентифицировать и разделять групповые надводные цели.
В начале седьмого часа матрос-ефрейтор доложил в центральный пост:
– Внимание, слышу посторонние шумы!
– Пеленг? – склонился над картой Мор.
– Пеленг двести пятьдесят. Удаление… около сорока пяти миль.
– Продолжай наблюдение. О движении цели докладывать каждые десять минут.
Через час акустики сумели определить количество судов в ордере.
– Герр капитан, – вынырнул из круглого переборочного люка вахтенный офицер Шнайдер. – Целей – две. Следуют походным ордером восточным курсом со скоростью двенадцать-четырнадцать узлов.
– Значит, через два с половиной часа будут над нами.
– Так точно.
– Вот что, Отто… Проведай-ка торпедистов в носовом отсеке. У них должно быть все готово к атаке.
– Слушаюсь! – И Шнайдер покинул центральный пост.
– Намерен атаковать оба судна? – поинтересовался Ценкер.
– Разумеется. Во-первых, мы должны максимально забить свои отсеки продуктами и топливом. А во-вторых, нам нельзя оставлять свидетелей.
– Ах да, – горестно усмехнулся командир «Верены», – я иногда забываю, что война давно закончилась…
– Дистанция шесть миль, – доложил акустик.
Штурман сделал на карте очередную пометку и подсказал:
– Через тринадцать минут первая цель достигнет нашего траверза.
– Отдать балласт! – скомандовал Мор. – Всплываем! Перископная глубина!
Подняв командирский перископ, он сам оглядел горизонт…
Раннее утро, низкое северное солнце. Свежий ветерок, поднимающий метровые волны, – в таких условиях торчащий перископ заметить непросто. Лишь бы не появилась проклятая авиация – гроза подводного флота.
Хайнц быстро нашел в северном секторе небольшой транспорт с развевающимся красным гюйсом.
– Ржавая калоша под странным названием «Вельск», – прокомментировал он. – Обычно на таких перевозят скот или военнопленных.
– К черту военнопленных! А скотина нам бы не помешала, – пошутил кто-то из офицеров.
За калошей, на удалении одной мили, плелся довольно большой сухогруз. Эскортных кораблей поблизости не было. Да и с чего бы им быть – война закончилась шесть лет назад.
– Лево руля – курс три-один-ноль.
– Есть лево руля – курс три-один-ноль.
– Малый вперед! – привычно командовал Хайнц. – Типичный походный ордер. В носовом отсеке, приготовиться к атаке первого судна!
Повинуясь оператору на руле, подлодка повернула на заданный курс, открыла люки торпедных аппаратов и медленно пошла наперерез. Выдав расчетные данные по стрельбе, штурман докладывал дистанцию…
Наконец настал момент «Х».
Инструкции требовали перед атакой задраить все двери в переборках, а команды отдавать по переговорным трубам. На практике все выглядело по-иному.
– Первый аппарат – залп! – крикнул Мор, и команда полетела по цепочке из центрального поста к торпедистам.
Лодку слегка подбросило от выстрела, но торпедозаместительные цистерны автоматически приняли нужное количество забортной воды, удерживая корабль на заданной глубине.
Командир ни на секунду не отрывался от окуляра, штурман замер рядом с включенным секундомером…
– Есть попадание, – прошептал Мор еще до того, как ослабленная взрывная волна вернулась к подлодке. – Руль – лево тридцать! Приготовиться к атаке второго судна!
Следующая торпеда вышла из трубы второго торпедного аппарата ровно через тридцать секунд. Значительная дистанция до сухогруза не позволила определить поражение визуально, однако детонация боевой части торпеды произошла в расчетное время, что означало точное попадание в цель.
– Сбросить балласт! Всплываем! Полный вперед – курс три-пять-ноль!..
Всплывшая U-3519 двинулась малым ходом, рассекая форштевнем огромное масляное пятно.
Первым делом над рубкой появились артиллеристы под командой второго вахтенного офицера, занявшие места у спаренных зенитных автоматов. Развернув их, они дали несколько длинных очередей по надстройкам судов, с тем чтобы уничтожить радиорубки и не дать возможности русским подать в эфир сигнал бедствия. И тотчас на палубном настиле засуетилась боцманская команда, готовившая к спуску надувную шлюпку.
– Быстрее, быстрее! – поторапливал Ценкер. Под его началом группа матросов должна была разобраться с выжившими моряками «Вельска» и успеть спасти с тонувшего судна часть необходимого груза.
Надувные борта шлюпки обрели твердость; заняв места, команда налегла на весла. Подлодка же, не сбавляя скорости, направилась к сухогрузу, потерявшему ход и заметно осевшему на корму.
Часть II
Последний рейс U-3519
Глава первая
Баренцево море – подскальная базанемецких подводных лодок1951 годВырвавшись из плена морской пучины и поддержав на поверхности двух товарищей, Матвей огляделся по сторонам.
Вокруг плавали ящики, бочки, трупы людей, обломки такелажа, от воды нестерпимо несло соляром. Неподалеку покачивалась белая деревянная шлюпка с надписью «Вельск». Ее борт едва не захлестывали волны от количества моряков и охранников из МВД, набившихся в ее утробу. Никто из них даже не повернул головы на просьбу о помощи.
«Худо дело, – откашлялся бывший капитан-лейтенант. – В такой холодной водице не продержаться и часа». Один вызволенный из трюма бедолага чувствовал себя неплохо, на лбу второго кровоточила рана, он с трудом шевелил конечностями. Поймав колыхавшийся рядом поломанный спасательный круг, Матвей подтолкнул его товарищам по несчастью.
– Держите. И дышите ровнее – так сбережете силы.
Однако вскоре понял: беречь силы незачем. В одном кабельтовом над водой показалось ограждение рубки субмарины.
– Что это? – обеспокоились зэки.
– Подводная лодка.
– Чья? Наша?…
– Конечно, это же Баренцево море – советские территориальные воды!
– Значит, нас спасут. Значит, скоро согреемся!..
Возрадовались и на шлюпке. И только Матвей, приглядевшись к силуэту черной рубки, сник и не выразил восторга.
Он хорошо знал все типы советских подводных лодок, неплохо разбирался в кораблях Кригсмарине и видел парочку английских проектов. Форма низкой обтекаемой рубки приближавшейся субмарины не была знакома, зато сбоку отчетливо белела надпись «U-3519».
Матвея сразу смутил буквенный индекс «U», присваиваемый германским подлодкам любого класса после ходовых испытаний. Собственно, потому лодки нацистов и называли U-ботами. Это раз. И только воюющая Германия умудрилась понастроить такое невероятное количество субмарин, что для их обозначения пришлось использовать четырехзначный цифровой индекс. Это два.
– Откуда здесь немцы? – прошептал он дрожащими от холода губами. – Ведь после победы прошло столько времени! Целых шесть лет! Бред…
Увы, но картина надвигавшегося форштевня современного подводного корабля вовсе не была плодом воспаленного воображения или следствием недавнего потрясения. Острый, немного закругленный сверху нос взрезал темную воду, расталкивая плавающий такелаж, и плавно подворачивал вправо – туда, где дымил и оседал на корму большой сухогруз.
Внезапно предутреннюю тишину оглушил густой бас скорострельных пушек, попарно торчавших из носовой и кормовой башен ограждения рубки.
– Что они делают? – заволновались товарищи. – Куда они стреляют?
– По антеннам и радиорубкам, – мрачно пояснил Матвей.
– Для чего?
– Чтобы радисты не успели подать сигнал бедствия.
– Но зачем?!
– Затем, что это немцы.
– Какие немцы?! Откуда?!
Бывший офицер оглянулся по сторонам. «Вельск» ушел под воду, рядом не было ничего, кроме деревянной шлюпки с десятком пассажиров, плавающих трупов и обломков. Ни спрятаться, ни отплыть подальше.
Выхода он не видел. Тем более что боцманская команда спускала на воду большую надувную шлюпку с гитлеровскими орлами на покатых бортах.
– Да, мужики, это немцы, – тихо проговорил Матвей. – Кажется, мы серьезно влипли…
Не сбавляя хода, субмарина повернула к тонущему сухогрузу. А команда немецких моряков на резинке подошла вплотную к деревянной шлюпке и расстреляла всех ее пассажиров.
– Вот это поворот, – тихо отплевывался молодой зэк.
– Сейчас и нас в расход пустят, – прошептал другой, с разбитым кровоточащим лбом.
Однако немцы не обращали на них внимания, решив, видно, что болтавшиеся в воде люди окоченеют и отдадут концы без посторонней помощи. Они были заняты изучением трофеев, оставшихся на плаву после гибели «Вельска»: двое налегали на весла, а двое подтаскивали баграми и подбирали деревянные ящики, картонные коробки, мешки…
Приглядывая за парнями, Матвей осторожно наблюдал за незваными гостями. Головные уборы у всех были разными: «шапки пуделя» – шерстяные шапочки с помпоном, «зюйдвестки» – типичные морские шапки с простроченным «хвостом», закрывающим ворот от дождя и брызг, «балаклавы» или обычные форменные фуражки. Кто-то был одет в черный прорезиненный плащ, кто-то – в серую двубортную кожаную куртку. Почти все члены боцманской команды были вооружены пистолетами-пулеметами MP-40…
Прошло минут сорок. Было ужасно холодно, и, дабы не отключилось сознание, Матвей постоянно работал конечностями и периодически тормошил товарищей. Особое беспокойство вызывало состояние парня с косой раной на лбу – он здорово обессилел из-за потери крови. Второй – широкоплечий, светловолосый, с украинским говором – пока держался.
«Если в ближайшие четверть часа не случится чуда – мы погибли», – с горечью подумал краснофлотец.
Вскоре снова послышалась стрельба.
Раненый парень на далекий звук не отреагировал, а украинец лишь вопросительно посмотрел на Матвея.
– Добивают выживших с сухогруза, – пояснил он. – Скоро вернутся, чтобы забрать своих с резиновой шлюпки.
– А потом? – открыв глаза, без всякой надежды спросил раненый.
– Потом отчалят.
– Суки недобитые, – прошептал тот. – Лучше бы меня свои расстреляли. В теплой Бутырке…
Подлодка действительно повернула к собирающей трофеи команде и застопорила ход всего в полусотне метров. Шлюпка причалила к борту, началась перегрузка добычи…
Скоро на палубном настиле стояли ряды бочек, из которых матросы с помощью заправочных шлангов перекачивали соляру в топливные танки; опустевшая тара сразу летела за борт. Тут же теснились штабеля из деревянных ящиков, ближе к рубке высились горы из замороженных говяжьих туш и каких-то мешков. Все это быстро передавалось по цепочке моряков и исчезало в темном боковом проеме рубки.
Командовал действом молодой офицер в морской фуражке с белым чехлом. Стоя на мостике, он отдавал команды и постоянно поторапливал подчиненных. Рядом торчали несколько наблюдателей, обозревавших в бинокли горизонт и воздушное пространство.
– Ты как? – спросил Матвей украинца.
– Почти не чувствую ног, – тихо ответил он.
Бывший капитан-лейтенант поддержал под руку раненого парня. Тот не открывал глаз, не шевелился, но еще дышал.
– Кажется, я тоже их плохо чувствую.
– По-немецки гутарят? – кивнул парень на лодку.
– По-немецки…
Переброска трофеев внутрь корабля заканчивалась, боцманская команда приступала к подъему надувной шлюпки. Вдруг моряки остановились, повинуясь окрику командира. На палубе их действиями руководил второй офицер в фуражке с белым верхом. Между офицерами состоялся короткий разговор.
– О чем это они? – спросил украинец.
– Я не очень-то понимаю, – прислушался Матвей. – Что-то о крови… О болезни и врачах…
– Смотри! Они снова спускают на воду свою посудину!
Спустя несколько минут крепкие руки матросов затаскивали обессиленных зэков на борт надувной шлюпки. Правда, осмотрев раненого парня, два боцмана подхватили его и, раскачав, бросили обратно в воду. Зато Матвей с украинцем остались сидеть на упругом резиновом днище. Поглядывая на спасителей, оба вспоминали последний час своей жизни и гадали: повезло им или испытания только начинаются?…
Подлодок подобной конструкции Матвей никогда не видел. Сглаженная форма рубки и легкого корпуса с минимальным количеством выступающих частей, отсутствие крупнокалиберной артиллерии и бортовых противоторпедных булей, поворотно-выдвижные горизонтальные рули в носовой части…
В январе сорок пятого – за три месяца до освобождения американцами концлагеря Дахау – в их барак прибыла последняя партия заключенных, среди которых оказался офицер-подводник с Северного флота. Он рассказывал, будто слышал от офицеров разведки о строительстве на немецких верфях новейших электрических субмарин с невероятными показателями малошумности и дальности подводного хода.
«Видимо, нас угораздило попасть на одну из таких», – покачиваясь, шлепал Матвей босыми ногами по ледяной металлической палубе. Сзади и спереди пленных сопровождали вооруженные моряки.
Обоих грубо затолкали в боковой рубочный люк и заставили спуститься по вертикальному трапу внутрь прочного корпуса лодки. Снаружи оставалась боцманская команда, поднявшая шлюпку и выпускавшая из нее воздух.
– Где мы? – стуча зубами, тихо спросил украинец.
– В центральном посту, – осторожно огляделся Матвей и тут же получил тычок в спину.
Унтер-офицер повернул к корме и провел пленных сквозь кормовой отсек жилых и бытовых помещений. Все свободное пространство, кроме узкого прохода, было заставлено ящиками, коробками, мешками, повсюду болтались подвешенные сетки с фруктами и овощами. В следующем отсеке, занятом двумя огромными дизельными двигателями, места было еще меньше. Немец бросил в угол какое-то тряпье и знаком приказал располагаться. Сам же уселся напротив и положил на колени автомат.
– По крайней мере, здесь тепло, – опустился на тряпки украинец. Его все еще колотило от холода.
– Погоди, – невесело усмехнулся краснофлотец, – скоро станет невыносимо жарко.
Экипаж готовился к погружению: через отсек сновали машинисты в рабочей одежде, из-за дальней переборки доносился гул электродвигателей.
«Малый вперед», – догадался Матвей и, почувствовав, как корабль дрогнул несколько раз, прошептал:
– Цистерны приняли балласт. Дифферент на нос. Пошли на глубину…
Шли на приличной глубине.
Через несколько часов хода в отсек наведались два молодых офицера в фуражках с белыми чехлами. Что-то сказав вооруженному охраннику, они присели на ящики, стоявшие неподалеку от пленников.